ДВОЙНИКОВЫЙ ЭФФЕКТ

новая дискуссия Статья  166

Разведка — важнейший элемент системы безопасности любого государства. В Советском Союзе в силу ряда исторических причин особое значение играла нелегальная разведка. Одним из её асов был Конон Молодый. 



В литературе тема двойника была поднята представителями немецкого романтизма, в частности, Эрнстом Теодором Амадеем Гофманом. В 1815–1816 годах в Берлине выходит его готический роман «Эликсиры дьявола». В художественную ткань романа виртуозно вплетена череда раздвоений, которую легко обнаружить в зеркальных повторах сюжета. Лейтмотивом проходит тема зловещего двойника-лазутчика и родового проклятия, вторгающегося в жизнь отдалённых потомков и начинающего повелевать ими помимо их воли. Монах Медард, от лица которого ведётся повествование, не может противостоять искушению отведать дьявольский эликсир из погреба святого Антония, который пробуждает в нём низменные страсти. Предметом его вожделения становится прекрасная Аврелия. По наущению своего теневого двойника Медард совершает преступление за преступлением, включая убийства. Он даже покушается на жизнь Аврелии, которая должна стать его женой, хотя на деле приходится ему сестрой… Генрих Гейне, прочитав роман Гофмана, писал: «В "Эликсирах дьявола" заключено самое страшное и самое ужасающее, что только способен придумать ум. Как слаб в сравнении с этим "Монах" Льюиса, написанный на ту же тему. Говорят, один студент в Гёттингене сошёл с ума от этого романа».
Повлиял роман Гофмана и на Алексея Перовского — дядю, а по некоторым сведениям, отца графа Алексея Константиновича Толстого. В 1812 году он добровольцем ушёл на войну и был зачислен в чине штабс-ротмистра в 3-й Украинский казачий полк. Перовский был участником многих сражений, в том числе и в составе партизанских отрядов, а затем отправился в Заграничный поход, участвовал в Битве народов под Лейпцигом и до 1816 года служил в оккупированной союзниками Саксонии, где и увлёкся немецким романтизмом. После выхода в отставку он вместе с сестрой Анной и её маленьким сыном Алёшей перебрался в имение Погорельцы на Черниговщине.
В 1828 году Перовский, знакомый с Александром Пушкиным и Иоганном Вольфгангом Гёте, опубликовал под псевдонимом Антоний Погорельский повесть «Двойник, или Мои вечера в Малороссии», проникнутую духом готического романа (уже само имя Антоний отсылает к «Эликсирам дьявола»). Это сборник из четырёх новелл, объединённых рамочным сюжетом в духе «Серапионовых братьев» Гофмана. «Двойник» предвосхищает повесть Николая Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки», а одна из новелл «Лафертовская маковница» вызвала самую восторженную оценку Пушкина, который позже процитировал её в своём «Гробовщике».
После 1830 года Перовский всё своё время посвящал воспитанию Алёши Толстого и написал для него сказку «Чёрная курица, или Подземные жители» (под тем же псевдонимом Погорельский). Будучи причастным к двум влиятельнейшим дворянским родам — Толстых и Разумовских, — Алёша становится товарищем наследника престола, будущего императора Александра II. В 1881 году император Александр II погиб в результате покушения, которым руководила Софья Перовская. Её дедом был старший брат матери Алексея Толстого, товарища Александра II по детским играм…
Самого Алексея Толстого всю жизнь мучали страшные приступы головной боли, от которых он и умер. Пытаясь связать свой недуг с метаморфозами, происходящими с его семьёй, он в 1841 году создал повесть «Упырь». В ней дворянин Руневский встречает на балу странного незнакомца, от которого узнаёт, что на бал пришло много упырей.
— Знаете ли вы эту старуху? — спросил он Руневского.
— Это бригадирша Сугробина, — отвечал тот. — Я её лично не знаю, но мне говорили, что она очень богата и что у неё недалеко от Москвы есть прекрасная дача совсем не в бригадирском вкусе.
— Да, она точно была Сугробина несколько лет тому назад, но теперь она не что иное, как самый гнусный упырь, который только ждёт случая, чтобы насытиться человеческою кровью. Смотрите, как она глядит на эту бедную девушку; это её родная внучка. Послушайте, что говорит старуха: она её расхваливает и уговаривает приехать недели на две к ней на дачу, на ту самую дачу, про которую вы говорите; но я вас уверяю, что не пройдёт трёх дней, как бедняжка умрёт. Доктора скажут, что это горячка или воспаление в лёгких; но вы им не верьте!
Руневский слушал и не верил ушам своим.
— Вы сомневаетесь? — продолжал тот. — Никто, однако, лучше меня не может доказать, что Сугробина упырь, ибо я был на её похоронах…
 

История разведчика
Конон Молодый родился 17 января 1922 года в Москве на Арбате. Будущему нелегалу едва исполнилось семь лет, как умер его отец Трофим Кононович Молодый, крупный учёный-физик. Летом 1931 года в Москве неожиданно оказалась старшая сестра матери Конона Евдокии Константиновны и предложила забрать мальчика к себе в Сан-Франциско. Но здесь возникла проблема: американские власти отказались предоставить визу советскому школьнику, у которого родители не живут за границей. Тогда в дело вмешался всемогущий Генрих Ягода, по указанию которого батюшка из церкви Успения на Могильцах, где крестили Конона, выдал ему новую метрику о том, что он внебрачный сын Трофима Кононовича и младшей сестры его жены — Серафимы Константиновны, которая к тому времени проживала в буржуазной Эстонии. Так что в свою первую загранкомандировку 9-летний школьник Конон Молодый выезжал уже по поддельным документам.



Американская тётка Анастасия Константиновна отдала мальчика в местную школу, где через пару месяцев он уже свободно общался на английском. Она хотела, чтобы он так и остался у неё и поступил в американский университет. Но дома были мать и сестра, и в 1938 году Конон взбунтовался. Не помогло и то, что в Калифорнию прибыла переехавшая в Париж тётка Таня, которая к тому времени здорово разбогатела благодаря прибыльной деятельности Школы русского балета, открытой ею в Париже. В результате школу Конон оканчивал уже в Москве, затем был призван в Красную армию, а когда началась война, попал прямиком в разведку.
«Я был в том самом первом звене армейской разведки, которое действует непосредственно на передовой, — рассказывает Конон Трофимович. — Взять "языка", разведать расположение огневых точек — такие задания ставились перед бойцами подразделения, в котором я служил.
— Рядовым или офицером?
— Сначала рядовым, потом офицером. Закончил войну в должности начштаба этого разведподразделения. О характере заданий, которые нам поручали, можно судить по тому, что из трёхсот человек, которые начали войну со мной, завершили её лишь семнадцать. В том числе и я…
— Это что — удача?
— Безусловно. Но не только. Профессиональная пригодность, хорошая реакция…»
После войны Конон Молодый поступил в Институт внешней торговли, где изучал китайский язык. В нач. 1951 года с ним встретился заместитель начальника 4-го (англо-американского) отдела Управления «1-Б» (нелегальная разведка) Виталий Павлов. Пройдя путь до заместителя начальника ПГУ КГБ СССР, генерал-лейтенант Павлов вспоминал: «Это был симпатичный молодой человек, жгучий брюнет с подвижным лицом и живыми тёмными глазами. Они, казалось, постоянно искрились в улыбке… В нашей службе К.Т. Молодый получил оперативный псевдоним Бен. Я часто встречался с ним и всякий раз отмечал быстрый прогресс в том, как он осваивал основы разведывательного мастерства. С ним легко было работать. У него всегда было хорошее настроение, ко всему он относился со здоровым юмором. К 1954 году Бен был готов к выезду за кордон, уверенно ориентировался в разработанной вместе с ним легенде-биографии: под видом канадца он должен был осесть в Англии».



Детали этой легенды приводит сын Конона Трофимовича — полный тёзка своего деда Трофим Кононович Молодый: «Удалось выяснить, что в 1927 году во время наводнения в канадском городе Ванкувере погибли муж с женой и их маленький ребёнок. Мальчик, разумеется. Об этом в те далёкие времена написали местные газеты, и факт сей был официально зарегистрирован в документах местной мэрии. А почему не предположить, что мальчонку спасли двое бездетных супругов и увезли его в другую страну. Мальчонка рос, а приёмные родители, воспитав его, умерли и оставили небольшое наследство, которое позволило юноше начать самостоятельную жизнь под именем Гордона Арнольда Лонсдейла».
Вот так советский разведчик Конон Молодый стал двойником канадского гражданина Гордона Лонсдейла. Как это повлияло на судьбу самого Молодого и судьбу его семьи, мы увидим ниже. А весной 1956 года, легализовавшись в Ванкувере, Бен послал письмо в Лондон с просьбой принять его на учёбу с целью изучения китайского языка и истории Китая. Ответ пришёл быстро. В нём сообщалось, что занятия начнутся в первую среду октября, но мистеру Лонсдейлу следует явиться в деканат несколько раньше...
В знаменитой школе африканистики и востоковедения Лондонского университета Бен попадает в одну группу с сотрудниками английской разведки, заводит полезные знакомства, становится преуспевающим бизнесменом, миллионером. В Лондоне он ведёт светский образ жизни, его знают в лучших английских клубах. Он много ездит по стране, у него восемь автомобилей, загородная вилла, роскошные номера в лучших отелях Лондона. Всё это он приобрёл на свои деньги. Незадолго до ареста королева Великобритании пожаловала Гордону Лонсдейлу грамоту «За большие успехи в развитии предпринимательской деятельности на благо Соединённого Королевства».


Моррис и Лора Коэны после освобождения из тюрьмы

В какой-то момент Центр сообщил, что на территории военно-морской базы в Портленде, где проводятся испытания новейшего подводного оружия и различных гидроакустических систем обнаружения подводных лодок, работает некий Гарри Хаутон. В нач. 1950-х годов он служил в аппарате военно-морского атташе английского посольства в Варшаве и, занимаясь махинациями на чёрном рынке, попал в поле зрения польских спецслужб. Хаутон привык жить на широкую ногу, но из-за чрезмерного пристрастия к «выборовой» и «житней» его ещё до окончания срока служебной командировки вернули в Англию. Это поставило его в весьма затруднительное положение.
Зная это, Бен приезжает в Портленд, звонит из ближайшего телефона-автомата Хаутону и, используя свой американский акцент, представляется помощником американского военно-морского атташе в Лондоне капитаном второго ранга Алексом Джонсоном. Он передал Хаутону привет от общего знакомого по Варшаве, а надо сказать, Варшаву Бен знал прекрасно. По словам его сына Трофима, последний был зачат именно в Варшаве, куда отец тайно приезжал в июле 1957 года на встречу с женой Галиной.



Встретившись с Хаутоном, Бен дал понять, что прибыл в Портленд проверить, как англичане выполняют свои договорные обязательства перед американцами по обмену военно-технической информацией.
— Что вас интересует? — напрямик спросил Хаутон.
— Пустяки, — уклончиво ответил Бен. — Некоторые сведения общего характера, в частности, какое новое оборудование испытывается у вас, результаты этих испытаний.
Хаутон кивнул — этими сведениями он располагает.
— Конечно, — осторожно добавил Бен, — мы многое знаем из официальных источников. Но всегда следует проверять добросовестность партнёра. Поэтому я был бы благодарен за любые сведения, представляющие определённый интерес…
— В последнее время я испытываю материальные затруднения, — намекнул Хаутон.
Бен тут же извлёк из кармана дорогую зажигалку фирмы Dunhill.
— У меня есть для вас небольшой сувенир, — сказал он и торжественно вручил зажигалку моряку. Неожиданно у того вытянулось лицо:
— Бог мой, да это же чистое золото! — воскликнул Хаутон.
— Конечно, — рассмеялся Бен, — мы, американские моряки, можем позволить себе такую роскошь.
Подарок произвёл на Хаутона ошеломляющее впечатление.
— Вы можете на меня положиться! — заверил он. — Хаутон умеет быть благодарным!
Через некоторое время Хаутон сообщил, что может достать весьма важные документы через свою очень близкую приятельницу Этель Элизабет Джи по прозвищу Банти. Она работала делопроизводителем на той же военно-морской базе и имела доступ практически ко всем секретным документам, имевшимся в этом учреждении, включая планы НАТО и чертежи строящейся первой английской атомной подводной лодки «Дредноут». Поскольку создание «Дредноута» стало возможным в результате договора о совместной защите между Великобританией и США, заключённого в 1958 году, Джи не сомневалась, что помогает офицеру американского военно-морского флота. По словам Конона Трофимовича, нельзя сказать, что она была очень привлекательной, но в ней чувствовалась сильная и незаурядная личность. Он даже пытался убедить Хаутона жениться на Джи и перестать гоняться за каждой юбкой, которая попадала в его поле зрения. Бен приводил ему примеры, когда из-за ревности женщины шли в полицию и доносили на своих любовников или мужей.
И провал произошёл. По версии, изложенной бывшим помощником директора МИ-5 Питером Райтом в его нашумевшей книге Spycatcher (1987), предателем оказался подполковник польской Службы безопасности Михал Голеневский. По собственной инициативе он установил контакт с ЦРУ и получил оперативный псевдоним Снайпер. Он не замедлил сообщить американцам известные ему сведения об источнике утечек в Royal Navy. Американцы информировали британскую контрразведку МИ-5, которая быстро установила Хаутона и взяла его под наблюдение. Вскоре англичане смогли выйти на любовницу Хаутона Этель Джи, которая имела доступ к копировальному аппарату на военно-морской базе в Портленде. Как позже убедились контрразведчики, она была основным источником информации о всех новейших видах вооружений, поступавших на британский флот. Джи снимала с документов «лишние» копии, а Хаутон выносил бумаги за пределы базы и передавал за вознаграждение Бену. К сер. 1960 года английские «охотники за шпионами» зафиксировали одну встречу Джи с Беном, когда та передавала ему пакет с документами. К концу года англичане смогли засечь и радистов Бена супругов Крогеров. Под этой фамилией скрывались легендарные разведчики Моррис и Леонтина Коэн, ставшие впоследствии Героями России. Все пятеро — Бен, Хаутон, Джи и Крогеры — проходили в английской контрразведке под кодовым наименованием «портлендская шпионская сеть» (анг. Portland Spy Ring)....


Полная статья по ссылке

Ссылка

• +0.18 / 5