‘Мы все были неправы’: как Германия подсела на российскую энергетику часть 3

новая дискуссия Статья  104

НА рубеже веков сторонники перемен через торговлю были в своей помпе. Канцлер Шредер с растущей уверенностью продвигал идею стратегического партнерства с Россией. Он пригласил нового президента России Владимира Путина выступить в Бундестаге в 2001 году, где он покорил аудиторию, произнеся речь на беглом немецком языке и заявив, что “холодная война закончилась”.
Шредер во время выступления Путина увидел идеальное совпадение интересов между Европой, Германией и Россией: мир, стабильность, многосторонность и экономический рост. Путин, по убеждению Шредера, “хочет превратить Россию в демократию”.
В этом благоприятном политическом климате пророссийски настроенные немецкие лоббисты, такие как Клаус Мангольд, председатель влиятельного немецкого комитета по восточноевропейским экономическим отношениям, начали строительство еще одного газопровода, на этот раз доставляющего газ из Выборга по дну Балтийского моря в Германию - первого "Северного потока". Схема была особенно спорной, поскольку она обошла бы Польшу, Беларусь и Украину, сократив доходы этих стран, ослабив их переговорную силу и лишив их крайне необходимых транзитных сборов. Расходы на строительство трубопровода стоимостью 7,4 млрд евро должны были нести частные немецкие компании BASF и E.ON, а также большая часть российского государственного "Газпрома".
На этот раз протесты против трубопровода исходили не только из США, но и из государств, недавно освободившихся от советского правления, таких как Польша и Литва. Радослав Сикорский, тогдашний министр обороны Польши, как известно, сравнил этот план с пактом о ненападении Молотова-Риббентропа 1939 года между нацистской Германией и Советским Союзом, который проложил путь для вторжения в Польшу.
Тем не менее, 8 сентября 2005 года, за 10 дней до выборов, на которых социал-демократы Шредера проиграли консерваторам Ангелы Меркель, контракт "Северный поток-1" был подписан в Берлине представителями "Газпрома", E.ON и BASF. Путин стоял рядом со Шредером на церемонии подписания.
С тех пор Шредера выделяют за его роль в создании зависимости Германии от российских энергоносителей, и он очень разбогател в процессе. Но выдающийся бывший немецкий дипломат Вольфганг Ишингер недавно утверждал, что Шредер не должен брать на себя вину за то, что дал добро на "Северный поток" 20 лет назад: большинство немецких политиков, сказал он New York Times в апреле, не задавались вопросом, попадают ли они в нездоровую зависимость от российских энергоносителей. В статье Шредер привел тот же довод: “Никому и в голову не приходило, что это может стать проблемой. Это был просто способ закупки газа для немцев, для тяжелой промышленности Германии, а также для химической промышленности, с меньшим количеством проблем и сбоев ".
После этого казалось, что, какими бы ни были неудачи в германо-российских отношениях, ничто не могло поколебать веру в торговлю – ни российская "операция по принуждению к миру" в Грузии в августе 2008 года, ни нарушение Россией газопроводов в споре с Украиной в январе 2009 года, ни новости о том, что Путин планирует вернуться на президентский пост в 2012 году, сменив Дмитрия Медведева, в которого верил Франк-Вальтер Штайнмайер. В 2011 году, когда "Северный поток" наконец открылся, общий торговый экспорт Германии в Россию вырос на 34% до 27 млрд евро.

Газопроводы Nord Stream из России в Германию
Затем последовало российское вторжение в Украину в феврале 2014 года. Поначалу казалось, что вторжение России ознаменовало поворотный момент. Осуждение Меркель было ясным: аннексия Крыма противоречила международному праву. Санкции были введены должным образом, и немецкий экспорт в Россию упал.
После вторжения 2014 года серьезные немецкие СМИ, такие как Frankfurter Allgemeine Zeitung, опубликовали длинные статьи, в которых рассматривались варианты того, как Германия может избавиться от опасной зависимости от российских энергоносителей. Многие предложения, такие как новые терминалы сжиженного газа, позволяющие Германии импортировать газ из других стран, таких как Катар и США, - это те же самые, которые обсуждаются сейчас, что показывает, насколько незначительной была достигнута фактическая диверсификация. Когда я разговаривал с катарским чиновником от энергетики в прошлом месяце, он рассказал, как они потратили пять лет, пытаясь проникнуть на энергетический рынок Германии, только для того, чтобы обнаружить, что их маршрут заблокирован на каждом шагу.
Некоторые немецкие санкции в отношении России действовали в течение многих лет, но сторонники перемен через торговлю постепенно восстановили свои позиции. Казалось, что Россия ничего не может сделать, чтобы поколебать их уверенность. 4 сентября 2015 года на Владивостокском экономическом форуме при участии Путина было подписано соглашение о строительстве газопровода "Северный поток-2" по дну Балтийского моря, что значительно увеличит зависимость Германии от российского природного газа. "Газпром" также возьмет на себя управление газовыми хранилищами в Германии, тем самым передав контроль над немецкими энергетическими запасами иностранной державе.

---

ДЛЯ ОБЪЯСНЕНИЯ УПОРНОГО НЕЖЕЛАНИЯ ГЕРМАНИИ ВИДЕТЬ ОПАСНОСТИ В своей зависимости от России выдвигались различные теории – некоторые грязные, некоторые метафизические. Один из аргументов возлагает вину на политиков и государственных служащих СДПГ, которым было позволено беспрепятственно перемещаться между государственными должностями и работой Путина, и они усердно работали, чтобы манипулировать нормативной средой ЕС и Германии в угоду "Газпрому".
Тогда возникает вопрос о германо-российском промышленном лобби, символом которого стал Германо-российский форум, который был тесно связан с немецкими компаниями, работающими в России, и частично финансировался ими. (Форум был приостановлен после вторжения в Украину.) Ее попечительский совет состоял в основном из деловых людей, часто с экономическими интересами в России. Ее председатель Маттиас Платцек, бывший министр-президент СДПГ в Бранденбурге, казалось, был искренне шокирован вторжением Путина: "Я был неправ, потому что до недавнего времени я думал, что то, что произошло, было немыслимо”.
Историк Саротт сказал, что нет четких доказательств того, что бизнес оказывал большее влияние на политику в Германии, чем в других странах. Тем не менее, на протяжении многих лет Россия демонстрировала способность подкупать, а в некоторых случаях и коррумпировать немецкий политический класс. Министр иностранных дел Польши Збигнев Рау во время визита в Берлин в конце мая назвал немецкую восточную политику “фиаско”. По его словам, немецкая риторика о политической ценности взаимозависимости грубо сводится к получению конкурентного преимущества за счет дешевой энергии.

Канцлер Германии Ангела Меркель и затем президент России Дмитрий Медведев (в центре слева и справа) открывают символический клапан во время церемонии открытия первого из двух газопроводов Nord Stream в 2011 году. Фото: Джон Макдугалл / AFP / Getty Images
Томас Урбан, исследуя психологические корни восточной политики, выделяет две эмоции в отношениях Германии с Россией: ностальгию и вину. Он описал мне “память о Бисмарке, который видел в союзе с Россией якорь стабильности в Европе. Но тогда было также чувство вины из-за нападения Германии на Советский Союз в 1941 году, с миллионами погибших. Это означало, что было трудно критиковать Красную Армию или советские репрессии, поскольку это означало, что вы не признаете величайшие преступления в истории. Это делает Германию слепой к черной стороне Советского Союза. Это также позволяет путинской пропаганде говорить только о погибших на войне россиянах, а не о тех, кто был убит на Украине и в Беларуси ".
Большая часть веры Германии в торговлю с Россией была рождена из принятия желаемого за действительное. Например, это заставило Штайнмайера на посту министра иностранных дел постоянно искать признаки реформ, игнорируя советы министерства иностранных дел о том, что ему нужен план Б на случай, если вера Германии в Россию окажется необоснованной. В 2016 году Штайнмайер произнес в Екатеринбургском университете глубоко искреннюю, почти элегическую речь, в которой спросил, способны ли Германия и Россия по-прежнему слушать друг друга. Он признал, что аннексия Крыма была низкой точкой, но выразил надежду, что диалог все еще возможен, призвав обе стороны не отворачиваться друг от друга.
Это была речь человека, который почувствовал, что ситуация меняется, и который боялся, что его вера в диалог больше не соответствует духу более суровых времен: "В политических дискуссиях мы иногда слышим мнения, высказанные людьми, которые ни в малейшей степени не заинтересованы в понимании других; люди, которые уже помирились их мысли о другой стороне; люди, которые даже не утруждают себя чтением, потому что думают, что уже знают ответ.Он опасался, что то, что он назвал “предполагаемым антагонизмом” между Западом и Россией, становится укоренившимся и идеологически обусловленным, идущим вразрез с стремлением к дипломатии и миру.
Теперь, как президенту и главе государства Германии, Штайнмайеру украинские официальные лица сказали, что его послужной список в качестве защитника российских интересов в Германии означает, что ему сейчас не рады в Киеве. Это кажется позором. Ему не нужно было бы падать на колени – как это сделал Вилли Брандт в Варшаве в 1970 году, извиняясь за военные преступления своей страны, – но он мог бы трезво оценить, что именно пошло не так в восточной политике Германии так долго. Ибо, так или иначе, расплата все еще необходима.

• -0.03 / 1