Понемножку обо всем
214,617
4,060
|
Хранитель Храма ( Слушатель ) |
| 05 июл 2022 22:02:56 |
‘Мы все были неправы’: как Германия подсела на российскую энергетику часть 2
новая дискуссия Статья 225КОНФЛИКТЫ МЕЖДУ ГЕРМАНИЕЙ И США В 70-Х и 80-х годах, в которых участвовали два очень разных президента, Джимми Картер и Рональд Рейган, были одними из самых ожесточенных трансатлантических сражений со времен второй мировой войны. "Все споры были частью того, что Западная Германия демонстрировала независимость во внешней политике во время холодной войны, и это стало неудобным для некоторых американских лидеров”, - сказала мне историк Мэри Элиза Саротт.
Картер и канцлер Германии Гельмут Шмидт мало уважали друг друга. Картер нашел Шмидта угрюмым, в то время как канцлер в своей автобиографии назвал Картера идеалистическим проповедником, который ничего не знал о Европе и был “просто недостаточно большим для игры”. Два лидера не просто поссорились лично, они разошлись во мнениях по вопросам существа, в том числе о том, как защитить права человека в России. В 1979 году Шмидт и Картер собрались вместе, чтобы совместно принять так называемое двойное решение, согласно которому НАТО модернизирует свое ядерное оружие, размещенное в Европе, одновременно активно добиваясь соглашения о контроле над вооружениями с Россией. Но в других отношениях их подход был совсем другим.
Шмидту никогда не хватало уверенности в себе, но, как и многим немцам той эпохи, он испытывал глубокое чувство стыда, вызванное болезненными воспоминаниями о войне. Он также считал, что стабильность восточного блока отвечает интересам Западной Германии, учитывая ядерный потенциал России. В своей автобиографии он написал, что хотел развивать торговые отношения с Россией, чтобы способствовать “большей зависимости СССР от европейских поставок”, что, в свою очередь, привело к "усилению европейского влияния" на политику Москвы. А после нефтяного кризиса 1973 года Шмидт убедился, что Советский Союз представляет собой более надежного поставщика энергоносителей для Германии, чем страны Персидского залива.
Картер, напротив, считал отказ от торговли лучшим способом повлиять на Советы. В июле 1978 года, в ответ на заключение в тюрьму Москвой двух советских диссидентов, Александра Гинзбурга и Анатолия Щаранского, Картер ограничил экспорт в США технологий для разведки и развития советской нефтяной и газовой промышленности.
Владимир Путин и Герхард Шредер, тогдашний канцлер Германии, в Москве в 2004 году. Фото: Юрий Кочетков / AFP / Getty Images
Тем не менее, коллективно европейский бизнес пошел в противоположном направлении. Даже после советского вторжения в Афганистан в 1979 году большая немецкая деловая делегация продолжила визит в Москву. Советы (Союзгазэкспорт) и западные европейцы (в основном Ruhrgas и Gaz de France) завершили переговоры о новом гигантском газовом проекте - выделенном трубопроводе протяженностью 4500 км от гигантского месторождения Уренгой в Западной Сибири в конце 1980 года. Предполагалось, что эта сделка увеличит зависимость Германии от российского газа с 15% до 30%. Когда немецкие министры рассмотрели последствия для безопасности, они пришли к выводу, что нет никакой опасности, что Россия злоупотребит своей потенциальной мертвой хваткой. Их рассуждения были просты. "Долгосрочные сбои противоречили бы личным интересам Советского Союза”, - решили в министерстве.
В телефонном разговоре с Картером 5 марта Шмидт объяснил свою поддержку строительства трубопровода тем, что сказал президенту США: “Те, кто занимается торговлей друг с другом, не стреляют друг в друга”. Это было повторением знаменитой довоенной теории Нормана Энджелла о том, что новая взаимозависимость экономик делает войну невыгодной и, следовательно, иррациональной. Согласно записи в своем дневнике, Картер ответил: “Европейцам невыгодно ожидать, что мы предоставим кнут, а они будут соревноваться друг с другом в предоставлении самого большого пряника”.
В 1980 году Шмидт писал: "Говорить об экономической зависимости Федеративной Республики от Москвы в степени, достаточной для влияния на внешнюю политику, свидетельствует о невежестве или злонамеренности". Учитывая нынешнее тяжелое положение Германии, эти слова выглядят безнадежно недооцененными.
ШМИДТ СТОЛКНУЛСЯ С более сложным противником в лице преемника Картера, традиционным антикоммунистом Рональдом Рейганом. В глазах Рейгана торговля Германии с Россией находилась в прямом конфликте с безопасностью Запада. Мнение Рейгана основывалось на оценке ЦРУ, представленной в июле 1981 года, в которой была отмечена четкая тенденция: с 1970 по 1980 год экспорт советского газа в Западную Европу вырос с 1 миллиарда кубометров в год до 26,5 миллиарда кубометров в год. ЦРУ предупредило Рейгана, что Уренгойский газовый проект не только ускорит экономический рост СССР, но и предоставит Советам 8 миллиардов долларов в твердой валюте, способствуя дальнейшему наращиванию военной мощи. Это не только не дало Германии влияния на советское мышление, но и предоставило бы Советам одну дополнительную точку давления, которую они могли бы использовать в рамках более широкого дипломатического наступления, чтобы убедить западноевропейцев принять их точку зрения по вопросам Восток-Запад".
В аргументах, которые перекликаются с сегодняшними дебатами, посол США в ООН Джин Киркпатрик посетовала: "Мы постоянно обнаруживаем в наших переговорах, что союзники уже в значительной степени зависят: Франция на 15% [своего] газа, Германия на 30%”. Шмидт заверил американцев, что Германия “может продержаться шесть месяцев в случае советского отключения”. Прогноз сейчас таков, что при таком развитии событий Германии придется сразу перейти к нормированию потребления энергии.
Несмотря на различные попытки США убедить Европу принять добровольный запрет, в том числе предложить альтернативные источники энергии, в 1981 году Ruhrgas AG и Союзгазэкспорт пошли дальше и подписали контракт на ежегодный импорт 10,5 млрд. куб. м советского газа в течение 25-летнего периода. Безработица в Европе в то время была близка к 9%, и европейской промышленности необходимо было увеличить поставки энергоносителей. В то же время аргумент США о безопасности был отвергнут как завуалированный способ продвижения нефтяной промышленности США.
Когда Москва поддержала введение военного положения в Польше 13 декабря 1981 года, Рейган подумал, что такое шокирующее событие может убедить Германию приостановить строительство трубопровода. В частной записке Маргарет Тэтчер, отправленной 19 декабря 1981 года, он призвал ее поддержать жесткие санкции против Советов, заявив, что “это вполне может стать переломным моментом в истории человечества. Вызов тирании изнутри ”. Необычно для нее, Тэтчер колебалась, посоветовав Рейгану, что немцы “не могут и не откажутся от проекта газопровода”.
Работы на трубопроводе Nord Stream в бухте Портовая к северо-западу от Санкт-Петербурга в 2010 году. Фотография: Дмитрий Ловецкий / AP
США ответили на советское вмешательство запретом американским компаниям помогать с трубопроводом. Летом 1982 года Рейган попытался заставить европейские фирмы прекратить работы на трубопроводе, введя против них вторичные санкции. Такие санкции сейчас являются обычным делом во внешнеполитическом арсенале США, особенно в отношении Ирана, но тогда они рассматривались как вторжение в европейский суверенитет. Тэтчер сдержалась, заявив Палате общин, что “неправильно”, когда "одна очень могущественная нация препятствует выполнению существующих контрактов". Контракты".
К ноябрю Рейган отказался от попытки ввести санкции. В испытании силы, в котором Европа встала на сторону Германии, мировая сверхдержава проиграла. Прокачка по новому трубопроводу началась 1 января 1984 года.
Немецкие сторонники перемен через торговлю победили. Позиция США в отношении России еще больше ослабла после падения Берлинской стены в 1989 году. Мирный крах коммунизма был провозглашен как оправдание тех, кто выступал за диалог и взаимодействие посредством торговли. В своей речи в Фонде Брандта в марте 2008 года Штайнмайер полностью высказал эту точку зрения: “Чего на самом деле достигла Остполитик, – как теперь признают и те, кто критиковал ее в то время, - сказал он, - так это сделать мир в Европе, несмотря на трудности, более безопасным. Для демократических движений в Восточной Европе это создало новые возможности, новые возможности для действий. Это также стало ключевым фактором в окончательном прекращении конфронтации между двумя блоками ".
Олаф Шольц, нынешний канцлер Германии, остается приверженцем этой точки зрения, утверждая в прошлом году, что это способствовало распаду Советского Союза и заложило основу для демократии и членства в ЕС для большей части Восточной Европы. Сопредседатель СДПГ Ларс Клингбейл также настаивал на том, что Восточная политика "была основой для воссоединения и окончания холодной войны. В результате в федеративной республике на протяжении десятилетий существует консенсус в отношении того, что конфликты можно разрядить с помощью диалога. Мы не позволим, чтобы об этом говорили плохо ”.
Тем не менее, ряд историков и писателей считают, что эта радужная картина Восточной политики вводит в заблуждение. "Идея о том, что политика Вилли Брандта по разрядке напряженности в отношении Москвы привела к падению железного занавеса и единству Германии, по крайней мере, является чрезмерным упрощением”, - говорит историк Ян Берендс. Немецкий журналист Томас Урбан, автор новой книги, критикующей Восточную политику, считает, что ее роль в падении стены и воссоединении Германии была преувеличена: "Именно наращивание военной мощи Рейганом и наводнение рынка дешевой нефтью привели к распаду Советского Союза", - сказал он мне. По его словам, российский государственный бюджет стал настолько зависимым от доходов от энергоносителей, что, когда в середине 1980-х годов цены на нефть резко упали, у России иссяк спасательный круг для внешнего капитала. "Горбачев больше не мог финансировать войны за рубежом и советские республики”, - сказал он. "Но этот аргумент полностью отсутствовал в немецких дебатах, особенно слева”.
Урбан утверждал, что теория перемен Ostpolitik страдает от двух основных заблуждений: убеждения, что политические перемены в Восточной Европе могут произойти только благодаря взаимодействию с элитой у власти, а не от гражданских движений, и, во-вторых, что “безопасность должна быть ключом ко всему”.
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!