Тред №170945

Цитата: РЕКОНКИСТАДОР от 07.12.2009 15:29:56
Всегда мечтал по-участвовать в гражданской войне. Олеко Дундич - мой герой.  ;)
Кстати Украина не может быть заражена коррупцией , потому как только из неё и состоит. А вирусы не болеют.
Про использование армии в качестве инструмента у нас говорят все кому не лень, но она благодаря стараниям ещё Кучмы заблаговременно развалена. Как впрочем и МВД с СБУ.  Причём конкретно о реальном состоянии армии не знает в стране никто, потому как все, без исключения, рапорты фальсифицируются. То есть мы не знаем сколько в стране ходовых танков и летающих самолётов, сколько в ней реально народу, и даже временами точного количества частей и подразделений , потому как многие из них существуют только на бумаге, а некоторые существующие на бумаге отсутствуют.

Да здравствует восстановленная Новороссийская конфедерация в составе Одесской Советской Социалистической республики, союзе АРК и Таврийской Советской Социалистической Республики! Не забудем о Гуляйпольской трудовой коммуне вольных крестьян/землеробов! И конечно о Дон-Кривбасской советской республике! Не понял, куда еще деть Крымское ХАМнство в районе Бахчисарая? Хотя названия  можно и скорректировать - например буржуазно-демократические или еще какие-нибудь!

Вынужден замолвить слово о местных местечковых пророках  - они  уже все про Украину напророчили 90 лет назад. Скучно жить в этих Укрианах  - уже все про будущее известно! Опять автор ЖЖЕТ стихом, но как:

Дон Аминадо
Про белого бычка

Мы будем каяться пятнадцать лет подряд
С остервенением. С упорным сладострастьем.
Мы разведем такой чернильный яд
И будем льстить с таким подобострастьем

Державному Хозяину Земли,
Как говорит крылатое реченье,
Что нас самих, распластанных в пыли,
Стошнит и даже вырвет в заключенье.

Мы станем чистить, строить и тесать.
И сыпать рожь в прохладный зев амбаров.
Славянской вязью вывески писать
И вожделеть кипящих самоваров.

Мы будем ненавидеть Кременчуг
За то, что в нем не собиралось вече.
Нам станет чужд и неприятен юг
За южные неправильности речи.

Зато какой-нибудь Валдай или Торжок
Внушат немалые восторги драматургам.
И умилит нас каждый пирожок
В Клину, между Москвой и Петербургом.

Так протекут и так пройдут года:
Корявый зуб поддерживает пломба.
Наступит мир. И только иногда
Взорвется освежающая бомба.

Потом опять увязнет ноготок.
И станет скучен самовар московский.
И лихача, ватрушку и Восток
Нежданно выбранит Димитрий Мережковский.

Потом… О, Господи, Ты только вездесущ
И волен надо всем преображеньем!
Но, чую, вновь от беловежских пущ
Пойдет начало с прежним продолженьем.

И вкруг оси опишет новый круг
История, бездарная, как бублик.
И вновь по линии Вапнярка – Кременчуг
Возникнет до семнадцати республик.

И чье-то право обрести в борьбе
Конгресс Труда попробует в Одессе.
Тогда, о, Господи, возьми меня к Себе,
Чтоб мне не быть на трудовом конгрессе!

1920, Одесса


Об авторе (отсюда первое, что нагуглил: http://www.judaica.kiev.ua/eg9/eg929.htm):

Аминад(ав) Петрович (Пейсахович) Шполянский (1888—1957) родился в Елисаветграде Херсонской губернии. Там прошло его детство и гимназические годы. Как он вспоминал о своей «маленькой родине» много лет спустя: «Держался город на трех китах: Вокзал. Тюрьма. Женская гимназия. Шестое чувство, которым обладал только уезд, было чувство железной дороги».

В 1914 году Шполянский был мобилизован и отправлен на фронт солдатом. В том же году вышла его первая книга стихов «Песни войны». Книга, выдержавшая два издания (второе в 1915 году), была все же некоей неудачей, не только эстетической. В ней патриотическая риторика того времени, книжная эмблематика войны заглушает личный голос поэта. Но в этом пробивающемся голосе уже слышны многие интонации будущего Дон-Аминадо: «Грохочут в ночи и летят поезда — И рельсы охвачены дрожью...». Ужас перед войной и человеческими страданиями, сочувствие к врагу, попавшему на войну «по воле / Чьей-то злой и разнузданной силы» — все это позже разовьется в тему маленького простого человека, заброшенного в катастрофическую историю ХХ века, в «мельницу богов».

«Весна семнадцатого года», вторая книга Дон-Аминадо, — политический памфлет. Это аллегорическая пьеса о четырех монархах, низложенных своими народами: Абдуле-Гамиде, Магомеде-Али, Мануэле Португальском и Людовике XIV. Гений Весны — еще один участник пьесы, олицетворение «Вечного Возрождения», революционных надежд и веры в новые времена. Но за весной пришла осень семнадцатого года и закончился как краткий сценический успех пьесы, так и краткий период русской демократии.

В Москве и Петербурге уже отчетливо ощущались задачи новой власти — умирала свободная демократическая пресса, сатирические издания появлялись и исчезали, меняли названия, пытаясь уйти от цензуры. В 1918 году за «буржуазность» был закрыт демократический журнал «Новый Сатирикон», который именно эту «буржуазность» и высмеивал. Работать стало негде, да и голод был не за горами. А в Киеве — политическая оперетка, пирожные и почти свободная пресса... Аминад Петрович Шполянский получил у московского городского комиссара по иностранным делам В.М.Фриче разрешение на выезд заграницу. Этой ближайшей заграницей была Украина.

Киев с середины весны по декабрь 1918 года — город культурного курьеза. Бегство от большевиков и голода обернулось тем, что обе столицы — и Москва, и Петроград — вдруг одновременно оказались в Киеве, образовав, тем самым, совсем иное пространство. Дон-Аминадо писал: «Киев нельзя было узнать. Со времени половцев и печенегов не запомнит древний город такого набега, нашествия, многолюдства» (Дон-Аминадо. Наша маленькая жизнь. М., 1994. С. 637). Тэффи вспоминала, что, когда она осенью 1918 года приехала в Киев, ее встретил «один из сотрудников бывшего «Русского Слова» целым потоком новостей: «Что здесь делается! <…> Город сошел с ума! Разверните газеты — лучшие столичные газеты — лучшие столичные имена! В театрах — лучшие артистические силы. Здесь «Летучая мышь», здесь Собинов <…> Здесь жизнь бьет ключом... Открываются все новые «уголки» и «кружки». На днях приезжает Евреинов. Можно будет открыть Театр новых форм. Необходима также «Бродячая собака». Это уже вполне назревшая и осмысленная необходимость». (Тэффи. Ностальгия. Рассказы. Воспоминания. Л., 1989. С.332). В этой пестрой толпе оказались и петербургские сатириконцы, тут же осознавшие необычайную культурную насыщенность Киева того времени и обыгравшие эту тему в своих фельетонах. В киевской газетке «Вечер» появляются фельетоны Михаила Кольцова (брат карикатуриста Бориса Ефимова) и Дон-Аминадо. Один фельетон Кольцова назывался «Пушкин в Киеве»: «Прибывший на днях в Киев беллетрист А.С.Пушкин в беседе с нашим сотрудником сообщил много потрясающих фактов из жизни литераторов в Советской России», — писал Кольцов. В Киеве в ту пору собрались все, включая Пушкина.

В фельетоне Дон-Аминадо «Россия в бегах» в Киев попадают герои хрестоматийных произведений: разорившийся Онегин, разочаровавшийся Чацкий, сплетничающие Бобчинский и Добчинский и многие другие: «Не знаю, в каком именно державном поезде (кажется, что этот поезд пришел все-таки на первый путь. — К.П.), но все они прибыли на Украину. Во всяком случае, почти ежедневно, то там, то здесь, мелькают их с детства дорогие, запечатленные в памяти черты. Недаром Киев стал городом неожиданных встреч, и если еще чему-либо удивляешься, то не столько самим встречам, сколько тем превратностям судьбы, какие постигли всех этих героев и героинь, уходящих в вечность старой русской жизни» (там же).

В Киеве сатириконцы предприняли попытку издания газеты «Чертова перечница», начатой в Петрограде сразу после закрытия «Нового Сатирикона». Киевскую газетку выпускали сатириконцы почти в полном составе: А.Аверченко, Арк.Бухов, Вл.Воинов, Евг.Венский, А.С.Грин, А.И.Куприн, Вилли, Викт. Финк, Лоло (Мунштейн Л.Г.), Дон-Аминадо и многие другие. Редактором был Василевский (Не-Буква). Дон-Аминадо вспоминал, что еженедельный листок «Чертова перечница» пользовался «...наибольшим успехом на галерке и бельэтаже... Листок официально-юмористический, неофициально — центр коллективного помешательства. Все неожиданно, хлестко, нахально, бесцеремонно. Имен нет, одни псевдонимы, и то, выдуманные в один миг, тут же на месте» (Дон-Аминадо. Наша маленькая жизнь. М., 1994. С. 637). Газетка высмеивала тогдашние порядки, вернее беспорядки, нарастающий хаос жизни, всех левых и правых, а также умеренных; осмеивались даже газетная структура и цена газеты.

Дон-Аминадо в краткий киевский период публиковался в газетах «Утро», «Вечер», «Киевская мысль», «Свободные мысли» и др., где стихотворения, как правило, подписывал псевдонимом Дон-Аминадо, а политические фельетоны в прозе — чаще всего своей фамилией Шполянский. Возможно, что именно его фамилией наделил одного из персонажей «Белой гвардии» Михаил Булгаков. Считается, что в 1918 году Булгаков был далек от литературных кругов. Но это не исключает того, что он был прилежным читателем. Михаил Семенович Шполянский (герой «Белой гвардии») — еще не полностью проявленный, но уже функциональный типаж практически всех произведений Булгакова. В «Мастере и Маргарите» этот типаж воплотится в Воланда. Михаил Семенович Шполянский скрыто влияет на судьбу Турбиных и Города, провоцируя трагические события. Сатириконская «Чертова перечница» под прозрачным псевдонимом «Чертовой куклы» оказывается в доме Турбиных. «Талантливы, мерзавцы, ничего не поделаешь», — так безлично-собирательно оценивают в доме Турбиных авторов газетки. В этом определении заложено то, о чем говорил Мандельштам в своих кратких размышлениях о явлении «Сатирикона»: «мерзавцы» — это люди дошедшие до края, их удел — тотальный смех вплоть до откровенного цинизма. От провокационного смеха сатириконцев до «провокатора» «Белой гвардии» Михаила Шполянского — один шаг.

Киевский период закончился также резко, как начался — бегством на юг, в Одессу. Фантастичность одесского пространства сглаживалась разве что за счет обычного южно-курортного колорита. Пребывание в этом городе Дон-Аминадо не трудно опять же проследить по газетам. С августа 1919 по январь 1920 года он публиковался в «Южном слове» и в «Современном слове» (в последнем под псевдонимом Дон). В газете сотрудничали как одесситы — Эдуард Багрицкий, Леонид Гроссман, так и «проезжие» Алексей Толстой, Иван Бунин, Овсяннико-Куликовский. Дон-Аминадо принимал участие в деятельности легендарного одесского Литературно-Артистического объединения.
Вместе с большой группой литераторов и ученых на корабле «Дюмон д’Юрвиль» Шполянский навсегда покинул родину. Он вспоминал, что на корабле кто-то предложил завести журнал и всем ответить на один и тот же вопрос: «Когда мы вернемся в Россию?» Ответы были самые оптимистические, и лишь один «был прозорливее других...»:

З.Ы.: Елисаветград - это Кировоград, сейчас областной центр.  Почти земляк Бронштейна-Троцкого, если что!