Директор Центрального разведывательного управления США Уильям Дж. Бернс «Преображенный мир и роль интеллекта»

59-я ЕЖЕГОДНАЯ ЛЕКЦИЯ ФОНДА ДИТЧЛИ
Директор Центрального разведывательного управления США Уильям Дж. Бернс
«Преображенный мир и роль интеллекта»
 
Добрый день. Огромное спасибо за доброжелательное приветствие и за то, что снова меня приняли в Дитчли.
Я впервые приехал сюда в 1979 году, будучи молодым и еще неопытным стипендиатом института Маршалла в Оксфорде, которому едва хватало на аренду смокинга для официального ужина на конференции и билет на автобус. Признаюсь, что мои воспоминания о самой конференции отрывочные, но ее влияние на меня было глубоким. Та первая конференция Фонда подарила мне непреходящую благодарность за силу и цель альянса, и особенную значимость англо-американского партнерства.
Через десять лет я уже был дипломатом Соединенных Штатов, работающим на госсекретаря Джеймса Бэйкера. Это был один из тех редких «пластичных моментов» истории, которые случаются лишь несколько раз за век (прим. имеются в виду исторические периоды, когда нечто старое ушло, но новое еще не пришло, и когда ход истории более открыт для формирования и управления, чем в любое другое время). Холодная война заканчивалась, Советский Союз готовился к развалу, Германия, напротив, к воссоединению, а вторжение Саддама Хусейна в Кувейт вскоре было отражено. Это был мир, где американское господство не вызывало сомнений. Похоже было, что история неотвратимо течет в нашу сторону, сила наших идей толкает остальной мир в медленно, но неотвратимо движущуюся к демократии и свободным рынкам волну. Наша иногда самодовольная уверенность была обоснована реальностью власти и влияния, но она также затмила иные нарастающие тенденции. Наше превосходство после холодной войны не могло быть постоянным. История не закончилась, также как не исчезла идеологическая конкуренция.
Глобализация несла большие надежды для человечества, вытаскивая сотни миллионов людей из нищеты, но была обусловлена противодействующими факторами. В меморандуме о переходном периоде, который я составил для нового администрации Клинтона в конце 1992 года, я пытался передать общий контур стоящих перед нами вызовов. «Хотя впервые за пятьдесят лет мы не сталкиваемся с глобальным военным противником», - писал я, - «вполне возможно, что возвращение к авторитаризму России или агрессивно враждебный Китай могут возродить такую глобальную угрозу». Я старался подчеркнуть риски, с которыми демократии и свободные рынки неизбежно столкнутся в мире, в котором экономики все более глобализируются, но, как я выразился в то время, "международная политическая система склонялась к разобщению". Я также старался наилучшим образом описать общие глобальные угрозы, которые уже существуют в виде изменения климата и инфекционных заболеваний, особенно эпидемии ВИЧ/СПИДа.


На протяжении следующих 25 лет я оставался очень удачливым американским дипломатом, служа преимущественно в России и на Ближнем Востоке, а также занимая высокие должности в Вашингтоне. Я разделял дипломатические успехи и делал свои ошибки, когда униполярный момент Америки угасал, и начинали разворачиваться события, которые я старался предвидеть в докладе о трансформации мира.
Сегодня, будучи директором Центрального разведывательного управления, я должен сказать, что я уже жил и служил достаточно долго, чтобы столкнуться с еще одним «пластичным моментом» в истории, который намного более сложен, чем тот, который я пережил в волнующие дни моей молодости три десятилетия назад. Это мир, в котором Соединенные Штаты больше не являются единственным большим игроком на геополитическом поле – мир, в котором человечество сталкивается с опасностью.
Моя задача сейчас состоит в помощи президенту Байдену и высшим политическим руководителям понять и формировать преобразованный мир.

Поэтому я хотел бы сегодня обозначить основные черты нового ландшафта, который нас окружает, и рассказать о том, как это влияет на роль разведки.
Мы, как напоминает нам Президент Байден, находимся в поворотном моменте. Эра после Холодной войны определенно закончилась. Наша задача - определить, что будет дальше, и инвестировать в наши основные сильные стороны и работать с нашими союзниками и партнерами- чтобы оставить будущим поколениям мир, который будет более свободным, более открытым, безопасным и процветающим. Это очень сложная задача. Наш успех будет зависеть от нашей способности справиться с тремя вызовами.
Первый вызов - стратегическая конкуренция со стороны амбициозного Китая и России, которая постоянно напоминает нам, что угасающие державы могут быть такими же опасными, как и восходящие.
Второй вызов - проблемы без географической принадлжености, такие как климатический кризис и глобальные пандемии, которые выходят за пределы возможностей любой отдельной страны и становятся все более экстремальными и существенными.
И третье - технологическая революция, которая преобразует нашу жизнь, работу, конкуренцию, дает возможности и несет риски, которые мы еще не полностью осознаем. Сотрудничество в решении общих глобальных проблем становится необходимым, но осложнено стратегической конкуренцией. И революция в технологиях является одновременно и главной ареной этой конкуренции, и феноменом, в котором важно иметь базовое партнерство для установления правил дорожного движения, чтобы максимизировать пользу от новых технологий и минимизировать их опасности.
 
Конкуренция с Россией и Китаем.
Наиболее актуальное и острое геополитическое испытание международного порядка сегодня - полноформатное вторжение Владимира Путина в Украину - самая большая война в Европе с того времени, как Уинстон Черчилль сидел в своей спальне здесь, в Дитчли, диктуя военные сообщения Франклину Рузвельту. Я провел большую часть последних двух десятилетий, пытаясь понять и противодействовать взрывоопасному сочетанию обиды, амбиций и неуверенности, которые олицетворяет Путин. Этот опыт не только привел к появлению всех этих седых волос на моей голове; он также дал мне здоровую долю скромности при рассуждении о Путине и России. Одно я понял: нельзя недооценивать зацикленность Путина на контроле над Украиной, без которой он считает невозможным для России быть великой державой и для него самого быть великим русским лидером.
Эта трагическая и жестокая зацикленность уже повлекла позор России и выявила ее слабости, а также вызвала потрясающую решимость украинского народа. Путин часто утверждает, что Украина «не настоящая страна», что она слаба и разделена. Ну, как он узнал, настоящие страны сопротивляются. И это то, что сделали украинцы, с замечательной храбростью и упорством, как я видел в частых поездках в Киев во время войны. Они не отступят, и мы все, кто поддерживает Украину, тоже.
Война Путина уже стала стратегическим поражением для России - ее военные слабости выставлены на всеобщее обозрение; ее экономика понесла серьезный ущерб на долгие годы; ее будущее как страны-младшего-партнера и экономической колонии Китая формируется ошибками Путина; ее реваншистские амбиции ослаблены НАТО, которое стало только больше и сильнее. На прошлой неделе мы все были потрясены сценами вооруженного мятежа Евгения Пригожина российскому государству, когда частные военные силы Вагнера на время захватили Ростов и прошли почти две трети пути к Москве, прежде чем вернуться назад. Как ясно заявил Президент Байден, это внутренне-российское дело, в котором США не имели и не будут иметь никакой роли. Примечательно, что Пригожин предшествовал свои действия резкими обвинениеми кремлевского жульнического оправдания вторжения России в Украину и поведения российского военного руководства в войне. Влияние этих слов и этих действий будет проявляться в течение долгого времени, ярким напоминанием о разрушительном влиянии войны Путина на его собственное общество и свой режим. Агрессия России представляет невиданное испытание.

При этом Китай - единственная страна, имеющая как намерение изменить международный порядок, так и, во все большей степени, экономическую, дипломатическую, военную и технологическую мощь для этого.
Трансформация Китая за последние пять десятилетий была экстраординарной. Это трансформация, за которую китайский народ заслуживает похвалы, и которую поддержали наши страны, потому что, как умно и красноречиво сказал министр иностранных дел в апреле в Mansion House, «стабильный, процветающий и мирный Китай хорош для Великобритании и для всего мира». Таким образом, проблема заключается не в подъеме Китая как таковом, а в действиях, которые ему сопутствуют. Президент Си Цзиньпин вступает в свой третий срок, обладая большей властью, чем любой китайский лидер со времен Мао. И вместо того, чтобы использовать эту власть для укрепления, оживления и обновления международной системы, которая обеспечила трансформацию Китая, он стремится переписать ее.
Мы, разведчики, внимательно изучаем то, что говорят лидеры. Но мы уделяем и особое внимание тому, что они делают, и здесь растущие репрессии президента Си у себя дома и его агрессивность за рубежом - от его безграничного партнерства с Путиным до его угроз миру и стабильности в Тайваньском проливе - невозможно игнорировать. Что также невозможно игнорировать, так это тот факт, что в эту новую эпоху наша конкуренция происходит на фоне сильной экономической взаимозависимости и коммерческих связей. Это сослужило замечательную службу нашим странам, нашей экономике и нашему миру, но это также создало стратегическую зависимость, критическую уязвимость и серьезные риски для нашей безопасности и процветания. COVID ясно дал понять каждому правительству опасность зависимости от какой-либо одной страны в отношении жизненно необходимых медикаментов, точно так же, как агрессия Путина на Украине ясно дала понять каждому правительству риски зависимости от одной страны в плане поставок энергоносителей. В современном мире ни одна страна не хочет оказаться во власти картеля одного из важнейших поставщиков полезных ископаемых и технологий. Особенно страна, которая продемонстрировала волю и способность углублять эту зависимость и превращать ее в оружие. Ответ на этот вопрос заключается не в том, чтобы отделиться от экономики, подобной китайской, что было бы глупо, но разумно снизить риски и диверсифицировать, обеспечив устойчивость цепочек поставок, защитив наши технологические преимущества и инвестируя в промышленный потенциал.
В более изменчивом и неопределенном мире, в котором власть более распределена, вес средних стран растет - в экономическом, политическом и военном отношении. Демократии и автократии, развитые и развивающиеся экономики, а также страны Глобального Юга и других частей земного шара намерены диверсифицировать свои отношения с целью расширения их стратегической автономии и максимального расширения своих возможностей.
Эти страны видят мало пользы и много риска в моногамных геополитических отношениях. Вместо этого мы, вероятно, увидим, что все больше стран стремятся к более открытым отношениям, чем мы привыкли за несколько десятилетий однополярности после окончания холодной войны. И если прошлое является прецедентом, мы должны быть внимательны к соперничеству между так называемыми средними державами, которое часто становилось причиной столкновений между крупными державами.