Тред №218834

Так что вот, наверное, те настоящие реалии, о которых ни Роберт Амстердам, ни все остальные критики российской суверенной демократии нигде и никогда не упоминали. Исходя из них и надо судить, кто, зачем и почему мог потратить такую уйму времени, сил и денег по всему свету, чтобы несколько лет без устали и не покладая рук пытаться довести российское молчаливое большинство до негодующего взрыва — ведь другой возможности избавиться от дельного стратега нету.
А то, что ничего у них тем не менее из этой затеи не вышло, может означать, что они и впрямь искренне верят, будто русские по тупости и отсталости впали в заблуждение и невзлюбили демократию. Хотя, может, конечно, им просто так психологически комфортнее, поскольку можно забыть и не думать больше, как какие-то совки прекрасно разобрались в сути того, что они преподносят всем, как демократию, и надуть себя в конце концов не дали.
Ладно, это уже гадание на кофейной гуще и к делу отношения не имеет. По делу у нас остался один последний вопрос. Ясно, что, когда выкупали обратно у Семьи неприкосновенную Сибнефть и забирали ЮКОС — то защищали тогда национальный суверенитет России, и честь им за то и хвала. А вот дальше-то?
Ведь вот если читать текст Роберта Амстердама, человека в деле ЮКОСа очень осведомлённого, предельно внимательно, то видно, что имели место вот такие события:
- кто-то сделал какие-то предложения России - они все вместе у Амстердама закодированы выражением «глобализм а при фикс»;
- предложения эти подразумевали включение России в какие-то транснациональные структуры или содружества наций и принятие ею чьих-то правил со стороны;
- Россия практически во всех общеизвестных транснациональных структурах и содружествах уже состоит, а где не состоит — в те вполне готова и в некоторые даже откровенно хочет вступить (за исключением содружества Британского, но вряд ли Амстердам его имел в виду); значит, в предложениях речь скорее всего шла о каких-то транснациональных структурах, которые широкому общественному мнению либо не известны вообще, либо оно их как какую-то межправительственную(-ые) организацию(-и) не воспринимает;
- то же самое касается и предложенных для соблюдения чьих-то правил со стороны: либо они общественному мнению не известны, либо оно их как таковые не воспринимает;
- Россия полученные предложения рассмотрела и выступила с какими-то контр-предложениями – это у Амстердама «глобализм а ля карт»;
- российские контр-предложения, скорее всего, не предусматривали ни включение России в предложенные ей транснациональные структуры, ни принятие ею чьих-то сторонних правил.
Это то, что более или менее очевидно следует из слов Амстердама. Дальше уже нужно гадать. Чтобы не впадать в этот грех, ограничусь только одной полу-догадкой: выдвижение в России в 2006 году доктрины суверенной демократии — это одно из средств давления на оппонента, которое в шедших тогда по поводу «апрификса» и «алякарта» переговорах недолго и без особого успеха пыталась использовать Россия.
Но настаивать на том, что это моё предположение верно, не стану. Потому что и без того, из просто очевидного в словах Амстердама уже и так возникает тот самый тревожный вопрос, с которого я начал: ну, ЮКОС с Сибнефтью не отдали, а дальше-то что?
Что это за предложения России поступают? От кого?
В какие ещё такие таинственные транснациональные структуры и содружества нас зазывают?
Чьи это правила мы должны соблюдать?
Почему мы ничего из перечисленного не то что не знаем, а даже и не догадываемся ни о чём таком?

Согласится со мной читатель, что без ответов на все эти тревожные вопросы — не проголосовать сегодня в России ни по одному серьёзному вопросу с понимаем дела; при всём желании. И что тем не менее в ответ на них — нам звучит одна мёртвая тишина. И что именно потому эти вопросы и тревожные: ведь тогда, значит, вполне может быть, что, сами того не ведая, мы уже и в структуры с содружествами вступили, и чьи-то правила со стороны, о том не подозревая, старательно соблюдаем. И если только так дело и обстоит, то мало того, что мы все дураки последние, ещё хуже, чем сэр Уинстон думал, так ещё, значит, нету у нас никакой эволюции суверенной демократии, просто потому, что нету её самой.

Чтобы не показалось противоречивым, что я, не соглашаясь вообще-то со всякими конспирологическими теориями, тем не менее такие допущения делаю и считаю их вполне реалистичными, поясню их на тоже нашумевшем и тоже хорошо всем известном деле — теперь уже Литвиненко.
Когда оно только ещё начиналось, и ничего как следует ещё даже не было известно, наша Газета.ру тем не менее вовсю, с самого первого дня (и потом до самого конца той кампании), сверх-оперативно и обширно цитировала и одобрительно комментировала гневные «антипутинские» статьи, в подавляющем большинстве из The Times, The Sunday Times, The Financial Times, The Economist. (То есть опять речь о всё той же одной единственной, недавно сильно в России ущемлённой группе глобалистов, а не о каком не возмущённом мировом общественном мнении, и уж тем более не о честных негодующих независимых журналистах.) Версии тогда у них сменяли одна другую ежедневно, а то и чаще.
И вот во всей этой ещё суматохе и неразберихе Газета.ру вдруг напечатала такой очень странный материал: анонимный (то есть как бы от редакции) и без единой ссылки на «англичан», без которых у них, вообще-то, не обходилась ни одна статья. Привожу её с небольшими сокращениями (выделение жирным шрифтом — моё; предлагаю вообще попробовать потом повторно прочитать уже только один выделенный текст - впечатляет).

«Дело века.
Чем бы ни закончилось расследование дела Александра Литвиненко, уже сейчас можно говорить, что оно будет иметь далеко идущие политические последствия как для России, так и для всего мира. ...
... во-первых, независимо от результатов расследования, дело наносит серьезный ущерб репутации российских властей. Досужее мнение западного обывателя (и не только обывателя, и не только западного) будет считать главными подозреваемыми именно российские власти, даже если следствие установит и обратное. Даже само появление этого дела как нельзя лучше соответствует негативному имиджу России на Западе. В общем, перефразируя слова Владимира Путина, сказанные им после гибели журналистки Анны Политковской, гибель Литвиненко нанесла Кремлю гораздо больший вред, чем его жизнь.
»Дело Литвиненко» вполне способно привести к международной изоляции России, затруднить «операцию преемник», испортить участие российской стороны в международных проектах вроде вступления в ВТО и покупки «Газпромом» европейских газораспределительных станций.
Во-вторых, в «зоне риска» находятся и оппозиционные Кремлю олигархи и политики... В лояльных Кремлю СМИ свободно гуляет версия, что именно Березовский отравил Литвиненко, чтобы в очередной раз испортить имидж Владимира Путина. Если хоть в какой-то мере эта версия будет доказана, это ...создаст проблемы российской оппозиции, которую с основаниями или без считают спонсируемой Березовским.
В-третьих, страдает от дела Литвиненко и имидж ФСБ - опять же независимо от того, причастны спецслужбы к его отравлению или нет. ...Так что российские спецслужбы по своему зловещему имиджу теперь ничем не уступают своим предшественникам из СССР.
Наконец, в-четвертых, исход дела Литвиненко может иметь прямое действие на расстановку сил внутри российской политической элиты. Уже сейчас всерьез обсуждается версия, согласно которой убийство экс-агента стало частью сложного плана, разработанного кремлевскими силовиками с целью повлиять на ход президентских выборов 2008 года...
Следствие разберется.
13 ДЕКАБРЯ 2006 17:58»
Если это — не средство давления на оппонента, то что это такое? Если всё это  – не откровенный шантаж с конкретным перечислением целей, выбранных для поражения медийной атакой, то что это тогда? Разве это не открытое и циничное указание: вот как мы вам навредили «делом Политковской», а теперь навредим и того больше? Ведь всё это «предупреждение» было преподнесено, как мнение редакции, которая на практике чуть ли не активнее всех в России именно негативный имидж и помогала на тот момент создавать, причём как-то вызывающе откровенно именно независимо от результатов расследования (на тот момент – и до решения суда – по всем существующим законам демократии и прав человека ещё вообще никого ни в коем случае нельзя было публично ни в чём обвинять).
Вот так, думаю, оппоненты и могли собачиться (наверняка не утверждаю). Сурков им пригрозил, что разыграет в свою пользу их же карту суверенной демократии в богатом нефтью Ираке, повернув её лицом к России — и пойди поспорь с ним после этого. Они в ответ воспользовались первым же подвернувшимся удобным случаем (что кто-то мог такое сам спровоцировать — мне верить не хотелось бы) — и тоже пригрозили.
Кто во всём этом и заодно в горькой и очень русской судьбе Ходорковского виноват? По-моему, по всему получается, что больше всего винить надо тех, кто не заложил когда-то в структуру собственности ЮКОСа волшебную и спасительную золотую акцию, которую ведь недаром придумал именно для безопасности и в интересах всех участников процесса барон (лорд) Лоусон. Была бы она – и ни у кого и не возникло бы даже мысли затевать всю эту глобальную авантюру. Не было бы никаких шансов.
Но не заложили золотой акции. По глупости? Или с самого начала знали, что делали, и целились уже тогда? Не узнаем уже никогда. Но ясно, что без неё – прямо перед глазами, только руку протяни — образовался такой уникальный шанс; монументальнее, поди, даже эдемского яблока: одним мощным рывком – и уже точно и навсегда в мировые глобальные монополисты...  Вот и оказался Ходорковский, совсем ещё сопляк неопытный по меркам зубров-глобалистов, не имеючи в качестве гарантии собственной безопасности хотя бы дочки президентского зятя в жёнах, между молотом и наковальней. Подставили его глобалисты, получается – и всё тут.

Ну и ещё, конечно, пожадничал Ходорковский. Надо было ему учиться, учиться, и учиться, а не изобретать велосипед. Сколько на жизнь надо? Миллионов десять в год должно хватать (это мнение не моё, Березовского, а он знает). На такой доход и оставить на своё имя акций и с них налоги платить исправно. А все остальные – по некоммерческим фондам разложить, как когда-то Джон Рокфеллер, сохранив за собой одну только золотую акцию.

Вот где молодой и тогда ещё искренне демократичный лорд Найджел Лоусон про эту акцию вычитал? Когда он в журналистском своём быту, ещё до приватизации, как-то на неё наткнулся? И посчитал её тогда очень несправедливым инструментом: акций у тебя кот наплакал, а решаешь всё – один ты. А потом твой сын. А за ним внук. И никакой «Форбс» твоими отпрысками не интересуется, нет у них никакого серьёзного состояния...

А дальше, за счёт доходов твоих фондов от акций, которые налогом не облагаются, понасоздавать всяких Лондонских школ экономики и Гарвардов, медийных групп с упором на политэкономику (как вот всякие The Economist и The Financial Times), ну и в них растить из молодых журналистов и доцентов будущих своих спецов, политэкономически грамотных и в медийных схватках с конкурентами и противниками закалённых, для заседания в советах директоров всех этих фондов и ещё более многочисленных предприятий, в которые фонды прибыли со своих ЮКОСовских акций вкладывали бы. Чтобы решали эти директора там в советах всё, как надо, как велит золотая акция. В какие газеты-журналы-телепрограммы рекламу размещать, чтобы деньги у редакторов-издателей были. Каким исследовательским центрам какие гранты кому раздавать – чтобы исследования правильные писали. Ну и так далее – всё же директора решают, и не дай бог их кому ослушаться – вмиг уволят. Сами ослушаются – на них есть золотая акция.
В конце концов, любишь ты на яхтах кататься? Ну и организуются два-три твои фонда, учредят благотворительный Клуб юных моряков, речников и полярников в любой точке планеты по желанию, закупят учебные яхты по любой самой невероятной спецификации, спущенной им откуда-нибудь из Гибралтара – и будешь ты на них один единственный курсант всю твою оставшуюся жизнь учиться трудному морскому делу.
А тем временем учёные будут статьи стратегические в исследовательских центрах писать, а газеты-журналы их дружно обсуждать и комментировать, профессора их всех слушать и свои курсы лекций для студентов готовить.
Ну и не за горами тогда уже дни, когда главные менеджеры и директора главных фондов и предприятий начнут время от времени в славных уютных курортах собираться между собой, доклады учёных-профессоров слушать, обсуждать, делиться опытом, думать, искать. В перерывах друг другу по секрету рассказывая, кому можно верить из посторонних, кому нет, с кем можно работать, а с кем лучше пока повременить. И по завершении будут они разъезжаться и продолжать работать, каждый в индивидуальной борьбе за общее дело, с его особыми, специфическими местными обстоятельствами.

И это всё, между прочим, так же законно и отнюдь не «заговор», как и личное самопровозглашённое надгосударье международного богатого меньшинства. Это, если честно самому себе признаваться – то, что Ида Тарбелл не успела; Рокфеллер раньше неё и законодателей придумал (непосредственно перед судебном решением о принудительном дроблении Standard Oil; акции новых образовавшихся после дробления компаний тогда просто разошлись по его разным фондам). А мы, большинство, с тех пор о закулисах и заговорах порассуждать любим, но ничего путного для изменения ситуации не предпринимаем, ни по поводу богатейших от безналоговой жизни и потому всесильных фондов, ни в отношении ворочающих своими одними единственными золотыми акциями чуть ли не нищих наследников самых богатых миллиардеров в мире. Даже не знаем, как к такому делу подступиться. Потому что такой хорошей и отлаженной своей Партии, как у глобалистского меньшинства, у нас нет и в помине.
И самый тревожный вопрос поэтому: если у нас всё-таки суверенная демократия, то почему никто нас не учит этой политической борьбе? Почему нам в ответ по всем важным вопросам — одно мёртвое молчание?
Самый простой, с моей точки зрения, ответ может быть в коротком отрывке из одной из моих давних цитат: молчание это из-за того, что «...некоторым очень богатым людям очень не понравится, если расследование зайдёт слишком далеко...».