Современные российские ВС
38,190,576
99,003
|
osankin ( Слушатель ) |
| 20 июл 2010 00:58:34 |
Тред №239068
новая дискуссия Дискуссия 113
Воспоминание второе
http://www.annews.ru…?ID=179220
Анатолий Строев: В марте 1969 года мы защищали не остров Даманский – Родину
Ровно сорок лет назад, в марте 1969 года, мир внезапно узнал о существовании еще одной географической точки на карте Советского Союза – об острове Даманском на далекой пограничной реке Уссури, один берег которой был наш, а противоположный – китайский. Именно здесь впервые Китай и Советский Союз вступили в вооруженный конфликт, который мог перерасти в полномасштабную войну между двумя государствами.
…Наш танковый полк подняли по тревоге поздно вечером 14 марта. В полковой Дом культуры, битком набитый солдатами по случаю показа фильма «Неуловимые мстители», ворвался кто-то снаружи и истошно завопил: «Полк! Тревога!». И повторил несколько раз: «Тревога!». В открытые предусмотрительно двери народ ринулся без лишних промедлений. Я же чуть задержался на заднем ряду и увидел странную картину: по экрану перед пустым залом с диким топотом метались на лошадях «красные дьяволята». А с улицы в распахнутые двери врывался другой топот – тысяч солдатских сапог…
Так для нас началась та длинная и суровая весна 1969 года, про которую я тогда написал такие строчки в своем дневнике:
«То ученья, то стрельбы… И просто
От предчувствия всем не до сна:
Где-то там, за деревьями, остров
И тревожная наша весна».
Накануне, сразу после второго марта, когда «всезнающий» ТАСС сообщил миру о нападении на советскую пограничную заставу в районе острова Даманский, наш зенитный дивизион ЗСУ - 23- 4, или по-другому «Шилок», сняли со стрельб на Пушкинском полигоне. Но что случилось, наши командиры тогда не знали и сами. А может и знали, но молчали. Всех несколько удивила станция Раздольная, что под Владивостоком, где нас уже ждал эшелон с платформами. Обычно мы ждали - и иногда по нескольку суток. А тут - такая оперативность!
И вот теперь в глухой весенней ночи ожили, зашевелились сотни машин, танков, забегали, засуетились люди. Огромная масса народа и техники пришла в движение. Но мы не знали, что в это же самое время по тревоге была поднята и вся Пятая армия, дислоцировавшаяся в Приморье, у границы с Китаем. Лишь на марше, когда мы двинулись бронированными колоннами прямо к границе, обнаружилось, что параллельными курсами движутся и другие колонны – бронетранспортеров, орудий, автомашин. Пыль не просто клубилась из-под гусениц и колес – она стояла сплошной завесой, сквозь которую я, механик-водитель доблестной зенитной установки под номером 214 - с четырьмя стволами и зачехленной антенной на башне, с трудом различал идущий впереди танк Т-62. Ориентировался исключительно по его габаритным огонькам и командам своего командира – сержанта Шурика Липнеровича, который, как и полагается в походных условиях, глотая пыль и с трудом различая что-либо впереди, торчал в этот момент из люка башни. И правильно делал, ибо мы шли не только в чистом поле, но иногда и через околицы приморских сел и деревень. В одном месте только панический вопль Шурика: «Влево! Резко влево!» - спас какой-то деревенский сарай от полного разрушения: стена его возникла из пыли внезапно, прямо по курсу, в каком-то полуметре от нашей установки. Вцепившись в левый рычаг и затянув его до упора, я крутанул «Шилку» на девяносто градусов, задев сарай, видимо, только краем гусениц.
Куда мы мчались, зачем, что нас ждало впереди – никто из нас не знал, да и не мог знать. Но догадаться можно было: нападение на советскую территорию в районе острова Даманского, на реке Уссури, потрясало своей жестокостью: десятки наших пограничников были убиты, многие изувечены, зверски добиты штыками и ножами китайскими солдатами…
Про это мы узнали из газет уже после 2 марта, когда, выгрузившись из эшелона, прямиком отправились не в теплые боксы и казармы, а в чистое поле, где нам отцы-командиры приказали отрыть окопы полного профиля - чтобы снаружи торчала только башня установки, готовая к стрельбе по низко летящим целям, к которым относились и вертолеты, и самолеты.
Окоп для своей «Шилки» мы долбали ломами и лопатами всем экипажем пару дней, использовав какую-то старую воронку. Мороз, ветер, мерзлый грунт. Но когда мы вгрызлись в землю на нужную глубину, выяснилось, что надо не просто загнать в окоп установку, но еще и замаскировать ее. Легко было приказать: замаскировать! Что мы ни делали, какие только ни применяли хитрости, но ветер всякий раз срывал маскировочные сети, словно паутину с куста. В итоге мы так и не замаскировались, чем вызывали изжогу у своего старшего командира, простояв в этом окопе, посреди деревенского поля, до самого лета 1969 года.
А пока… Пока я неотступно следовал за маячившим впереди танком, как потом выяснилось, за рычагами которого сидел мой лепший друг с первых дней службы, обмотчик каких-то уникальных двигателей для синхрофазотронов опытного завода Академгородка, а ныне механик-водитель Т-62 сержант Сашка Нохрин - из первой роты первого танкового батальона нашего отличного танкового полка. К середине ночи, когда я уже слушал команды только командира нашей батареи капитана Сорокина, не зная, что вдруг замолчавший сержант Шурик Липнерович попросту заснул от усталости, мы вышли практически на линию советско-китайской границы, развернувшись в боевой порядок: впереди танки, за ними – мотопехота, сзади, прикрывая их от внезапного нападения с воздуха, наши «Шилки». Ранним утром, когда в морозном воздухе обозначился красный шар солнца, мы обнаружили, что стоим на широком поле, обращенные лицом на запад. Над нами шла армада вертолетов с ракетами на подкрылках. Это летел, как нам удалось узнать, знаменитый тогда вертолетный полк имени Ленина. Куда? Зачем? От вида этой черной тучи на душе становилось не менее сумрачно.
Опять же, спустя лишь время, мы узнали, что этот день, 15 марта 1969 года, стал решающим в военном конфликте между СССР и Китаем: впервые против солдат сопредельного государства, которое мы продолжали именовать социалистическим, были применены танки, артиллерия и «катюши». Как свидетельствуют историки, «2 марта 1969 года китайскими пограничниками были в упор расстреляны начальник погранзаставы «Нижне-Михайловка» ст. лейтенант Иван Стрельников и семь советских пограничников. В развернувшемся бою за остров Даманский погибли 32 советских пограничника. 15 марта китайской стороной вновь была предпринята попытка захватить остров Даманский, которая также была отбита. В сражении с обеих сторон принимали участие не только пограничные, но и регулярные войска».
Потом довелось прочитать в одной армейской газете признания раненого в районе Даманского механика-водителя танка о том, что ему очень пригодились в бою уроки капитана Полякова. Капитан Поляков, которого за глаза сержанты звали уважительно Папой, был командиром нашей четвертой роты в учебном танковом полку в Камне-Рыболове. Невысокого роста, коренастый, даже чуть полноватый, он, тем не менее, был подвижен, энергичен. Сержанты его боялись за суровость, солдаты обожали за отеческое отношение к ним. Если пролетал слух, что в казарму движется Папа, мгновенно отменялись все наряды вне очереди и провинившихся солдат отправляли, если это ночь, по койкам, а днем – в учебные классы, на занятия.
Кредо капитана Полякова: солдат ночью должен спать, днем учиться водить танк, заниматься физподготовкой, ибо «броня не любит слабых мускулов», но никак не обслуживать сержантов или драить полы в казарме.
Один из уроков капитана Полякова мне помнится и до сих пор: построив роту «пеше по-танковому» - это когда экипажи отрабатывают упражнения без танков – и прищурив хитровато свои чуть навыкате глаза, он ставил нам задачу: «Вот там, за кустом, сидит с гранатометом китаец. Ваши действия?» Он двинулся вдоль замершего строя. «Ну, - сказал командир первого экипажа, - расстреляю его из курсового пулемета». Этот пулемет находится в ведении механика-водителя и может стрелять только прямо по курсу. Поляков двинулся дальше. Следующий экипаж предполагал уничтожить противника из спаренного с пушкой пулемета. Было видно, как наш капитан недовольно хмурил свои густые черные брови. Он встал перед строем и, чеканя каждое слово, сказал, как вбил: «Объясняю: лупить по конкретному китайцу надо изо всех огневых средств, имеющихся на танке. И объясняю почему. Потому что, если вы его не уничтожите, то он саданет из своего гранатомета вам в зад».
Что потом и происходило в районе Даманского: засев в ямках и за кустами в белых маскхалатах, так, что их не разглядели даже дозорные пограничники, китайские гранатометчики без особого труда подбивали наши бронетранспортеры и танки. Один наш подбитый танк так и остался торчать между островом и китайским берегом. Потом его китайцы выволокли на свой берег и даже демонстрировали в городах в качестве трофея.
Ну а мы…А мы продолжали свой марш вдоль границы – с юга на север, приближаясь к району, как я понимаю теперь, предполагаемых боевых действий. Спустя годы, оказавшись от «Комсомольской правды» в командировке на погранзаставе именно этого участка, случайно узнал: в те мартовские дни 69-го проходы в наших электронных системах вдоль границы были открыты – впереди лежал прямой путь по рокадам до Пекина. Нужен был только приказ. И совсем уж чрезвычайные обстоятельства.
Сейчас много говорят и спорят, что это было в марте 1969 года: пограничный конфликт с применением регулярной армии с обеих сторон или все-таки полномасштабное вооруженное вторжение на территорию СССР? Находится немало умников, которые, будучи сильны задним умом, с нынешних позиций, берутся судить о том времени – тяжелом, наполненном обоюдной враждой, постоянными провокациями на Амуре и Уссури со стороны китайских экстремистов. «Радио Пекина» на русском языке в те дни начинало свои передачи с такой вот «вежливой» фразы: «Здравствуйте, товарищи сибиряки, временно проживающие на территории Китая…». Слышал сам, еще до службы, будучи студентом в Новосибирске.
Сегодня приходится читать, что «надо было», а «что не надо было» делать в мартовские дни сорок лет назад. Мне, механику-водителю той поры, судить об этих «надо» весьма трудно. Как и моим сослуживцам по экипажу и зенитному дивизиону. Но могу засвидетельствовать: в те тяжелые дни все бойцы нашего дивизиона были подтянуты, строги, и если и не рвались в бой, то задачи выполняли безукоризненно. Во время того нелегкого марша вдоль советско-китайской границы то ли от скорости, то ли от промерзлого грунта, а может и просто из-за заводского брака, на моей славной и вполне маневренной «Шилке» неожиданно полопались траки на гусеницах. Слава богу, вовремя заметил эти змеиные трещины на металле, а то еще немного и лететь бы нам всем экипажем куда-нибудь в обрыв - вместе с нашей славной зенитной установкой, на тот момент, между прочим, секретной. Что было делать? Встали посреди поля, распалили соляркой костер и силами двух экипажей взялись за нелегкое дело смены траков. На танках, особенно на Т-34, вышедшие из строя траки экипажи меняли, бывало, и под огнем противника. Тут было не все так просто: сначала надо было выколотить заглушки с двух сторон каждого трака, потом извлечь палец, поставить новый трак, вставить палец, заглушки и снова их закрепить, развальцевав штыри. Колотили металл тогда мы всю ночь.
Когда чуть рассвело, мы измученно глянули друг на друга и принялись … отчаянно хохотать. От пыли и копоти костра лица наши превратились в сплошную черную маску: ну негры и негры! Лишь белели зубы и сверкали усталые глаза.
http://www.annews.ru…?ID=179220
Анатолий Строев: В марте 1969 года мы защищали не остров Даманский – Родину
Ровно сорок лет назад, в марте 1969 года, мир внезапно узнал о существовании еще одной географической точки на карте Советского Союза – об острове Даманском на далекой пограничной реке Уссури, один берег которой был наш, а противоположный – китайский. Именно здесь впервые Китай и Советский Союз вступили в вооруженный конфликт, который мог перерасти в полномасштабную войну между двумя государствами.
…Наш танковый полк подняли по тревоге поздно вечером 14 марта. В полковой Дом культуры, битком набитый солдатами по случаю показа фильма «Неуловимые мстители», ворвался кто-то снаружи и истошно завопил: «Полк! Тревога!». И повторил несколько раз: «Тревога!». В открытые предусмотрительно двери народ ринулся без лишних промедлений. Я же чуть задержался на заднем ряду и увидел странную картину: по экрану перед пустым залом с диким топотом метались на лошадях «красные дьяволята». А с улицы в распахнутые двери врывался другой топот – тысяч солдатских сапог…
Так для нас началась та длинная и суровая весна 1969 года, про которую я тогда написал такие строчки в своем дневнике:
«То ученья, то стрельбы… И просто
От предчувствия всем не до сна:
Где-то там, за деревьями, остров
И тревожная наша весна».
Накануне, сразу после второго марта, когда «всезнающий» ТАСС сообщил миру о нападении на советскую пограничную заставу в районе острова Даманский, наш зенитный дивизион ЗСУ - 23- 4, или по-другому «Шилок», сняли со стрельб на Пушкинском полигоне. Но что случилось, наши командиры тогда не знали и сами. А может и знали, но молчали. Всех несколько удивила станция Раздольная, что под Владивостоком, где нас уже ждал эшелон с платформами. Обычно мы ждали - и иногда по нескольку суток. А тут - такая оперативность!
И вот теперь в глухой весенней ночи ожили, зашевелились сотни машин, танков, забегали, засуетились люди. Огромная масса народа и техники пришла в движение. Но мы не знали, что в это же самое время по тревоге была поднята и вся Пятая армия, дислоцировавшаяся в Приморье, у границы с Китаем. Лишь на марше, когда мы двинулись бронированными колоннами прямо к границе, обнаружилось, что параллельными курсами движутся и другие колонны – бронетранспортеров, орудий, автомашин. Пыль не просто клубилась из-под гусениц и колес – она стояла сплошной завесой, сквозь которую я, механик-водитель доблестной зенитной установки под номером 214 - с четырьмя стволами и зачехленной антенной на башне, с трудом различал идущий впереди танк Т-62. Ориентировался исключительно по его габаритным огонькам и командам своего командира – сержанта Шурика Липнеровича, который, как и полагается в походных условиях, глотая пыль и с трудом различая что-либо впереди, торчал в этот момент из люка башни. И правильно делал, ибо мы шли не только в чистом поле, но иногда и через околицы приморских сел и деревень. В одном месте только панический вопль Шурика: «Влево! Резко влево!» - спас какой-то деревенский сарай от полного разрушения: стена его возникла из пыли внезапно, прямо по курсу, в каком-то полуметре от нашей установки. Вцепившись в левый рычаг и затянув его до упора, я крутанул «Шилку» на девяносто градусов, задев сарай, видимо, только краем гусениц.
Куда мы мчались, зачем, что нас ждало впереди – никто из нас не знал, да и не мог знать. Но догадаться можно было: нападение на советскую территорию в районе острова Даманского, на реке Уссури, потрясало своей жестокостью: десятки наших пограничников были убиты, многие изувечены, зверски добиты штыками и ножами китайскими солдатами…
Про это мы узнали из газет уже после 2 марта, когда, выгрузившись из эшелона, прямиком отправились не в теплые боксы и казармы, а в чистое поле, где нам отцы-командиры приказали отрыть окопы полного профиля - чтобы снаружи торчала только башня установки, готовая к стрельбе по низко летящим целям, к которым относились и вертолеты, и самолеты.
Окоп для своей «Шилки» мы долбали ломами и лопатами всем экипажем пару дней, использовав какую-то старую воронку. Мороз, ветер, мерзлый грунт. Но когда мы вгрызлись в землю на нужную глубину, выяснилось, что надо не просто загнать в окоп установку, но еще и замаскировать ее. Легко было приказать: замаскировать! Что мы ни делали, какие только ни применяли хитрости, но ветер всякий раз срывал маскировочные сети, словно паутину с куста. В итоге мы так и не замаскировались, чем вызывали изжогу у своего старшего командира, простояв в этом окопе, посреди деревенского поля, до самого лета 1969 года.
А пока… Пока я неотступно следовал за маячившим впереди танком, как потом выяснилось, за рычагами которого сидел мой лепший друг с первых дней службы, обмотчик каких-то уникальных двигателей для синхрофазотронов опытного завода Академгородка, а ныне механик-водитель Т-62 сержант Сашка Нохрин - из первой роты первого танкового батальона нашего отличного танкового полка. К середине ночи, когда я уже слушал команды только командира нашей батареи капитана Сорокина, не зная, что вдруг замолчавший сержант Шурик Липнерович попросту заснул от усталости, мы вышли практически на линию советско-китайской границы, развернувшись в боевой порядок: впереди танки, за ними – мотопехота, сзади, прикрывая их от внезапного нападения с воздуха, наши «Шилки». Ранним утром, когда в морозном воздухе обозначился красный шар солнца, мы обнаружили, что стоим на широком поле, обращенные лицом на запад. Над нами шла армада вертолетов с ракетами на подкрылках. Это летел, как нам удалось узнать, знаменитый тогда вертолетный полк имени Ленина. Куда? Зачем? От вида этой черной тучи на душе становилось не менее сумрачно.
Опять же, спустя лишь время, мы узнали, что этот день, 15 марта 1969 года, стал решающим в военном конфликте между СССР и Китаем: впервые против солдат сопредельного государства, которое мы продолжали именовать социалистическим, были применены танки, артиллерия и «катюши». Как свидетельствуют историки, «2 марта 1969 года китайскими пограничниками были в упор расстреляны начальник погранзаставы «Нижне-Михайловка» ст. лейтенант Иван Стрельников и семь советских пограничников. В развернувшемся бою за остров Даманский погибли 32 советских пограничника. 15 марта китайской стороной вновь была предпринята попытка захватить остров Даманский, которая также была отбита. В сражении с обеих сторон принимали участие не только пограничные, но и регулярные войска».
Потом довелось прочитать в одной армейской газете признания раненого в районе Даманского механика-водителя танка о том, что ему очень пригодились в бою уроки капитана Полякова. Капитан Поляков, которого за глаза сержанты звали уважительно Папой, был командиром нашей четвертой роты в учебном танковом полку в Камне-Рыболове. Невысокого роста, коренастый, даже чуть полноватый, он, тем не менее, был подвижен, энергичен. Сержанты его боялись за суровость, солдаты обожали за отеческое отношение к ним. Если пролетал слух, что в казарму движется Папа, мгновенно отменялись все наряды вне очереди и провинившихся солдат отправляли, если это ночь, по койкам, а днем – в учебные классы, на занятия.
Кредо капитана Полякова: солдат ночью должен спать, днем учиться водить танк, заниматься физподготовкой, ибо «броня не любит слабых мускулов», но никак не обслуживать сержантов или драить полы в казарме.
Один из уроков капитана Полякова мне помнится и до сих пор: построив роту «пеше по-танковому» - это когда экипажи отрабатывают упражнения без танков – и прищурив хитровато свои чуть навыкате глаза, он ставил нам задачу: «Вот там, за кустом, сидит с гранатометом китаец. Ваши действия?» Он двинулся вдоль замершего строя. «Ну, - сказал командир первого экипажа, - расстреляю его из курсового пулемета». Этот пулемет находится в ведении механика-водителя и может стрелять только прямо по курсу. Поляков двинулся дальше. Следующий экипаж предполагал уничтожить противника из спаренного с пушкой пулемета. Было видно, как наш капитан недовольно хмурил свои густые черные брови. Он встал перед строем и, чеканя каждое слово, сказал, как вбил: «Объясняю: лупить по конкретному китайцу надо изо всех огневых средств, имеющихся на танке. И объясняю почему. Потому что, если вы его не уничтожите, то он саданет из своего гранатомета вам в зад».
Что потом и происходило в районе Даманского: засев в ямках и за кустами в белых маскхалатах, так, что их не разглядели даже дозорные пограничники, китайские гранатометчики без особого труда подбивали наши бронетранспортеры и танки. Один наш подбитый танк так и остался торчать между островом и китайским берегом. Потом его китайцы выволокли на свой берег и даже демонстрировали в городах в качестве трофея.
Ну а мы…А мы продолжали свой марш вдоль границы – с юга на север, приближаясь к району, как я понимаю теперь, предполагаемых боевых действий. Спустя годы, оказавшись от «Комсомольской правды» в командировке на погранзаставе именно этого участка, случайно узнал: в те мартовские дни 69-го проходы в наших электронных системах вдоль границы были открыты – впереди лежал прямой путь по рокадам до Пекина. Нужен был только приказ. И совсем уж чрезвычайные обстоятельства.
Сейчас много говорят и спорят, что это было в марте 1969 года: пограничный конфликт с применением регулярной армии с обеих сторон или все-таки полномасштабное вооруженное вторжение на территорию СССР? Находится немало умников, которые, будучи сильны задним умом, с нынешних позиций, берутся судить о том времени – тяжелом, наполненном обоюдной враждой, постоянными провокациями на Амуре и Уссури со стороны китайских экстремистов. «Радио Пекина» на русском языке в те дни начинало свои передачи с такой вот «вежливой» фразы: «Здравствуйте, товарищи сибиряки, временно проживающие на территории Китая…». Слышал сам, еще до службы, будучи студентом в Новосибирске.
Сегодня приходится читать, что «надо было», а «что не надо было» делать в мартовские дни сорок лет назад. Мне, механику-водителю той поры, судить об этих «надо» весьма трудно. Как и моим сослуживцам по экипажу и зенитному дивизиону. Но могу засвидетельствовать: в те тяжелые дни все бойцы нашего дивизиона были подтянуты, строги, и если и не рвались в бой, то задачи выполняли безукоризненно. Во время того нелегкого марша вдоль советско-китайской границы то ли от скорости, то ли от промерзлого грунта, а может и просто из-за заводского брака, на моей славной и вполне маневренной «Шилке» неожиданно полопались траки на гусеницах. Слава богу, вовремя заметил эти змеиные трещины на металле, а то еще немного и лететь бы нам всем экипажем куда-нибудь в обрыв - вместе с нашей славной зенитной установкой, на тот момент, между прочим, секретной. Что было делать? Встали посреди поля, распалили соляркой костер и силами двух экипажей взялись за нелегкое дело смены траков. На танках, особенно на Т-34, вышедшие из строя траки экипажи меняли, бывало, и под огнем противника. Тут было не все так просто: сначала надо было выколотить заглушки с двух сторон каждого трака, потом извлечь палец, поставить новый трак, вставить палец, заглушки и снова их закрепить, развальцевав штыри. Колотили металл тогда мы всю ночь.
Когда чуть рассвело, мы измученно глянули друг на друга и принялись … отчаянно хохотать. От пыли и копоти костра лица наши превратились в сплошную черную маску: ну негры и негры! Лишь белели зубы и сверкали усталые глаза.
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!