Тред №306143

Перевод с древне-этрусского.
Изложена максимально приближённо к оригиналу.

34. Буратино потихоньку ощупал себя, - ноги, руки были целы. Он пополз в лопухи и освободил от верёвок Мальвину и Пьеро.
Мальвина, не говоря ни слова, обхватила Буратино за шею и усыпала страстными поцелуями всего бота. У Пьеро по локоть были оторваны рукава, белая пудра осыпалась со щек, и оказалось, что щеки у него обыкновенные - румяные, несмотря на его любовь к стихам.
- Я здорово дрался, не очковал - грубым голосом сказал он. - Кабы меня не взяли на калган - нипочём бы им меня не вырубить.
Мальвина подтвердила, прижавшись всем телом к Буратино и страстно целуя его:
- Жесть! Он дрался, как лев.
Она отвлеклась от бота и, обхватив Пьеро за шею, поцеловала акына в обе щеки.
- Фыбырдык! Довольно, довольно лизаться, - проворчал деловой Буратино, - бежим.  Артемона потащим за ноги.
Они ухватились все трое за мослы несчастного лошары и потащили его по косогору наверх, стукая башкой по всем колдобинам.
- Ботаники! Пустите, я сам пойду, мне так унизительно, - стонал забинтованный лошара.
- Морозиш! Нет, нет, ты слишком слаб.
Но едва они взобрались до половины косогора, наверху показались Карабас Барабасов и Дуремар. Алиса показывала рукой на беглецов, Базилио щетинил усы и отвратительно шипел.
- Ёперный театр! Ха-ха-ха, вот так ловко! - захохотал Карабас Барабасов. – Кисакуку! Сам золотой ключик идёт мне в руки!
Буратино торопливо придумывал, как выпутаться из новой беды. Пьеро прижал к себе Мальвину, целуя, её в голубые волосы, намереваясь дорого продать свою и её жизнь. На этот раз не было никакой надежды на спасение. Дуремар хихикал наверху косогора.
- Брутально! Больного лошару, синьор Карабас Барабасов, вы мне отдайте, я его брошу в пруд пиявочкам, чтобы мои пиявочки разжирели...
Толстому Карабасу Барабасову лень было спускаться вниз, он манил беглецов пальцем, похожим на сардельку:
- Пидорасы! Идите, идите ко мне, пидоры...
- Ынц! Ни с места! - приказал Буратино. – Маздай! Погибать - так весело! Где мой мочете? Пьеро, говори какие-нибудь свои самые гадкие стишки. Мальвина, хохочи во всю глотку...
Мальвина, несмотря на некоторые недостатки, была хорошим товарищем. Она вытерла слёзы и засмеялась хрипло и очень обидно для тех, кто стоял на верху косогора, показывая им неприличные жесты. Пьеро сейчас же сочинил стихи и завыл неприятным голосом:
Сучку Алису жалко -
Плачет по ней палка.
Чухан Базилио нищий -
Петух и гнусный котище.
Дуремар, наш дурачок, -
Псилобициновый сморчок.
Карабас ты Барабас,
В анус вгоним ананас...
В то же время Буратино кривлялся и дразнился, показывая пальцами козу:
- Ынц! Эй ты, сексопатолог, старый кукурузник, жирный печник, садомазофак бородатый, спустись, спустись к нам, - я тебе наплюю в драную бороду! Я поставлю тебя раком, как тогда в твоём притоне и ты будешь стонать и выть от наслаждения! Иди ко мне мой пупсик! Я сделаю тебе больно!
В ответ Карабас Барабасов страшно зарычал и замотал от ярости головой, Дуремар поднял тощие руки к небу. Алиса криво усмехнулась, представив себе описанное действо:
- Доктор! Разрешите свернуть шеи этим фраерам? – прохрипела она.
Ещё минута, и всё было бы кончено... Вдруг со свистом примчались глюки:
- Карабас, карабас!..
Над головой Карабаса Барабасова пролетел пархатый дятил, громко тараторя:
- Ананас, ананас!..
И на верху косогора появился злой папа Карло. Рукава у него были засучены, в руке - нанчаки, брови нахмурены, из кармана торчал томик «Капитала». Он плечом некультурно толкнул Карабаса Барабасова, локтём - Дуремара, нанчаками вытянул по спине Алису, ботинком пнул в задницу эрудита Базилио...
После этого, нагнувшись и глядя с косогора вниз, где стояли человечки, сказал радостно:
- Ёперный театр! Сын мой, Буратино, хунвейбин, ты жив и здоров, - иди же скорее ко мне!

прдлжн слдт