Тред №674746

Сергей Рукшин -- учитель Григория Перельмана и Станислава Смирнова, двух лауреатов Филдсовской премии, педагог, воспитавший 90 призеров и победителей международных олимпиад по математике, профессор РГПУ им. Герцена, замдиректора по науке физмат лицея №239





Профессор Сергей Рукшин о том, что учитель должен не обслуживать клиента, а воспитывать гражданина

«Газета.Ru» продолжает обсуждение проекта реформы педагогического образования. Свои аргументы в пользу реформы привел один из ее идеологов, ректор МГПУ академик Алексей Семенов. Альтернативное мнение высказывает профессор Российского государственного педагогического университета имени Герцена, член Общественного совета Минобрнауки РФ Сергей Рукшин.


— Как вы относитесь к идее сокращения сроков обучения в педвузах?

— С довоенных времен мы выстраивали свою систему педобразования: шли от учительских курсов — через техникумы — к учительским институтам, где готовили четыре года. В итоге пришли к тому, что учитель как специалист получает полноценное пятилетнее образование. Теоретические фундаментальные знания позволяют ему ориентироваться в науке, а иногда и заниматься научной деятельностью. У нас на факультете до сих пор жива аспирантура. Причем не по педагогике, а по математическому анализу, геометрии, алгебре.

Теперь нам предлагают начать движение обратно. Грядущая реформа низведет педуниверситеты до уровня ПТУ и оттолкнет от профессии тех, кто шел туда не только целевым назначением в школу, но рассчитывал получить фундаментальное образование и иметь возможность профессиональной мобильности.

Скажем, не так давно у одного из моих студентов в аспирантуре научным руководителем стал директор петербургского отделения математического института Академии наук. Это ли не доказывает, что образование, которое человек получал в педагогическом университете, позволило ему заниматься наукой? Причем на самом высоком уровне — у директора математического института РАН есть возможность выбирать учеников.

— Один из идеологов реформы — академик Алексей Семенов считает, что в педвузах дают излишние теоретические знания, которые в школе просто не нужны, а преподавать нужно чисто прикладные вещи.

— Это в корне неверная точка зрения: яхта, у которой нет тяжелого киля, очень неустойчива — ее может опрокинуть первая набежавшая волна. Студент (читай: педагогический пэтэушник), который будет знать только то, что он должен непосредственно излагать у доски, уронит не только свой престиж в глазах учеников, но и престиж всех учителей.

Он не сможет ответить на простейшие вопросы школьников, уходящие чуть в сторону и вглубь от излагаемого материала. Учитель должен знать гораздо больше того, что он объясняет у доски.

Если же педагогические вузы превратятся в ПТУ, то говорить о том, что их выпускник должен уметь вести профильное обучение (а у нас каждая школа обязана его иметь), бесполезно.

— В концепции реформы говорится, что студенты чуть ли не с первого курса будут погружаться в практическую деятельность. Сначала работая в детсадах, затем — в школе. Это вы одобряете?

— Представьте себе: я хочу преподавать физику. Ее изучают в среднем и старшем звене школы. Но прежде мне зачем-то придется идти помощником воспитателя детского сада, чтобы научиться одевать малышей. Потом студент придет на практику в начальную школу… Но зачем? Общение с дошкольниками, детьми начальной школы и старшеклассниками — это совершенно разные вещи. А при таком подходе мы хотим уподобить учителя человеку, который должен уметь все: знать возрастную психологию и физиологию любого возраста. Человечество когда-то сделало могучий шаг вперед ровно потому, что изобрело общественное разделение труда и специализацию.

Нельзя подготовить золотаря, трубочиста и ювелира высоким мастером в каждом из этих ремесел. Только специализация даст мастера нужного класса.

В России начинается кардинальная реформа педагогического образования. Учителей научат по-новому...

Точно так же не может один и тот же учитель преподавать слепым детям, детям с девиантным поведением (как нам предлагает новый «Стандарт учителя» имени Евгения Ямбурга) и всем другим. О какой инновационной экономике, экономике, ориентированной на экспортную продукцию, можно говорить, если сейчас мы начинаем проповедовать идею о том, что отсутствие специализации — это лучшая специализация? Скорее речь идет об очередном удешевлении системы образования, но эта позиция в корне неправильная. Образование — это то, на чем должна сосредоточиться нация.

Я хочу напомнить высказывание, которое приписывают Бисмарку, о том, что франко-прусскую войну выиграли не прусский солдат или фельдфебель, а учитель: он воспитал прусского солдата, фельдфебеля и офицера, который ими командовал.

— Откуда возникло мнение, что наши педвузы в своей массе очень низкого уровня? Может, дело просто в неправильных критериях оценки эффективности вузов?

— Общие критерии для оценки всех вузов (по ним год назад оценивали Институт физкультуры, технический ВУЗ и консерваторию) — это опасное заблуждение. Как можно оценивать педагогический вуз по тому, сколько денег он зарабатывает? Профессия учителя — системообразующая! Учителя воспитывают гражданина страны, который социализирован в ней, знает культуру, историю, язык и т.д. Мерить педагогические институты сиюминутной прибылью невозможно.

— Но сегодня благодаря новым законам, касающимся образования, и школе, и вузу предписано самостоятельно зарабатывать на жизнь и на всем экономить. А вузы поставлены в такие условия, что должны гнаться не за качеством студентов, а за их количеством.

— Совершенно верно. На днях у меня была забавная ситуация на экзамене. Студентка получила двойку, при этом я знаю, что она ориентирована на работу в школе, педагог в третьем поколении. Девушка позвонила маме, и та приехала ко мне с вопросом: что делать? Она помнит времена, когда училась сама, когда было так: несданный экзамен — пересдача — пересдача с комиссией — документы на отчисление. Так вот я этой маме (как оказалось, моей бывшей студентке) втолковал, что сейчас все вузы держатся за студентов.

Условно говоря, восемь отчисленных — это минус одна преподавательская ставка (рикошет подушевого финансирования). И вузы начинают бороться не за качество образования, а за количество студентов. Это, конечно, отражается на их контингенте.

То, за что мы ругаем сейчас профессию учителя (туда не идут мужчины, поступают слабые студенты, двойной негативный отбор), — это не вина педвузов, это вина государства и Министерства образования. Какой общественный престиж мы создали профессии учителя? Сейчас любой учитель может быть замордован родительскими жалобами («я своего оболтуса в школу отдала, а вы его не можете научить!»). Родители почему-то имеют право оценивать учителя, хотя они некомпетентны в этом. И почему-то их оценка — один из пунктов, влияющих на присуждение должностной категории учителю, на его зарплату, премии.

Но учитель не проститутка, которая должна нравиться клиенту. Среди инструментария педагога не только пряник, но и кнут.

Кажется, Сухомлинский сказал, что в образовании мотивация долга гораздо выше, чем мотивация интереса. А сейчас виноват во всем именно учитель. Мы фактически дали возможность всем клевать преподавателя и школы, и вуза.

И еще: и вузы, и школы оценивают по странным критериям, которые чиновник может проверить, не отрываясь от кресла. Между тем, чтобы составить представление о преподавателе, нужно посидеть на его уроке, послушать его лекции. Первые критерии оценки эффективности вузов вообще не относились к качеству образования. Все они были внешними: например, средний балл ЕГЭ поступающих («сырье», которое получает вуз). Но на сырье влияет общественный престиж профессии.

В экономисты и юристы пойдет лучшее «сырье» — там выше оплата и легче работа; выше социальный статус, есть перспектива карьерного роста и роста доходов. В профессии учителя сегодня этого ничего фактически нет.

Или другой критерий: то, сколько вуз зарабатывает. Но он тоже не имеет никакого отношения к обучению. Еще критерий оценки эффективности вуза — количество квадратных метров на одного студента. Согласитесь, что и за это ответственность должен нести отнюдь не вуз, а его учредитель. А количество иностранцев — это вообще-то критерий для престижного борделя.

— Мы уже говорим не о грядущей реформе, но все эти проблемы тесно с ней связаны.

— Ну как это — не о реформе! Мы понижаем качество тех рабочих, которые будут заниматься обработкой «сырья». Это станут делать неумелые люди, у которых не будет ни теоретической подготовки внутри профессии, ни должной методической базы. Как без теории? Я знаю шесть-семь способов вводить на уроке тригонометрические функции, и это — моя методическая подготовка. Студент на уроке просто увидит, как это делает конкретный учитель. Но абсолютно недостаточно просто копировать инструментарий.

Недавно мы праздновали 75-летие выдающегося дирижера Юрия Темирканова.
Так вот он сказал: «Мозг человека — это страшная штука. Если его не тренировать, если его постоянно не загружать, могут возникнуть новые обезьяны».

Так вот, мы хотим вместо образования мозга студентов-педагогов тренировать их как обезьян на подражательных навыках. На этом не воспитаешь учителя.

Надо задуматься и остановить непродуманную бессистемную и непрофессиональную вакханалию реформ. Все происходит не так, как надо, не тогда, когда надо, и занимаются этим не те люди.

Беседовала Наталья Иванова-Гладильщикова

Источник: Газета.РУ // http://gazeta.ru/