Тред №811078

Война и быт
Как живут жители Донбасса во время войны и перемирия.


http://expert.ru/russian_reporter/2014/35/vojna-i-byit/




Донбасс переживает уже второе перемирие, в долгосрочность которого снова не верит большинство военных и политических экспертов. Гражданским оно еще нужнее, чем военным. Пока где-то там действуют международные протоколы и соглашения, а в тылах массово перегруппировывается боевая техника и строятся новые оборонительные рубежи, большие и малые города пытаются максимально быстро решить принесенные войной проблемы — восстановить в местной инфраструктуре все, что хоть какому-то восстановлению еще подлежит. Возвращаются уехавшие. Позади еще один месяц активных боевых действий.

Донбасс живет.
В продолжающейся блокаде и под совсем еще недавними обстре­лами. В состоянии перемирия, но все еще слышит выстрелы и взрывы. Люди уезжают, и люди возвращаются. Те, кто остался, рады тем, кто вернулся. Случайно подслушиваю будничный разговор в супермаркете. На вопрос соседки: «А что вас уже давненько видно не было?» — мужчина лет шестидесяти как-то почти смущенно и даже старомодно отвечает: «Да мы… сейчас то у себя живем, то у матушки… На два дома, стало быть…» Сегодня весь Донбасс живет «на два дома», а то и на три-четыре. Пожилой таксист шутит: «В кармане ключи от пяти квартир, и жена в отъезде, а даже изменить ей не с кем, женщин в городе не видно…» Когда стало понятно, что прошлое перемирие прекращается, экстренно разъезжающиеся родственники и друзья оставляли друг другу ключи: цветы полить, кошку покормить, да и просто «на всякий случай». Случаи подразумевались вполне конкретные и имели размер в стандартных артиллерийских калибрах. Тем, кто живет в мире, странно слышать, что и на войне есть жизнь, быт, повседневность. Как это устроено?

Вода и электричество

Слабое место Донбасса — электричество и воду — первые снаряды нащупали еще до первого, июньского перемирия. С тех пор обстрелы разрушают объекты электроснабжения и насосные станции с таким завидным постоянством, что уже мало кто верит в случайности. Без водоснабжения до сих пор десятки городов, еще больше населенных пунктов получает воду по графику. От воды отрезано большинство предприятий, не влияющих на жизнеобеспечение — все людям. Там, где даже это не помогает, жители методично осваивают экзотическую профессию водоноса, благо тропы ко всем природным водоемам и козьим болотцам протоптаны с мая. Обитатели «элитного жилья» в цент­ральных частях городов элегантно вычерпывают местные фонтаны и жалеют о не приобретенном «домике в деревне». Артезианские скважины посреди дворовых автопарковок и газонов, фекалии в пакет и на мусорник — городская экзотика ХIX века. Скажем, в Луганске, где месяц нет электричества, канализация уже переполнена, что грозит эпидемией.  Воду жестко экономят все, как никогда до этого: все, что впустую израсходуешь ты, недополучит кто-то другой. Неписаное правило: даже если с водоснабжением все хорошо — на ночь наполнять все емкости. Ларьки по продаже артезианской воды во дворах постоянно закрыты, до тех пор пока не прекращается ее централизованная подача. Цены на воду выше, чем в довоенное время в два-три раза.

Транспорт

Это покажется странным для тех, кто здесь не был, но почти всюду можно так или иначе добраться. Во время блокады Славянска маршрутки начинали ходить, как только интенсивность обстрелов снижалась. На машине туда можно было проехать, минуя все блокпосты Нацгвардии и украинской армии, даже когда считалось, что город в полной блокаде. Многие таксисты боятся, но есть и те, кто научился объезжать места боев и обстрелов и точно знает, в какой день куда можно ехать, а в какой — нет. Но офи­циальный городской транспорт в местах, где были бои, в основном не функционирует. Очень много машин и автобусов пострадали от обстрелов прямо в гаражах. В Донецке, Макеевке и Луганске городской транспорт работает, но по сокращенному режиму, до начала комендантского часа. Сидячих мест на всех не хватает, спрос есть, часы пик тоже. Междугороднее сообщение нарушено войной, функционирует хаотично и не всегда предсказуемо. Аэропорты в Донецке и Луганске превратились в зону боевых действий и, естественно, не работают.  Железнодорожное сообщение почти полностью отсутствует восточнее линии Кон­стан­тиновка—Волноваха—Мариуполь. То есть напрямик до Донецка добраться нельзя, но можно, скажем, добраться на поезде из Мос­квы или Киева до Константи-новки, а дальше воспользоваться такси или маршруткой. Ехать придется из зоны АТО в зону ДНР, но на блокпостах для местных жителей проблем, скорее всего, не будет.

Магазины и сфера услуг

Многие предприниматели закрываются и уезжают — подальше от вероятных обстрелов или возможного рэкета. Крупные продавцы техники продержались до июля, потом массово закрылись, хотя рассылку рекламы не прекратили. Работающую парикмахерскую я не видел уже месяца полтора, это тот бизнес, который легче всего свернуть и переехать. Но если поискать, то найти можно. Все функционируют  в режиме: хочу — работаю, хочу — нет. Даже некоторые ювелирные салоны открыты. Единой системы не проследить. Крупные продуктовые сети, имеющие запасы, даже в опасный период держатся до последнего, вынудить их закрыться способна только слишком уж приблизившаяся линия фронта. Водители логистических компаний работают героически — да, продукты продают за деньги, но они нужны людям.  Это понимает и ополчение, они не тормозят машины даже тех торговых сетей, что принадлежат враждебному олигарху Игорю Коломойскому. Если супермаркет закрывается, то под контролем ополчения остатки продуктов и хозтоваров раздаются местным жителям, а помещения запираются и опечатываются. Раздается все, кроме алкоголя, который уничтожается на месте, — на время боевых действий в прифронтовой зоне строгий сухой закон. Такой же сухой закон в мирных городах, но вблизи военных объектов. В Донбассе дорожает все. Понемногу, но ежедневно. Вне зависимости от того, идут ли боевые действия.

Общение

Крепкий алкоголь в магазинах пользуется не слишком высокой популярностью — то ли жара, то ли риск быть задержанным в пьяном виде и отправиться на исправительные работы. Другими словами — рыть окопы и строить блиндажи. Пьяных компаний, допоздна горланящих на лавочках песни, не встретить с самого начала лета — воспитательная трудотерапия стоит на страже общественного порядка. Хотя днем, большинство лавочек постоянно занято местными жителями, особенно там, где нет электричества, — деревенский уклад жизни и потребность в общении для обмена важными новостями. В опасных районах на лавочках сидят еще и потому, так ближе к убежищу в подвале, чем сбегать по лестницам с верхних этажей, — в дни обстрелов многие так и погибали, не успевая открыть магнитный замок на двери подъезда. Редко кто проходит мимо лавки у своего подъезда не пообщавшись минут десять с соседями. Бабушки, сидящие под подъездами целый день, — снова самые уважаемые люди во дворе, носители всей информации и слухов, а они сейчас в цене.

Праздники

Клубы, театры и кинотеатры не работают. Культурные мероприятия иногда случаются, но они камерные, свои для своих: фотовыставки, литературные вечера и т. п. Работающие кафе и рестораны есть. Их немного, ближе к фронту нет вообще — с продуктами проблематично, с клиентами тоже. Несколько заведений в центре Донецка кормят бесплатными обедами тех, кто нуждается. В Донецке некоторые заведения работают в дежурном режиме — только под банкеты. Свадьбы в Донбассе по-прежнему играют.

Пенсии и зарплаты

Самая популярная тема разговоров, кроме войны, — пенсии и зарплаты бюджетников. Даже не столько они сами, а то, как их получить, если их перечислит казначейство. Сосед врач в бомбоубежище рассказывал, как их главный бухгалтер звонила в бухгалтерию в Киев в последней декаде августа, узнать, когда будет зарплата. Оттуда спро­сили «а зачем мертвым деньги?» и повесили трубку. С середины августа Донбасс находится еще в одной блокаде — банковской. Своим распоряжением Нацбанк Украины запретил деятельность всех банков на территории неподконтрольной силам АТО. Политики столетиями пытались уравнять в правах бедных и богатых. Нацбанк сделал это одним росчерком пера. Банковские отделения Донбасса закрыты, наличность вывезена из региона. Банкоматы работают, но только для того, чтобы исправно сообщать, что денег в них больше нет. Платежные терминалы или отключены, или принимают только наличные. Теперь можно иметь на банковском счете пару миллионов и быть не в состоянии купить буханку хлеба. Полегче там, где работают крупные супермаркеты, которые принимают к оплате банковские карты. Не самые последние еще вчера бизнесмены сегодня подрабатывают охранниками и грузчиками — в ходу любая работа, за которую платят живыми деньгами. Для остальных единственное подспорье — продолжающие работать отделения государственного «Ощадбанка», где, выстояв очередь в полсотни человек, иногда удается снять в банкомате немного наличных, получить пенсию или пополнить счет на мобильном. Естественно с дополнительной комиссией — ничего личного, это бизнес, госмонополия.

Налоги

Дело темное. ДНР и ЛНР объявили налоговые каникулы до конца войны для всех, но они налоги и не собирали, финансовая сис­тема до сих пор под Украиной. Налоговые, естественно, не работают. Семья малых предпринимателей, бежавшая в Святогорск, до сих пор беспокоится, будут ли начислены пени за неуплату налогов разрушенного бизнеса. Работающие предприятия перечисляют по старому, те, кто не работает, собираются ссылаться на форс-мажор.

Домашние животные

В городах масса породистых бродячих животных. Уезжавшие выпустили их на улицу, экономя место в машинах во время эвакуации. В районах боев животные убегали сами, прячась от взрывов.

Коммунальные службы

Донецк и Макеевка — самые благополучные города. Коммунальные службы в полный рост работают только здесь. Более того, в Донецке работают фонтаны, за клумбами ухаживают, наверное, тщательнее, чем в мирное время. Сохранить работу, да еще и полезную, вдохновляющую, дающую надежду — это хороший способ не впасть в истерику или депрессию. Донецкая мэрия умело лавирует между подчинением Киеву и ДНР, занимаясь исключительно хозяйством и сторонясь политики. Во многих других городах работают только службы жизнеобеспечения и по устранению аварий, расчистке завалов, оборудованию убежищ и т.п. В самый пик обстрелов при штурме городов были случаи, когда городская власть просто пропадала и не появлялась до тех пор, пока не стабилизировалась военная ситуация.

Образование

Школы, детские сады и вузы перенесли начало учебного года на 1 октября, но это только их планы. Кроме планов есть еще ситуация с наличием и отсутствие студентов-школьников-детей. Их зачастую не достаточно для формирования групп. Вузы собираются учить дистанционно, чтобы не потерять своих студентов, которые после перевода могут и не вернуться доучиваться, но это все в проекте. Но в приемные комиссии молодежь абитуриентного возраста ходит. Преподаватели тоже. Все не очень понимают, как и что дальше делать, а потому пытаются работать в привычном порядке. А там видно будет. Там, где были боевые действия, нет и такого, да и здания много где повреждены.

Больницы

Больницы работают, но в сокращенном режиме, врачи тоже разъезжаются. Но многие и остаются, потому что здесь они нужнее — обычный бытовой героизм. Врачи городской больницы Луганска, может быть, одни из самых героических людей на этой войне — работают под обстрелами, без центрального света, при дефиците самых элементарных медикаментов. Вблизи линии фронта закрываются аптеки, также как и магазины, скорые выезжают только за ранеными, потому, что нет бензина. После начала перемирия все это со скрипом восстанавливается, но очень медленно.