Тред №858471

Стратегический замысел "межвоенного периода", сформировавшийся в Нью-Йорке



В действительности еще до начала 1-ой мировой войны экономический, технологический, идеологический и отчасти даже финансовый центр глобального мира-экономики переместился из Лондона в Нью-Йорк.
В контексте завершающего периода 1-ой мировой войны (1-го военного акта) и подготовки 2-ой мировой войны или 2-го военного акта, призванного завершить второй раунд, борьбы Нью-Йорка за абсолютное первенство в глобальном мире-экономике указанный "советский проект" не просто был выгоден Нью-Йорку (и, следовательно, всем США). "Проект новой Российской империи под Советским флагом" (далее - "советский проект") и, следовательно, именно такой, а не какой-либо иной дальнейший разворот "зигзага истории" абсолютно необходим Соединенным Штатам. И такой разворот случившегося в Петербурге необходим Нью-Йорку сразу в двух раундах борьбы между ним (Нью-Йорком) и Лондоном за первенство в глобальном мире-экономике.
На завершающем этапе первого раунда борьбы Нью-Йорка с Лондоном, то есть в ходе 1-ой мировой войны по мере приближения ее к развязке, "советский проект" стал абсолютно необходим после того, как Лондон организовал и успешно осуществил "февральскую революцию 1917 года" в Петербурге. Вследствие этого могли возникнуть (и уже начали возникать) условия не только существенного приращения ресурсов Лондона за счет России, но и реванша Лондона в борьбе за возврат себе всех общественных функций центра глобального мира-экономики. Это был не просто вызов Нью-Йорку, но реальнейшая угроза провала всей глобальной стратегии Нью-Йорка по окончательному закреплению за собой общественных функций центра глобального мира-экономики.
Главными стратегическими задачами Нью-Йорка в этой принципиально новой ситуации не могло не стать, во-первых, достижение провала "российского проекта" Лондона с одновременным запуском в реализацию "советского проекта". Во-вторых, достичь провала "германского проекта" Лондона с одновременным запуском в реализацию собственного "германского проекта". В-третьих, обеспечить существенную корректировку институциональной социальной организации послевоенного порядка, которую стремится создать Лондон не только для Европы, но и для всего мира, позволяющую сохранить за собой максимальную свободу действий и максимально ограничить свободу действий Лондона. Все эти и иные стратегические задачи Нью-Йорка, в конечном итоге, не могли не быть подчинены единому стратегическому замыслу. И совсем не обязательно, а, скорее, невозможно, чтобы этот замысел был именно в таком виде оформлен в качестве некоего документа. Корпоративными политическими и государственными документами действительная суть дела не только скрывается, но и не осознается в полной мере их вдохновителями и создателями.
К чему на завершающем этапе 1-ой мировой войны, в конечном итоге, должен был сводиться стратегический замысел Нью-Йорка? На основе созданных в результате 1-ой мировой войны необходимых условий и предпосылок, не вступая в прямое столкновение с Лондоном, в последующем осуществить перехват у Лондона глобальной стратегической инициативы по подготовке 2-ой мировой войны так, чтобы ее последующий ход соответствовал стратегическому сценарию Нью-Йорка, а результаты были именно теми, какие необходимы Нью-Йорку.
Но во втором раунде глобальной борьбы с Лондоном "советский проект" необходим Нью-Йорку не сам по себе, а в неразрывной взаимосвязи с "германским проектом". Оба эти "проекта" для Нью-Йорка в действительности имеют смысл только как один "проект", хотя и разделенный необходимо на два. Едино-раздельный "советский-и-германский проект" не просто выгоден Нью-Йорку, но и абсолютно необходим ему в течение всего 2-го раунда борьбы с Лондоном, ибо этот "проект" ни каким другим "проектом" не может быть заменен. В то же время это совсем не означает, что обе неразрывные части "сдвоенного проекта" (единого-и-раздельного, "советского-и-германского") должны быть одинаковы. Напротив, они не могут не быть, но должны быть таковы, чтобы, отрицая друг друга, взаимно дополнять и связывать друг друга в течение всего "межвоенного периода", одновременно имея возможность реализовываться только за счет ущемления глобальных интересов Лондона и связывания имеющихся в его распоряжении ресурсов.
Однако "советский проект" как таковой официально не мог поддерживаться со стороны США по классовым, идеологическим, политическим и иным стратегическим мотивам их борьбы за новый мировой порядок. В этом отношении самой лучшей стратегией официального Вашингтона может быть только уклонение от каких бы то ни было официальных отношений с Москвой до того политического момента, когда издержки такого уклонения превысят выгоды от него с точки зрения потребностей политического и дипломатического обеспечения завершающего этапа подготовки 2-ой мировой войны.
Органической частью этого же самого стратегического замысла борьбы против Лондона, но подлежащей реализации в другом - не европейском, а в тихоокеанском - регионе мира, был "японский проект" в увязке с "китайским проектом" и "советским проектом". И, стало быть, в увязке японского проекта также и с "германским проектом". Ведь уже на рубеже 19-20-го веков именно американские банкиры Морган, Рокфеллеры, Шифф и другие предоставили Токио займы, которые позволили ему подготовить и провести войну против России в 1904-1905 годах, а в последующем осуществить индустриализацию и вступить в борьбу с Лондоном за колониальный контроль Китая, Индокитая, Индонезии и т.д. Но об этом скажем в своем месте, ибо существа стратегического замысла Нью-Йорка это не изменяет, относясь лишь к его реализации.