Спецслужбы

Покушение не должно повториться
Как считает полковник Шестаков, Дональд Трамп извлёк для себя уроки из убийства Джона Кеннеди. Ведь тот погиб в результате заговора политиков и спецслужб.
– История повторяется, – говорит Михаил Иванович. – Кеннеди убил вроде бы псих-одиночка. В Трампа тоже стрелял молодой психопат якобы по собственной инициативе. Но кто поверит в эти официальные версии?
Из рассекреченных документов известно, что, например, Ли Харви Освальд, который дважды попал в проезжавшего в автомобиле Кеннеди с расстояния более 80 метров, оказывается, был довольно посредственным стрелком.
На это указывает докладная записка резидентуры США в СССР. В ноябре 1991 года на тот момент помощник главы КГБ Вячеслав Никонов, внук бывшего министра иностранных дел Вячеслава Молотова, раскрыл содержимое архивов Лубянки по делу Освальда американскому профессору Элберту Смиту, который в то время работал по грантовой программе в СПбГУ.
Согласно рассекреченному документу, Никонов, изучив пять толстых томов дела, передал профессору, что Ли Харви Освальд не сотрудничал с КГБ, хотя и находился под наблюдением, когда проживал в СССР. Чекисты подчёркивали: стрелок из американца плохой, по неподвижным мишеням попадает с трудом, а уж попасть по двигающемуся по улице автомобилю он никогда не сможет. Об этих и других сведениях Смит проинформировал сотрудника ЦРУ Стивена Хейнберга. Так данные оказались в Национальном архиве США.
Официальная версия убийства президента в Далласе 22 ноября 1963 года опирается на выводы президентской комиссии Уоррена. Освальда, пойманного по горячим следам, поспешно объявили единственным виновным. Сам он в убийстве Кеннеди не признался. Спустя два дня после задержания подозреваемый был застрелен во время перевода в окружную тюрьму владельцем ночного клуба Джеком Руби, якобы решившим отомстить за президента.
– На самом деле убрали козла отпущения, – утверждает Михаил Иванович. – И увели следствие от истинных виновников.
На них указывает рассекреченный документ, служебная записка, составленная в июне 1967 года. В ней рассказывается, как отставной капитан военной разведки США Гэри Андерхилл на следующий день после убийства Кеннеди «очень взволнованным» спешно покинул Вашингтон. В Нью-Джерси он остановился у друзей, шокировав тех неожиданными заявлениями.
«Он был трезв, но очень потрясён. Его друзья говорят, что он приписал убийство Кеннеди клике ЦРУ, которая занималась рэкетом, связанным с торговлей оружием, наркотиками и другой контрабандой, а также манипулировала политическими интригами в своих целях», – написано в рассекреченном документе из Национального архива США.
После этого заявления американского разведчика через полгода нашли мёртвым в собственной квартире. По официальной версии – самоубийство, но в теперь рассекреченном документе есть предположение о насильственной смерти.
В рассекреченной служебной записке подчёркивается, что Андерхилл был «на короткой ноге со многими высокопоставленными чиновниками Пентагона», а также состоял «в близких отношениях с рядом руководящих лиц в ЦРУ».
– Думаю, инстинкт самосохранения подсказывает Трампу больше всего на свете опасаться заговора собственных спецслужб, – размышляет полковник Шестаков. – Поэтому первым делом он поменял руководство Национальной разведки, ЦРУ, ФБР и других секретных ведомств. Но поможет ли это избежать нового покушения? Ведь в заговоре могут участвовать и заместители руководителей спецслужб.

Моссад или «кубинские стрелки ЦРУ»?
Многие считают, что заговор против Кеннеди возглавляли вице-президент Линдон Джонсон, директор ЦРУ Аллен Даллес и глава ФБР Эдгар Гувер. Но кто были главными исполнителями убийства президента США?
Исходя из рассекреченных Трампом документов, в центре этого события стоял Джеймс Энглтон, глава контрразведывательного департамента ЦРУ, один из замов главы Центрального разведывательного управления США. Например, небезызвестный Сеймур Херш, прославившийся своими знаменитыми расследованиями, называет его главным координатором убийства Кеннеди.
– На мой взгляд, не обошлось здесь и без участия израильской разведки, – выдвигает свою версию Михаил Иванович. – Ведь Кеннеди требовал прекратить израильскую ядерную программу и допустить американских инспекторов на атомные объекты Израиля в Димоне.
Ещё в 1961 году Кеннеди поручил главе ЦРУ и госсекретарю получить «гарантии от непредвиденной ситуации» – появления новой ядерной державы. Весной 1963 года президент потребовал провести инспекцию израильского ядерного объекта в Димоне, но Израиль под разными предлогами откладывал решение этого вопроса.
В итоге в июне 1963 года Кеннеди направил премьеру Израиля Давиду Бен-Гуриону письмо, похожее на ультиматум. США хотели узнать, что происходит в Димоне, в противном случае «приверженность и поддержка Израиля» Вашингтоном могли быть «серьёзно поставлены под угрозу».
– Израильское лобби в вашингтонском болоте этого не могло допустить, – заявляет полковник Шестаков. – Для устранения угрозы, исходящей от Джона Кеннеди, и был задействован давний агент Моссада Джеймс Энглтон.
Впрочем, израильская ядерная программа была не единственным объектом противоречий между президентом США и ЦРУ. Кеннеди не доверял американским спецслужбами. Как известно, он намеревался «разбить их на тысячу фрагментов», но провести реформу не успел.
Как убеждён эксперт Владимир Васильев, «все ниточки в этой версии ведут к Джеймсу Энглтону, замдиректора Аллена Даллеса в ЦРУ. Именно этот человек руководил операцией в Далласе, а до неё курировал провальный проект по свержению Фиделя Кастро. Считается, что это «кубинские стрелки ЦРУ» были настоящими исполнителями убийства Кеннеди».
В недавно рассекреченных документах особое внимание уделяется так называемому «Кубинскому проекту», также известному как операция «Мангуст». Эта программа была направлена на свержение правительства Фиделя Кастро на Кубе. Согласно рассекреченным данным, ЦРУ планировало значительно расширить масштабы операции, увеличив штат сотрудников, задействованных в проекте, до 600 человек. Бюджет на 1963–1964 годы для операции «Мангуст» должен был превысить 100 млн долларов. Но все более 600 покушений на Фиделя Кастро позорно провалились.
– Трампу следовало бы поучиться у Фиделя, как противостоять американским спецслужбам, – заканчивает разговор полковник Шестаков. – Тем более после недавнего введения пошлин против 186 стран мира врагов у него сильно прибавилось. Заговор против нынешнего президента США не только созрел, но даже перезрел. Развязка может наступить в любой момент.

Лондон таким образом фактически оправдывает и легитимизирует террористическую деятельность ГУР Украины, включая убийства российских граждан на территории России. Давно не секрет, что именно британские спецслужбы по негласному разделению труда между западными странами взяли на себя кураторство и опеку киевского режима, и британский почерк просматривался во множестве актов терроризма украинских спецслужб.
Например, в 2023 году глава ФСБ Александр Бортников сообщал, что британский спецназ занимался подготовкой групп украинской военной разведки для проведения диверсий на российских атомных станциях, в частности на Смоленской и Курской АЭС. Именно Британия помогала Киеву разрабатывать планы по террористической атаке на Крымский мост.
Другой вопрос в том, что майор Армстронг, развивая свои мысли, делает прогнозы стратегического уровня. Из его слов следует, что «диверсанты – будущее обороны НАТО». Таким образом, предлагается сделать террор на чужой территории чем-то вроде военно-стратегической доктрины, если уж в открытом бою перспективы не просматриваются.
Армстронг даже приводит в качестве примера гражданскую войну в Греции во второй половине 1940-х годов, развязанную из Лондона и унесшую 150 тысяч жизней. В британской схеме Лондон мог бы возглавить некую коалицию приграничных с Россией стран, в первую очередь прибалтийских, которые могли бы, как пишет Армстронг, «найти свое место в строю». То есть возглавляемая Лондоном террористическая коалиция должна быть расширена, поскольку украинских ресурсов на это явно не хватит.
Так называемый побочный ущерб никого в таком случае на Западе не интересует. Армстронг таким образом де-факто признаёт, что сейчас по факту идет прокси-война Запада с Россией руками украинцев, а продолжать ее они собираются террористическими методами.
Конечно, здесь стоит сделать допущение на возможную аберрацию взгляда. Людям военным свойственно преувеличивать роль и значение их «родного» рода войск. Артиллеристы расскажут про «бога войны», летчики напомнят о господстве в небе, а танкисты уверены, что их время не ушло, а наоборот – еще не наступило. Если майор Армстронг причастен к диверсионным силам или британскому спецназу, то его вдохновение по поводу нового вида гибридной войны вполне объяснимо. Но есть нюанс.
Концепция майора Армстронга о необходимости перехода на прокси-террористическую деятельность руками украинцев находится в рамках традиционных британских подходов. Британцев никогда не смущала война чужими руками, при которой расходуются только ограниченные финансовые ресурсы. Именно Великобритания всегда была склонна использовать террористические методы для достижения своих политических целей по всему миру. В арсенале были и политические убийства, и государственные перевороты, и использование радикальных групп, включая и религиозные, и националистические.
А ведь и сама Британия регулярно страдает от террористических актов, связанных с деятельностью экстремистских групп преимущественно исламистского толка. Но историческая привычка в Великобритании настолько велика, что в Лондоне не возникает никаких сомнений в практической возможности такого рода сценариев, особенно против России.
А кроме того, русские для британских элит уже как бы не совсем люди. Масштаб русофобии в Лондоне достиг таких размеров, что уничтожение гражданских лиц и объектов в России не кажется на Британских островах чем-то безнравственным, а для поддержания уровня русофобии используется любой притянутый за уши повод.
Так, в когда-то респектабельной газете The Times опубликована статья, в которой утверждается, что якобы в территориальных водах королевства были обнаружены некие подводные датчики, предназначенные для слежки за британскими атомными подводными лодками. Принадлежность датчиков достоверно не установлена, но уже заявлено, что эти устройства «могут принадлежать России» – знаменитый принцип «хайли лайкли» в действии.
Еще одно британское СМИ – Reuters – утверждает, что некие взрывные устройства были приделаны к секс-игрушкам, которые рассылались по почте. Ответственность за это, опять же по умолчанию, возлагается на Россию. Зачем и кого нужно было таким образом взрывать? Ответа нет, абсурдность этих утверждений никого не интересует.
Возможно, в результате текущих геополитических сдвигов интерес Соединенных Штатов в прокси-войне против России на Украине снижается. Однако есть целый ряд признаков, указывающих на то, что спецслужбы коллективного Запада – прежде всего в лице Великобритании – пока еще остаются и наверняка долго останутся угрозой для российских интересов и в зоне спецоперации, и в российском тылу. В том числе в их чисто террористическом воплощении.

Автопортрет из написанных книг
Лучше всего о себе Леонид Владимирович рассказал в своих книгах.
– Он обладал редким даром самоиронии, – вспоминает полковник Фёдоров. – Вот и себя в наших разговорах нередко величал западным пропагандистским штампом – «рука Москвы». Свою первую книгу он так и назвал «Рука Москвы: записки начальника внешней разведки». Вот фрагмент из книги генерала Шебаршина, повествующий о его работе.
«В апреле 1987 года я был назначен на должность заместителя начальника Первого главного управления, которую занимал ушедший на пенсию генерал-майор Я.П. Медяник.
В круг моих обязанностей входило руководство работой службы в странах Ближнего и Среднего Востока и Африке. Забот прибавилось, потребовался и оперативный, и аналитический опыт. Замначальника ПГУ полностью отвечает за состояние работы в своём регионе. Он должен постоянно следить за развитием событий в горячих точках (весь регион состоял из этих точек), знать всех ведущих работников в Центре и на местах, контролировать работу с наиболее интересными источниками, особенно из числа граждан США, и тому подобное. К этому надо добавить поддержание контактов с гражданскими внешнеполитическими и экономическими ведомствами, участие в качестве эксперта в разного рода комиссиях и личную оперативную работу.
Я всегда исходил из принципа, что каждый руководящий сотрудник разведки должен лично заниматься живой оперативной работой в самом прямом смысле этого слова. Он должен встречаться с источниками как на территории своей страны, так и за рубежом, получать информацию политического и оперативного характера, работать со связями. Телефоны и бумаги привязывают руководителя к письменному столу, документ становится не результатом оперативного усилия, а его суррогатом. Бумаги подавляют, они живут самостоятельной жизнью, порождают другие бумаги, за ними исчезают человеческие лица, то нервное напряжение, ценой которого приобретаются источники, поддерживается связь с ними, добывается информация. Руководитель время от времени обязан погружаться в живое оперативное дело, иначе он рискует выродиться в канцеляриста, администратора общего профиля, которыми забит необъятный управленческий механизм государства. Заместители начальника разведки – люди в службе чрезвычайно авторитетные. Они арбитры в спорах, которые могут возникать и нередко возникают между подразделениями, их мнение является окончательным в сложных оперативных ситуациях и кадровых вопросах. Это особенно ответственное и тонкое дело – контакт с оперативными работниками, живое участие в их судьбе, поддержка в трудную минуту. Любые усилия здесь окупятся сторицей. Доброжелательное внимание со стороны начальника стимулирует работника, помогает разрешить какие-то его сомнения, уточнить жизненные ориентиры, поддержать веру в необходимость нашего специфического дела».
 Шебаршин не только на словах, но и на деле придерживался тех правил, о которых писал в своих книгах. Он был храбрым человеком. Так, последний начальник советской разведки побывал в командировках в Кабуле более 20 раз, когда шла война в Афганистане.
А ещё он был честен. Не любил приукрашивать свою деятельность. Вот как писал о ней сам: «На этой работе дни сливаются воедино, они похожи, как близнецы. Короткая прогулка от дома до работы, позволяющая продумать грядущий день и мимоходом полюбоваться подмосковным лесом. В восемь часов утра я в своём кабинете. Один час на чтение поступивших за ночь телеграмм, документов, газет. Наметить неотложные дела на день и в тишине подумать, с какого бока к той или иной проблеме подступиться. С утра думается хорошо. В девять часов – первый телефонный звонок, затем бесконечные посетители, бумаги, вызовы к начальству. Полчаса на обед. Если удаётся, захожу на пятнадцать минут к старым коллегам в информационную службу на чашку чая и быстролётную шахматную партию. Это традиция. В маленькой комнате отдыха начальника информаторов собираются азартные игроки и не менее азартные зрители. Для зрителей правило: «Подсказывать можно, а хватать фигуры нельзя». Нарушители штрафуются. После этой передышки вновь работа, как правило, до девяти вечера. Иногда – намного дольше…»
Вот как философски писал он в своей книге о смерти: «Человек в молодости не может поверить в то, что жизнь когда-то кончится. Он живёт так, будто в удел ему отведена вечность. Под старость осознание конечности земного существования становится реальностью, неотъемлемой и привычной частью бытия».
Но сам Шебаршин не боялся смерти. И самоубийство для него, атеиста, не было большим грехом. И всё же убил себя не он сам. Это не только тяжёлая болезнь подтолкнула его руку поднести наградной пистолет к виску. Он очень переживал гибель великой державы, которой служил всю жизнь. Во многом винил себя, что не смог предотвратить крах Советского Союза, хотя и очень старался. Но все доклады начальника разведки лежали мёртвым грузом на столе у Горбачёва.
Вот что по этому поводу говорил его друг и соратник Николай ЛЕОНОВ, генерал-лейтенант, экс-начальник аналитического управления КГБ СССР:
– Ушёл из жизни последний начальник советской внешней разведки. Я хорошо знал его и совершенно ответственно могу сказать, что это был исключительно честный и порядочный человек, редкого дара профессионал в той сложнейшей области, с которой он связал свою судьбу. Леонид – советский патриот, и было заметно, что новую эпоху он сердцем так и не воспринял, да и ей, похоже, был не нужен. Шебаршин остро переживал свою невостребованность, одиночество…

КГБ шутит
– Леонид Владимирович обладал тонким чувством юмора, – говорит полковник Фёдоров. – Вот отрывки из его книги «КГБ шутит: Афоризмы от начальника советской разведки». Первого апреля – в День дурака они особенно актуальны.
Лечиться – дорого, умирать – дёшево, но хоронить – дороже, чем лечить. Надо жить.
Жизнь была бы занятной, если бы наблюдать её со стороны.
Растёт число самоубийц. Ну ладно, расстаться с жизнью. Но с демократией, рынком, Ельциным? Нельзя понять этих несчастных...
У нас всё впереди. Эта мысль тревожит…
Был бы рай, не было бы атеистов.
Давайте посмеиваться над жизнью. Всё равно она будет смеяться последней.
К вопросу о качестве обучения в советских вузах: Сталин учился в семинарии и оставил после себя великую державу; у Горбачёва два диплома о высшем образовании, а он державу развалил.
Различие между политикой и цирком серьёзнее, чем кажется на первый взгляд. В цирке пугают, чтобы развлечь; на митингах развлекают, но потом становится страшно.
Россия – могучая гора. Но каких же мышей она родила!
В политике не действуют законы физики. Поток уносит золото и оставляет мусор.
Запад хочет от России только одного – чтобы её не было.
Предпоследняя серьёзная попытка радикально реформировать Россию была начата 22 июня 1941 года и закончилась 9 мая 1945 года.
Выяснилось, что «общечеловеческие ценности» полностью совпадают с национальными интересами США.
Не может претендовать на интеллектуальную свободу человек, живущий на зарплату.
Мы никогда не меняем своих убеждений. Мы меняем только заблуждения.
Раньше был общий железный занавес. Теперь у каждого своя железная дверь.
Не стоит сетовать на отсутствие мыслей. Возможно, это были бы плохие мысли.
– О Леониде Владимировиче Шебаршине помнят не только его близкие и друзья, – заканчивает беседу полковник Фёдоров, – в честь его 90-летия на официальном сайте СВР появились материалы, рассказывающие о деятельности последнего начальника советской разведки.

Но в 1995-м даже Борис Ельцин и его окружение понимали, что без эффективной системы органов безопасности такому государству, как Россия не выжить. Численность работников органов безопасности сократилась в несколько раз. Многие уходили в частный сектор, были утеряны агентура и иностранная резидентура, разрушена вертикальная связь с органами на местах. В период с 1991 по 1995 года органы безопасности не могли выполнять свои непосредственные обязанности: борьбу с в тот период многочисленными экономическими преступлениям, шпионажем, терроризмом, организованной преступностью, контрабандой, торговлей оружием, наркотиками, противодействовать зарубежным агентам влияния, национализму и сепаратизму.
Более того, еще в 1991 году органы госбезопасности были лишены права на следственные действия. На практике это означало, что сотрудники МГБ, а затем ФСК должны были обращаться за помощью к милиции или прокуратуре, которые от них просто отмахивались. Также крайне медленно и неохотно рассматривали дела, в которых участвовали сотрудники безопасности, и суды. Тогдашний глава ФСК\ФСБ Сергей Степашин указывал, что дела ведутся формально и большей частью без понимания специфики контрразведывательной деятельности.
Стремительно падала репутация Лубянки. В целом ситуация к 1995 году ситуация с соблюдением интересов России в области безопасности достигла сильнейшего хаоса, который начал угрожать уже основам федеральной власти, и с этим надо было что-то делать.
Новый закон возвращал органам безопасности следственные функции. Удивительно, но это не вызвало у депутатов первого созыва Госдумы каких-то серьезных противодействий. Куда более жаркие дебаты развернулись вокруг пунктов об оперативной деятельности: права на проникновения в жилище при угрозе безопасности, применение специальных и технических средств без санкции суда и осуществление разведывательной (агентурной) деятельности.
Это выглядело тем более странно, что все эти полномочия в полном объеме имелись у МВД, Тем не менее ряд либеральных депутатов продолжали выступать за ограничение функций и прав органов госбезопасности. И это не были никакие якобы «фантомные боли» о сталинских временах, а последовательная политика по разрушению единства государственной системы госбезопасности.
Переименование же ФСК в ФСБ наглядно отображало изменение в объеме полномочий и ответственности «новой» службы. Контрразведка в узком понимании термина – борьба с иностранным шпионажем и не более того. То есть когда одна разведка противостоит другой.
Такая манипуляция терминами вообще выводила понятие «государственная безопасность» из правового поля. Практически все функции безопасности в таком раскладе перекладывались на милицию на местах, что было равно катастрофе. Как, например, райотдел милиции может заниматься расследованием и, самое главное, предотвращением террористических актов? У милиции были на это все полномочия, но не было опыта, компетенции, технических средств, агентуры. Не говоря уже о проблеме коррупции на местах. Даже сам образ мысли сотрудников контрразведки и милиции серьезно отличается.
Надо сказать, что метания и подковерная борьба вокруг статуса и позиции ФСБ в государственной системе в апреле 1995 года не закончились. 14 августа 1996 года официальное наименование службы было изменено с «Федеральная служба безопасности Российской Федерации» на «Федеральная служба безопасности России». Казалось бы – что тут важного? Но по факту это вело к большей централизации и жесткому вертикальному подчинению Москве региональных структур ведомства. Органы региональной власти теряли последнюю возможность влиять на местные управления ФСБ, что в условиях «парада суверенитетов» было очень важно.
Возобновилась практика регулярного назначения в региональные управления «варягов», то есть выходцев из другого региона. Это позволило органам госбезопасности сохранить или восстановить независимость от местных властей. Ссылки на «местные особенности» и «знание территории», особенно на проблемном Северном Кавказе, больше в расчет не принимались.
Кроме того, всем был еще памятен печальный опыт второй половины 1980-х годов, когда в ряде союзных республик руководство местных органов КГБ фактически солидаризовалось с националистическими и сепаратистскими движениями.
За каждым переименованием стоит сложная политическая борьба, что особенно понятно на примере судьбы наследия КГБ СССР. За всю историю страны органы госбезопасности страны реформировались около десятка раз, меняя и статус, и полномочия, и названия. Но, учитывая все сложности периода первой половины 1990-х годов, действующий закон о ФСБ сохраняется практически в первозданном виде уникально долго.
Дальнейшие изменения не меняли сути работы главной структуры по защите госбезопасности России. А это само по себе положительное явление, поскольку такое положение дел закрепляет стабильность и преемственность, в отличие от хаоса 1990-х. Таким образом, базовые принципы, заложенные законами 1995-96 годов сохранились в деятельности органов безопасности до сих пор.