Спецслужбы

ПОБЕДИТЕЛЕЙ НЕ СУДЯТ
Казаченко похвалил русский язык заявителя. Уловка сработала, и Гизе рассказал, как в 1943 году он, штурман СС, попал в плен. И до 1955-го трудился в СССР, где и выучил язык. Рассказ звучал убедительно. И Казаченко не устоял перед искушением приобрести в лице этого циничного, но вроде бы рефлексирующего немца источник информации – у контрразведчиков они всегда в дефиците.
Он играючи провел вербовку немца, успокоив себя тем, что победителей не судят. Ведь модель операции по компрометации офицера западногерманской Федеральной разведывательной службы (БНД), о котором сообщил Гизе, казалась ему беспроигрышной.
Инициативу Казаченко поддержал его непосредственный начальник полковник Крылов. Вместе они отработали с Гизе линию поведения для завоевания доверия западного разведчика. С последующим его разоблачением и захватом с поличным. Но глава представительства генерал-майор Беляев был категорически против. «Висмут» – совместное предприятие, значит, и работу с Гизе надо вести совместно с товарищами из ГДР. Поэтому Беляев согласовал оперативную разработку лазутчика с начальником Главного управления разведки (ГУР) генерал-полковником Маркусом Вольфом.
При этом выяснилось, что еще до появления агента Вебера в Карл-Маркс-Штадте сотрудники ГУР собрали на него пухлое досье. Поэтому все мероприятия волей-неволей должны были проводиться под контролем генерала Вольфа.

МЕЧТЫ, МЕЧТЫ, ГДЕ ВАША СЛАДОСТЬ
Прогуливаясь с корзинкой по лесу в окрестностях Карл-Маркс-Штадта и собирая мароны (благородные грибы, цветом и размером как спелые каштаны), Густав Вебер, сотрудник 1-го отделения по атомной физике, химии и бактериологии Научно-технического управления БНД, размышлял о превратностях своей судьбы.
Монте-Карло. Агентессы-стриптизерши в антрактах между актами любви с русским генералом выполняют задание: расспрашивают его об операциях Варшавского договора.
Моментальные вербовки – за коктейлем на дипломатических приемах и светских раутах – послов и министров социалистических стран. Нападения на курьеров и похищения шифровальщиков противника. Пачки банкнот, оргии с длинноногими блондинками и пышногрудыми мулатками.
Именно такая картина грезилась юным выпускникам разведшколы в Пуллахе 20 лет назад. Боже, какими они были наивными. Впрочем, он сам виноват: напридумывал себе беззаботное путешествие. А путь разведчика усеян капканами и минами, а не сладкими сюрпризами. Кандидат в разведчики сродни абитуриенту медицинского факультета. Став студентом, тот верит, что разгадал формулу счастья. И даже мысли не допускает, что станет проктологом и дело ему придется иметь по большей части с геморроями.
Мог ли он 20 лет назад представить, что будет месить грязь в дебрях Рудных гор, изображая грибника?
Стоп, Густав, не пора ли вспомнить совет наставников из разведшколы: «Никогда не занимайся самопрограммированием и никогда не думай о себе плохо». Дебет с кредитом ты уже свел. А в сухом остатке есть ли что-то позитивное? Еще бы! Три месяца назад удалось завербовать инженера с «Висмута» – Вальтера Гизе!
Спасибо рейхсфюреру Гиммлеру, сумевшему до взятия русскими Берлина переправить картотеку личного состава войск СС в Мюнхен. А он не поленился туда съездить и потратил неделю на поиски и изучение анкеты Гизе. При встрече напомнил ему об арийских корнях, о боевом прошлом, об унижениях, перенесенных в плену. И в заключение сделал ему предложение о сотрудничестве.
И уже через день Гизе вышел на связь! И на первую же явку притащил сведения, представляющие такой интерес для БНД, что вмиг был оформлен особо ценным источником под псевдонимом Янтарь. После этого, правда, пришлось отменять все встречи с ним в городских гаштетах, для связи использовать только тайники. Ничего не поделаешь – конспирация превыше всего.
На последней явке Янтарь передал описание трех тайников. Первый Вебер уже обработал. Сегодня очередь второго.

НЕПРИСТУПНЫЙ ТАЙНИК
Вебер остановился у края поляны. Корзину с грибами поставил у ног. Вынул из кармана жилета клочок бумаги и сверился со шпаргалкой. В центре поляны возвышался кряжистый дуб. В стволе, в полутора метрах от земли, зияло дупло. Лучше бы на уровне травы – нагнулся, будто гриб срезать, и выпотрошил тайник.
Он обошел поляну по периметру и, никого не обнаружив в кустах, приблизился к дубу. Янтарь на две головы выше. Руки Вебера короче, поэтому он никак не мог дотянуться до дна дупла.
Чертыхаясь и проклиная агента-верзилу, он еще раз обследовал кусты в округе и остановился напротив дуба. Ломая ногти и сдирая кожу с ладоней, стал взбираться вверх. Через несколько минут ему удалось взобраться на нижние ветви. Раскорячившись так, что ягодицы оказались выше головы, он окунул руку в дупло и кончиками пальцев нащупал контейнер.
Еще раз огляделся. Но увидел лишь крышу каменного строения с круглым оконцем в торце. До строения не менее километра. Конечно, Вебер понимал, что для телеобъектива это не расстояние. Но он был так уверен в надежности Янтаря, что не придал значения увиденному.
Одной рукой он обхватил ветвь, затем, резко подавшись вперед, выхватил из дупла контейнер и сунул его в карман жилетки. Злой и промокший от пота, спрыгнул на землю. Подхватил корзину с грибами и побрел к оставленному на автобане «Мерседесу». Где тотчас же оказался в объятиях полицейских и людей в штатском.
Из кармана его жилетки они извлекли контейнер с микрофотопленками. И предъявили понятым – сознательным аборигенам, случайно оказавшимся на месте происшествия.

НЕВОЗМОЖНО ОТКАЗАТЬСЯ
Вебер протестовал. Потрясая дипломатическим паспортом сотрудника Министерства иностранных дел ФРГ, он клялся, что нашел контейнер, собирая грибы, и подобрал его из чистого любопытства.
Окружавшие в знак согласия кивали головами и, улыбаясь, составляли протокол. Сознательные аборигены, упиваясь ролью понятых, возмущались вероломством дипломата-грибника. Подписывать протокол Вебер отказался. Но подписей остальных участников действа хватало для того, чтобы объявить его personа non grata и выслать из страны.
Процедура оформления протокола задержания Густава Вебера в связи с действиями, несовместимыми со статусом дипломата, подходила к концу. Как вдруг подполковник Казаченко заметил, что из окна подъехавшего «Мерседеса» выглядывает… Маркус Вольф!
Он помахал рукой группе захвата и, одарив Вебера подкупающей улыбкой, пригласил его занять место на заднем сиденье. Затем потребовал передать ему контейнер и протоколы. Проходя мимо Казаченко, переодетого в форму гэдээровского полицейского, Вебер прошипел: «Я из этого свинства сумею вырезать кусочек ветчины для себя, вот увидите!»
– Не видать нам орденов, товарищ полковник, – провожая взглядом удаляющийся «Мерседес», произнес Олег. – Генерал Вольф на наших спинах в рай въехал. А мы дырочки на мундирах собирались сверлить…
– Не дрейфь, Олег Юрьевич! – Крылов похлопал подполковника по плечу. – Что бы ни предпринял генерал Вольф, все пойдет в актив не только ГУР, но и КГБ. А то, что Маркус Вольф делает сейчас, называется «работа на контрасте». Мы c тобой плохие дяди, а он – хороший… Играет роль спасителя, который поможет провалившемуся шпиону выйти сухим и чистым из дерьма, в которое вляпался.
– Каким образом?
– Для начала Вольф покажет Веберу фото, где тот, раскорячившись на дубе, пытается «обработать тайник» – достать из дупла контейнер. При этом пояснит, что фото Вебера и комментарий о шпионе с дипломатическим паспортом, задержанном с поличным жителями Карл-Маркс-Штадта, появятся в газетах всех стран Варшавского договора. А также в коммунистических изданиях Западной Европы. Публикации с фотографиями Вебера сначала обнаружит Информационно-аналитический отдел, а затем они окажутся на столе руководителей БНД…
Далее генерал Вольф посетует, что путь каждого разведчика усеян банановой кожурой, и зачастую она лежит на льду. А Карл-Маркс-Штадт и есть тот самый лед и та самая кожура, на которой Вебер поскользнулся и упал… А в конце беседы генерал вобьет последний гвоздь. То есть участливо поинтересуется, не скажется ли провал операции по добыванию информации о «Висмуте» на размере пенсионного пособия Вебера. Ведь он утратил бдительность и не распознал подставу в лице инженера Гизе...
Когда генерал Вольф убедится, что его доводы достигли цели, тогда он начнет говорить с Вебером как профессионал с профессионалом. И сделает ему такое предложение, от которого тот не сможет отказаться.
– Предложит поработать на ГУР?
– Именно! 

Такой подход к военной контрразведке не демонстрировал ни один предшественник Куропаткина на посту военного министра. Даже легендарный Барклай де Толли, стараниями которого в 1812 году в российской армии появилась «вышшая военная полиция» — предшественница и разведки, и контрразведки, ориентировал ее в основном на разведывательные действия. 27 января 1812 года император Александр I подписал документы о создании высшей военной полиции, но единственное прямое указание, касающееся контршпионажа, содержится лишь в одном из них — в «Дополнительных правилах и замечаниях» к «Инструкции начальнику Главного штаба по управлению вышшей воинской полиции». И звучит оно так: «О неприятельских шпионах. § 23. Неприятельские шпионы должны непременно быть наказываемы смертию публично пред войском и со всевозможною огласкою. § 24. Помилование их допускается в том токмо случае, когда, будучи пойманы, дадут они сами важные известия, кои впоследствии утвердятся происшествиями. § 25. До сей поверки сообщенных ими сведений должны они быть содержимы под самою крепкою стражею». Так что в 1903 году военная контрразведка как ориентированная на решение специфических задач служба была в России создана впервые.
Поначалу сфера деятельности Разведочного отделения распространялась исключительно на Санкт-Петербург и его окрестности: главными объектами внимания были «военные агенты», как в то время назывались военные атташе, а они работали при посольствах, располагавшихся в столице. Соответственно, небольшим был и штат новой спецслужбы. В докладной записке Куропаткина говорится: «При Главном штабе полагалось бы учредить особое Разведочное отделение, поставив во главе его начальника отделения — штаб-офицера и введя в состав его обер-офицера и писаря. Для непосредственной сыскной работы сего отделения полагалось бы воспользоваться услугами частных лиц — сыщиков по вольному найму, постоянное число коих впредь до выяснения его опытом представлялось бы возможным ограничить шестью человеками».
Новая спецслужба расположилась в Санкт-Петербурге на Таврической улице, в доме № 17. В течение первого года штат Разведочного отделения был именно таким, каким его описал военный министр. Начальником отделения стал бывший руководитель Тифлисского охранного отделения, ротмистр Отдельного корпуса жандармов Владимир Лавров, старшим наблюдательным агентом — его бывший сослуживец, вышедший в отставку губернский секретарь Владимир Перешивкин. Из Тифлисского охранного отделения перешли на службу к экс-начальнику и два первых «наблюдательных агента» — жандармские сверхсрочные унтер-офицеры Анисим Исаенко и Александр Зацаринский. Остальных агентов набирали в процессе, поначалу не посвящая их во все тонкости и секреты работы отделения: как писал об этом сам Лавров, «часть их при ближайшем рассмотрении окажется несоответствующей и ее придется удалить». Ставка на сохранение максимальной конспирации была совершенно оправданной и делалась с первых дней существования отделения. Еще в докладной записке об этом говорилось особо: «Официальное учреждение сего отделения представлялось бы неудобным в том отношении, что при этом теряется главный шанс на успешность его деятельности, именно тайна его существования. Поэтому желательно бы создать проектируемое отделение, не прибегая к официальному учреждению его».
Уже первый год существования Разведочного отделения, согласно отчету Владимира Лаврова за 1903 год, дал значительные результаты. Наблюдение, установленное за военными агентами крупных держав — Австро-Венгрии, Германии и Японии, выявило не только их собственные разведывательные усилия, но и агентов из числа российских подданных, прежде всего чиновников и офицеров. Именно на основании сведений, полученных в 1903 году, в конце февраля 1904-го был арестован штаб-офицер по особым поручениям при главном интенданте ротмистр Ивков, являвшийся источником сведений для японского военного атташе.
Увы, первые успехи новой службы едва не стали и последними. В июле 1904 года при Департаменте полиции МВД было создано Отделение по розыску о международном шпионстве, год спустя переименованное в IV (секретное) дипломатическое отделение Особого отдела Департамента полиции. Просуществовало оно до лета 1906 года, но и за эти два года успело серьезно подпортить жизнь коллегам из Разведочного отделения. Как писал об этом Владимир Лавров, «опираясь на исключительные права Департамента полиции и располагая средствами, во много раз превосходящими таковые Разведочного отделения, означенная организация стала брать под свое наблюдение наблюдаемых Разведочным отделением, не исключая и сухопутных военных агентов, перекупать лиц, работавших для Разведочного отделения, или просто запрещать им служить отделению и вообще всячески ему препятствовать, а затем начала вторгаться и в Главное управление Генерального штаба: перлюстрировать корреспонденцию офицеров и учреждать за ними наружное наблюдение».
После устранения конкурентов Разведочное отделение просуществовало еще четыре года, до конца 1910-го. К этому времени ротмистр Лавров успел получить звание полковника и орден Святого Владимира: российский престол высоко оценил его заслуги на ниве контрразведки. В августе 1910 года Лаврова в кресле начальника отделения сменил жандармский полковник Василий Ерандаков, который прослужил на этом посту менее года. 8 июня 1911 года военный министр Владимир Сухомлинов утвердил «Положение о контрразведывательных отделениях», которое вводило таковые во всех военных округах России и отдельно — в Санкт-Петербурге. В санкт-петербургское контрразведывательное отделение и была преобразована первая российская контрразведка — Разведочное отделение при Генштабе.
А первый руководитель Разведочного отделения полковник Владимир Лавров вышел в отставку в звании генерал-майора. В 1911 году он переехал жить во Францию, где занялся прямо противоположным прежней работе делом: созданием первой русской агентурной разведки в Западной Европе — «организации № 30», действовавшей против Германии. Насколько успешной была эта работа, и какова дальнейшая судьба Лаврова, неизвестно: сведения об этом навсегда потерялись в охватившем Европу пожаре Первой мировой войны.

Говорят, что братья Киа по линии продовольственного агентства посещали даже Москву. Но основные усилия Пеймана были направлены на Ближний Восток, в частности на Турцию и Иран. Ведь он в совершенстве владеет персидским языком.
Старший из братьев Киа официально служил сначала в контрразведке – Службе безопасности Швеции, а затем в Must – в военной разведке. Мол, поэтому он имел доступ к сверхсекретным документам этих спецслужб. И при этом Пейман якобы десять лет работал на российское ГРУ. А младший брат выполнял при нём роль связного.
«Суд посчитал подтверждённым тот факт, что эти люди в течение почти десяти лет от имени РФ и ГРУ среди прочего получали и разглашали иностранной державе секретную информацию, которая может нанести ущерб безопасности Швеции», – говорится в официальном сообщении суда.
– Но доказательств этому – кот наплакал, – говорит полковник Шестаков.
Конечно, пока многие аспекты следствия и суда над братьями засекречены. Из шведской прессы известно, что контрразведка пошла на обыск квартиры братьев в Уппсале в их отсутствие. Выяснилось, что в компьютерах было специальное оборудование для шифрования, а младший – Пайам вёл что-то вроде дневника. Там имелись странные записи типа «800 000 в месяц ГРУ», а также инструкции по сокрытию следов денежных проводок и внесения наличных.
Однако прямых улик не было найдено. Их не взяли, что называется, «на кармане» во время конспиративной встречи с куратором или при выемке «закладки» из тайника. Братьев Киа без весомых доказательств посчитали продолжателями дела самого известного шпиона в истории Швеции Стига Берглинга, работавшего на советскую разведку в 1970-е годы. Он первым получил в Швеции за шпионаж как раз пожизненное заключение.
Суперагент Москвы
«Мало кто знал больше него о безопасности Швеции» – такой фразой Шведское телеграфное бюро (ТТ) охарактеризовало Стига Берглинга, шведского гражданина, приговорённого к пожизненному тюремному заключению за шпионаж в пользу СССР. Арестованный в 1979 г., спустя восемь лет, в октябре 1987 г., он сбежал в ходе свидания с женой, которое было предоставлено ему в соответствии со шведским законом тюремной администрацией.
После работы в полиции и офицерской службы в ООН Берглинг был принят в шведскую службу безопасности, где выполнял обязанности офицера связи со штабом обороны. Поэтому он имел доступ к сверхсекретным документам.
Стиг тщательно соблюдал все правила конспирации. Он всегда встречался со своими зарубежными кураторами вне пределов Швеции, никогда не пользовался для передачи сведений радиопередатчиком.
И всё-таки Берглинг был задержан в марте 1979 г. в аэропорту Тель-Авива израильской полицией. При допросе он тотчас же во всём признался. В декабре того же года он был осуждён Стокгольмским судом первой инстанции к пожизненному тюремному заключению за шпионаж в пользу СССР. Восемь лет провёл он в заключении в шведской тюрьме, поначалу будучи строго изолирован от других заключённых. Но со временем к нему стали допускать посетителей, ему также разрешались короткие увольнения из тюрьмы под строгой охраной. Дважды – в 1985-м и в 1987-м – он направлял в судебные инстанции прошения о помиловании, которые были отклонены.
Во время встречи со своей женой Элизабет Сандберг в её загородном доме в местечке Ринкебю под Стокгольмом в ночь на 6 октября 1987 г. супруги осуществили побег, обманув охрану. На пароме они переправились в финский город Турку, а спустя некоторое время в окрестностях Хельсинки был найден арендованный ими автомобиль. Следы же самого Берглинга, взявшего имя Эжен и фамилию жены, затерялись.
После того как супружеская пара Берглингов добралась до Мариехамна – административного центра Аландских островов, входящих на правах самоуправления в состав Финляндии, где действовало российское консульство, – заботу о беглецах взял на себя советский персонал.
Ведь по сообщениям шведской прессы, «Берглинг состоял агентом военной советской разведки ГРУ в звании полковника и получал деньги».
В те времена начальник шведской полиции безопасности Андрес Эрикссон так рассказывал о технических деталях бегства Берглинга. Мол, в результате запутывания следов беглые супруги оказались в советском посольстве в Хельсинки, где им была предоставлена квартира. В ней они пробыли с 7 до 10 октября 1987 г., пока сотрудники ГРУ готовили в это время их бегство. Граница была пересечена в районе Выборга, причём сам Берглинг находился в багажнике автомобиля. После этого супруги через Ленинград приехали в Москву, где и оставались до 1988 года. За это время, по свидетельству Берглинга, он проходил тренировку для выполнения будущих заданий, направлялся в Будапешт, и в 1989 г. возвратился в советскую столицу.
С этого момента началась интенсивная подготовка к переправке шпионской четы в Ливан, куда оба прибыли 24 ноября 1990 года. За время пребывания там они выполняли задания ГРУ. Но затем жена «супершпиона» стала испытывать тоску по дому, в итоге они начали готовиться к возвращению на родину, перебрались на Кипр, откуда и возвратились в Швецию.
Что ещё послужило причиной такого шага? Быть может, желание увидеть старушку-мать, которая проживала в доме для престарелых в городе Фалун? В декабре 1994-го ей исполнялось без малого 90 лет.
Бегство Берглинга подпортило карьеру многим ответственным лицам, а бывший тогда министр юстиции Стен Викбум был вынужден оставить свой пост. Ведь этот «супершпион», как утверждают, нанёс самый большой ущерб интересам безопасности страны. Вернувшись в 1994 г. в Швецию, Стиг отсидел ещё три года и наконец был освобождён. Он скончался в возрасте 77 лет. Говорят, в последние годы жизни Берглинг страдал болезнью Паркинсона.
Как вытащить из тюрьмы братьев?
По мнению полковника Шестакова, дело братьев Киа всё-таки значительно отличается от шпионской эпопеи Стига Берглинга. Тот раскололся ещё при допросах израильской разведкой Моссад. Его последователи в разведремесле Пейман и Пайам держатся стойко и не признаются, на какую разведку работали.
У части шведских экспертов есть подозрение, что на самом деле этнические персы работали на Иран или на Турцию. Теперь же ради быстрейшего вхождения в НАТО шведские спецслужбы решили всё свалить на Россию.
Мол, во всём пресловутое Главное разведывательное управление Генштаба ВС РФ виновато. Только забыли, что ГРУ нет уже давно, а военная разведка России потеряла грозную букву «Р» и называется просто Главным управлением. Но их пропагандисты этого не знают и прокалываются.
– И всё же если братья Киа действительно работали десять лет на Россию, то долг нашей разведки выручить их из тюрьмы, как помогли когда-то бежать Стигу Берглингу, – заметил обозреватель «АН».
– Шведы научены горьким опытом с побегом своего «супершпиона» Берглинга, поэтому вряд ли пойдут на поблажки с режимом заключения братьев Киа, – сказал полковник Шестаков. – На мой взгляд, самый надёжный способ вытащить их из тюрьмы – это обмен. Недаром ФСБ России недавно возбудила уголовное дело против гражданина США за биологический шпионаж. Оно возбуждено по статье 276 («Шпионаж») Уголовного кодекса Российской Федерации.
По данным российской контрразведки, фигурант искал биологическую информацию, которую можно было бы использовать против безопасности России.
– Так это же американец, а не швед, – выразил сомнение ведущий рубрики «Мир шпионажа».
– После скандала с публичным сожжением Корана и резко негативной позиции Турции на вступление Швеции в НАТО у Стокгольма одна надежда – на США,– сказал в заключение телефонного разговора Николай Станиславович. – Ради спасения американского шпиона они отдадут кого хочешь.

Герой с нуля
Виктор Шеймов родился в Москве в 1946 году в еврейской семье. В 1969 году, окончив МВТУ им. Баумана, попал на работу в НИИ Министерства обороны, где занимался разработкой систем наведения ракет. Там на него положили глаз вербовщики из КГБ и предложили должность специалиста шифровальных систем. В 1971-м Шеймов приступил к работе в самом засекреченном подразделении КГБ - Восьмом главном управлении, которое обеспечивало безопасность и функционирование всей шифровальной связи Советского Союза.
Лично Шеймов специализировался на защите шифровальной связи советских посольств и резидентур Комитета за рубежом. Как известно, местные спецслужбы из кожи вон лезут, чтобы насовать «жучков» во все уголки наших представительств.
Работа в Восьмом главке высокооплачиваемая и престижная. Вместе с тем жизнь шифровальщика тяжела, и не только из-за кропотливого изнурительного труда - давит секретность, особенно за границей. Ведь чужие шифры - клад для любой разведки! Если, допустим, перед спецслужбой стоит дилемма: кого вербовать - министра или шифровальщика, она предпочтёт последнего. Министры приходят и уходят, а секреты криптографии остаются неизменными годами.



 Ориентировка на поиск семьи Шеймовых.

Почему? Да потому, что шифровальщик может дать ключ к разгадке многих секретов и не только текущего дня, но и тех, что накопились в архивных файлах за последние 10-20 лет. Это, прежде всего, обмен шифротелеграммами резидента и Центра, что сулит прямой выход на затаившихся в недрах родных спецслужб «кротов».
В Восьмом главке Шеймов дослужился до начальника отдела, курирующего шифровальную связь наших посольств. По партийной линии выбился в заместители секретаря партийной организации. Однако, несмотря на все достижения по форме, его угнетало чувство неудовлетворённости по содержанию. Это чувство, как он признаётся в мемуарах, «превращалось в отрицание всего "совкового"».
Как жить дальше? Приспосабливаться, делать своё дело и, закрыв глаза, ждать, когда всё переменится само собой? Попроситься в отставку и распрощаться с КГБ? Открыто выступить против режима, как Сахаров?.. 

Бежать всей семьёй
Зная возможности КГБ, прагматик Шеймов выбрал самый рациональный, хотя и самый рисковый во всех отношениях вариант - бежать на Запад. Причём, с женой и дочкой. Вопрос был в том, как бежать? За границу, даже в Болгарию, всей семьёй не выпускали. Оставалось одно: связаться с сильной разведкой - с СИС или с ЦРУ. Лучше с американцами, с англичанами каши не сваришь.



 В бассейне «Москва» проходили встречи с американскими «коллегами».

И судьба предоставила Шеймову такой шанс во время служебной командировки в Польшу.

Госпожа «удача» приходит к тем, кто её ищет
За несколько суток пребывания на территории советского посольства в Варшаве Шеймов хорошо изучил распорядок жизни российской колонии и в ожидании вечера, когда будет демонстрироваться очередной свежий фильм из Москвы, осуществил рекогносцировку и всё просчитал. А после обеда провёл блиц-подготовку: пожаловался приставленному к нему охраннику на расстройство желудка.
Вечером служащие густыми колоннами двинулись в кинозал культурного центра. Шеймов, на ходу бросил своему охраннику: «Я - в туалет, сейчас вернусь!». В кабинке с помощью заранее припрятанных за бачком плоскогубцев открыл окно и спрыгнул на тротуар. Затем - такси. Небрежно бросил водителю по-английски: American Embassy!
Так 31 октября 1979 года в Варшаве Шеймов, обманув бдительного охранника, предпринял стремительный бросок в американское посольство, где сотрудники резидентуры ЦРУ тотчас раскрыли объятия ему навстречу, едва он назвал свою должность. 



 После побега.
Несколько контрольных вопросов. Кто начальник линии «Х» - научно-технической разведки? Ваша должность и денежное довольствие? Чем занимаетесь в Москве? Сколько лет состоите в КПСС и в системе КГБ? Записав домашний адрес и телефон визитёра, американцы предложили ему немедленно выехать в США. Но Шеймова это не устраивало, он поставил свои условия: личная встреча со связником после возвращения в Москву и организация вывоза его самого, жены и малолетней дочери в Штаты.
По признанию «Сапфира» (кодовое имя, присвоенное цэрэушниками Шеймову), его московская шпионосессия ограничилась тремя встречами с сотрудником ЦРУ, действовавшим под «крышей» посольства США. Встречи проходили в бассейне «Москва» - для «наружки» заговорщики недосягаемы. Да и со стороны всё выглядит естественно: плывут рядом две резиновые шапочки, поди догадайся, что это шпионы!
На явках Шеймов передавал лишь строго дозированные сведения о своей работе. Стратегические секреты выдавать отказался категорически, так как опасался, что в этом случае американцы принудят его остаться в Союзе в качестве «крота».

Их называют «кротами»
Двойные агенты - на профессиональном сленге КГБ «кроты» - едва ли не самый востребованный сюжет шпионских историй. В англо-американских литературных кругах считают, что впервые этот термин употребил Фрэнсис Бэкон в «Истории правления короля Генриха VII». Однако популярным его сделал автор шпионских боевиков, творивший под псевдонимом Джон Ле Карре. 
«Кроты» - кошмар любого руководителя любой спецслужбы. Продавая противнику стратегические секреты, одни «кроты» готовятся к «мягкой посадке» в Западном полушарии, другие - в Восточном. Ким Филби, Гай Бёрджесс, Дональд Маклин из «Кембриджской пятёрки», - неуязвимые «кроты» Второй мировой войны, совершили «мягкую посадку» в Москве. Сотрудники советской внешней разведки Олег Лялин, Олег Гордиевский и Василий Митрохин - звёздные «кроты» холодной войны, со скандалом «приземлились» в Лондоне.
Олдрич Эймс, наш влиятельный «крот» в ЦРУ, прозванный его коллегами «смертельным шпионом», ибо все 13 выданных им офицеров-перевёртышей СВР были расстреляны. Американская Фемида упекла Эймса на бессрочное пребывание в тюрьме без права на помилование. Та же участь постигла и Роберта Хансена, нашего самого результативного «крота», снабдившего нас большим объёмов секретов общегосударственного значения, чем кто-либо за всю историю Соединённых Штатов.
На финишной прямой
В ходе второй встречи связник сообщил Шеймову, что президент США и руководство ЦРУ санкционировали организацию побега. От Шеймова требовалось лишь передать фотографии для документов и сообщить полные антропологические данные свои и членов семьи. Заодно связник поинтересовался, как подопечный и его домочадцы переносят качку? Шеймов решил, что за границу их будут транспортировать морским путём. Однако связник, не подтвердив, но и не опровергнув догадку, потребовал одного: не суетиться и ждать сигнала.



 Предатель в Штатах не бедствовал.

Получив заверения, Шеймов и его жена, которая к тому времени была посвящена в планы мужа, стали активно готовиться к побегу. Так, Ольга незамедлительно сняла некоторые вещи с антресолей, хотелось захватить с собой и семейные альбомы, и вещи, любимые с детства, но Шеймов был непреклонен: ничто не должно указывать на подготовку к побегу.
Хитроумному Шеймову пришла в голову мысль представить исчезновение как несчастный случай, как гибель всей семьи. Это исключило бы преследование их родителей со стороны КГБ. Но главное - ничто не должно было вынудить начальство сразу предпринять решительные меры по замене или модификации всего объёма технической информации, которую предатель собирался передать американцам.
Оставались родители. Как быть с ними? В день своего рождения Виктор заехал к родителям и, походя, между прочим, сказал: «Мама, мне предстоит командировка… Сложная, в чём-то даже опасная. Прошу тебя, не верь, если услышишь, что я погиб. Не верь, пока не увидишь мой труп». Мать очень удивилась, но спрашивать ни о чём не решилась - такая уж работа у сына. 

От винта!
Операцию решено было проводить в пятницу - на работе не хватятся до понедельника. Чтобы сбить с толку возможных преследователей, Ольга приобрела билеты на поезд Москва-Ужгород, а Виктор предупредил начальство, что уезжает на дачу к приятелю, где отсутствует телефонная связь.
Постарались и американцы. В целях создания отвлекающего манёвра, а также для того, чтобы растащить силы «наружки», все сотрудники резидентуры ЦРУ в Москве, действовавшие с посольских позиций, с 18 и до 23 часов без устали кружили по городу, имитируя выход на встречу со своей агентурой.
В пятницу в 22 часа 30 минут из Внуково стартовал военно-транспортный самолёт НАТО, накануне прибывший в Москву, чтобы забрать из американского посольства несколько тонн отработавшей свой ресурс электронной аппаратуры. На место второго пилота сел загримированный и переодетый в американскую военную форму Виктор Шеймов. Жену и дочь доставили к самолёту в контейнерах.
Сегодня не представляется возможным определить, сколько времени руководство КГБ не имело представления о побеге Шеймова. Противоречивы и высказывания на этот счёт бывших руководителей Комитета. По утверждению В.А. Крючкова, экс-главы КГБ СССР, после назначения в мае 1982 года председателем Комитета госбезопасности В.И. Федорчука было проведено повторное расследование дела об исчезновении шифровальщика Шеймова, его жены и ребёнка. Контрразведчики настаивали на версии убийства всей семьи и отрицали версию её вывоза из СССР американцами.
Логика подсказывает, что лишь после вербовки полковником Черкашиным В.И. в апреле 1985 года начальника контрразведывательного подразделения ЦРУ Олдрича Эймса, было точно установлено, что Шеймов и его семья были вывезены американцами в США в мае 1980 года.

Дела шкурные
По прибытии в США Шеймовых поселили в двухэтажном коттедже под Вашингтоном. Аренда дома и сада, продукты питания и прислуга - всё за счёт ЦРУ. Виктору изменили внешность с помощью пластической операции и вручили медаль. Кроме того, его определили под охрану американского федерального закона «О защите помощников, способствующих процветанию Соединённых Штатов Америки».
Однако, несмотря на все усилия, цэрэушным покровителям не удалось представить Шеймова бескорыстным борцом с советским режимом, то есть канонизации предателя не произошло.



 Цирроз печени приговорил предателя и неудачливого провокатора к мучительной смерти.

«Корыстный шпионаж Шеймова, обильно проплаченный ЦРУ, - отмечал авторитетный исследователь деятельности западных спецслужб Филипп Найтли в журнале "Панорама", - базируется, в равной степени, на намерении покупателя (ЦРУ) приобрести товар (информацию) и на желании продавца (Шеймова) получить наличные. Идеологические же и политические мотивы, которыми в своё время руководствовались члены "атомной шпионской группы": Энрико Ферми, Клаус Фукс или члены "Кембриджской пятерки": Ким Филби, Гай Берджесс, Дональд Маклин, Джон Кернкросс, Энтони Блант, шифровальщику-предателю попросту чужды».
В конце 1980-х Шеймов, пытаясь оправдать своё предательство в глазах американской общественности, выступил с рядом сенсационных разоблачений. В частности заявил, что из материалов КГБ, к которым он как шифровальщик имел доступ, ему стало известно, что именно это ведомство организовало покушение на Папу Римского Иоанна-Павла II в 1981 году и президента Пакистана Зия уль-Хака в 1988 году.
Для «кукловодов» Шеймова выступление обернулось полным провалом. Ведь американские журналисты, знатоки спецслужб, отслеживавшие передвижения шифровальщика-оборотня, были осведомлены, что с мая 1980 года он не имел никакого отношения к КГБ и ни к каким секретам допущен не был. Тогда последовал дубль второй: в 1993 году издательство Naval Institute Press выпустило книгу Шеймова на русском языке «Башня секретов: документальный шпионский детектив», где он от третьего лица рассказывает о своей работе в КГБ и о побеге в США.
И опять промашка. Даже американские рецензенты из «Вашингтон пост» нашли в опусе «нарциссизм, глубину и постоянство той любви, которую автор питает к самому себе. ОН придумал план побега. ОН осуществил его вопреки всем препятствиям. ОН утёр нос ЦРУ и КГБ, показав обеим спецслужбам мастер-класс. Прямо-таки, непревзойдённый творец гениальных операций и бриллиант в куче навоза!» 
Журнал «Тайм» отозвался о предателе ещё жёстче. В статье о его книге, озаглавленной «Shame on you, Victor!» - «Позор тебе, Виктор!» (по-английски shame - шейм означает «стыд, позор») эксперты ФБР, пожелавшие остаться анонимными, сначала пожурили изменника за то, что он отказался от сотрудничества с ЦРУ на долгосрочной основе - не стал его полноценным «кротом» в КГБ, - а закончили пассажем-ультиматумом: «Виктор, не строй из себя Снегурочку, когда ЦРУ водит тебя в номера!»
Вслед за этой критической кампанией в американской прессе Шеймов и вовсе сошёл со сцены. Скончался изменник в США в 2019 году от цирроза печени - подвели бесконечные возлияния.