Улыбаемся и машем, парни!

В прошлый четверг я был в продуктовом супермаркете. Перед покупкой всех нужных продуктов иду в туалет. Думая о своем, открываю дверь уборной, захожу и сразу останавливаюсь. Я увидел маленькую девочку, которая совсем не вписывается в пейзаж мужского туалета. Мысль о том, что я ошибся комнатами меня покинула быстро, так как рядом с маленькой девочкой, на уровне ее груди, висели писсуары. Наверное, надо подойти и спросить не потерялась ли она, найти ее родителей. Первого я сделать не успел, а со вторым помогла сама девочка - увидев меня, она широко улыбнулась, повернулась к ближайшей кабинке и, сказав звонким детским голосом: "Смотрите, как мой папа какает!", распахнула дверь к отцу в кабинку. Это был очень яркий и запоминающийся способ представить своего отца незнакомому человеку. Возьму на вооружение!

=============================================================================

Не так давно, на юге Франции, жил Альбер Спажьяри - личный фотограф мэра Ниццы. Высокая зарплата, множество поклонниц, свой домик в престижном квартале города, просторная фото-студия - казалось бы, что еще надо? Загорай на пляже, снимай француженок да читай Хомячка-Историка. А вот Спажьяри решил ограбить банк. Душа затребовала романтики и задница организовала приключения.
От своих знакомых в окружении мэра Альбер Спажьяри узнал, что банковское хранилище "Сосьете Женераль" (Societe Generale) соответствует своему имени находится всего в нескольких метрах от канализации. Чтобы проверить, не установлены ли в хранилище звуковые датчики, Спажьяри арендовал ячейку и положил туда будильник, заведенный на полночь. Звонок никого не встревожил и фотограф пошёл на дело. Альбер набрал себе в команду местных деклассированных элементов, сиречь гопников. Больше двух месяцев грабители рыли подкоп, рискуя оказаться заваленными в туннеле. 19 июля в 1976 года, они попали в хранилище. Гангстерито не торопились - устроили небольшой пикник и выпили вина с сыром.
Грабители организовали косметический ремонт хранилища - обклеили стены фотографиями французских политиков (в голом виде) и красоток облегченного поведения.
Перед тем как удалиться, преступники заварили дверь хранилища изнутри и оставили на стене надпись: "Без оружия, без ненависти, без насилия" (Sans arme ni haine ni violence). По сегодняшним меркам добыча составила больше 50 миллионов долларов.
Фотографии выдали грабителей. Одна из девушек вспомнила имя фотографа и 44-летний Альбер Спажьяри был арестован.
Суд над Альбером Спажьяри не состоялся. Вернее, состоялся, но не завершился. В ходе заседания Альбер передал судье документ, который, по словам фотографа, имел решающее значение. Пока судья отвлёкся на изучение улики, Альбер с криком - Смотрите, птеродактиль! - выпрыгнул в окно и сбежал. Объявленный план "Перехват" результатов не дал. Альбер Спажьяри быстро и решительно покинул Францию и провел остаток дней в Аргентине, на своём ранчо.

=================================================================

Сегодня в метро: напротив девочка лет четырёх стоит на коленках на сиденье, рассматривает пейзаж за окном (лёгкое бутовское метро). Заезжаем в туннель. Бабушка говорит: "Садись, Катюша, нормально, там уже смотреть нечего". Девочка разворачивается, окидывает нас, сидящих напротив, скучающим взглядом и громко констатирует: "Да тут тоже смотреть особо нечего".

===================================================================

История эта произошла в "лихие девяностые" с двумя моими товарищами. Оба только приехали в столицу получать верхнее образование, старались держаться вместе. И вот как-то вечером, сидят они в кабаке пьют по пиву и тут влетают "маски-шоу". Тогда это была обычная практика, криминогенная обстановка, профилактика преступлений, все дела, но друзья об этом не знали, и все происходящее было им в новинку. Стандартный сценарий - всех посетителей построили вдоль стены, у кого документов нет загрузили в бобик и увезли в отдел. Среди этих счастливчиков оказались и мои знакомые. В отделе всех построили в коридоре и по одному вызывали к оперу для выяснения личности и обстоятельств. И вот подошла очередь первого из товарищей, он заходит в кабинет и узнает в сотруднике своего земляка, которого довольно давно не видел. Он его тоже узнал, слово за слово, вспомнили прошлое, общих знакомых, претензий никаких, выписан пропуск, и знакомый говорит, что тут еще его дружище стоит в коридоре, ждет своей очереди, пусть мол и его отпустят. Опер говорит "без проблем, идем мне его покажешь". 
Далее со слов второго участника событий: "Стою я в коридоре, мандраж, товарища вызвали к оперу. Держат его там намного дольше чем обычно. И тут он выходит из кабинета с ментом, показывает на меня пальцем, и говорит 'это он'. У меня подкашиваются колени, я начинаю судорожно соображать в чем же он сознался, да еще и меня приплел? "
Пиво по вечерам после этого пили только дома.

====================================================================

Мой друг хирург. Пару дней назад, во время его дежурства, забрёл я в нашу больницу. Тихий вечер, чай, плюшки, неспешный разговор. Из нейрохирургии пришла на огонек заслуженный врач и хороший человек Мария Владимировна. Лет ей много - больше семидесяти, историй знает море. Разговор зашел про выдающихся хирургов, академиков, светил медицины. Оказывается, не каждое светило на практике могло реализовать свои огромные знания предмета. Конечно мы не будем писать, что вот тот и тот - плохие врачи и т.п. Просто история про Бориса Васильевича Петровского. 
Когда Борис Васильевич уже был министром здравоохранения СССР случился с ним аппендицит. Вот такая банальная напасть. Диагностировать подобное для такого врача не составило особого труда. Что делать? Операции в СССР делались согласно табелю о рангах. Кому доверить резать министра? Ну конечно какому-нибудь заслуженному академику. Когда этот академик последний раз аппендицит вырезал? Петровского не прельщала подобная перспектива. 
Он сел в машину и поехал в небольшой областной город, где зашел в обычную больницу. Молодой, самоуверенный, местами нагловатый врач в помятом халате, помяв живот Борису Васильевичу, выдал: "Ну что, дед, надо резать". "Реж" - согласился министр. Конечно, ФИО и год рождения он честно продиктовал персоналу. Ну Петровский, ну БВ, ну и что? Мало ли Петровских в стране. 
Очнувшись после наркоза, министр позвонил "своим", чтобы панику не разводили. Когда садился в большую черную машину мельком взглянул на врача - тот был бледен и, почему-то, уже в костюме. Врача, конечно, никто не наградил почетной грамотой, но хоть не наказали, и то хорошо. 
Ну а когда у нас в больнице состоятельный и очень важный пациент хочет, чтобы оперировал его только главный врач, ему не отказывают. Операционная, свет, заходит самый-главный-здесь доктор. Заходит красиво, как в американских фильмах. Проверяет приборы, инструменты, даёт указания персоналу и, наконец, распоряжается дать наркоз пациенту. После того, как последний засыпает, глав врач уступает место хирургу, который спокойно проводит операцию, кои он делает каждую смену. Это делается не с целью обмануть человека, а абсолютно из рациональных соображений - дежурный хирург делает операции лучше главного врача. Уверен, что и вы в своем деле лучше вашего директора.