Улыбаемся и машем, парни!

Комментарии тут https://twitter.com/…2541308933

Жил-был в Кёльне, в начале XVII века, Ян фон Верт, красивый сильный парень. И был он мелким нищим дворянчиком. Все бы хорошо, но увидел однажды Ян белокурую красотку Грету, и влюбился просто пиздец как. Жрать не может, спать не может, на других девок куй не стоит, а работа из рук валится.

А Грета была единственной дочерью самого богатого в Кёльне купца. Красавица прям нереальная: сиськи, глаза, уши, и вот это вот всё. У Яна с самомнением все в порядке было, и пошел он к Грете свататься.
— Люблю, не могу, выходи за меня.
— Да я бы с радостью… теоретически, — отвечает Грета. — Парень ты видный, жопа вон какая тренированная, и вообще на Бреда Питта похож… Но ты ж пойми, сословное неравенство и зарождающиеся капиталистические отношения диктуют институту брака свои условия.

— Чо, бла? — удивляется Ян. — никуя не понял из твоего милого щебета.
— Вот то, бла, — парирует Грета. — Малообеспеченный ты, малообразованный. Папа меня за тебя банально не отдаст.
— Ну ты и сцуко, — оскорбился Ян, и ушел.

Идет и думает: как жить теперь без Греты? Сиськи, глаза, уши, вот это вот всё… Решил, что никак. Помирать надо. И задумал самоубийство. Только следовало найти такой способ суицида, чтоб Грета сильно пожалела, ну и чтоб выглядеть прилично в гробу.

Пошел Ян в кабак, сидит, бухает, и размышляет: повеситься, утопиться или вены вскрыть? А может, сходить в сообщество радфем — там его и так сожрут? Но подходит к нему приятель, и говорит:
— Чего нос повесил? Пошли по бабам.
— Иди ты в жопу, — уныло отвечает Ян. — У меня тут конец всей жизни, самоубийство обдумываю.

— Ой бла, бином Ньютона нашел, — ржет приятель. — Ты знаешь, что сегодня Тридцатилетняя война началась?
— Почему Тридцатилетняя?
— Да хер знает, в Википедии написано. Вот иди, запишись добровольцем. Неебический способ суицида.

Ян репу почесал: и правда. Пасть на поле боя, за курфюрста или веру или вообще куй знает за кого, покрыв себя посмертной славой — отличный, качественный суицид, бессмысленный и беспощадный. Ну и записался в испанскую кавалерию.

Попал на поле боя, смотрит — врагов дохуя. Щас, думает, подставлюсь, и чтоб долго не мучиться, покрою себя посмертной славой. Но тут вспомнилась ему белокурая Грета с сиськами, глазами, ушами и этим вот всем. И представилось, что каждый из врагов мог бы Грету епать. Ян взревел, и полетел мочить всех подряд. Да так отличился, что ему тут же лейтенанта после боя дали.

— блеать, не вышло красивого суицида, — огорчился Ян.
Но с тех пор прям наваждение: как выйдет на поле боя — так ему везде ебаря Греты мерещатся, он звереет, и всех рвет, как тот медоед. Короче, белокурое еблище Греты стало для него путеводной звездой сквозь всю войну. А также сиськи, глаза, уши, и вот это вот всё.

Так дослужился он до полковника, и отправился в родной Кёльн, в заслуженный отпуск, колбаски с капустой жрать и пивом запивать. Въезжает такой в город на белом коне, весь в мундире, грудь в орденах. Кричат женщины «ура!», в воздух чепчики бросают, детишки следом бегут, мужики пиво охлаждают…

И вдруг под копыта коня бросается белокурая баба, хватает за уздцы, и на скаку так — хуяк! — и коня останавливает. Ян аж на минуту подумал, что в русское селенье попал, и щас к нему выйдет бургомистр в кокошнике с хлебом-солью, цыгане с медведями… Но нет. Присмотрелся: а это Грета. Все та же: сиськи, глаза, уши, и вот это вот всё, только слегка помятое.

— Я тут подумала, и согласна за тебя замуж, — говорит Грета, — папа мой умер, дела пошли хуево, бизнес разорен, и никакие коучи не помогли. Так что теперь никакого социального неравенства между нами нет, можно и свадьбу играть.
— Ха-ха, блеать, — подбоченился Ян. — Я тут тоже подумал, и решил, что теперь ты мне не пара. Я вот такой охуительный полковник и герой, а ты просто баба какая-то. Сиськи, глаза, уши, и вот это вот всё, плюс социальное неравенство. Нет, нахуй мне такой мезальянс, иди говно пинай, швабра.

Грета залилась слезами, а Ян дальше поскакал. Попил пива, помял девок в трактире — и обратно на войну. Грета с горя стала рыночной торговкой, дальше история о ней умалчивает. Но я думаю, она померла. Все, как правило, в конце помирают.

А вот Ян дослужился до генерала, перешел на сторону Габсбургов, и дали ему титул графа, а также надарили поместий и земель от широты барского плеча. В общем, кругом в шоколаде.

И надумал тогда Ян жениться на старости лет. Нашел юную и тихую, посмотрел немножко. Ну, не Грета, конечно. Потому как сиськи, глаза, уши и вот это вот всё Ян забыть не мог. Но молодая, и человек в целом хороший. И женился. Побыл немного с супругой, да опять на войну укатил. Благо, она длинная, Тридцатилетняя.

Вот однажды сидит Ян по зиме в своем шатре, и приносят ему письмо от товарища: «Привет, твое превосходительство. Тут такое дело: жена твоя ебется с молодыми ухажерами — только шум в поместье стоит». Это ж неизвестно еще, сколько письмо ехало, почты России ведь не было еще. Может, за то время жена через себя целый взвод любовников пропустила.

— Ах ты, блядища! — взревел бравый генерал, вскочил на коня, и полетел с семейными проблемами разбираться.
Но не доехал. Простыл и заболел пневмонией. Попал в больницу, говорит:
— Сделайте что-нибудь, мне еще жену наследства лишить надо за блядство.
— А хули мы сделаем, ваше превосходительство? — отвечают врачи. — Антибиотики еще не изобретены, люди и покруче вас мрут. Пушкин вон, допустим, через двести лет помрет. Так что и вы подыхайте с богом.

Ну Ян послушался и помер. Тоже своего рода суицид.

Мораль будет такая. Ян, конечно, крутой воин, но дурак. Ну отказала ему Грета, и что? Стоило так оскорбляться? Выйди она за него, он бы, может, ничего не добился. А так прославился и разбогател. Женщина, она вдохновлять может по-разному. Иной раз и отказом. Полвойны прошел с ее именем, так следовало задуматься, может, Грета все-таки нужна? Уметь надо баб прощать.

Грета вообще дура. Накосячила — веди себя прилично. Хули под коня бросилась, да еще себя предложила? Никто такого не оценит. Сидела бы тихо у окошка — Ян бы сам пришел. Он же ради этого момента на войне выжил. Обязательно приперся бы поглумиться. А тут сиськи, глаза, уши, вот это вот всё… Короче, сама свое счастье проворонила.

Умная была только молодая жена. И жизнь устроила, и бабло получила, и погуляла вволю.

А теперь в Кёльне стоит памятник Яну фон Верту, а статуя занюханной Греты сидит у его ног, под постаментом. Несправедливо, я считаю. Грета была музой Яна, не добился бы он без нее такой славы.

Существо   вредное...  Но... Симпатишноееееее!!

 !