Большой передел мира

Мой товарищ – боливийский фермер, индеец. Его руки красные и грубые. Обычно он молчалив, но после переворота не может перестать говорить. Это его страна, страна, которую он любит, и которая украдена у него, его жены и его детей. Мы оба можем столкнуться с проблемами, но это жизнь, мы понимаем, что рискуем, и рады этому. Мой водитель и друг Карлос (это не настоящее его имя) говорит: „Я позвонил им, старейшинам, и они сказали, что ты можешь придти. Я отправил им твои статьи. Понимаешь, здесь люди читают даже в дальних деревнях. После 14 лет правительства Эво вся страна покрыта сотовой связью. Они прочли твои статьи на испанском. Им понравилось. Они согласились поговорить с тобой, но сказали: «если он на самом деле окажется не русско-китайским левым писателем, а каким-то приятелем Камачо, мы разобьём ему голову камнем»“.
Луис Фернандо Камачо – член фашистской проамериканской группировки Revolutionary Nationalist Movement и председатель Civic Committee of Santa Cruz. Это главный противник Эво Моралеса, вставший на сторону Запада вместе с обученными в США военными, потребовав отставки Эво во время всеобщих боливийских выборов.


Я доволен словами старейшин, и мы отправляемся. Сначала мы едем на машине, а на высоте около 4100 метров над уровнем моря поднимаемся пешком. Строится новая широкая дорога. Конечно, это проект ещё президентства Эво. Но мы видим не только новые дороги. В каждой деревне есть водонапорные башни и насосы. Вода бесплатна для всех. Есть школы, медицинские центры, а также спортивные сооружения и хорошо ухоженные поля.
Дорога длинная и тяжёлая. А затем мы видим несколько автобусов и машин, припаркованных на вершине холма. Там небольшая поляна, в центре которой стоит гигантский белый громкоговоритель. Повсюду люди в красочных нарядах: мужчины, женщины и дети. Несколько старейшин сидят кругом. Они выступают, и их речи разносятся через громкоговоритель. Они обращаются к самому священному – Матери Земле. Они просят силу, чтобы двигаться вперёд, бороться и защищаться. Меня внимательно осмотрели, и только потом разрешили подойти к старейшинам. Я представляюсь, и на этом формальности заканчиваются. „Пожалуйста, записывайте, но не снимайте наши лица, для безопасности“, – сказали мне. – „Но позже, можете снять на видео собрание“.
Затем я сажусь, и они начинают говорить: „Ситуация, в которой мы живём сейчас в нашей стране, в местных общинах, в Андах – очень сложная. На самом деле, мы испытываем разочарование, потому что во время правительства президента Эво Моралеса, мы как фермеры и коренные жители, чувствовали себя хорошо. Даже если иногда нам и не оказывали помощь, но правительство и сам президент Эво Моралес были нашей крови, нашего класса. Поэтому мы поддерживали его. И продолжаем поддерживать“.
„А теперь у нас диктаторское правительство. Они заявляют обратное, но это фашистское правительство. Это правительство, которое сжигает Вифалу, наш символ. Оно оскорбляет нас. Мы сталкиваемся с унижением, мы чувствуем дискриминацию. Поэтому мы понимаем, что не можем проиграть, мы не можем просто оставаться в таких местах, мы будем продолжать бороться. В нашей стране будут выборы, и мы продолжим поддерживать того, кто поднимет наше имя, имя коренного народа, рабочих, трудящихся и бедных. Прежде всего, мы пойдём на выборы, если, конечно, будут выборы. Мы пойдём и поддержим наш народ, наших лидеров. А если они закончатся фальсификациями, то да, мы восстанем!“
Я сказал, что знаю их страну и Альтиплано более 25 лет. Всё изменилось. Деревни грязных хижин вернулись к жизни. Они проснулись и расцвели. По проложенным государством трубам потекла бесплатная вода. Медицинские центры открыли свои двери для миллионов студентов, появились школы и центры занятости. Построены новые дороги. Правительство спонсировало экологическое фермерство. Боливия, десятилетия и века жившая в условиях чудовищного апартеида, эксплуатации, унижений и грабежа, в последнее время начала подниматься на ноги.
Я сказал им это. Я рассказал им, как приезжал сюда несколько раз в 1990-х из Перу – из страны, опустошённой так называемой «Грязной войной», которую я описал в своём романе «Точка невозврата». Перу была ужасно разрушена, а в Боливии люди были полуживыми. Не было никакой надежды, только молчание и ужасные страдания. Теперь Боливия, некогда одна из самых бедных стран Южной Америки, намного опередила Перу. Перу практически разрушена неолиберальной экономической системой, а также радикальным расовым и социальным разделением. Я спросил старейшин, согласны ли они с этим. И они были согласны. „Конечно. Ведь мы своими глазами видели огромные экономические перемены, наблюдая рост Боливии, которая за 14 лет опередила весь латиноамериканский регион“.
Потом я снимал на видео и фото. Перед отъездом к нам подошла пожилая женщина и что-то прокричала на местном языке. Карлос перевёл: „Мы все будем сражаться с этими злыми существами, которые объявили себя нашими правителями. Если они не исчезнут, вскоре мы перекроем дороги между Эль-Альто и Ла Пасом, и им придётся есть своё дерьмо. Наш народ больше не будет побеждённым. Говори это везде, где будешь!“ Я сказал, что буду. В 1971 году великий уругвайский писатель, журналист и поэт Эдуардо Галеано опубликовал книгу «Открытые вены Латинской Америки», которая вскоре стала культовой для левых латиноамериканских мыслителей и революционеров.
В этой книге, которая была запрещена на всём континенте, Галеано написал о 500 годах чудовищных грабежей, обманов и жестокостях, принесенных в Южную и Центральную Америку европейцами и североамериканцами. Одни из самых ужасных преступлений были совершены на земле, которая сейчас называется Боливией, особенно на серебряных рудниках города Потоси, которые обогатили Европу, превратив в рабов и убив десятки тысяч коренных жителей. Незадолго до его смерти я встретился с Эдуардо Галеано в его кафе в старой части Монтевидео. Это было время бурных «розовых революций». Мы праздновали наши победы, высказывая надежды на будущее.
Но затем Эдуардо помолчал и сказал просто: „Знаешь, все наши товарищи, которые сейчас у власти, должны быть очень осторожны. Они должны понимать, что у бедных людей, которые голосовали за них или поддерживали приход их к власти, в этой жизни осталось только одно – надежда. Отберите у них надежду, и у них ничего не останется. Лишить их надежды – всё равно, что просто убить их. Поэтому, когда я встречаюсь с левыми лидерами, а я делаю это очень часто, то всегда говорю им: Товарищи, осторожнее, не играйте с надеждой! Никогда не обещайте людям того, что не сможете исполнить. Всегда держите своё слово“. Хуан Эво Моралес Айма – первый индейский президент Боливии – прекрасно понимал Галеано и его идеи. Он и его Движение к социализму (ДКС) никогда не предавали доверие бедных людей. Поэтому западная и местная элита не простила его.
После встречи с индейскими лидерами я попросил Карлоса просто проехать по Альтиплано. Я хотел поговорить с людьми, беднейшими из бедных Боливии. Мы приехали в крошечную деревушку. Собака со сломанной ногой приветствовала нас громким, но безобидным лаем. У входа в дом паслись две овцы. Пожилой фермер, его слепая жена и дочь работали в поле. Они не побоялись говорить, даже фотографироваться и записываться, но я обещал не раскрывать их имена. У фермера не было половины зубов, он согнулся на одну сторону, но его мысли и слова были ясны: „Спасибо Эво за всё. Его работа видна, и она говорит сама за себя. Эта дорога, строения, даже этот маленький домик у нас – благодаря ему. Мы не хотим так называемого президента Аньес. Она хочет обмануть нас, она врёт нам. Мы с ДКС (Движение к социализму), все здесь однозначно поддерживают ДКС. Мы поддерживаем нашего брата Эво. Мы всегда страдали, но Эво пришёл с отличными проектами… а теперь прогресс остановился“.
Дочке наверно лет 14. Она выросла при правительстве Эво. Аккуратно одетая, в красивых очках, она говорит свободно. Её мысли хорошо сформулированы: „Лидеры этого переворота не думают о нас. Они стреляли в нас, избивали нас, отравляли нас газом. Они нападают на наших женщин. Наши матери и отцы пострадали в Ла Пасе. Люди ранены, убиты, а военные и лидеры переворота не извиняются. Мы не хотим быть рабами, как раньше. После переворота новое правительство говорит ужасные вещи о нашем президенте, и это нам совсем не нравится. Мы не хотим быть рабами и проклятыми новой леди-президентом и её людьми. Она – расистка. Она явная расистка. Они называют нас индиос, и говорят о нас вещи, которые нас бесят. Они по-всякому дискриминируют нас“.
— Но ты не теряешь надежды? – спрашиваю я.
— Нет, – улыбается она. – Я с ДКС. И ДКС победит. Мы победим тех, кто стоит за переворотом.
Мы отправились к главной дороге.
— Ещё остановись, – попросил я Карлоса.
Мы подъехали к частично разрушенному жилищу.
— Что здесь случилось? – спросил я.
Члены семьи, перебивая друг друга, рассказали:
— В ноябре Камачо отправил сюда несколько автобусов, наполненных его сторонниками из Потоси. Они приехали и начали избивать нас, оскорблять нас, убивать наших животных и разрушать наши дома. Они заставили нас встать на колени, и связали руки за спинами. Они обзывали нас самыми оскорбительными словами. Они унижали нас. Они сказали, что всё кончено, что теперь мы узнаем, где мы должны быть.
Я спросил Карлоса, слышал ли он эти истории раньше. Он ответил, не задумываясь: „Конечно. Можешь спросить любого здесь, и они подтвердят то, что ты только что услышал“. Прежде чем поехать в Ла Пас, в Эль-Альто, я попросил Карлоса остановиться в нескольких местах, где в ноябре погибли десятки людей, блокируя столицу протестами против переворота и изгнания Эво Моралеса. Пулевые отверстия в стенах всё ещё были видны. Там, где падали люди, лежат теперь цветы. Скоро, надеюсь очень скоро, там будут памятники. Граффити в Эль-Альто говорят чётко: «Аньес, мы тебя поймаем, ты совершила переворот!», «Аньес – диктатор!», «Аньес – убийца!»
Всего полгода назад, я видел великолепный праздник в Эль-Альто. Я снимал красочные шествия, люди танцевали, поджигали фейерверки. Я восхищался новыми парками, современными канатными дорогами, общественными бассейнами и детскими игровыми площадками. Теперь город выглядел как кладбище. Жутко, тихо и мрачно. Огромная гора Иллимани – символ этой древней земли – покрыта снегом. Она красива, как всегда, и в хорошие времена и в плохие. Ла Пас, расположенный в огромном кратере, был отлично виден сверху. „Янки приезжают“, – сказал Карлос. – „Понимаешь, Аньес полностью восстановила дипломатические отношения с Вашингтоном. Их шпионы и агенты наполняют посольство, конечно в штатском“. „Их спины прикрывают преданные боливийские военные“, – добавил я с сарказмом.
Карлос некоторое время молчал. Затем снова заговорил: „Когда я был молодым, я сам служил в армии. В Кочабамбе, понимаешь, во время водных кризисов и народных восстаний за воду для всех. Я никогда не говорил тебе. Это были тяжёлые времена. Люди восстали, и некоторые погибли. Наш отряд, в основном, состоял из индейцев. Офицеры были белыми, почти все. В какой-то момент, мы показали им, что не будем стрелять по нашим братьям и сёстрам. Они наложили в штаны: капитаны, полковники. Ты бы посмотрел на них: они бегали, как угорелые, в казармах и вокруг, без своих мундиров. Знаешь, если бы они приказали нам убивать наших людей, мы бы отказались и убили их самих“.
„Их обучали на Западе?“ – спросил я. „Многих да“, – ответил он. „А теперь, Карлос? Что теперь?“ Он перешёл на шёпот, хотя вокруг никого не было: „У меня двое родственников в армии. Я поговорил с одним из них несколько дней назад. Всё так же, как и во времена моей службы в Кочабамбе. Высшие офицеры с янки, но солдаты, большинство, с ДКС, они с Эво. Понимаешь, если будет мятеж, который может произойти очень скоро, то Аньес, Камачо и их гринго огребут по полной!“
На обед я отправился в роскошную гостиницу Suites Camino Real в Ла Пасе. Я должен был посмотреть на «них», на другую сторону. На тех, кто покупает дорогую говядину из провинции Санта-Круз, на тех, кто её ест, и празднует сейчас. И они праздновали. Одновременно проходило несколько вечеринок. Они прыгали, обнимали друг друга, кричали как сумасшедшие. Все белые, «высокие и красивые», с белыми волосами, отбеленными или настоящими. Вино текло рекой. Большинство официантов – индейцы, одетые в западные одежды, молчаливые и неуверенные.
Я встретил Эрнесто Яньеса – бывшего ведущего экономиста прежнего правительства, который когда-то служил вице-президентом Центрального банка Боливии. Здесь было безопасно беседовать. Мы нашли тихий уголок. „Я, конечно, называю то, что здесь произошло, переворотом. Не было никакого мошенничества на выборах“, – сказал он. – „Несомненно, годы правления Эво ознаменовались большой экономической стабильностью. Особенно в начале, почти не было экономических проблем. Уровень бедности снизился с 55% до менее 30%. Качество жизни резко возросло. В относительно бедной Боливии уровень бедности был ниже, чем в самой богатой стране континента – Аргентине, пострадавшей от неолиберального правления президента Макри. Но после переворота, экономика разрушена“.
Я был здесь полгода назад, и по всей Боливии проходили забастовки врачей. Многие из них получили бесплатное государственное образование, но затем они потребовали неолиберальную медицинскую систему, которая, как они думали, даст большие зарплаты врачам и медсёстрам. Правительство направило в районы кубинских врачей для предоставления медицинской помощи. Эрнесто Яньес поясняет: „При правительстве Эво миллионы людей перешли из низшего в средний класс. Большинство их – молодёжь. Т.е. до переворота, в течение 14 лет правления ДКС (Движение к социализму), многие молодые люди из среднего класса не знали, что такое страдания. Они воспринимали все достижения Эво и ДКС как должное. Затем, когда возникли определенные трудности, включая замедление экономики после 2014 года, они обвинили в неудачах правительство Эво. Понимаешь, например, эти врачи – они думали, что если свергнут ДКС, все их требования немедленно будут выполнены правым правительством. Что никогда не произойдёт. Теперь они не знают, что делать“. „То же самое в Санта-Крузе“, – согласился я с ним. – „Цены на топливо и коммунальные услуги поднялись. Теперь правые поймут, что такое их мечта – неолиберальный режим. Они впадут в отчаяние“.
„Понимаешь, Эво сделал многих боливийских бизнесменов богатыми“, – сказал Яньес. – „Страна и её экономика несколько лет были очень стабильны. До его президентства крупными игроками здесь были североамериканцы, европейцы и чилийцы. При нём, боливийские компании получили приоритет. Боливийская элита всегда была расистской. Для неё Эво был «ещё одним индейцем». Но они хорошо скрывали свои чувства. Потому что Эво всё делал хорошо. Он изменил эту страну к лучшему, почти для всех. Но теперь всё становится хуже и хуже. Новый президент размахивает библией и крестом, сжигает Вифалу и убивает людей. Коренной народ хочет, чтобы Эво вернулся“. Почти все хотят этого. Я гулял по Плаза Мурилло в Ла Пасе, где расположены Президентский дворец и Национальный конгресс Боливии. Повсюду полицейские и военные. Во времена правительства Эво это было спокойное общественное место с зелёными деревьями, детьми и голубями.
Перед Национальным конгрессом собралось несколько женщин, одетых в красивые индейские платья. Это представители ДКС. Я вытащил свои камеры и подошёл к ним. Ко мне немедленно направились агенты в штатском, но две женщины замахали руками, защищая меня. Они улыбнулись мне и дали отпор агентам: „Оставьте его в покое, он пришёл к нам“. Я знал, что у нас нет времени, поэтому спросил только: „Стоим, товарищи?“ „Стоим. Они не победят нас. ДКС – законное правительство Боливии“, – ответили они, не боясь.
Вот, что я хочу сказать о Многонациональной республике Боливия: эта страна страдает от атак США и их союзников. Она ранена своими предательскими чиновниками, и военными и гражданскими. Кровь уже потекла. Законные президент и вице-президент в изгнании. Reuters пишет[1]: „боливийский министр просит у Израиля помощь в борьбе с левыми «террористами»“, т.е. законным правительством. Но страна стоит. Люди не опускаются на колени. Сначала будут выборы, но если Вашингтон и Организация Американских Государств устроят фальсификации, будет борьба. Эво Моралес и ДКС выиграли недавние выборы. Совершенно нереально, чтобы ДКС проиграло. Я поговорил с людьми, и теперь они сильнее объединяются вокруг Движения к социализму, которое сделало Боливию одной из величайших стран Западного полушария.
Коренные народы Боливии и всей Южной Америки – не попрошайки и рабы. Задолго до нашествия жестоких религиозных фундаменталистов и отвратительных мародёров (испанских конкистадоров) они были хозяевами этой прекрасной земли. Их цивилизация была намного лучше европейской. Правительство Эво сделало гораздо больше простого улучшения социальной ситуации в этой стране. Он начал реабилитацию после 500 лет жестокой несправедливости на этом континенте. Он дал власть бессильным. Он вернул чувство гордости людям, которые были полностью ограблены.
Вашингтон ясно показывает, на какой он стороне. Несмотря на свою лицемерную «политкорректность», он на стороне расизма, колониализма и фашистского угнетения. Вместо защиты свободы, он подавляет свободу. Вместо продвижения демократии (т.е. «правления народа»), он насилует демократию: в Боливии и повсюду. Пока Боливия не станет снова свободной, весь свободолюбивый мир должен размахивать Вифала. Старейшины Альтиплано посылают ясный сигнал миру. Выборы состоятся, но если у народа отберут его правительство, будет восстание и эпическая битва. К сожалению, если произойдёт битва, некоторые Люди присоединятся к Земле. Но Земля не будет бездействовать, и присоединится к своим Людям.
Аньес вместе со своими колониальными символами уже проклята большинством боливийцев, как и другие предатели типа Камачо. Но, возможно, они вовсе не «предатели». Они верны тем странам, которые напали на эту часть мира несколько веков назад. После 500 лет мучений и унижений Мать-Земля, Пачамама обнимает своих детей. Эво и ДКС объединили их. Это потрясающий момент истории. Люди здесь понимают это. Расистские европейские элиты осознают это. Вашингтон прекрасно это понимает. Сейчас наступил краткий момент тишины.