BBC начинает публиковать гайды и руководства по тому, что делать в случае No Deal Brexit: насколько всё будет страшно и как именно мы все умрём, если не договорятся Борис и Урсула.
Что же делать? Пора ли паниковать? Что будет с лекарствами, рыболовством, продуктами и пробками на автодорогах в графстве Кент?
Перестаньте читать до обеда советские британские газеты и успокойтесь:
СДЕЛКА БУДЕТ И ДОГОВОР БУДЕТ.На этой неделе, на следующей неделе, за час или за пять секунд до полуночи 31 декабря —
это безумное правительство остановится у последней черты и согласится на любые условия.Потому что
правительство консерваторов бесчестное, грубое, неблагодарное, но не тупое. Оно не пойдёт на убийство остатков британской автомобильной промышленности, убийство рыболовного флота, убийство финансового сектора и на расстрел британского сельского хозяйства, которым в случае no deal придётся остаться запертыми на маленьком островке у берегов Европы.
И этим самым, оно, разумеется, обманет своих фанатов. Фараджистов, твердейших брекзитёров, часть патриотов в обществе, ERG в Парламенте, которые хотят даже не хлопнуть дверью, а прищемить ей пальцы Европе — и все эти годы ожидали, что Борис принесёт им на блюде вот такой вот Брекзит, с грохотом захлопываемой двери, с расквашенной физиономией поганых европейцев, с линкорами Гранд-Флита, стоящими в Скапа-Флоу и вечным, вечным, вечным, вечным, вечным Юнион Джеком, реющем на флагштоке, пронзающем Марс.
Но для министров, правительства и чиновников администрации премьера это будет моментом истины.
Придётся откинуть бред о Британии-владычице морей, который впаривали избирателям, и работать с реалполитик. Идеальный, воображаемый, платоновский Брекзит всегда был мечтой, миражом, мыльным пузырём.
Придётся разменивать белый кокаин суверенности и независимости на торговые сделки, земные договорённости и прочие презренные гарантии для фермеров и промышленников. Ну, в смысле, попытаться не сжечь ради Святого Брекзита всю Британию.
Но для истинно верующих это станет
Предательством С Большой Буквы. Торговая сделка с Брюсселем, которая
будет включать в себя нормы и стандарты ЕС, европейские гарантии для рабочей силы, экологии, описание прав животных и всё такое прочее, станет для них ударом в спину, Борис Святой станет Борисом Чёрным.
Хуже всего придётся, разумеется, рыболовной промышленности. Да,
британцы получат свои территориальные воды назад — и незамедлительно вскоре после этого рыбаки начнут массово вешаться, поскольку
70% их улова продаётся в Европе.
Так что
их предадут ради контактов и договоров с Европой, горька будет та последняя треска, которую им придётся проглотить, приправляя её собственными слёзами.
Манифест консерваторов гласил:
"Сделка Бориса Джонсона восстанавливает суверенитет Соединённого Королевства над своей территорией, выводя его из Европейского Союза как единую территорию". Нет, не восстанавливает.
Северная Ирландия так и останется отрезанным ломтём, а в следующем году шотландцы возьмут почти все места в Холируде.Преданными и униженными почувствуют себя и те, кто голосовал из-за следующей строчки в манифесте тори:
"После Брекзита страну захлестнёт прилив инвестиций в британский бизнес".
Он и так бы не захлестнул, а уж выход посреди ковида равносилен прыжку с утёса вниз головой в надежде на изобретение левитации прямо во время полёта.
Нет, договориться можно было —
но последние три года британское правительство потратило на то, чтобы методично плевать в рожу своим европейским коллегам с полуметра и закатывать истерики. Странно теперь удивляться отсутствию любви и ласки с их стороны.
Даже Маргарет Тэтчер смогла уяснить и сформулировать правила ЕС: чем больше вы желаете с нами торговать, тем больше вам придётся отдать и тем на большее согласиться.
Совершенно неудивительно, что ломать комедию кивающие головами грибы-подборисовики смогут только до последней черты — после чего пойдут сдаваться проклятому Еврорейху, посягающему на их рыбу и традиции, только лишь бы не потерять связь с гигантским европейским рынком, переваривающим британские товары и британские деньги.
Язык ненависти оказывает сдерживающий эффект на демократический дискурс в онлайн-среде. (c) Еврокомиссия