Их не мобилизовало государство. Они отправлялись туда по зову сердца. О том, почему жители Севастополя решили отправиться на войну в соседнее государство, и что им пришлось пережить там, участники "Союза добровольцев Донбасса" рассказали ForPost.
Два года прошло с начала братоубийственной войны на Украине. Трагические события в Луганске, Славянске, Донецке, Одессе объединили многих. Одними из первых на защиту мирного населения против агрессии выступили участники севастопольского отделения межрегиональной общественной организации (МОО) «Союз добровольцев Донбасса». Сотни неравнодушных граждан, мужчин и женщин разных возрастов и профессий сражались за идею Русского мира на востоке Украины.
Понимали, что не яблоки едем собирать
Севастополец Сергей Субботин, инструктор по вождению, принял решение отправиться на Украину помогать «русскоязычным братьям» после бомбардировки Луганска весной 2014 года и последовавшим за ним массовым истреблением людей в Доме профсоюзов в Одессе 2 мая 2014 года.
«Когда начиналась «Русская весна» в 2014 году, мы уже понимали, чем может закончиться прибытие сюда «поезда дружбы» с Украины. После этого было принято решение, и весной 2014 я выдвинулся в том направлении», - вспоминает Сергей, на войне получивший позывной «Дикий».
Решение ехать пришло сразу и без колебаний. Первым подразделением, в котором довелось служить Сергею, стал легендарный батальон «Ермак», где вместе с ним находились еще 12 земляков. По его словам, задачей добровольцев было замкнуть Изваринский котел и тем самым взять в полное окружение группировку войск украинской армии. После завершения операции Сергея Субботина перебросили под Мариуполь, где он работал до весны 2015 года.
По прошествии времени, отмечает Сергей, события 2014 года оцениваются по-другому: проявляются защитные реакции, пропадает острота ощущений, но он и его товарищи точно помнят, что, когда отправлялись на Украину, страха не было, хотя все понимали, что это не обычная война.
«Какое-то опасение присутствовало, понимали, что едем не яблоки собирать. Это война не совсем привычная: славяне против славян. С одной стороны регулярная армия и национальные батальоны, с другой – добровольцы из России. Проблема в том, что у многих остались там родственники, знакомые, поэтому не хотелось бы увидеть их в прицел автомата», - говорит он, добавляя, что случаев, когда война разделила членов одной семьи на «своих» и «чужих», видел немало.
Необычность этой войны, по словам добровольцев, ещё и в том, что она была по большей части артиллерийская. Непосредственные боестолкновения случали редко и были непродолжительными. Наиболее частые травмы - контузии, минно-взрывные и осколочные ранения.
Стрелять – это вообще неприятно
Многие из тех, кто впервые взяли в руки оружие, признаются: стрелять в людей – это всегда неприятно, спасала только вера в правое дело и убежденность в том, за что борешься.
«Мы совершенно точно знали, за что мы боремся и что отстаиваем. Знали, против кого мы: это фашизм в чистом виде во всех его извращенных проявлениях. Поэтому сомнений не было никаких», - делятся участники Союза добровольцев.
Они говорят, что, зная о тех зверствах, которые творили члены нацгвардии из украинских и иностранных наемников по отношению к мобилизованным украинцам, держали палец на спуске курка без дрожи.
«Первыми в боевых действиях участие приняла нацгвардия, а уже за ними шли так называемые «вэсэушники» (от аббр. ВСУ – Вооруженные Силы Украины, - прим.) – те, кого насильно демобилизовали в ряды украинской армии. Зачастую последние добровольно переходили на нашу сторону, отказываясь воевать, но боясь возвращаться обратно. Было даже такое постановление: если «вэсэушники» сдают оружие, принимать их. И таких было немало», - рассказывает уполномоченный представитель МОО «Союза добровольцев Донбасса» в Севастополе Петр Душка.
Были и те, кто со временем пересматривал свои идейные взгляды и оказывал всяческую помощь добровольцам, например, предупреждая о дислокации своих войск. «Случалось, снаряды, прилетавшие с украинской стороны, оказывались без взрывателя. Они (мобилизованные украинцы, - прим.), видимо, поняли, что мы не сепаратисты, что страдают ни за что мирные жители, бабушки, дедушки, многодетные семьи», - полагает Петр Душка.
Сейчас о судьбе украинских новобранцев, перешедших на сторону добровольцев, ничего неизвестно: кто-то остался на Донбассе, других забрали родные по программам защиты Красного Креста и других общественных организаций, «чтобы их судьба потом не сложилась печально».
"Наша задача была только поддерживать"
Точное число потерь среди добровольцев сегодня назвать сложно: многие шли на войну, а родным говорили, что едут на заработки. Пока добровольцы пытаются собрать единую базу погибших, но еще не все места захоронений найдены.
По словам добровольцев, реакция близких на факт ухода их родных на войну всегда негативная. На вопрос о том, как воспринимают решение родные, ответ у всех один: удерживать бесполезно.
«Бесполезно было останавливать, учитывая тот патриотизм, который у нас тогда был в Русскую весну. Когда мне муж сообщил, что он едет и там все плохо, очень многие поднялись. Как уезжали, непонятно, но останавливать не было смысла. Муж получил благословение отца и уехал. Наша задача была только поддерживать», - говорит супруга Сергея Субботина Надежда.
Глядя на эту хрупкую женщину с ясными глазами, трудно представить, что и сама она оказывала посильную помощью попавшим в беду жителям Донбасса. Надежда Субботина одна перевозила огромные сумки с гуманитарной помощью и провизией для украинских детей.
В коробках из-под бананов везла детские лекарства, теплые вещи, провизию, детское питание. Собирали всем миром, через форумы, кто что может. Особенно не хватало медикаментов: их в аптеках не было вообще.
Рассказала она и о том, как во время зачистки на заброшенной базе отдыха под Донецком было обнаружено 15 детей. Самому младшему из них исполнился год, самому старшему – 15. С ребятами были две пожилые женщины. По их словам, детей увезли от обстрелов из Горловки, а в Мариуполе им предоставили место, где можно переждать боевые действия. Но уезжать со своей земли и увозить детей на «чужую территорию, где, возможно, они никому не нужны» женщины отказались.
«Ехали с той идеей, чтобы отвезти это все и забрать детей в Россию. С нами связался батюшка с материка и сказал, что мы готовы принять всех сюда, помочь. Но нужно понимать, что вывезти детей - это не так просто, нужны документы. Тогда это, может, было проще сделать, но как они вернулись бы обратно, неизвестно», - говорит Надежда. Она не знает, как дальше сложилась судьба этих людей.
Война, где убивают
Со слов супруги Сергея Субботина, за все время пребывания в зоне боевых действий – около двух месяцев - больше всего ей запомнились минные поля «как в фильмах ужасов». Особенно страшно было во время обстрелов, когда непонятно, откуда летят снаряды, и кажется, что противник совсем рядом, признается Надежда.
«Мальчишки сидят, улыбаются, говорят, что далеко противник, за пару километров. А я стою, и у меня жизнь мелькает перед глазами, и думаю: «И это всё?». Но слава Богу, обошлось», - теперь уже с улыбкой вспоминает женщина.
После таких моментов, говорит Надежда, приходит понимание, что это настоящая война, и облегчение от того, что в родном городе все сложилось иначе.
«У нас (в Крыму, - прим.) все было по-другому, цивилизованно: были посты, люди ни в чем не нуждались. А там именно война, где убивают», - говорит она