По материалам "ИЗБОРСКОГО КЛУБА", о России, мире, и нашем месте в нём, политика&экономика&социум

— Коррупция существует везде, где есть проблема легализации. Такая проблема возникала и в Европе, и в Соединенных Штатах. Но я бы не считал, что она главная. Тем более с каждым годом, с каждым месяцем оформление мигрантов централизуется, автоматизируется, и эту сферу становится сложно коррумпировать.
Идеальная система заключается в том, чтобы всё было суперцентрализованно и находилось под жестким электронным контролем с внедрением новейших информационных технологий. Я считаю, даже имея в виду то, что сейчас появилось благодаря новым поправкам к закону, принятым в июле этого года, в проекте нового закона о мигрантах, который фактически разработало МВД, есть еще более совершенные новации.

— Обратимся к истокам. Во-первых, проблема миграции стоит с первых дней распада СССР. Из бывших советских республик сейчас у нас больше 80% всех мигрантов. И когда мы говорим об иностранной преступности, то больше 80% процентов — это те, кто жил в республиках Советского Союза. Эти люди были такими же, как мы, — гражданами одной страны.
И с первых дней пошли перемещения: где-то обижали русских — они возвращались сюда, где-то начались межнациональные конфликты внутри республик, как в Узбекистане это было, в Грузии между грузинами и абхазами — тоже пошли миграционные процессы.
Где-то ухудшился уровень жизни — это дало самый большой отток, где-то войны начались.
Все эти годы, с 91-го, проблема миграции была одной из первоочередных.
И это не проблема сегодняшних дней, сейчас она просто обострилась. Где-то начиная с середины июля, все аналитики поняли: что бы ни говорили американцы, что бы ни говорили в ООН, к власти в Афганистане придут талибы (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Никто не думал, что это будет так стремительно. Думали, с момента ухода американцев пройдет месяц до их прихода к власти, а они в течение трех дней пришли.
Главная проблема в том, что в мигрантской среде победа талибов (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в определенных слоях, группах может восприниматься как спусковой крючок для того, чтобы активизировать противоправные действия на территории России.
Когда мы говорили об этом еще в июле месяце, то многие заявляли, что, всё будет нормально. Не будет! Об этом свидетельствуют последние операции, проведенные ФСБ, МВД, в стране уже задержано несколько групп, которые занимались вербовкой, готовили теракты.
Мы считали, что террористическая опасность подавлена после Второй чеченской войны. Сейчас она встала опять в полный рост.

— Дело не в том, как оно увеличится, оно может быть по численности таким же или меньше, дело в том, как радикалы будут заряжены идеологически.
Поскольку талибы (организация, деятельность которой запрещена в РФ) только на словах будут бороться с преступностью, наркобизнесом, это может активизировать и другие криминальные направления — те же наркотики среди мигрантов. В этом плане и возникает опасность.
Я всегда говорю, даже если есть несколько групп, способных совершить или заряженных на совершение терактов, это уже опасно.

— Что такое диаспоры? Многие меня могут обвинить в предвзятости, но я с профессиональной точки зрения считаю, что ядро управления в национальных диаспорах является криминальным, связанным с организованной преступностью в тех странах, которые они представляют. Официально лидеры диаспор могут быть очень приличные люди, с ними можно спокойно сидеть за столом, договариваться, это религиозные люди, но управляют не они, а те, кто в тени. Управляют этнические криминальные авторитеты из тех стран, которые они представляют, азиатских: Таджикистана, Узбекистана, Киргизии, Казахстана.
У них здесь квартиры, базы, связи во всех структурах, и властных, и правоохранительных. Вот они управляют. В большинстве случаев они управляют правильно. Они нацеливают своих земляков на то, что им выгодно: работать и приносить прибыль, вести бизнес. Организуют завоз мигрантов, лоббируют увеличение их квот, многое делают для того, чтобы количество мигрантов увеличилось, и они получают со всех работ, строительных, сельского хозяйства, других — большой процент прибыли. Им этот процесс выгоден.
Но в диаспорах есть разные люди. И неизвестно, кто кому кинет какие деньги для определенных целей. Он может вести политику и согласовывать свои действия с нашими спецслужбами, с органами власти. Но мы не знаем, от кого он еще слева, сбоку получил деньги. На его счета перевели, сказали: нужно то-то и то-то сделать. Представитель диаспоры может быть внешне самым лояльным, а заниматься террористической или другой деятельностью.
И в этой связи концепт, который должен сейчас продвигаться, состоит в том, чтобы максимально повышать уровень оперативной осведомленности наших спецслужб и правоохранительных органов, чтобы знать реальное положение дел в этнических сообществах. Потому что ни один из эмигрантов не будет ничего совершать, если не получит одобрения «сверху».
Если он будет это делать самостийно — его найдут и оторвут ему голову, и у родственников еще оторвут. Поэтому надо очень хорошо знать, что творится внутри диаспоры и в ее криминальном ядре. Назвать всю диаспору криминальной нельзя: у нее есть криминальные ядра. И что там творится, какие команды отданы, какое влияние пошло, надо четко знать.

— Никаких. Важно, чтобы все были нацелены, понимали. Естественно, специалистов не так много, особенно чтобы работать с представителями этнических диаспор. Есть языковые барьеры — правда, сейчас это легче решается в связи с появлением приложений искусственного интеллекта.
Если оперативники записали какой-то разговор, его можно быстро перевести с помощью электронной системы и распечатать. Сейчас совсем другое время, нежели раньше. Работать, с одной стороны, легче, с другой — сложнее. Проблема в том, что надо сохранить все традиционные методы оперативной работы, которые никуда не уйдут, и для них должна быть еще большая надстройка в виде информационных технологий. Только так мы можем процессы как-то контролировать и регулировать.

— В мечетях идет позитивная работа. Может быть, какие-то подпольные мечети были? В официальных мечетях муфтии все везде настроены позитивно, прогосударственно. Я со многими общался, и они ведут такую работу. Значит, деструктивная работа ведется не в мечети, и никогда в мечетях не велась, она ведется в террористическом подполье.
В сетях.
Вообще, сейчас основная жизнь идет онлайн, особенно в даркнете — теневом интернете. Там есть специальные группы по интересам, религиозной и криминальной направленности.
Огромное внимание должно быть уделено мониторингу социальных сетей на всех уровнях. Опять же людьми, знающими язык или с хорошими инструментами перевода. В переговорах в соцсетях может содержаться информация о любых готовящихся или совершенных событиях.

— Здесь должен быть четкий экономический расчет, поскольку наше население очень активно сокращается, и молодежи немного, и эта молодежь не очень хочет работать на физических работах, поскольку сейчас огромное количество возможностей зарабатывать деньги, не работая. В Instagram и прочая. Из воздуха делать деньги.
Занимаются криптовалютой и прочее. Российская молодежь, особенно продвинутая, не пойдет на работу, на которую идут мигранты. Они не пойдут на стройки — курьерами, даже поварами не пойдут.
Цифровая революция создала возможности зарабатывать из воздуха, не принося никакого полезного продукта, кроме информационного дегенеративного. На этом продукте огромное количество молодежи делает миллионы — дегенеративном, который, кроме вреда, ломает сознание, и, главное — отучает людей работать.
Это главная проблема для России, Европы, Америки. Почему мигранты востребованы? Потому что местное население, особенно то, которое хорошо владеет цифровыми технологиями, не будет работать в непрестижных сферах. Поэтому я не отношусь к тем, кто говорит, что надо перекрыть каналы эмиграции, резко сократить миграционный поток.
Везде нужен оптимальный расчет, который должны делать не предприниматели, а государство. Необходим возврат, в хорошем смысле слова, с помощью алгоритмов управления экономикой, к плановому хозяйству в том смысле, что нам точно надо знать, сколько в Москве, в Петербурге иметь мигрантов. Переизбыток у нас или нет? Где они будут жить? Кто их будет охранять? Кто и за какой период полностью снимет с них всю биометрию, введет в базу данных?
Должны быть четкие расчеты. В этом месяце мы можем столько завезти и за такой-то период их обработать, установить над ними контроль. В этом — столько-то. Вот так должна строиться работа. Не путем запретов и сокращений, а путём жесткого контроля и планирования миграционных процессов.
Сейчас модно говорить о планировании семьи, но планирование миграционных процессов, трудовой миграции со стороны государства — это более важный процесс. Не менее важный. В одной и той же плоскости лежит.
Если будет планирование, сможем говорить о каком-то сдвиге, но пока я этого не вижу. Пока у нас идет конкурс, кто больше запросит и кто за это больше заплатит, кто и как больше завезет, пробьет чартерные поезда. А как все это будет обеспечено, защищено, как и где прибывшие будут жить, кто их будет лечить и где они будут учиться, что будут делать их дети — это уже всех интересует во вторую очередь.

— Государство. Это задача правительства, наших отраслевых министерств, губернаторов, мэров крупных городов. У них огромные аппараты, деньги, экономические расчеты.
Это делается в каком-то плане, но это должно быть по единому стандарту на всю страну, должны быть четкие расчеты. Они должны публиковаться. Гражданам это надо объяснять, объяснять самим мигрантам. Объяснять, в том числе в среднеазиатских республиках, с которыми Россия сотрудничает.
Должна быть огромная работа. У нас достаточно ведомств, кто этим может заниматься, просто надо свести это к какому-то единому знаменателю.

— Во-первых, все русские, кто хотел вернуться из Средней Азии, вернулись. Никаких препятствий не было.
У меня у самого родственники жили в Казахстане. Они приняли решение, приехали и давно живут в России. У них все в порядке. Все, кто хотел, вернулись.
Кто-то там, немцы, которые жили в Казахстане, огромное количество, — очень многие уехали в Германию — русские вернулись в Россию.
Одновременно я знаю людей из РФ, которые успешно работают в среднеазиатских республиках. Совершенно неожиданным бизнесом занимаются.
Это процессы индивидуальные.
Другое дело, что в отношении русских, русскоязычных, которые в любой момент могут принять решение вернуться на историческую родину, должны быть максимально упрощены все процедурные вопросы возвращения в страну и получения гражданства. Нужно учитывать тот фактор, что у нас население постоянно сокращается, и еще будет сокращаться.
Дисбаланс между коренным и приехавшим населением уже возникает, и поэтому, если русские люди будут возвращаться, — это позитивный процесс, которому надо способствовать, упрощая процедуры.
Сейчас этот процесс пошел, и есть специальное решение на этот счет, инструкции, документы миграционной службы, постановление правительства.
А недавно был сумасшедший дом. Люди вдруг поняли, что больше не хотят жить за границей, хотят вернулся, а их не пускают: «Вот, когда-то вы отказались от гражданства…».
Ну, отказались, совершили ошибку. Они русские люди. Они хотят вернуться. Почему их не должны пускать?
Сейчас этот процесс пошел в нормальном направлении.
Но это не большая проблема. Главная проблема состоит в недопущении террористических проявлений среди эмигрантской массы, в основном из Средней Азии, живущих легально и нелегально на территории России.

— Союз распался не на межнациональной теме. Вы вспомните 1991 год: когда в Беловежской пуще приняли преступное, предательское решение о распаде СССР, лидер Казахстана Назарбаев собрал руководство всех среднеазиатских республики и вместе с другими они обратились к Ельцину с тем, что не хотят выходить из Союза и хотят интегрироваться в единую страну. Но их послали подальше, и они вынуждены были выживать сами по себе.
Этому предшествовали межнациональные конфликты, искусственно созданные в Карабахе между Арменией и Азербайджаном, между Грузией и Абхазией, потом между турками-месхетинцами и узбеками в Узбекистане, между осетинами и ингушами — это уже на территории России. Эти конфликты были в конце 80-х, в начале 90-х годов, но они были решаемы, и не они стали причиной развала СССР.
Причиной развала СССР является политическая измена со стороны руководителей России, Белоруссии и Украины в 1991 году.
Межнациональные конфликты естественным путем пошли потом, потому что когда территории остались без единого центра управления, начались разборки между национальными группами. Было несколько исламистских мятежей, Вы помните, в Узбекистане и Таджикистане; в Киргизии — цветные революции. Но эти революции были больше не исламистские, а мафиозного плана — делили наркопотоки.
И потоки мигрантов в Россию шли, люди бежали от этих конфликтов, от смертоубийства.

Андрей ФУРСОВ. Да, Смута. С поправкой: всякая революция есть смута, но не всякая смута — революция. Август 1991 года и в меньшей степени октябрь 1993 года — это пик русской Смуты конца ХХ — начала XXI века. Сейчас мы переживаем ремиссию, нечто похожее на период 1907–1917 годов. Это не значит, что Россия автоматически находится на грани революции, для последней много чего не хватает, прежде всего — революционного субъекта. Правда, коварство этого субъекта известно: он появляется и структурируется внезапно, недовольная часть «сытых» мобилизует голодных и — «Вставай, проклятьем заклеймённый». В революции, а точнее, контрреволюции 1991 года такой субъект был — двойной, гибридный. Одна его часть была советской, вернее, антисоветской, другая представляла Запад, усиливая антисоветскую часть в её противостоянии властям СССР, Центроверху и одновременно манипулируя противостоянием, подводя его к взрыву изнутри.
Именно эту ситуацию хорошо почувствовал главный герой дилогии — писатель Куравлёв, в котором угадывается Проханов. Его героя в 1991-м году «не оставляло ощущение, что эти две внутренние враждующие силы растут из одного корня, питают друг друга. Ими управляют одни и те же потаённые жрецы, лукавые маркитанты. Подают свои лукавые советы Горбачёву и Ельцину, делая их схватку всё злее и беспощаднее. Ему всё отчётливее мерещился заговор, зреющий в кабинетах кремлёвских дворцов. Он вычислял заговорщиков, как тайный разведчик, хотел обнаружить их замыслы. Один, своей писательской прозорливостью, он видел существование двух центров силы, хотел обнаружить тайные соединяющиеся связи, надеялся их разомкнуть, остановить взрыв, спасти государство. …Их (Горбачёва и Ельцина. — А.Ф.) мнимая борьба скрывала подлинную сердцевину заговора, рождала рукотворный хаос, в котором гибло государство».
Внешне противостояние могло выглядеть, как сказал бы Юрий Трифонов, «схваткой скелетов над пропастью: проигравший летит вниз, гремя костями». Однако в действительности всё было сложнее и хитрее. План игры изложил Куравлёву некто Дейч — мелкий бес перестройки, «из неудавшихся, с насморком» (Ф. Достоевский). Пытаясь перевербовать Куравлёва на сторону врагов СССР, Дейч объясняет, что тому пора присоединяться к будущим победителям. Их победа будет достигнута бескровно, без гражданской войны, без тачанок на улице Горького: Горбачёв просто передаёт власть Ельцину, затем все республики, подвластные Горбачёву, окажутся бесконтрольными, ненужными Ельцину, и отколются от Союза.
Андрей ФЕФЕЛОВ. Весной 1991 года я опубликовал в газете «День» карикатуру-лубок, где Ельцин и Горбачёв с разных сторон выжимают, как большую простынь, Советский Союз, и с простыни льётся кровь. Там были написаны русские пословицы: «Что ни двор — то вор», «Вор слезлив, а плут богомолен», «Вор с мошенника шапку снял», «У вора ремесло на лбу писано». Понятно, кто был слезлив, а кто — богомолен. Эта конструкция была понятна. Однако этот субъект до сих пор остаётся тайной, и тайна перестройки не раскрыта.
Андрей ФУРСОВ. Тайн хватает. Одна из них — это то, что при всём внешнем противостоянии с 1987 года, резко обострившемся на рубеже 1989–1990 годов, Горбачёв продолжал тащить Ельцина на верхние этажи власти, обеспечив тому в июне 1990 года точку невозврата в политическое небытие. На I съезде народных депутатов РСФСР (16 мая — 22 июня 1990 года) в борьбе за пост председателя Верховного Совета РСФСР конкурировали Б.Н. Ельцин, И.К. Полозков, один из руководителей российских коммунистов, и А.В. Власов, председатель Совета министров РСФСР. Два тура не выявили победителя: Ельцин выигрывал, но с очень небольшим отрывом. По прогнозам в третьем туре Полозков обходил Ельцина с преимуществом почти в сотню голосов: за него проголосовали бы те, кто ранее отдавал голоса А.В. Власову. Однако накануне третьего тура Полозкова вызвали в Политбюро и приказали снять свою кандидатуру, чтобы не раскалывать съезд. Как рассказывал своим друзьям по работе в Якутии А.В. Власов, на него и его «электорат» тоже оказывалось давление. И кем? Горбачёвым! Победа Полозкова (либо Власова) если и не ставила крест на политической карьере Ельцина, то как минимум отодвигала его на вторые роли. Однако Горбачёв сделал всё, чтобы Ельцина избрали. И в этом смысле можно действительно говорить о передаче власти. Причём со значительно большим резоном, чем нередко говорят о передаче власти Керенским Ленину в октябре 1917 года — это определённая натяжка, а вот ситуация в паре «Горбачёв — Ельцин» проще. В любом случае кукловодам в качестве «спарринг-партнёра» Горбачёва в разрушении СССР нужен был именно Ельцин.
Итак, Горбачёв и Ельцин — «матерчатые куклы», два ничтожества, которые сами по себе никогда не смогли бы развалить державу, тут нужна была Система, точнее — Антисистема, машина: «Куравлёв чувствовал, — читаем у Проханова, — что работает огромная машина. Подпиливает опоры, разносит вдребезги стены, перекусывает связи, раскалывает плиты. Но не мог обнаружить глубинную волю, совершавшую разрушение». Горбачёв и Ельцин, не говоря уже о ничтожном местечковом Шеварднадзе, — не части этой системы, они — внешние инструменты. Вот Яковлев — часть, точнее, винтик, одна из деталей. Возможно, когда-нибудь мы узнаем имена «главных деталей», возможно — нет. Скорее всего, эти люди действовали на втором, а то и третьем планах, дёргая марионеток за ниточки. И конечно же, они были не просто связаны с Западом, а завязаны на него, причём не столько как слуги, сколько как партнёры.
В качестве примера из истории. В начале ХХ века был такой персонаж — Василий Исаевич Браудо. Он служил в Публичной библиотеке, не был вхож в придворные круги, не был революционером. Однако, по признанию современников, ему всегда было известно и то, о чём говорят в придворных сферах, и то, что делается в революционных кругах. Клейман в сборнике «Еврейская летопись» (Санкт-Петербург, 1926 г.) пишет: «В руках Браудо находились важнейшие ключи и серьёзные пружины дореволюционной еврейской общественной и общественно-политической работы. Он самоотверженно сосредотачивал в своих руках нити, которые связывали русское еврейство с виднейшими его представителями в Берлине, Лондоне, Париже, с иностранной прессой. То есть этот скромный человек был координатором, теневым плеймейкером своей общины — каналом связи». И не то, что руководил, но направлял движение. Причём не только еврейской общины, а вообще части антисистемного движения России.
Реальные игроки-кукловоды очень редко бывают на первом плане: реальная власть — тайная власть. Или, как называет их в романе «ЦДЛ» Яковлев, «ответственные люди».
Андрей ФЕФЕЛОВ. И противостояло этой власти высшее руководство СССР.
Андрей ФУРСОВ. Причём силы оказались не равны, поскольку это руководство не было субъектным, не было субъектом. И это опять же чётко зафиксировано в романе «ЦДЛ». Будущие гэкачеписты, за которыми Куравлёв наблюдает как в формальной, так и в неформальной обстановке, казались ему «недалёкими, почти примитивными для того дела, которое затевали. Куравлёв не знал, что это за дело, но оно требовало изощрённости, гибкого ума. Всего того, чем в полной мере обладали перестройщики: Яковлев, Франк, Дейч, Явлинский, Чубайс…»
Думаю, что это завышение способностей и силы перечисленных людей, потому что их сила была в том, что за ними стояли кукловоды, в том числе западные. Вернувшийся из Парижа писатель Макавин (это явно Маканин, который в 1970-е – 1980-е годы писал очень неплохие рассказы и повести, а потом скурвился и потерял дар свой скромный, как, кстати, и Астафьев) говорит Куравлёву: «Богатые люди на Западе — в Париже — решают судьбу России. Они уже пришли в Россию». Да, пришли и начали тесно контактировать с теми силами в стране, которые поставили на слом строя. Я далёк от мысли о том, что Запад сам по себе взял и развалил Советский Союз, но то, что Запад (а также Израиль и Китай) весьма способствовал этому, а на рубеже 1988–1989 годов перехватил инициативу у своих советских подельников, сомнений у меня не вызывает, недаром Мадлен Олбрайт главную заслугу Буша-старшего видела в руководстве развалом Советской империи.
А вот пример от себя — история, рассказанная мне весьма информированным человеком. Как известно, при постоянной борьбе разведок, спецслужб между ними существуют также постоянные контакты, обмен информацией, взаимная сдача агентов и т.п. 1 декабря 1988 года близкий друг того информированного человека встретился со своим британским визави, и тот доверительно сообщим ему, что принято решение о демонтаже СССР: уходят Прибалтика, возможно, Молдавия, кто-то из закавказских и среднеазиатских республик. Советский службист этому не поверил, буквально через день улетел в Спитак, где произошло землетрясение, и почти забыл о разговоре. В Москву он вернулся в конце января 1989 года, а в начале февраля их собрал Крючков и буквально повторил то, что двумя месяцами ранее было услышано от британского разведчика, т.е. озвучил некое решение. Кто его принимал? Ну уж точно не Горбачёв с Раисой и не Ельцин с Яковлевым — до них, что называется, довели.
Ясно, что игра шла с обеих сторон границы, и от неё во все стороны расходились волны: жизнь выворачивалась наизнанку, говорится в романе, она заполнилась перебежчиками из советского лагеря в антисоветский. «Крысы», причём, как правило, обласканные властью, побежали с корабля и стали играть большую роль в разрушительной перестроечной пропаганде. А у противоположной стороны с пропагандой было не просто туго, а контрпродуктивно: «В политике соперничали две могучие группировки», — пишет Проханов в «ЦДЛ». Одна отстаивала основы, которые казались незыблемыми. Другая сокрушала эти основы легко, насмешливо, «пела песни, сочиняла стихи».
Андрей ФЕФЕЛОВ. Глумилась и кривлялась на ТВ.
Андрей ФУРСОВ. Я хорошо помню убого-примитивную передачу «Взгляд», где высмеивалось абсолютно всё. Я не был членом КПСС и, мягко говоря, не испытывал к ней никаких симпатий, но меня бесило, что в этой передаче участвовали партчиновники и военные. Зачем вы пришли к этим уродам? Не надо с ними садиться за один стол. Пришли? Но тогда не надо подстраиваться под «хозяев», заискивать перед ними! Неужели нет чувства собственного достоинства? «Куравлёв видел, как хлёстко и весело истреблялись репутации неуклюжих советских вельмож. Молодые журналисты из программы «Взгляд» приглашали в эфир маршала, секретаря обкома, депутата и куражились, измывались своими шуточками, остроумными вопросами. Гость хотел быть модным, современным, неуклюже, косноязычно отшучивался, обнаруживал свою косность, убогость. Весельчаки, натешившись, отпускали покусанного маршала, включали бойкую рок-группу, празднуя победу…» Советская верхушка проиграла в информационно-интеллектуальной борьбе: «Государственные мужи владели флотами, воздушными армиями, разведкой, казной, но не владели тем сатанинским интеллектом, каким владели противники».
Впрочем, «Взгляд», «Прожектор перестройки», «Огонёк» — всё это, при их важности, было акцией прикрытия базовой операции: с советской стороны — легализации теневых капиталов их владельцами и ГБ-кураторами последних, с западной стороны ؅— максимального ослабления СССР, захвата его рынков и деиндустриализации экономики.
Андрей ФЕФЕЛОВ. Горбачёв это понимал?
Андрей ФУРСОВ. Конечно, нет. Думаю, это не понимала и его «мозг» — Раиса Максимовна, ушлая, но примитивно-советская тётенька с партбилетом.
Андрей ФЕФЕЛОВ. А Крючков?
Андрей ФУРСОВ. Крючков бездарно руководил КГБ, не был ни умным, ни мужественным человеком. За ним немало провалов. Один побег предателя Гордиевского чего стоит. Такое впечатление, будто в конце 1980-х Крючкова подгоняла чья-то злая воля. Чья? Не знаю. Может, британцы. Провал ГКЧП — это его «заслуга». Хотя, возможно, он всё знал и действовал в соответствии с отведённым ему «коридором», но тогда это уже заслуга без кавычек, только заслуга перед врагами СССР. Впрочем, стоит ли валить всё на Крючкова или Чебрикова — двух серых чиновников? Провалился созданный Ю.В. Андроповым, а точнее, бригадой чекистов-генералов, стоявших за ним, КГБ. Ну, и конечно, все эти люди плохо понимали страну и систему, которой управляли. Их мир не просто оторвался от мира страны, он не соответствовал её сложности.
Андрей ФЕФЕЛОВ. Видимо, управляющий слой оказался неадекватен тем механизмам, которые были выстроены.
Андрей ФУРСОВ. Есть закон Эшби — Шеннона — Винера: управляющая система должна быть сложнее управляемой. Только в этом случае всё работает, а управляющие сохраняют свои позиции. В конце 1950-х — начале 1960-х годов советское общество, экономика достигли такого уровня сложности, что старая система планирования уже не срабатывала, нужна была новая. Она была создана академиком В.М. Глушковым — Общегосударственная автоматизированная система (ОГАС). Однако номенклатура заблокировала её, спустив на тормозах. «Партократы» опасались, что придётся делиться властью с «технократами», и выбрали детант, застой и интеграцию в капиталистическую систему. Это позволяло им законсервировать, правда, ненадолго, свою власть, свои привилегии. А общество тем временем становилось сложнее. В середине 1980-х годов разрыв между уровнями сложности достиг весьма высокого предела. Ни Горбачёв, ни Крючков этого не понимали. Они жили в своём мире, откуда их и вышибли, спустив в «унитаз Истории». Не стоит преувеличивать мощь и изощрённость тех, кто ломал СССР, они кажутся такими на фоне ничтожества позднесоветских вельмож.
ГКЧП — это зеркало неадекватности позднесоветской верхушки обществу и обстоятельствам; ведь, помимо прочего, они позволили спровоцировать себя на «путч» и попались на манипуляторскую удочку. А манипуляторы вынуждены были торопиться: насколько мне известно, на осень 1991 года планировался Пленум ЦК КПСС, где Горбачёва должны были отстранить, а возможно, и арестовать, готовились юридические документы для этой акции. Гэкачеписты клюнули на приманку и вылезли. При этом вылезли-то люди, не готовые брать власть — «почту, телефон, телеграф», безвольные. Вот как Проханов описывает их знаменитую пресс-конференцию: «Все они сидели плотно друг к другу, как куры на насесте. И было в них что-то птичье — пугливое, словно их лишили языка, поразили косноязычием. Их ответы были рыхлые, квёлые, в них не было воли. Куравлёв вернулся в газету. Макет «Дня» висел на стене с бравурным лозунгом “Слава ГКЧП!” Слава этим растерянным беспомощным людям, которых переиграли, обманули?»
Кстати, о ничтожествах. В романе нет образа Горбачёва, но хорошо выписан Ельцин: «Куравлёву показалось, что в его дом вошёл огромный истукан с вырубленным ртом, в котором вяло чавкал застывающий бетон. Язык с трудом проворачивал застывающее месиво. Ямины, в которых должны были помещаться глаза, смыкались. И над ними что-то липко блестело». Да это просто Идолище Поганое из русских былин, которого сразил Илья Муромец. Не нашлось в наши дни Муромцев.
Эту истуканность-идолищность «ЕБНа» я близко наблюдал в апреле 1992 года на съезде нардепов. Он мог часами сидеть бездвижно, буравя глазами зал. Во время съезда произошёл интересный эпизод. Выступал Гайдар. Сидевшим в зале депутатам, в основном советским собакевичам, он, абсолютно не чувствуя аудиторию, причмокивая, пытался объяснить что-то сложно-непонятное для них про экономику. Зал, который и так-то испытывал к Гайдару социальную и физико-антропологическую ненависть, накалялся. Ельцин звериным чутьём прочувствовал ситуацию, налился кирпичом и рявкнул: «Ягор Тимурыч, садитесь!» Гайдар послушно засеменил на место, а Ельцин, набычившись, оглядев зал тяжёлым взглядом, выдавил: «Ан хотел сказать, шта…» И дальше за 10 минут на простом языке объяснил, «шта» хотел сказать Гайдар. И хотя бóльшая часть зала Ельцина, мягко говоря, не любила, физико-антропологически они были одного с ним типа. Ельцин, по сути, отманипулировал залом, а кто-то активно манипулировал им.
Андрей ФЕФЕЛОВ. Поэтому Ельцина и выбрали, его затянули в эту историю. Потому что Ельцин сам по себе не мог быть двигателем этих процессов…
Андрей ФУРСОВ. Само появление на верхних этажах власти людей-предателей типа Горбачёва и Ельцина, а также людей, чей уровень в лучшем случае — начальник производства на заводе («рыжковы»), массовиков-затейников («янаевы») и просто «хренков» («крючковы»), говорит о том, что иммунная подсистема Системы не работала. Плохо проверялась информация по родственникам (того же Горбачёва), а в каких-то случаях по партийно-карьерной лестнице специально двигали уже подсаженных на крючок компромата персонажей. Был у нас один деятель, который сделал массу примирительных шагов по отношению к американцам, секреты им выдавал. И уже после того, как этот плохиш свою измену совершил и оказался не у дел, выясняется, что его деда — колчаковского офицера — расстреляли красные. Когда мой знакомый, которому бывший гэбэшник это рассказал, спросил того: «Вы об этом знали?!», ответ был: «Конечно, знали! А двигали, потому что это потрясающий крючок, на который мы его подвесили». Они его подвесили, ну-ну. А потом он их подвесил. То есть эта игра, когда марионетки, куклы меняются местами с Карабасом Барабасом. Точнее, так: какие-то куклы находят себе другого Карабаса Барабаса.
.....

В первом случае суть, говоря кратко, в том, что полная постиндустриализация предполагает «выведение человека из непосредственного процесса производства и постановку над последним в качестве организатора и контролёра», то есть такое положение вещей, когда, с одной стороны, каждому человеку будет предоставлен сложный труд, требующий самостоятельного принятия решений, а с другой — весь примитивный, инструктивный труд будет передан технике и электронике. Частичная постиндустриализация, осуществлённая сегодня в ряде экономически ведущих стран, подошла к порогу такой возможности, но через него ещё не переступила. Современное мировое производство построено так, что для граждан западных стран уже находится место в сфере сложных видов деятельности, но простые, неквалифицированные виды труда передаются как технике, так и жителям стран третьего мира, а также — выходцам из него, приезжающим в развитые страны. Смысл этого разделения в том, что виды труда, оправдывающие высокую оплату, предоставляются «своим», не оправдывающие — «чужим». Это так называемая модель новой зависимости, деление мира на «страны-фабрики» и «страны-лаборатории», обеспечивающее подпитку ведущих стран дешёвой рабочей силой периферии.
Во многом за счёт этого США развивались в последнюю треть XX века, но уже во второй половине 1980-х оказались на грани кризиса. При Клинтоне, после стремительного поглощения ресурсов и экономики стран Восточного блока, США расцвели, но уже в 2000-е годы стало ясно, что модель себя исчерпывает, — нужны новые регионы. Теоретически их было два: исламский мир и Китай. Но попытка взять под контроль первый обернулась хаосом и серией войн, а второй к этому времени именно на внешних капиталовложениях так развился, что стал опережать в производстве саму метрополию. То есть повторилось то же самое, что когда-то произошло в отношениях со «своими» рабочими: объект эксплуатации в процессе эксплуатации стал сопоставим по силе со своим эксплуататором.
Американские вложения капиталов и технологий в другие страны стали основой кризиса так до конца не сформировавшейся однополюсной модели. Потому что именно эти капиталовложения создали новые центры силы, претендующие на раздел с метрополией мира, власти и влияния.
Оформился вопрос, на который Трамп пытался дать ответ: почему американские деньги должны работать на усиление конкурентов США, и почему при этом должно развиваться производство в странах-конкурентах, но деградировать в США? Он и дал ответ: деньги США не должны работать на конкурентов.
Одна из основ его электората — рабочий класс Америки. И он хотел дать этим людям работу и былое рабоче-аристократическое существование. Отсюда, как естественно мыслящий капиталист, он приходил к выводам:
— американские деньги должны развивать американское производство, то есть, капиталы нужно вернуть в Америку;
— Америка должна возродить свою промышленную мощь;
— не Америка должна покупать продукты промышленного производства других стран, а другие страны должны покупать продукцию американского производства;
— если сразу этого сделать нельзя, то за право получать прибыль от продажи своих товаров в Америку другие страны должны платить, а именно — платить своей лояльностью за право получать прибыль от торговли в Америке. И то, что можно, покупать не у других стран, а у Америки.
У США есть капиталы, есть основа для промышленного доминирования; есть армия, чтобы принуждать особо нелояльных, и есть возможность перестроить отношения в мире по тому критерию, по которому всё и делится: по силе и по капиталу.

Суть второй проблемы и возникающего выбора — в том, что именно рассматривается как «постиндустриальная сфера», то есть сфера, находящаяся за пределами аграрной и индустриальной: сфера «производства услуг» или сфера «производства знания».
Октябрьская революция, в производственно-цивилизационном плане, — это революция производственной модернизации. К 1917 году Россия застряла на этапе перехода из аграрной фазы в фазу индустриальную. К 1913 году промышленный потенциал России составлял примерно 10% от потенциала США, в промышленности было занято менее 10% трудоспособного населения.
Именно поэтому одно из первых стратегических начинаний большевиков — чисто технократическое решение: хрестоматийный План ГОЭЛРО. В каком-то смысле партия большевиков оказалась единственной в России партией промышленной модернизации, самой технократической партией России. Практически все остальные партии выступали либо за сохранение статус-кво, либо за те или иные перераспределительные проекты — проекты перераспределения власти, ресурсов или полномочий. По сути, кроме собственно большевиков никто ничего созидательного вообще не предложил.
В этом отношении октябрь 1917-го — это рубеж форсированного перехода к индустриальному развитию, и, что ещё более важно и что проявилось в проекте электрификации, это была претензия на постиндустриальный прорыв, каковым в известной степени является переход от «века пара» к «веку электричества». В научно-техническом плане это была попытка создания в России производства, в котором «наука превращалась в непосредственную производительную силу». Что из этого удалось сделать на практике, а что не удалось — отдельный вопрос. Важно то, что была сделана попытка глобального технического прорыва — практически первая в истории. Кстати, если в 1913 году объём промышленного производства России составлял 10% от промпроизводства США, в 1960 году в СССР он составлял уже 55%, а в 1985 году превысил 80% промышленного производства Соединённых Штатов. Отставание не было ликвидировало полностью, но это означало, что в среднем за годы Октябрьского проекта индустриальное развитие СССР шло в восемь раз быстрее, чем в Америке.
К 1917 году в России стояла проблема завершения перехода к индустриальному обществу. Однако, с одной стороны, она в самой России уже в значительной степени находилась в процессе решения, а с другой — в ведущих странах уже была решена. Наряду с вопросом завершения этого перехода эпоха содержала новую цивилизационную проблему последующего прорыва к «постиндустриальному обществу», в политической форме ставшую борьбой за социальную демократию, социальное государство и политическую организацию постиндустриального информационного общества.
Сталин достраивает индустриальное общество в социалистическом варианте и создаёт плацдармы постиндустриального в виде высокотехнологичных, наукоёмких производств и технократической организации управления.
Победа 1945 года становится победой порядка, основанного в 1917 году. Откатная фаза теперь может осуществляться только в его рамках. Хрущёвский период становится отказом не от него, а от некоторых позиций второй наступательной волны.

В 1960-е годы в СССР класс работающих по найму, взявший после 1917-го в свои руки собственность и власть, начинает делиться на распоряжающихся ими и на абстрактно обладающих. К концу 18-летнего правления Брежнева общество устаёт от господства высшей оргократии. Оргократия хочет целиком получить доступ к власти, а интелториат готовится к конкуренции с ней.
Это борьба между новыми составляющими старого социального субъекта — пролетариата, победителя первого этапа революционной эпохи. Завоевав господство, он начал разделяться на производные: интелториат и оргократию. Борьба шла за тот же предмет: кто станет историческим преемником прежней победы.
Интелториат — в первую очередь, интеллигенция и квалифицированные рабочие, — лишь смутно ощущая свои нарождающиеся интересы ведущего класса постиндустриального общества, ещё не могут их сформулировать и ведут борьбу, первоначально апеллируя к логике и идеалам революции 1917 года, первой наступательной фазы.
В 1990-е годы конвертация бюрократией власти в собственность не решала проблем производства. С одной стороны, этот слой не был заинтересован в переходе в постиндустриальную эпоху, поскольку сам является функцией управления индустриальным производством. Переход к информационному производству шаг за шагом упраздняет эту функцию, реализуя её другими цивилизационными способами.
Поэтому, во-первых, само производство консервировалось в индустриальной фазе; во-вторых, развитие получали, прежде всего, добывающие отрасли, центром производства вновь стал ТЭК; в-третьих, экономика оказалась построенной на проедании и перераспределении советского наследства.
Нарождавшиеся постиндустриальные сферы оказались на вторых и третьих ролях и попали под удар экономических реформ. Интелториат, связанный с этим производством, оказался деклассирован, либо вынужден заниматься менее квалифицированными видами производственной деятельности, либо выброшен из производственной сферы.
В цивилизационном плане экономика страны оказалась отброшена в прошлое, был запущен механизм деиндустриализации, социального, экономического и исторического регресса. В первую очередь пострадали именно сферы производства, которые на предыдущем этапе обеспечивали лидерство в мировом производстве.
Истинным вопросом борьбы в нашей стране был вопрос о переходе к постиндустриальному обществу. Для интелториата оно — единственный вариант его полноценного существования. Для оргократии это общество означало хотя и приемлемый, но не приоритетный вариант. Поскольку её устраивал и старый вариант индустриального социализма, где она оказывалась реально господствующим субъектом, и вариант конвертации своей реальной власти в собственность.
Поскольку этот момент так и не был осознан, борьба развернулась вокруг вопросов прошлого: капитализм — социализм, частная собственность — общественная собственность, рынок — план. Политически она была направлена против господства высшей оргократии, реально правившей в условиях предыдущей фазы. Поскольку этот слой отождествлялся со старым, индустриальным социализмом, борьба против него стала в значительной степени борьбой не против устаревшей индустриальной составляющей социализма, а против социализма как такового.
Слом старой системы был обеспечен силой и энергией интелториата, не осознававшего своих истинных интересов. Но победа досталась конвертировавшей власть в собственность оргократии и активно содействовавшим ей криминально-буржуазным группам. Интелториату же досталась вся тяжесть издержек перехода, утрата социального статуса и роль неопролетариата в необуржуазно-криминальном обществе.

Путин электорально опирается на вызревшее требование восхождения. Он — носитель ожиданий функции завершения эпохи. То есть ожиданий собственного отрицания.
Это восхождение невозможно без выполнения запроса на реализацию в рациональной форме базовой идеи, лежащей в основе базовой революции. В нашем случае — идеи социальной демократии и политического устройства постиндустриального общества, то есть в первую очередь — реиндустриализации на новой технологической базе.
Старый путь развития в зависимости от того или иного сырьевого экспорта исчерпан. Отсюда выход на простой вывод: чтобы успешно развиваться, страна должна развивать своё производство.
Миллионы людей заняты на производствах, построенных на архаичных технологиях. Таким образом, выстраивается задача: создать экономику, которая обеспечит более высокие доходы, возможности для профессионального и карьерного роста.
Задача, которая давно должна быть в повестке дня, — это технологическая и промышленная революция. И тут есть два уровня, по которым возможна дискуссия.
Первый — принимаются ли эти установки как стратегические? Потому что в современной России большая часть политически активных групп вообще на уровне стратегических целей не мыслит. Политические группы и партии России ведут разговор не о стратегии развития, а о распределении власти.
Второй уровень обсуждения — это те пути и инструменты, с помощью которых можно решать данные задачи. Но для того, чтобы о них говорить, нужно определиться: признаются ли эти цели и задачи как главные.
России, конечно, нужна революция. Нужны перемены. У России сегодня слабая индустрия. Слабая, в сравнении с необходимым уровнем, армия. Так и не восстановленное даже до уровня РСФСР 1990 года производство. Деградирует сфера образования и науки. У власти находится во многом дефектная элита, не способная определять долгосрочные цели развития. В России малоэффективная система государственного управления. Дефектная политическая система. Разрушена одна и не создана другая мотивационные системы. Всё это очевидно. Как очевидно и то, что двадцать лет назад положение было ещё хуже. И пороки системы были созданы не в 2000-е годы, а раньше.
Всё это нужно менять. Причём ситуация такова, что, с одной стороны, все понимают, что изменения нужны, с другой — те, кто обладает объективной возможностью изменить существующее положение, либо на это не решаются, либо не знают, как это сделать. С третьей, представления о том, изменения какой направленности нужны, — противоположны.
Нынешнее состояние — состояние зависания. Процесс распада был приостановлен в начале 2000-х — в значительной степени благодаря Путину и путинистам разных фракций. Вопрос в том, чтобы не только не падать вниз и не только постепенно карабкаться вверх, но осуществить прорыв. Технологический, производственный, социальный, ментальный. Не имея современных технологий и современного производства, можно сколько угодно рассуждать и о правах человека, и о величии — всё это будет либо коллаборационистским оправданием прислуживания внешним центрам влияния, либо мечтаниями в послеобеденный час.
«Духовность» — это замечательно. Но всякая духовность только тогда чего-либо стоит, когда на её страже стоит современная армия.
Для производственно-технологического прорыва нужна другая организация экономики. Ориентированная не на быстрейшую и наибольшую окупаемость, а на программы развития, создание наукоёмкой продукции. То есть не на производство того, что можно быстро и выгодно продать, а того, что обеспечит создание нового производства.
И, если стоит цель создания нового производства, для него нужна не двухуровневая система образования, производящая магистров — для научных исследований, и бакалавров — для выполнения инструктивных задач, а производящая инженеров-специалистов, способных создавать новое производство и инициативно решать встающие в ходе его создания задачи.
Экономическое устройство современной России для обеспечения её восстановления и развития требует умения и возможности ставить долговременные цели, осуществлять стратегическое планирование, реализации технологического прорыва и технологической реконструкции производства. То есть оно требует перехода от краткосрочной мотивации и краткосрочных стимулов, какими являются рыночные стимулы и мотивы, — к средне- и долгосрочным стимулам и мотивации. Это означает, что Россия экономически не может развиваться, не отказавшись от рыночной организации и не создав систему проектной экономики и стратегического планирования.
Нормализация деятельности производства и самого его создания и развития требует иной транспортной системы, чем та, которая есть в России. И дело не только в низком качестве шоссейных дорог. Задача полного освоения водных путей ставилась ещё в 1961 году. Из одного региона в другой самолёты летают подчас только через Москву, европейская часть страны связана с Дальним Востоком одной нитью железной дороги. Почти не используется Северный морской путь, хотя транспортировка из Тихоокеанского региона в Европу через него в несколько раз выгоднее транспортировки через Суэц и только сама по себе может принести огромные суммы в бюджет страны. Не разработана и почти полностью забыта идея создания Среднесибирского железнодорожного пути по линии Свердловск — Тюмень — Якутск с дальнейшим раздвоением на Чукотку и на Владивосток, хотя это означало бы и освоение сегодня полуобжитых регионов, и заселение их, и создание приемлемой для комфортной жизни среды в новой зоне страны.

И здесь мы имеем ещё одну развилку — развилку в понимании и реализации общества полной постиндустриализации. Первый путь предполагает вариант «общества услуг», второй — «общества познания и созидания».
В первом случае действительно порядка 10% рабочих рук сосредотачиваются в сфере производства, в индустрии, 1–2% — в сельском хозяйстве, орудия труда для которого создаёт эта индустрия, а остальные — в сфере услуг.
Во втором случае также десятая часть работает в промышленности, ещё меньшая — в сельском хозяйстве, но добрые 85–90% создают для двух первых отраслей технологии, осуществляют научный и художественный поиск, создают новое знание и мотивирующие духовные и эстетические образцы, работающие на развитие человеческого стремления к возвышению.
Первый вариант социума в чём-то более прост и комфортен, но одна из его главных особенностей в том, что производство технологий и знания вынесено за его пределы. Страна, осуществляющая подобный проект, их не производит, а получает извне.
То есть, с одной стороны, она обречена быть несуверенной, поскольку в технологиях зависит от других стран, с другой стороны — она должна за эти технологии платить, то есть расходовать для их приобретения некий экономический ресурс, в результате снижая уровень жизни своего населения, поскольку вместо того, чтобы платить своим учёным и педагогам, она должна платить и чужим, а кроме того, и своим же перечисленным постиндустриальным паразитариям и торговцам.
В подобном варианте страна, избравшая этот путь, отказывается как от независимости, так и от развития, замещая развитие знания и производства развитием комфорта, причём уровень жизни паразитариев заведомо оказывается выше уровня жизни учёных, инженеров, врачей и педагогов, да и всех занятых в производстве.
Сегодня Россия не достигла и такого уровня, поскольку она подобные свои расходы минимум на треть покрывает даже не продуктами своего производства, а продажей своих ресурсов, направляя их не на полноценное развитие науки, образования, медицины и культуры, а на оплату жизни своих паразитариев.

Анализируя «войну 08.08.08» с Грузией, нельзя не вспомнить и о других ключевых участниках этих событий – тогдашнем высшем военного руководства армии и главного военного органа управления – Генерального штаба. А ведь без анализа их действий любые выводы о войне будут не полными. Поэтому есть смысл закрыть этот пробел и рассказать, что же собственно происходило в Москве в дни юго-осетинского кризиса.
Сегодня в прессе регулярно появляются написанные, как под копирку, заказные статьи, восхваляющие военный гений и реформаторские способности тогдашнего министра обороны Анатолия Сердюкова и его правой руки начальника Генерального штаба генерала-армии Николая Макарова, в которых рассказывается о их прозорливой готовности к этой войне и блестящем военном командовании. Заказчику этих статей, видимо, кажется, что за давностью лет всё давно забыто и народу теперь можно впаривать любую чушь. Однако это не так! Как говорится, «все ходы записаны», и я предлагаю в подробностях узнать кто же был реальными героями той войны, а кто, мягко говоря, чуть не поставил Россию на грань военного поражения.

КАК ЭТО БЫЛО В МОСКВЕ?
8 августа 2008 года застало Главное оперативное управление (ГОУ — ред.) и Главное организационно-мобилизационное управление (ГОМУ — ред.) в прямом смысле слова – на улице… В этот день, выполняя строжайшую директиву министра обороны Анатолия Сердюкова, управления занимались переездом. Десяток КамАЗов выстроился у подъездов, и в них грузилось упакованное в ящики и узлы имущество двух главных управлений Генерального штаба.
Новость о том, что Грузия начала военную операцию против Южной Осетии, многие офицеры узнали лишь из утренних выпусков новостей. К этому моменту функционировавшая бесперебойно больше сорока лет система оповещения была демонтирована. Дежурных в управлениях и службах просто не было, так как дежурить было негде. Оповещать офицеров было некому. Поэтому ни о каком прибытии по тревоге офицеров и немедленном «включении» ГОУ или ГОМУ в ситуацию речи идти не могло. Включаться было некому и негде.
При этом само ГОУ уже два месяца было без руководства. Бывший начальник ГОУ генерал-полковник Александр Рукшин был в начале июня уволен за несогласие с планами Анатолия Сердюкова резкого сокращения Генштаба. Нового начальника ГОУ Сердюкову и начальнику Генерального штаба Макарову за это время найти было не досуг. Исполняющий же обязанности начальника ГОУ первый заместитель Рукшина генерал-лейтенант Валерий Запаренко был вынужден в одном лице совмещать сразу несколько должностей, что не могло не отразиться на состоянии дел в ГОУ.
Всё это усугубилось тем, что к этому моменту ГОУ и ГОМУ оказались полностью отрезанными от войск. В очищенных под ремонт помещениях не только вся ЗАСовская связь, но даже и обычная «эровская» были уже отключены, а в новом здании её ещё просто не провели. В итоге в самый драматичный момент цхинвальской драмы Генеральный штаб России едва не потерял управление войсками.
При этом, ещё в ходе вечернего доклада, до министра обороны Сердюкова была доведена информация о нарастающей угрозе войны и запрошено разрешение задержать переезд ГОУ до момента разряжения ситуации, в ответ на что на генералов обрушился царственный рык и жёсткий приказ: «Тут я решаю, когда война будет! Переезжать!»
Поэтому разворачивать боевую работу пришлось фактически на колесах. В качестве средства связи с войсками использовалось несколько обычных телефонов открытой дальней связи в тех нескольких кабинетах, которые были определены под временное размещение министерских советников. Но больше всего выручали обычные «мобильники», с которых за свои деньги офицеры и генералы вели переговоры с коллегами из СКВО. Именно это и дало впоследствии иностранным разведкам огромный простор для перехвата и анализа наших действий, но тогда, как говорится, было не до жиру…
Рабочие группы разворачивались в любых мало-мальски пригодных помещениях бывшего штаба Объединённых сил Варшавского договора. В гримёрках, раздевалках, за сценой, в спортивном зале. Одно из направлений ГОУ вообще оказалось сидящим в оркестровой яме.
Только к исходу вторых суток удалось хоть как-то восстановить управление войсками и развернуть работу. Но эта неразбериха стала причиной больших человеческих потерь и ошибок.
Так, новый начальник Генерального штаба Николай Макаров до последнего момента не решался отдать приказ войскам на начало военной операции. После того, как грузины начали войну, командование миротворцев, дежурный генерал ЦКП и командующий СКВО неоднократно выходили напрямую на начальника Генерального штаба с докладами о том, что наши миротворцы несут потери, что идёт уничтожение города с мирным населением, что необходима немедленная помощь и приведение в действие имеющихся на этот случай планов отражения агрессии, но НГШ всё тянул, непрерывно «уточняя» у высшего политического руководства, какими должны быть масштабы применения силы, хотя политическое решение к этому моменту уже было принято.
Первая директива, отправленная в войска, носила столь ограниченный характер, что почти сразу потребовала её дополнения новой. По первой директиве войска, вводимые в Южную Осетию, фактически оставались без прикрытия, так как директива касалась лишь частей и соединений СКВО…
По его же вине возникла несогласованность между видами вооружённых сил. Не имея опыта работы организации межвидового взаимодействия, в самый ответственный момент начальник Генерального штаба «забыл» о ВВС.
Директива войскам Северо-Кавказского военного круга ушла, а директива командованию ВВС не была отправлена. О ней «вспомнили» лишь тогда, когда войска, пройдя Рокский тоннель, оказались под ударами грузинской авиации. И ВВС пришлось уже, что называется, «с колёс» вступать в операцию. Это явилось одной из причин столь высоких потерь в самолётах.
Потом точно так же «вспомнили» о ВДВ, и директива ушла в штаб ВДВ. Именно этим объясняется то, что самые мобильные войска российской армии оказались фактически в арьергарде этой военной операции.
Совершенно непонятно, почему в преддверии войны, когда непрерывно поступала информация об обострении обстановки вокруг Южной Осетии, руководство Генерального штаба не приняло решение о разворачивании центрального командного пункта, который имел все возможности управлять войсками в районе конфликта, в ходе переезда двух ключевых управлений, но всё время войны работал в обычном «дежурном» режиме, занимаясь лишь отслеживанием обстановки, в то время как ГОУ и ГОМУ были фактически отрезаны от войск?
Эта война показала, что «вкусовой» подход к выбору начальника Генерального штаба — ключевой для управления войсками в боевой обстановке фигуре — неприемлем. Азарт министра обороны Сердюкова, тыкавшего в карту пальцем с предложением разбомбить «вот этот мост», по-человечески понятен, но он не имеет ничего общего со стратегией и оперативным искусством, которые, собственно, и решают судьбу войны. В самый ответственный момент нужных профессионалов на месте не оказалось…
При этом господин Сердюков очень ловко всю ответственность за потери взвалил на тех, кого он сам же и поставил в катастрофическую ситуацию.
Так, на разборе в Генеральном штабе по итогам грузинской кампании он ничтоже сумняшеся всю вину за неразбериху начала войны возложил на сидящих перед ним в зале офицеров и генералов, которых сам же фактически выкинул в пустоту.
При этом впервые за всю историю Генерального штаба министр обороны России принародно просто перешёл на мат. Не стесняясь в выражениях, он с трибуны устроил разнос руководству за большие потери личного состава и техники.
Видимо, у Сердюкова именно такое представление о том, как надо общаться с «зелёными человечками» — именно так ближайшее окружение министра – всякие советники и помощники — между собой называло военных.
Замечу, что подобного хамства себе прилюдно не позволял ни один министр обороны, начиная ещё с наркома Тимошенко…

Почему же мы победили?
Потому, что войска и штабы готовились к этой войне.
Потому, что ещё с весны, когда началось резкое обострение ситуации вокруг Цхинвала, Генеральный штаб начал разработку операции по принуждению Грузии к миру. Именно эти задачи отрабатывались на весенних и летних учениях СКВО.
Мы победили потому, что в штабах всех уровней находились разработанные детальные планы на случай начала этой войны. И заслуга в этом того самого ГОУ, которое было фактически разгромлено господином Сердюковым.
Мы победили потому, что в хаосе неразберихи и растерянности нашлись те, кто взял на себя ответственность. Кто в отсутствии внятных и чётких указаний из Москвы принял решение начать действовать по тем планам, которые были отработаны. Прежде всего, это командующий СКВО, ветеран чеченской войны генерал-полковник Сергей Макаров и командарм 58 армии генерал-лейтенант Анатолий Хрулёв, которые, взяв на себя всю ответственность, фактически спасли Южную Осетию от геноцида, а Россию от позора.
Но высокие потери в людях – 71 человек убит, техника – больше 100 единиц и 8 самолётов — это та плата, которую заплатила армия за волюнтаризм и самодурство высших чиновников.
Можно представить, каким страшным моральным поражением для России стал бы военный провал в Южной Осетии. А ведь избежали мы его с огромным трудом – упусти мы ещё 2-3 часа, и Цхинвали бы пал, грузины перерезали бы Транскам и спасать нам было бы уже некого…

Государство подавляет либеральные сайты, ставит на либеральных организациях тавро иностранных агентов. Тащит в суд нарушителей общественного спокойствия. Борется с либеральной сыпью, которая выступила на теле России. Смазывает эту сыпь мазями, ставит на воспалённые места примочки. Их огромное множество — этих мелких и крупных прыщиков, усеявших тело Государства Российского. Экологические организации, школы парламентаризма, классы молодых журналистов, телеканалы, радиостанции, блоги. В каждом регионе России сотни таких организаций. Эти прыщики тихо сочатся ядами, заражающими общество иронией, нигилизмом, скептицизмом, неприязнью к своему государству, противопоставляющими мрачной, безнадёжной России светоносный Запад.
В Советском Союзе не было этих подрывных ячеек. А если такие угри появлялись, их тут же выдавливали. И всё же страна распалась.
В Советском Союзе постепенно возникали целые прослойки, уклады, для коих Запад становился идеалом, за которым Советский Союз гнался и никак не мог угнаться. При Хрущёве советская интеллигенция отправлялась на Запад множеством делегаций, туристических выездов, программ по обмену специалистами. Все они становились западниками и тайными антисоветчиками. Антисоветизм был очень силён среди дипломатов, находившихся в непосредственном контакте с западниками. Во времена разрядки, когда американцы и Советы снижали уровень ракетно-ядерных вооружений, а также уровень взаимной подрывной пропаганды, за этим процессом следила американо-советская группа разведчиков. В недрах этой группы произошла вербовка высших чинов КГБ, которые стали тайно работать на Запад. Западником был глава КГБ Андропов, западниками были Александр Яковлев и Михаил Горбачёв. Перестройка была тотальной вестернизацией Советского Союза, когда уничтожался весь советский опыт, вся конструкция, на которой держалось советское государство. В сознании людей укоренялся идеал Запада. Советский Союз пал, Россия потеряла государственность и получила внешнее управление.
После краха Советского Союза и расчленения империи американцы не стали вводить войска на территорию России. Управляя экономикой, армией, разведкой, культурой американцы заложили в беспомощное, бессильное общество множество самых разных сетей, агентур и агентов влияния. Эти грибницы сегодня пронизывают все российские сферы, все уклады. Образ идеального, совершенного, зажиточного Запада господствует в сознании русских писателей, музыкантов, инженеров, в сознании сырьевых миллиардеров, в сознании государственных пропагандистов, которые сражаются с западным влиянием здесь, в России, и строят на Западе свои виллы, дворцы. Советский Союз с его мощью, сталинскими традициями, идеологическим и политическим контролем не уцелел, растаял, как воск, и от него остался огарок — ельцинская Россия.
Путин, создав новое Государство Российское, укрепляя его флотом и армией, старается искоренить из российской жизни эти метастазы, прибегая к административным мерам. Но, прижигая эти болячки зелёнкой, он бессилен перед могучей правящей группировкой, видящей гарантии своего благополучия на Западе, тайно или явно презирающей Россию, лишающей её экономического и духовного развития

На первый взгляд, политика памяти — это вопрос об отношении к прошлому. Но в не меньшей степени – это вопрос об отношении к будущему. И не только в простой его постановке: «Без прошлого нет будущего. Нельзя идти в будущее, не сделав выводов из прошлого».
Это, как говорится в культовом фильме, «всем известно и никому не интересно», хотя в значительной степени и правильно.
При этом оно и правильно, но в расчет принимается далеко не всегда. И в каждую эпоху находится немало политических фигур, которые твердо уверены, что то, что они намереваются сделать, придумали они сами. А если история советует этого не делать – как наивная девушка полагают, что это только у других данный замысел всегда приводил к провалу, а уж у них-то наверняка удастся.
Но в данном случае дело в другом. В том, чтобы помнить о будущем.
В первую очередь, о том, что жизнь не заканчивается сегодня – и будет еще и завтра.
О том, что завтра придется платить за сегодня – но и о том, что завтра тебе придется что-то оставлять тем, кто придет следом.
О том, что будущее не появляется само по себе, а хочешь ты или не хочешь – ты создаешь его сегодня своими действиями.
О том, что, создавая его сегодня, нужно думать, каким ты его хочешь увидеть в итоге.
То есть в отношении будущего политика памяти включает в себя и память об ответственности перед завтра, и память о том, какие варианты будущего существуют.
И существует ли такая память или нет, прежде всего, характеризуется тем, в каком фокусе сосредотачиваются общественные дискуссии: на том, как оценивать прошлое, или на том, как и что создавать в будущем.
Похоже, что со времен 70-х гг. 20-ого века, когда социально-политическая мысль, в том числе на Западе, создала многоцветие букетов футурологических концепций, ситуация в интеллектуальной сфере изменилась настолько, что вопрос будущего как прогнозируемой категории оказался устранен из фокуса общественного влияния.
Западная мысль пока остановилась на умирающей дискуссии о том, закончилась история или все еще нет. Причем практически отсутствуют отнесенные в будущее видения реальности как альтернативной сегодняшнему положению дел.
В той же степени, в которой они сосуществуют – это либо некие средне- и ближнесрочные катастрофические прогнозы, либо отнесение к будущему римейков давнего прошлого, связанные с возвращением тех или иных вариантов Средневековья и даже раннего Средневековья – причем не в качестве предупреждения об угрозе, а в качестве рекомендуемого желаемого устройства.
В России в этом отношении вопрос о будущем развитии еще во второй половине 80-х гг. оказался тотально подменен спорами о прошлом. Причем любая попытка найти и предложить варианты управляемого развития, движения в будущее на основании масштабных проектных подходов вызывает подозрение или сознательно обвиняется в возрождении тоталитаризма.
Отчасти основа этого почти сознательного стремления части интеллектуального класса любыми путями не допустить создания масштабных проектов будущего, а тем более развития на их основе, имеет своей основой патологическое стремление определенных элитных групп исключить из даже гипотетического пространства любой намек на необходимость напряжения, необходимость мобилизации, необходимость целенаправленного действия.
Собственно, нелепое и несовременное представление о развитии на основе действия «незримой руки рынка» — это как раз мечта о таком движении, где элите не приходится ничего делать: все совершается само собой, на основе саморегулирования, без вмешательства самой этой элиты, за которой остается лишь «право жить», то есть наслаждаться преимуществами и комфортностью сегодняшнего привилегированного положения. Будущее при таком положении видится исключительно как сохранение в нем настоящего, сохранение собственного комфорта и привилегий. Как таковое «сегодня» не видится как требующее альтернативы, а потому будущее как возможная альтернатива предполагается ненужным и вредным.
Отсюда – снисходительно-презрительное отношение к тому, что объявляется «утопиями», где последние трактуются не в их начальном смысле «то, чего нет, но что может быть», а в привнесенном и ложном – «то, чего нет и быть не может».
Собственно, все атаки на российское прошлое есть атаки на то в нем, что несло черты целеустремленного и волевого созидания новой реальности, движения в будущее. Суть этих атак – попытаться продемонстрировать, что все устремления вперед ни к чему хорошему не приводили, смоделировать и навязать вывод о том, что главный урок отечественной истории – не стремиться к лучшему, а довольствоваться имеющимся.
В этом плане можно сказать, что в определенного типа сегменте интеллектуального класса России вполне утвердился базовый алгоритм бесчеловечной теории Карла Поппера, суть которой в том, что никогда не нужно стремиться к лучшему: стремясь к нему, ты вовлекаешься в действие, которое так или иначе ограничивает твою свободу. Раб, восстающий против своего рабства, становится, по мысли этого мрачного философа, зависимым от предводителя восставших. И потому лучше ограничиться своей похлебкой и цепью – оставшись таким образом «свободным».
И вчера, и сегодня известная часть интеллектуального класса страны ненавидит и ненавидела Сталина не потому, что сочувствовала тем, кого представляла в качестве «жертв массовых репрессий», а потому, что больше любых гипотетических репрессий боялась любого общественного устройства, в котором так или иначе придется нести ответственность за то, чем занимаешься, но еще больше того, что придется работать так, как при том же историческом персонаже работала элита – уходя домой в три утра и к девяти возвращаясь на работу. То есть – боялась напряжения как такового.
Перенесение же фокуса общественных дискуссий в зону прошлого, при замене ими дискуссий о будущем, позволяло закрыть вопрос о создании будущего как продукта целеустремленной и напряженной деятельности человека.
Дело не в том, чтобы не думать о прошлом – дело в том, чтобы, думая о нем, не забывать о будущем. То есть думать о прошлом с точки зрения обеспечения движения в будущее – причем управляемого и проектного движения в будущее.
При этом бесспорно, постановка вопроса о том, «какое будущее мы хотим создать», почти невозможна и крайне сложна без ответа на вопрос: «А мы – это кто?». То есть без решения вопроса о самоидентификации и собственной идентичности. То есть без споров об истории.
Но, с одной стороны, в этом историческом соотнесении всегда есть и простой вопрос: «Мы те и продолжатели тех, кто всегда мечтал о будущем и стремился к созданию новых форм своей жизни», или «Мы те, кто всегда чуждался этих новых форм и противостоял им»?
И с этой стороны приходится отвечать на вопрос, в чем большее основание национальной самоидентификации: в колоколах на колокольнях или в пушках победоносной петровской армии, выплавленных из этих колоколов?
В чем большее основание национальной гордости – в восстановлении ушедших в небытие церквей или в создании национальных космических станций?
Если в одно историческое время сносят церкви, но строят гиганты индустрии и отправляют в полет космические корабли, а в другое – строят на местах тех же церквей новоделы или даже восстанавливают остатки этих церквей, но топят свою космическую станцию и превращают в аттракцион свой самый совершенный космический корабль – какое из этих времен стоит его продления в будущем?
Политика памяти прошлого – безмерно важна, в частности для того, чтобы ответить – кто мы были и кто мы есть.
Но политика памяти будущего важна еще более. Во-первых, чтобы ответить, какими мы хотим быть и какими мы станем. А во-вторых, чтобы осмыслить, в какие исторические периоды мы были созидателями, демиургами будущего, а в какие – отрекались как от своего будущего, так и от своего качества демиургов.
И главный вопрос политики памяти о прошлом и даже всей политики исторического просвещения – это сохранение и возрождение сохраненной им памяти о стремлении в будущее.

Поговорим о современной российской элите и её идеологии (точнее об идеологиях, меняемых ей как перчатки). Большей частью она вышла из 80-х. Из комсомола, партактива, КГБ, торговли, младоэкономистов-начетчиков, из маргинальных тогда кругов фарцовщиков, спекулянтов и оргпреступности.
За исключением маргиналов эта элита вызревала в контексте коммунистической партии, марксизма, научного коммунизма и советского взгляда на все – на бытие, время, материю, общество, человека, сознание. Но сегодня предельно ясно, что за идеологию она не держалась. Более того, ей весьма тяготилась. Это не значит, что у нее была какая-то другая идеология. Но той, которая была, они не были верны.
Когда СССР рухнул, в Российской Федерации, скромно поднявшейся на его могиле, утвердилось либеральное мировоззрение. На этом настаивали западные кураторы и партнеры. Теперь элита наперегонки бросилась присягать новым ценностям.
Напомню, во главе государства в 90-е встали не бывшие диссиденты, настоящие либералы (типа Новодворской или Льва Пономарева), но выходцы из КПСС, КГБ, малоэффективных псевдонаучных структур (Бурбулис, Гайдар, Чубайс). С существенным косвенным влиянием классических бандитов, воров и цеховиков. Режим 90-х активно использовал возможности номинальной демократии, которые быстро сформировали олигархические кланы. Они бились между собой за контроль над невменяемым Ельциным, покупали целыми фракциями думских депутатов (кое-кто их них все на тех же местах и сегодня), делили целые отрасли.
Когда Путин стал президентом РФ, он сразу же отверг такую модель, добавив к формальному либерализму государственничество и суверенитет. Олигархи негодовали. Восставшие открыто были упразднены. Остальные приняли путинские правила игры. Теперь в России была не просто демократия, а «управляемая демократия». Не просто либерализм, а «либерализм + государство». Так или иначе формуле присягнула почти вся элита. Принципами эти бывшие коммунисты и бывшие либералы поступились довольно легко. При Медведеве, в 2008-2012, они снова зашевелились, предвкушая возврат в 90-е, где воровских возможностей безнаказанно набивать карманы, было побольше. Но, пошумев на Болотной, вернулись в «стойло», отделанное золотом и залитое нефтью.
Когда Путин пришёл на третий срок в 2012-м (и особенно после Крыма), правила ещё больше ужесточились. «Государственный либерализм» становился всё более государственным и всё менее либеральным. Постепенно и термин «либерал» стал обозначать приблизительно то же, что «иностранный агент». Химерические либеральные платформы в «Единой России» и вне её были стыдливо распущены. В таком состоянии элиты сегодня. Они поменяли за своё существование уже четыре идеологии – коммунизм, либеральную демократию, гослиберализм и государственничество. Но за власть и позиции на вершине по-прежнему держатся зубами.
Пора сделать вывод. У современной российской элиты вообще нет никакой цельной и сформулированной идеологии. Может быть, подсознательно всем ближе либерализм, но это мало совместимо с карьерой и успехом.
И действовать – а тем более, подобно революционерам начала прошлого века, нести лишения и чем-то поступаться (а терять есть что – накоплено и украдено не мало – хватит на бюджеты не одной страны), во имя этой идеи явно никто не будет, рискуя – и обоснованно — прослыть «западным агентом влияния».
Следовательно, главная черта правящей российской элиты – цинизм.
Властная элита России (может быть, исключая лично Путина, ведь он же и меняет своей единоличной властью основные идеологические правила) – это люди, которую любую идею будут оценивать прагматично с высокой долей цинизма.
Главное для них — удовлетворить индивидуальные аппетиты и амбиции. Они ни во что и ни в кого не верят. Но за свою выгоду сражаются жестоко. Без правил.
Эта элита, безусловно, пассионарная. Она готова рисковать жизнью в борьбе за деньги, власть, ресурсы и известность. И умеет побеждать и добиваться своего. Это элита циников-победителей, беспринципных и абсолютно аморальных агрессоров и эгоцентриков. Но при этом успешных. Противоестественный вид ублюдков-победителей.
И другой элиты у нас нет. Это касается всех, кто высоко. У них одинаковый бэкграунд, опыт успеха и битвы. И у всех бесконечная череда предательств и преступлений. Но самое главное, ни в какую идею современная российская элита не верит. «Крым наш» (и то, исключая Грефа и Авена) до тех пор, пока Путин не отвернулся. А отвернулся, то никого «чей Крым» не волнует. Это иррелевантно для их волчьей экзистенции.
Это то, что мы имеем сейчас. И как Путину дальше продолжать госстроительство, о котором он все больше говорит и явно задумывается? И кого ему назначать преемником? От первого ответа зависит и второй.
Если Путин смирился, что с существующей элитой полноценного государства, – государства как Идеи, государства с идеологической миссией, циивилизационной целью, – построить невозможно, то он предоставит поле сильнейшим, чтобы биться за власть после себя. Путин-то знает, что это стая агрессивных циников и ничто больше. Победит сильнейший. Но, чтобы эта «схватка в джунглях» не началось слишком быстро, еще при Путине, были приняты поправки к Конституции. Чтобы «социал-дарвинисты» не спешили перегрызть друг другу горло до сигнала на ринг.
Кстати, сам Путин, когда стал президентом, был далеко не сильнейшим. Ельцин и выдвинул его в этом статусе, чтобы олигархи не развалили страну окончательно. Но повторить такой ход с второстепенным техническим персонажем не удастся. Смысл истории в том, что настоящее в ней происходит только один раз. Позднее могут быть только симулякры, мутные копии.
Таким образом, если Путин смирился с такой элитой, то госстроительство будет там же где и сейчас. Это не значит, что всё плохо. Это значит, что едва ли будет лучше. Ресурс агрессивных циников во власти исчерпан. Следующие поколения – волчата, дети и внуки волков – уже не тянут. Они не способны перешагнуть через все, разложены кокаином, распущенностью и Куршавелем. Они власть упустят. Степень агрессивности и дикой воли комсомольцев 80-х, бандитов и рейдеров 90-х, менеджеров нулевых и носителей «Крымского консенсуса» (а это одни и те же люди!) постепенно рассеивается. Но свои позиции они пока держат железой хваткой: маня своих потомков в манере «дабл байнд» — «делай как я, вот только попробуй». И потомки ломаются. Их не закаляли.
Но если Путин все же имеет идею…. (Если кто-то во власти ее и имеет, то только он). И если – чисто гипотетически – он всерьез думает о стране… Тогда о госстроительстве можно говорить серьезно и ответственно.
И первое, что для этого требуется — заменить элиту.
Циники для создания государства не годятся. Они активны только тогда, когда дело касается чего-то личного, индивидуального. А строительство государства требует всеобщего соучастия.
Государство – это дело всех. Поэтому современная элита готова адаптироваться к любому государству – сильному, слабому, поднимающемуся, деградирующему, суверенному, колониальному, социалистическому, либеральному, националистическому -– лишь бы урвать свое. Не дать, это не для элиты. А взять, отобрать, присвоить, отжать. Циники государство не строят, но вполне могут им эффективно пользоваться – в своих интересах.
Если для Путина государство по-настоящему важно, это и есть идеология. Государство как Идея, как цель, как страсть, как творчество, как высшая ценность. И под такую идею нужна соответствующая элита полноценного госстроительства, созидания Государства. Идеологией такой элиты не может быть ни классический коммунизм, ни либерализм, где открыто признается необходимость упразднения государства как такового.
Значит, надо думать в ином направлении, искать примеры в истории России и иных, не западных и не современных обществ. Все это возможно и не так уж невероятно. Была бы воля.
Но в любом варианте элиту необходимо поменять. Момент исторической кадровой ротации несомненно настал.
Либо элита (какая она есть сегодня), либо Россия. А решает один человек. Сталин в свое время объявил новый призыв в партию. Тогда это значило — в государство.
В этом случае наступает время великой чистки – настоящей, не косметической, не показной. И тогда начинать надо с упразднения цинизма как неотъемлемой части мировоззрения существующей элиты. И только с этого.

Суровые генералы, министры, главы корпораций садятся на них и вспоминают своё послевоенное детство, свои простые рабочие семьи, иные вспоминают блокаду. Они сидят в позе роденовского «Мыслителя» и уверяют нас, что Советскому Союзу больше не быть, социализму больше не быть. Они – детище новой имперской России, её аристократия. Их дети наследуют банки, министерства и корпорации. Внуки учатся в Кембридже и Оксфорде. Они — тот класс новой России, который, как Афродита, родился из мыльной пены перестройки, из бандитских разборок, из залоговых аукционов, из взорванных московских домов, из подвига десантников, погибших в чеченских горах.
Они говорят: «Пусть мы с виду грубы и неотёсаны, но, если триста лет мы просидим на золотых унитазах, из нашей среды родятся Пушкин, Лобачевский, Гагарин». Быть может, всё так и будет, если где-нибудь в глухой деревеньке с нужником, из которого дует зловонный сквозняк, не родится Емельян Пугачёв.
Неужели это новое ненасытное племя, обезумевшее от власти и золота, полагает, что так будет вечно? Неужели они, учредившие Военного-историческое общество, забыли грозные уроки русской истории, когда триста лет романовских золотых унитазов кончились избиением всех поголовно Романовых, всех камергеров, генерал-губернаторов, а вместе с ними — сельских помещиков и городских профессоров? Когда сжигали усадьбы и библиотеки, вырубали липовые аллеи, чтобы духа не было этих исчадий русской истории?
На Урале, в Нижнем Тагиле, закрывают уникальный медицинский центр, построенный замечательным доброхотом Владиславом Тетюхиным, титановым магнатом, который распродал свои акции, «раздал имение своё» и построил Центр для рабочего люда, совершив тем самым великий христианский подвиг, возлюбив ближнего больше, чем самого себя. У властей не хватило денег, чтобы поддержать этот удивительный Центр. Его закрывают в период, когда в стране свирепствует пандемия, чудовищная оптимизация прокатилась по России, как эскадроны смерти, уничтожая на своём пути больницы, поликлиники, фельдшерские пункты. И среди этих бед истребляется уникальный госпиталь, где работают лучшие научные силы, где продлевают свой век изнурённые на танковом производстве люди.
На Урале нет денег для этой больницы. Но на том же Урале есть деньги, которые позволили богатейшей уральской чете снять в Петербурге арену, где только что проходили футбольные матчи, закрыть стадион от посторонних глаз. И при пустых трибунах, на изумрудном поле, за изысканным столиком эти два человека, заплатив за аренду стадиона двадцать миллионов рублей, пили шампанское, и пили его во славу России.
Так будет не всегда. Об этом говорили сказочники, скоморохи в сказках об Иване-дураке, побеждающем своих мудрых богатых братьев. Об этом говорят великие православные мистики, проповедуя Царствие Небесное, в котором нет места служителям Золотого тельца. Об этом говорит великий русский космист Вернадский, полагая, что ноосфера победит, и благородство, возвышенные чувства, мечта о космическом чуде одолеют духовную тьму. Так думали большевики, создавая научные центры, заводы, лаборатории, открывая деревенским и рабочим парням дорогу в космос.
Будет день, когда граждане Государства Российского, подняв глаза к небу, увидят стада генералов, оседлавших золотые унитазы, уносящихся из России. А по ним с земли работают С-500, осыпая на землю золотые осколки.
Но не подумаем, что вся Россия покрыта этой золотой плесенью. Сколь прекрасен военно-морской парад на Неве! Какие грандиозные сооружения из серой стали проплыли мимо золотой Адмиралтейской иглы. Как белые ангелы на серой броне — русские матросы и офицеры. Спокойные и прекрасные лица, обветренные Мировым океаном.
Россия возродилась из праха, воскрес великий российский флот. Триумф России, триумф народа, триумф президента.

В вышедшей две недели назад статье об историческом единстве русских и украинцев Путин, в общем-то, все, что касается этого главного вопроса (именно этого), сказал абсолютно правильно.
Да, исторически все это было изначально одним народом, в смысле — одной народностью. Да, они имели общие связи, во многом общие, еще доправославные, верования, имели общезначимое сакральное понятие «Земля Русская», в верованиях выступавшая своего рода высшим началом: «Мать-Земля Русская». В свое время академик Б.А.Рыбаков, используя совмещенный анализ филологических и археологических данных, определил, что изначально понималось под «Землей Русской» в географическом смысле – полоса земли примерено от окрестностей нынешнего Курска до тогда уже существовавшего Киева. Где в VI-VIII вв. н.э. располагалось древнее русское государственное образование.
Хотя есть и уходящие в более далекую историю упоминания, например, встречающиеся в летописях слова о «благословенных для Руси Трояновых временах» — то есть о русской истории II в. н.э. Там всего много – и там все интересно, причем все это была во многом одна общность, объединяющая судьбы и перипетии истории многих своих составных.
Действительно, был и период феодальной раздробленности, и был перенос стольного города из Киева во Владимир в 1169 году. Когда сын Юрия Долгорукого Андрей Боголюбский, добившись права на Великое княжение, не остался в Киеве, а вместе со двором, окружением и сакральными ценностями переехал во Владимир.
Кстати, почему: за предыдущие тридцать лет с 1139 года, после смерти сына Владимира Мономаха Ярополка в Киеве произошло двадцать государственных переворотов, осуществленных имущей верхушкой города, когда они то прогоняли одного князя, то призывали другого, то возвращали прежнего. Двадцать «майданов» за тридцать лет, то есть организация киевской государственности явно начала распадаться, и Андрей решил уйти от этого хаоса, начав восстанавливать государственность в другом центре, свободном от майданной стихии.
Стала подниматься Владимирская Золотая Русь, а потом началось Ордынское нашествие. Владимирская Русь, Северо-Восточная часть Древнерусского государства, признала зависимость от Орды, Юго-Западная, Галицко-волынская – пошла на союз с католичеством. Белая Русь (нынешняя Белоруссия) – на тот момент не подчинилась никому, и, интегрировав в себя литовские племена, полтора столетия громила всех вокруг себя: и Орду, и вассальные Орде дружины Владимирской Руси, и поляков, и немецких рыцарей. Киев утратил политическую субъектность и стал объектом борьбы между Белой Русью и Ордой.
Тогда, уже в середине 12 века Киевское княжество утратило роль центра единства русских земель – и такую роль начинает играть Владимирская Русь, чтобы утратить ее в ходе ордынского нашествия. Роль собирателя русских земель в 14-м веке во многом переходит к Белой Руси, продолжившей борьбу с Ордой.
Белой Руси тогда удалось раскинуться от моря до моря, отвоевать у Орды киевские земли, на рубеже 15 века даже ненадолго освободить Крым, основать, о чем сейчас редко вспоминают, будущие Очаков и Одессу, вступить в долгую пятидесятилетнюю войну с Польшей за Галицко-волынское наследство (1340-1392 гг.), после которой Польша соглашается на признание тогдашнего правителя Белой Руси, княжества Литовского и Русского, сына тверской княжны Иулании Ягайло королем Польши, но при условии перехода его и литовских князей в католичество, с чего, собственно, и началось ополячивание знати.
На этом этапе и центр собирания русских земель и борьбы с Ордой окончательно перемещается в Московское княжество. Хотя сопротивление собственно Белой Руси ополячиванию и колебания элиты между прорусской и пропольской политикой продолжается еще и в начале 16 века.
Почти все самые знаменитые правители Белой Руси, происходя из литовский князей, были сыновьями княгини из рода Рюриковичей, а все московские Рюриковичи, начиная со второй четверти 15 века, включая и Ивана III Великого, и Ивана IV Грозного, были потомками литовско-русского князя Витовта.
Все это был единый процесс национально-государственного становления, центрами которого последовательно становились Киев, Владимирская Русь, Белая Русь, наконец – Московское княжество, превратившееся в Россию. Территории нынешних Украины и Белоруссии в основном оказались в составе Речи Посполитой, в которой носителей русской составляющей называли не «украинцами», а «русинами». При этом в Большой (Великой) России словом «Украина» обозначали «территорию России, находящуюся под властью Польши».
С развитием национальных рынков и буржуазно-рыночных отношений к 20-му веку в рамках старой единой народности сформировались и буржуазные нации: русская (великоросская), «украинская» (староросская) и белорусская. Когда партия большевиков начала собирание в одно государство провозглашенных на территории прежней Российской империи государственных образований, ей приходилось действовать в условиях, когда эти образования уже объявили о своей независимости, признанной и многими другими странами, и, по воле обстоятельств, самой РСФСР.
Включать их силой обратно в состав России – значило рождать дополнительное сопротивление и носителей местного буржуазно-национального сознания, и той части общества, которая ни против Советской власти, ни против революции и социализма ничего не имела, но свою провозглашенную независимость считали значимой. Почему и была предложена форма «союзного государства» на общей политической, идеологической и хозяйственно-экономической основе, но с сохранением права выхода из его состава.
Как можно не понимать, что объединение, признающее право его составных на выход из этого объединения, при прочих равных прочнее объединения, где вступающие в него участники заведомо лишаются возможности его покинуть – необъяснимо.
Как можно не понимать, что как Российская империя, так и Австро-Венгерская и Османская распались на части без всякого права их народов на самоопределение – непостижимо.
Как можно не понимать, что в условиях воссоединения на фоне Гражданской войны образований, только что провозгласивших свою независимость, воссоединять их можно, только предельно комплиментарно относясь ко всем их национально-психологическим комплексам – невообразимо.
Действительно, когда весной 1918 года на Украине в противостоянии националистической и прогерманской Украинской Народной республике образовались три Советские республики: Украинская Народная Республика Советов, Советская Донецко-Криворожская и Советская Одесская республика, все они подтвердили свое вхождение в РСФСР. И действительно, Совнарком и партия большевиков выступили тогда за их объединение, которое и произошло на общем съезде на трех объединяющих их основаниях:
1. все они принимают советскую форму власти,
2. все они объединяют свои силы в борьбе с внешней (германской) оккупацией и националистами,
3. общая, образованная ими Украинская Советская республика на федеративных началах входит в состав РСФСР.
Эта республика пала после австро-немецкой оккупации Украины, заодно свергнувшей и буржуазно-националистическую УНР и объявившей о создании вассальной Германии Украинской державы гетмана Скоропадского.
После поражения Германии контроль над Украиной от имени УНР попыталась установить Петлюровская Директория, но было образовано и рабоче-крестьянское правительство Украины во главе с делегированными из России Х.Раковским, В.Пятаковым, В.Антоновым-Овсеенко и Н.Подвойским возглавившее борьбу и против остатков оккупантов, и против националистов Петлюры. В марте 1919 года на Третьем Всеукраинском Съезде Советов было провозглашено создание Украинской Советской социалистической республики и принята ее Конституция. И уже эта УССР в 1922 году стала одним из учредителей СССР.
Буржуазно-националистические силы пытались утвердить свой режим на Украине под лозунгом ее «незалежности» — вести против них борьбу под лозунгом включения Украины в состав России означало бы в несколько раз увеличивать число своих врагов. Поэтому большевики, утверждая на Украине дружественный России режим, шли путем не отрицания независимости Украины, а путем придания ей содержательно-дружественного смысла: создания политической, экономической и смысловой однородности.
Это к вопросу о том, как, когда и почему те или иные территории исторической России оказались в составе Украины: потому, так и тогда, когда и как это было нужно для собирания сил в целях победы над общим врагом. В частности, и для того, чтобы насытить ту же Украину пророссийским населением для уравновешивания остающихся тяготеющих к национализму масс.
О «подарках» Украине за счет исторических территорий, равно как и об «ограблении России» большевиками, говорить и некорректно, и нелепо, и вредно. Некорректно, в частности, потому, что то, что сегодня называется Украиной – это ровно такая же часть и наследница исторической России, как и то, что сегодня называется Российской Федерацией. Нелепо, потому что это аналогично каким-либо утверждениям, что Владимир и Ярославль – это города, подаренные Украиной России, поскольку были заложены киевскими князьями, а равно как и Москва, построенная на территории, именовавшейся в те времена «северной украиной (окраиной)». Вредно – потому что лишь раздражает и тех на Украине, кто как раз разделает идею «единства народов исторической России», и тех на Украине, кто еще идентифицирует себя с «единым советским народом».
Другое дело, что действительно, если некие части единой страны принимают решение о выходе из ее состава, то они, во-первых, реализуя это право, могут претендовать лишь на те территории, с которыми в состав единой страны вошли.
Во-вторых, что еще важнее, при этом должны учитываться права населения разных частей этой выходящей общности, то есть право на самоопределение имеет каждая из этих частей: кто-то тогда имеет право уйти вместе с отделяющейся частью, кто-то имеет право остаться в «большой стране», а кто-то вообще стать независимым от обеих.
Более того, бороться за единство страны и за ее интересы нужно уметь. Тогда, сто лет назад, дружественный России режим на Украине был большевиками установлен через год после ее отсоединения, а все попытки возвращения националистической власти, поддержанные извне, в первую очередь Польшей Скоропадского, были подавлены большевиками в течение последующих двух лет.
На этом фоне упреки в адрес большевиков и их национально-государственного строительства тем менее основательны, что они сумели за четыре-пять лет обеспечить воссоединение распавшихся частей исторической России.
Руководству Российской Федерации не удалось этого добиться за двадцать лет после провозглашения патриотического и государственнического курса. С последствиями произошедшего в феврале 2014 года на Украине фашистского переворота — на Украине в 2014 году.

Идеологию нельзя придумать в угоду заказчику. Она не рождается за круглыми столами. Её не провозгласит красноречивый вития. Идеология государства обнаружит себя на полях сражений, в непочатых народных трудах, в великих поражениях и светоносных победах. Не поверим тем, кто утверждает, будто у сегодняшней России нет идеологии. Если есть государство, значит, есть идеология. Ибо государство без идеологии невозможно. Идеология — здесь, в нас, вокруг нас. Надо приглядеться, прислушаться. Перечитать скрижали русской философии, романы и поэмы «золотого» и «серебряного» веков. Прошагать с Бессмертным полком. Промчаться по Крымскому мосту через керченскую лазурь. Увидеть, как в Северодвинске спускают на воду тысячетонный «Борей». Схватиться в яростном споре с врагами Государства Российского.
И тебе откроется идеология «континента Россия».
История русского государства — это история сменяющих одна другую империй. Симфония пространств, народов, языков, культур, верований — это и есть империя, есть Россия. Русская история — таинственная синусоида, по которой движутся царства. Зарождаются, достигают цветения, опрокидываются в чёрную дыру, как в гроб, чтобы снова воскреснуть.
Киево-Новгородская Русь — Первая империя. Московское царство — Вторая империя. Романовская Россия — Третья империя. Сталинский Советский Союз — Четвёртая империя. Мы пребываем в Пятой империи в период её становления.
Россия повторяет земной путь Христа с праздничным въездом в Иерусалим, крестным страданием, Голгофой, схождением во гроб и чудесным Воскресением. История России пасхальная.
В многоязыкой империи народы образуют симфонический имперский народ. Народ народов. В нём составляющие его народы обретают цветение, творят мировую историю, совершают всемирно-исторические деяния, непосильные отдельному народу. Увеличиваются под имперской линзой, становятся видны остальному миру. Имперский сгусток обладает колоссальным запасом исторической энергии, наделяет этой энергией все составляющие сгусток народы.
В государстве, достигшем симфонизма, каждый народ, даже самый малый, даже тот, что состоит из двух или трёх человек, — драгоценен. Является государствообразующим, поддерживает каждый на своём месте свод государства. Народ — это столп, подпирающий небо империи. Исчезает народ — рушится столп, падает свод государства. Есть империя — есть Россия. Империя распадается — исчезает Россия, исчезает Народ народов, а вместе с ним сиротеют все его составляющие. Существование единого симфонического народа есть незыблемое условие существования России. Этот симфонический народ сберегается при переходе одной империи в другую. Он неизменен при всех изменениях внешних имперских форм. Отдельные народы могут уходить из империи, вновь возвращаться. При этом имперский народ остаётся незыблем. Важнейший идеологический постулат Государства Российского — «Один Народ».
Народ, двигаясь в историческом времени, из империи в империю, из одной государственной формы в другую, сберегает глубинный идеал, Мечту об идеальном бытии, идеальном царстве, где исчезают несправедливость, дисгармония, человеческое несовершенство. Об этой Мечте говорили сказочники и волхвы, православные мистики, русские космисты, вся великая русская литература, большевистские теоретики. Разным языком, созвучным эпохе, провозглашалась эта Мечта. Сберегать её, нести как путеводную звезду — было судьбой народа, и народ переносил эту Мечту через все «чёрные дыры» истории, и эта Мечта была воскрешающей силой, сотворяла из праха новое государство. Продлевала русский путь, чтобы «свеча не погасла». Мечта сращивала исторические разрывы, сберегала единый световод русской истории. В этом световоде драгоценен любой его фрагмент. Попробуй исключить этот фрагмент, сочти его ненужным, безобразным, безбожным, вырежи его из световода, и распадётся связь русских времён, сольётся в никуда историческая энергия, исчезнет пасхальное чудо.
Судьба — проносить свою мечту через все невзгоды, судьба — принимать историю всю целиком, с её победами и поражениями, плахами и космическим взлётом. Всё это наше, неотъемлемо для всех и во все века. Таков второй идеологический постулат государства — «Одна Судьба».
Мечта недостижима. Возможно лишь вечное к ней приближение. Приближение к идеальному бытию, к Царствию Небесному. Мечта — это Победа. Царствие Небесное — это Победа. Недаром на Распятии, попирающем ад, греческими буквами выведено слово «Победа». Христос — Победитель. Свершилось очищение от земных грехов, одоление тьмы. Мир стал прозрачен для света. Человек стал прозрачен для света. Случилась Победа побед. Венец всех побед, одержанных народом в его стремлении к Мечте. Наступило Царствие Небесное. Конец истории, конец времён.
Эта высшая Победа, Победа побед, складывается из бесчисленных одолений, из побед, одержанных народом на пути к Мечте. Это военные победы, самые малые, уже забытые. И великие победы на священных полях России. Ледовая сеча. Куликовская битва. Бородино. Сталинград. Прохоровское поле. Но и не только военные победы. Победы духовные. Несравненная русская иконопись. Несравненная русская архитектура — северная деревянная готика. Это «золотой» и «серебряный» века русской литературы. Это труды, которых не знал мир. Освоение льдов и пустынь, строительство великой цивилизации: заводов, городов, космодромов, научных центров. Это создание «ядерного щита», вакцины «Спутник». Это победы, которые одерживает отдельный человек, одолевая в себе зверя, запечатывая тьму, открывая дорогу к свету, побеждая в «невидимой брани». Преподобный Сергий Радонежский, Лев Толстой, Доктор Лиза, все они — победители.
Все победы вливаются в Победу побед, становятся одной лучезарной Победой. Третий постулат русской идеологии — «Одна Победа».
Так возникает сакральная триада русской идеологии. «Один Народ, одна Судьба, одна Победа».
Идеологию Государства Российского в его современном исполнении невозможно выразить без понятия «Русские коды». «Русские коды» — это навыки, уменья, духовные приёмы, определяющие неповторимость русского человека. Эти коды позволяют народу не изменить своей Мечте, превозмогать напасти и бездны в заповедном стремлении к божественному идеалу. Годовые кольца в стволе дерева показывают, как взрастало дерево, одолевая засухи, пожары, затопления. Русские коды помогают понять, как взрастало древо русской государственности, древо Русской Мечты. Этих кодов множество, очевидных и потаённых. Мудрый правитель, опираясь на эти коды, запуская их, может направить народ на великие свершения, на великие стояния. Если же кодами овладеет враг, он может погасить, подавить народ, остановить и разорвать русское время. Знание этих кодов есть сокровенное знание, путь к управлению русской историей.
Мы называем обретение Русской Мечты Победой. Стремление к мистической Победе, влечение к Мечте, поиск «обетованной земли», где Победа одержана, есть «Код Взыскания». Тот таинственный зов, побуждающий русского человека искать райскую обитель в Беловодье, уходить «за три моря», в полярные льды, в космические выси. Этот зов погружает «очарованного странника» не только в бесконечность пространств, но и в бесконечность души. В ней он отыскивает райское, Божье, ищет его в человеке, в птице, цветке, в снегопаде, в вешних водах. «Благоговение перед жизнью» определяется в русском человеке «Кодом Взыскания».
«Код Труда Священного» делает русского человека самым трудолюбивым человеком земли. Труд — священный. Большевики, атеисты, замыслив Царство Божье на земле, обожествили труд. Он занял место Бога. «Владыкой мира станет труд». Трудами, великими, надрывными, слёзными, создавалось это земное советское царство. Труды возводили плотины и заводы, прокладывали дороги, распахивали пустоши. Русским судьба вручила огромный континент, и русские непомерными трудами очеловечивают, одухотворяют эти топи, льды и пески. Господь изгнал согрешивших людей из рая, повелев им трудиться в поте лица своего, чтобы искупить грех. Труд — это Божья воля, Божье наказание, но и ключ к спасению, к возвращению в небесный чертог. Великий памятник Мухиной «Рабочий и Колхозница» — это Адам и Ева, завершившие земные труды. Они показывают Господу орудия своего труда — молот и серп, и возвращаются в рай. «Труды праведные» — так говорит народ о своих земных трудах.
Но труды преображают не только землю, но и душу. «Царствие Небесное усилиями берётся», то есть трудами. Великие труды совершает человек, добиваясь духовного совершенства. Об этих духовных трудах повествует русская литература.
Создание Государства Российского, возведение его среди внешней тьмы и тьмы внутренней, одоление этой тьмы и построение могучего, праведного государства — есть плод великих трудов многонационального народа России, Народа народов. «Труд Священный» — важнейший код, приближающий русского человека к Победе.
«Код Воскрешения» объясняет череду русских империй, где каждая воскресает после смерти предшествующей. Смерти, после которой разверзается «чёрная дыра» русской истории, и в этой дыре исчезает государство, народ, историческое время. Кажется, что во веки не быть Государству Российскому. Но из «чёрной дыры» возникает новое государство в блеске военных побед и духовных свершений. Пасхальное воскрешение после схождения во гроб. Россия каждый раз выходит из огней и пожаров в новом обличии, оставаясь верной своему историческому предначертанию. Так в сказке Иван Царевич ныряет из котла в котёл, вылетает из кипятка в новом кафтане, краше прежнего.
Используя «Код Воскрешения», Сталин извлёк Россию из кровавого месива Гражданской войны и создал могучее «красное государство». Это государство закрасило в красный цвет половину мира и часть космического пространства. Этот же код побудил народ в кратчайшие сроки восстановить истреблённое войной народное хозяйство. Этот же код украсил русскую землю монастырями и храмами на фундаментах поруганных и разорённых. Этот же код возводит сегодняшнее Государство Российское, Пятую Империю, среди бурь современного мира.
«Код Русского Чуда». Русский человек верит в чудо, знает, что оно случится. Когда, кажется, нет больше сил, чтобы бороться, когда опускаются руки, когда враг одолевает, когда смерть неизбежна, — тогда случается Чудо. Тьма отступает, силы прибывают, смерть минует, и продолжаются непрерывные труды. «Русское авось» — это глубинное верование русского человека в чудо. Русскую историю не понять без категории Чуда. Необъяснимы возрождения павших русских империй, канувших в «чёрные дыры». Возникновение новой империи необъяснимо поведением вождей, разумением элит, новыми экономическими укладами. Всё это присутствует, и всего этого мало. Есть что-то ещё — чудесное, не оставляющее народ в годины великих напастей. Вся русская история наполнена чудесами. Сколько раз на поле брани являлась Богородица и отводила нашествия. Сколько раз убитые и погребённые появлялись в здравии на пороге родного дома. «Чудо под Москвой» в сорок первом: когда у русских не осталось войск, Москва стояла беззащитной, и немецкие мотоциклисты разъезжали в Химках, случилось Чудо, и немцы без видимой причины побежали, оставляя на подмосковных дорогах заглохшие танки и броневики. Оттого парад сорок первого года невозможно смотреть без слёз. Солдаты, пройдя по брусчатке, уходят в бой и оттуда — в небо. Русская история божественна и чудесна. Русская Мечта угодна Творцу. Когда у народа не хватает сил, и он начинает клониться, его подхватывает чудесная сила и ведёт дальше к Священной Победе.
«Код Общего дела». Сотворение совершенного государства невозможно в одиночку, а только сообща. Государство, которое дорого всем, создаётся всеми. Солидарное общество, в котором справедливо учтены интересы всех групп, сословий, вероисповеданий, возрастов, профессий, — такое солидарное общество воплощается в солидарном государстве. Оно — результат Общего дела. Артель, батальон, община, собор — всё это формы солидарности, они позволяют совершать невозможное. «Общим делом» выигрывается война. Сибирь осваивается сообща. В Космос летим сообща, и пусть в кабине корабля один космонавт, но ученики малочисленной сельской школы со старенькой учительницей участвуют в этом полёте. Советский Союз создавался проектами, и каждый — Ликвидация неграмотности, Индустриализация, Великая Отечественная, Создание ядерного оружия — примеры «Общего дела». Недостижимое становится достижимым. Сегодняшняя Россия, Пятая империя, обнаружила свою общность, свою исконную солидарность в дни возвращения Крыма. Тогда президент и крохотный фермер ощутили свою общность, соединились вокруг Херсонеса, откуда повелось Государство Российское, где ослепительно воссияла Русская Мечта.
«Код Оборонного сознания» поднимает русский народ на защиту своего государства, божественного идеала, что таится в Государстве Российском с момента его сотворения, идеала Херсонеса, Русской Мечты, во имя которой и было сотворено государство. На этот идеал, волна за волной, идут нашествия. Тьма нападает на свет. Демоны сражаются с ангелами. Все войны, что вела Россия, заслоняли Русскую Мечту. Враг зарится на русские земли, на русские сокровища, но пуще всего желает затоптать Русскую Мечту. Разрушить Храм на Холме, что является для врага невыносимой укоризной. Россия, обращаясь к заносчивой Европе, говорит: «Ты, Европа, живёшь не по правде. Такая, какая ты есть, ты неугодна Богу». Чтобы не слышать укоризны, Европа насылает нашествия. То Стефана Батория, то Наполеона, то Гитлера. Оборонное сознание делает русских народом-воином, народом-Пересветом.
Но тьма приходит не только извне, но из глубин бытия. Тьма присутствует в каждой душе, плодит грехи и искушения, мешает стать государству праведным. С этой тьмой сражаются праведники, русские святые. Если у народа есть святые и полководцы, значит, у народа есть государство. К концу двадцатого века, после крушения «красного царства», у русских не было государства. Но были живы два праведника — старцы Иван Крестьянкин и Николай Гурьянов. Возникли полководцы Владимир Шаманов и Геннадий Трошев — и появилось государство. Началось сотворение Пятой Империи.
Код «Россия — душа мира» — это русская всемирность, о которой говорил Достоевский в «Пушкинской речи». Этот код позволяет создавать небывалые по сложности и красоте империи. Сотни народов, языков, культур складываются в чудесный букет цветов, растущих на клумбах Русского рая. Храм Василия Блаженного — это образ Небесной империи, русского рая, где обитают народы. Россия открыта миру, любит мир, делится с миром своим добром. Спасает мир в годину тьмы, даёт приют мировым святыням, когда те попираются в их исконных землях. Аркаим, что на Южном Урале, — чаша, из которой излились предтечи индусов, иранцев, европейских народов. Пуповина, соединяющая эти народы с их российской прародиной, жива, по-прежнему питает великие цивилизации мира.
Сакральная триада русской государственной идеологии содержит три постулата. «Один Народ. Одна Судьба. Одна Победа». К каждому из постулатов восходят коды, побуждающие народ к государственному строительству. «Один Народ» создаётся кодами «Россия — душа мира», «Общее дело», «Труд священный». Постулат «Одна Судьба» взращивается кодами «Взыскание», «Воскрешение», «Русское чудо». Постулат «Одна Победа» соединяет все упомянутые коды и код «Оборонного сознания».
Каким же выглядит совершенное для данной эпохи государство, имеющее идеалом Царствие Небесное? Это многонациональное имперское государство, в котором все народы составляют симфоническое целое, — Народ народов. Это государство, пребывающее в общем потоке русской судьбы, несущее в себе исторические энергии и смыслы прежних эпох и судеб, всех без исключения. Судьба судеб.
Это государство содержит в себе элемент, способствующий постоянному улучшению, постоянному очищению, удалению из своей природы несовершенных форм, усилению духовной составляющей. Этим духовным чистилищем служат церковь, культура, семья и школа. Всё это направляет государство к идеалу, к Русской Мечте, к Победе Побед.
Государство Российское является продуктом неповторимой русской цивилизации, способной защитить свою неповторимость.
Цифровой характер эпохи, «искусственный интеллект» будут способствовать гармонизации всех элементов государства, избавят управление от ошибок, вносящих в государственную и общественную жизнь дисгармонию.
Конкретные формы управления, экономики, иных институтов будут подсказаны обстоятельствами, в которых созидается государство. Пятая империя русских.

Как Байден и Харрис ликвидируют США, Россия станет ковчегом для либералов со всего мира, а Лукашенко скинут немецкие «зеленые». Часть 2-я
«В нашей стране должно как-то завестись государство, ответственное перед народом России, а не перед его могильщиками, вольными или невольными», — это магистральная мысль известного экономиста Михаила Делягина. Без этого говорить всерьез о будущем нашей страны нельзя, считает гость интернет-конференции с читателями «БИЗНЕС Online». Делягин также рассказал о том, стоит ли доверять буму на фондовом рынке РФ, стратегических целях Эрдогана и гвозде, на котором висит российский либеральный клан.

«БУДЕТ МИР НЕ ДОЛЛАРА, ЕВРО И ЮАНЯ, А «ФЕЙСБУКА», GOOGLE И WECHAT»
— «Михаил Геннадьевич, каким вы видите политическое устройство в мире на выходе из глобального кризиса и какие страны потенциально могут быть победителями?» (Рустем)
— Давайте мы туда сначала войдем, а потом уж станем разбираться… Это будет раздел мира на макрорегионы, при этом структурообразующим элементом станет не финансовая система, как сейчас, а социальные платформы. Грубо говоря, мир не доллара, евро и юаня, а «Фейсбука», Google и Wechat. Если мы сможем, то будет мир и «Телеграма», и «ВКонтакте», и «Яндекса». Но для этого в нашей стране должно как-то завестись государство, ответственное перед народом России, а не перед его могильщиками, вольными или невольными.
— Наверное, одно из самых важных событий 2020 года — это выборы президента США. Коллегия выборщиков проголосовали за Джо Байдена, как вы считаете, итоги выборов уже не изменятся?
— До сих пор непонятно, и станет ясно только 6 января, когда итоги голосования выборщиков утвердит (или не утвердит) конгресс. Ведь фальсификации были настолько откровенными, как говорят в Америке, «за Байдена проголосовали все кладбища страны»! Мои знакомые политтехнологи «Единой России» говорят: «Если бы мы такое сделали, нас уже посадили бы всех!» А в США, оказывается, так можно…
В реальности это борьба за два варианта развития. При Байдене это будет ликвидация США, точнее, при Камале Харрис Америка будет превращаться в Соединенные Штаты Зимбабве. Не потому, что она не любит Америку, нет, просто она, когда была генпрокурором в Калифорнии, обеспечивала поставку рабочей силы для американского ГУЛАГа. Там более 28 процентов заключенных сидят в частных тюрьмах, и если они работают, то приносят прибыль. Поэтому хорошего работника выпускать нельзя: невыгодно. А если человек — наркоман, то он плохой работник. Доля заключенных максимальна среди негров и латиноамериканцев, но у них максимальна и наркотизация. Поэтому задача обеспечения частных тюрем нормальными работниками действительно сложна, и Камала Харрис, будучи генпрокурором Калифорнии, данную задачу решала. Ее на этом поймали, и она сейчас будет отрабатывать. Как у нас отрабатывал Хрущев, один из худших сталинских палачей: чтобы ему это не припоминали, он стал обличителем культа личности, буквально выскакивая из собственной шкуры. Так и Камала Харрис будет выскакивать, когда станет президентом. Ведь Байден, конечно, пока еще по эту сторону деменции, но такое ненадолго.
Байден сложил свою команду из тех, кто был на вторых ролях у Обамы, это все старые люди. И подобное демонстрирует отсутствие у США будущего. Нет молодых в управлении — нет будущего. Но главное, что оформились две несовместимые Америки, потому что Трамп — это союз социальных платформ с промышленностью. Распад мира на макрорегионы будет в любом случае, и США формально станут его форсировать, но при Трампе Америка начнет слабеть медленно, оставаясь ядром мира вместе с Китаем. При Байдене же будет мгновенная накачка финансовых спекуляций, и за этот счет — краткосрочный подъем. И подобное станет союзом капитала социальных платформ с финансовым спекулятивным против промышленного капитала. А дальше пузырь все-таки лопнет, финансовый спекулятивный капитал будет уничтожен путем катастрофы. Тот спекулятивный капитал, который не успел преобразоваться в капитал социальных платформ, погибнет. Потому что, когда людьми можно управлять без денег, никому не нужен посредник. Это просто раздувшийся клоп, непонятно что из себя возомнивший. Его будут давить, и его агония и сладострастное истребление станут сутью ближайших 10 лет истории человечества.
— В течение скольких лет это произойдет, как вы считаете?
— Если придет Байден, то Америка имеет, условно, два года, не больше. Три года — потолок, но до следующего срока Камала Харрис мирно не досидит. Этим летом они реально поставили США на грань гражданской войны. Но ведь это в странах, где есть американское посольство, можно делать цветную революцию «с листа», а в США нет американского посольства, вот и понадобилась генеральная репетиция. Сделали, показали — и в результате возникло стойкое ощущение, что Америка проголосовала за Трампа, в том числе за него проголосовали даже его враги, просто желающие жить нормальной жизнью, а не под гнетом либеральных фашистов и черных расистов.

«ЕСЛИ МЫ ХОТИМ ПОБОРОТЬСЯ, ТОГДА НУЖЕН БАЙДЕН»
— «Байден или Трамп — кто выгоднее для России?» (Лилия)
— Если мы хотим тихо сидеть, не отсвечивать и надеяться, что весь мир как-нибудь рассосется, то лучше Трамп. Он нас станет давить, но с ним можно будет торговаться. Он нас давит как стратегический противник Китая, и ничего более. Плюс к тому — ему нужно завалить Европу, потому что там Германия — конкурент Америки в реальном секторе. А для этого ее надо отрезать от нашей дешевой нефти и газа и переключить на дорогие американские сланцевые нефть и газ. Нам, конечно, от этого будет плохо, но можно торговаться, противостоять и договариваться, потому что это конкретный вопрос.
А для Байдена и демократов мы идеологически неприемлемы, потому что белые, но другие, поэтому нас быть не может в принципе, мы должны быть истреблены, уничтожены, разрушены. Поэтому, если хотим тихо доживать свой век, нам нужен Трамп. Если же хотим побороться, тогда нужен Байден: через пару лет его сменщица Харрис распахнет нам стратегический простор. Если, конечно, доживем до этого времени, если нас не раздавят.
— Судя по назначению Чубайса, имеющего исторически хорошие отношения с демократами, специальным представителем президента России по связям с международными организациями, Кремль, скорее всего, подстраховывается на случай победы Байдена?
— Кремль решил, что победит Байден, точно так же, как в прошлый раз он подумал, что победит Хиллари Клинтон, это тоже было видно по кадровым назначениям. На деле подобное очень забавно, потому что в прошлый раз товарищ Чубайс был назначен на подобную должность накануне дефолта 1998 года. Поэтому возникают понятные аналогии и опасения. Конечно, технически финансового дефолта у нас быть не может, но Чубайс — человек творческий, он способен ставить и решать самые сложные задачи.

«ЕСЛИ ХОТИТЕ ЖИТЬ, ТО ДОЛЖНЫ ОГРАНИЧИВАТЬ ФИНАНСОВЫЕ СПЕКУЛЯЦИИ»
— «Как вы считаете, если экономическое состояние в мире в ближайшее время не изменится, каким бизнесом лучше всего заняться?» (Тимур-Малик, Узбекистан)
— Созданием платформ всех видов, потому что юберизация пронизывает все. И созданные однажды платформы потом интегрируют разные функции — например, как YouTube интегрировал телевизор и творчество. Уже огромное количество моих знакомых смотрят телевизор на YouTube, Первый канал, Соловьева по «России», но на YouTube, а не по телевизору! В такси эта интеграция прошла. Но есть много сфер, где она еще не состоялась. При этом люди будут нуждаться в психологической помощи. Платформа по оказанию психологической помощи, где вы сможете найти своего психолога, — это вполне себе будущее.
— Но каждый не может создать платформу!
— Люди, которые умеют что-то делать руками, тоже будут предельно востребованы. Хороших школьных педагогов в Москве передают из рук в руки, на них запись. То же самое — врачи. Найти нормального стоматолога в Москве — реальная проблема, хотя кабинет на каждом углу и с вас везде с удовольствием возьмут деньги. Еще одна востребованная профессия — сборщики мебели с инженерным образованием. А с течением времени, когда начнут сыпаться канализация и водопровод, и здесь потребуются  инженеры. Очень востребованы специалисты по защите информации. Поскольку государство с мошенниками не борется, то автоматически здесь возникает бизнес. Государство ушло из сферы безопасности, как и из здравоохранения, образования, коммуналки, соответственно, — все это бизнес, там можно или скоро можно будет найти себе работу.
— Кстати, этот вопрос задал читатель из Узбекистана…
— А в Узбекистане на самом деле беда, потому что, помимо того что некуда ехать на заработки — все закрыто, — еще из-за обесценения рубля очень сильно изменилось соотношение цен Россия – Узбекистан. Из Узбекистана у нас сегодня работают жители кишлаков, которые, кроме кетменя, ничего в руках не держали. А городским жителям, которые имеют специальность, в России работать стало невыгодно.
— «В связи с распространением коронавируса центральные банки западных стран начали выкупать государственные облигации, а также облигации крупных компаний. Также мы увидели мощную фискальную поддержку домохозяйств в США. Рост внутреннего долга в западных странах приведет в будущем к увеличению налогов, и как государства будут решать эту проблему? Почему вливание денег не приводит к инфляции в данных странах, ведь во всех учебниках написано, что увеличение денежной массы приводит к инфляции?» (Анвар)
— Это не очень хорошие учебники, потому что рост денежной массы необязательно ведет к инфляции. Западная цивилизация научилась аккумулировать избыток денежной массы в тех секторах, где инфляция является благом, а не злом. Что такое рост фондового рынка
Это обесценивание доллара по отношению к акциям. Вот та самая инфляция и есть! Что такое удорожание недвижимости? Так это и есть обесценивание валюты относительно другого специфического товара. Американцы научились подобное делать, за ними — европейцы. Российская финансовая система находится на более низком уровне развития.
Если вы хотите жить, то должны ограничивать финансовые спекуляции. Америка лимитировала финансовые спекуляции до 1999 года, Япония, другим путем, — до 2000-го, Китай ограничивает сейчас. Западная Европа — до конца 1980-х. Если вы не лимитируете финансовые спекуляции, у вас не может быть дешевого кредита, потому что все деньги из реального сектора, которому выдали дешевые деньги в виде инвестиций на строительство или покупку товаров, тут же оказываются на валютном рынке, его заваливают, как это было в августе 1992 года. Если вы не хотите ограничивать финансовые спекуляции, вы станете Аргентиной или Анголой.
— Как вы оцениваете бум на фондовом рынке России, который идет в этом году? Там гигантское количество счетов открыто.
— Это результат того, что у нас из-за нищеты людей замедлился рост цен. Соответственно, снизились процентные ставки по депозиту и хранить деньги в банке стало бессмысленно. А у тех 30 процентов населения, у кого еще что-то есть, с деньгами надо что-то делать, и они пошли на фондовый рынок. А дальше все просто: фондовый рынок у нас маленький, и, когда пришли деньги населения, котировки подскочили. Когда он посыплется, это будет трагедией.
— А он посыплется?
— Думаю, да. Вот тут мы даже про коронавирус забудем.

«РОССИЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО, ПОХОЖЕ, РАБОТАЕТ НЕ НА РОССИЮ»
— Значит, Российское государство продолжает сдавать позиции?
— Мы сдали свои позиции, причем не потому, что злые демоны нас потеснили. Они, конечно, потеснили, но Российское государство, похоже, работает не на Россию, а против, насколько я могу судить.
Без поддержки государства мы и нефть через некоторое время продавать не сможем. А государство скорее иностранные компании поддержит против наших. Что такое ОПЕК+, например? Это чрезмерное сокращение нашей добычи в интересах арабских конкурентов.
— Но ведь была угроза, что без снижения объемов добычи нас вообще на рынок не пустят, разве не так?
— Мы без половины импорта можем обойтись. Да, ввозим оборудование и технологии, но есть много импортного, без чего можем обойтись и что без проблем способны делать сами. России надо выйти из ВТО. Можно просто не выполнять обязательства, потому что ВТО парализовано американцами. Но почитайте соглашение присоединения России к ВТО — такие соглашения человек может подписывать в двух случаях: либо он сумасшедший, либо коррупционер. И тот, и другой случаи делают сделку ничтожной по международному праву. То есть мы можем выйти из ВТО в любой момент, и все будет хорошо. Но Российское государство нас там удерживает искусственно, тем самым работая против России, на благо нашим конкурентам. Все, точка!
Когда молния попала в самолет Sukhoi Superjet 100, он, похоже, из-за этого не смог лететь и жестко приземлился, у него подломились стойки шасси. Все подобное доказывает, что самолет использовать пока нельзя, это не доведенная до ума машина. А министр промышленности и торговли РФ господин Мантуров после этой катастрофы объясняет: «Sukhoi Superjet 100 лучше, чем Ту-204». Хотя летчики считают Ту-204 вообще идеальной машиной. А чем лучше Sukhoi Superjet 100? Видите ли, Ту-204 мы можем производить без кооперации с другими странами, которые объявили нам войну на уничтожение при помощи экономических санкций. Мы можем его делать сами. А для того чтобы делать Sukhoi Superjet 100, мы должны вымаливать каждую запчасть у стран, которые пытаются нас уничтожить. Поэтому Sukhoi Superjet 100 для Мантурова лучше, чем Ту-204. С таким государством не то что вакцину, с ним слона не продашь, как в известном анекдоте…
— Вы обвиняете Российское государство в предательстве, а кого конкретно? Это высокопоставленные чиновники, олигархи, так называемая Семья — кто?
— Не уверен, что это можно назвать предательством: возможно, у господ просто другая идентичность. Может быть, они себя связывают не с Россией, а с какой-то галлюцинацией вроде процветания при Николае Втором, или с Лазурным берегом Франции, или с пляжами Майами и отелями Абу-Даби… Что до людей — я назвал вам Мантурова. В социально-экономической сфере виновники в искусственном вымаливании Россией собственных денег, чтобы не умереть с голоду, — господин Силуанов и госпожа Набиуллина. Но и тот, и другая просто исполнители, над ними есть чубайсы — люди, которые формально не являются госслужащими.
— То есть системные либералы?
— Волошин, Кудрин, хотя он сегодня госслужащий. Но руководство правительства Силуановым, думаю, не управляет. В федеральном бюджете валяются без движения 15,1 триллиона рублей, и всем объясняют, что денег нет. А на эти средства можно вторую страну построить! А в чем тогда смысл существования государства? Уничтожение России — это его основная функция?!
— Это значит, что действует внешнее управление?
— Нет, это неформальное внешнее управление, которое внутри осуществляется уже на религиозном уровне. Поколение Чубайса, Гайдара, Ясина сделало осмысленный выбор в пользу Запада против России. А сегодня пришло новое поколение Дворковича, Набиуллиной, Силуанова — эти люди, похоже, воспитаны в религиозной парадигме, когда нужно делать так, как говорит Запад, потому что по-другому невозможно. У верующих бессмысленно же спрашивать, почему нужно молиться так, а не по-другому. Как почему? Потому что так. Почему нужно душить Россию искусственно созданным денежным голодом? Потому что так…
Силуанова я немного знаю, он человек неидеологизированный. Он просто из тех менеджеров, которые с одинаковым успехом руководят и детским садиком, и лагерем смерти. А новые «Лидеры России» — похоже, пиарщики, которые вообще не обращают внимания на реальность! И это производит просто шоковое впечатление.

ад ему лежит через Турцию. То есть его даже не армяне зарежут, а турки в зоопарк посадят!
Нападение Азербайджана на Нагорный Карабах управлялось Турцией и в определенном смысле было местью США за вывод Армении из сферы контроля Англии. Турция, помимо строительства «Великого Турана», является частью оси Британия – Китай через Турцию.
.....

Группа академиков РАН во главе с А.Г.Аганбегяном (получившего известность в качестве одного из идеологов строительства БАМа, начавшегося в 1974 году), предложила комплекс радикальных экономических реформ для достижения темпов экономического роста позднего СССР – 3-4% в год.
Разрабатывая в аппарате правительства Е.М.Примакова программу стабилизации экономики России после катастрофического дефолта 1998 года, я тщательно проработал среди других и предложения академиков РАН, - и был шокирован глубиной их отрыва от реальности. Из талмуда более чем в 800 стр. в практической работе можно было использовать лишь две идеи: С.Ю.Глазьева, уже тогда бывшего лучшим экономистом страны, о запрете установления цен в «условных единицах» (то есть долларах), и о борьбе с произволом монополий (и то эта идея была просто высказана, а не проработана).
Остальное содержало совершенно правильные умозаключения и предложения, высказанные в настолько общем виде, что он просто исключал их практическое применение.
Нынешняя инициатива академиков, при их личном, вероятно, высочайшем научном уровне, к сожалению, свидетельствует о дальнейшем углублении их отрыва от реальности.
Прежде всего, они, как и вся социально-экономическая политика трети века национального предательства, носят кусочно-разрывный, а не комплексный характер. Между тем преображение России в ситуации, когда сложился вполне гармоничный и развитый хозяйственный механизм, нацеленный на самоуничтожение в интересах глобальных финансовых спекулянтов, может осуществляться на основе лишь комплексных, системных преобразований, а не по принципу «вытянем хвост, а потом пойдем к носу».
Нельзя не поддержать многие локальные предложения вроде перехода на прогрессивную шкалу налогообложения доходов (правда, о необходимости нормализовать и структуру обязательных социальных взносов, начатую государством, - равно как и о необходимости этой меры для преодоления пенсионного кризиса - академики, похоже, просто не слышали).
Но с каких именно «низких» доходов они предлагают отменить подоходный налог? Вообще-то с совсем низких доходов (порядка 400 рублей) его по старой памяти начала 90-х не берут и так, - и Минфин вполне может честно отчитаться о том, что это пожелание академиков выполнено давным-давно. Это лишь маленькая иллюстрация того, что без конкретики любые благие пожелания обращаются в фарс, - но разве академикам (сам этот термин в среде нелиберальных экономистов давно уже стал ругательством) есть до этого дело?
Коронавирус оказался много коварнее, чем предполагали вначале, и борьба с ним, - а главное, преодоление его последствий – займет больше времени и потребует больше денег, чем предполагалось, - но почему финансирование антикризисных мероприятий надо увеличить именно вдвое? И даст ли успех увеличение финансирования заведомо разрушительных мероприятий вроде пресловутой «оптимизации здравоохранения»?
Неужели академики, в окружении которых явно больше пожилых людей, чем у большинства читателей, не знают, что основной ущерб, в том числе и в плане смертности, наносит не сам коронавирус, а коронабесие – сочетание заведомой недостаточности необходимых мер с интенсивным осуществлением мер, заведомо ненужных и даже гарантированно вредных? Неужели в их окружении мало людей, погибших и ставших инвалидами не от самого коронавируса, а от прекращения оказания медицинской помощи из-за концентрации всех скудных ресурсов, оставленных здравоохранению, на борьбу с новой хворью?
Неужели академики не видят, что для борьбы с последствиями коронавируса нужны прежде всего организационные меры, а простое вливание денег в созданную порочную систему принесет не больше пользы, чем скачкообразное, в разыу увеличение финансирования здравоохранения и образования в нулевые годы – с последующей утилизацией выделенных средств специализированным бизнесом, созданным для их освоения?
Но, допустим, любую мысль надо выразить настолько примитивно, чтобы ее поняли даже либеральные журналисты, до сих пор способные измерять Вселенную лишь в одном – денежном – эквиваленте. Академики указывают, что, помимо бюджетных средств, на финансирование антикризисных мероприятий надо направить и средства Фонда национального благосостояния. Выходят, они просто не знают, что ФНБ являются частью бюджета! А, не зная базовых, элементарных истин, - как можно советовать что-то сложное? Как можно проектировать мосты, не зная сопромата?
Академики пишут о необходимости привлечения на антикризисное финансирование золотовалютных резервов, это средства Банка России. Но зачем брать именно его деньги, когда в федеральном бюджете, по официальным данным Минфина, валяются без движения астрономические 15,6 трлн.руб. (на 1 января 2021 года), более двух третей которых еще и находится в ликвидной форме: запустил руку в карман и финансируй!
Или академики не подозревают и об этом?
И как они себе представляют направление на антикризисные мероприятия государства «активов банков, накоплений предприятий и граждан»? Если имеются в виду привлечение средств в «антикризисные» облигации, или стимулирование кредитования соответствующих мер, или направление накопительных пенсионных взносов на гаранатированно прибыльные проекты вроде модарнизации ЖКХ, или другие цивилизованные меры – нет проблем, но это же надо сказать прямо, потому что иначе нарисованная ими картина выглядит странно пугающей.
Академики призывают к «массовой приватизации госактивов». Вероятно, они ничего не слышали о том, как в России проходят подобного рода мероприятия – и не только в кровавые 90-е, но и в относительно недавние годы, когда пакет акций ведущего госбанка был продан по цене ниже рыночной, и за это выдающееся достижение осуществлявший его сотрудник официально получил премию в несколько миллионов долларов.
Но, главное, - зачем нужна приватизация, если федеральный бюджет пухнет от денег, и Минфин в прямом смысле слова не знает, куда их девать?
И каким экономистом надо быть, чтобы не знать об этом в современной России?
А ведь академики (в унисон с либералами Минфина) еще и призывают к увеличению заведомо ненужных в современных условиях госзаимствований: чтобы выкармливать финансовых спекулянтов за счет российских налогоплательщиков!
Нет, безусловно, они про это, скорее всего, даже не подозревают: прочитали в газете или услышали краем уха по радио – и вперед, в рекомендации! Звучит-то вполне красиво...
Нельзя не поддержать предложение академиков о радикальном повышении минимальных зарплат, пенсий и пособий по безработице до 20-25 тыс.руб.. Деньги на это, как знает (в отличие от них) любой, читавший размещенные в публичном доступе отчеты Минфина, в бюджете есть.
Но, простите, а почему предполагается пособие по безработице (20-25 тыс.руб.) делать выше минимальной зарплаты (в 20 тыс.руб.)? Неужели академики хотят реконструировать в России наблюдавшийся в прошлом в некоторых европейских странах феномен, при котором работать экономически невыгодно, так как пособие по безработице выше зарплаты? Или они просто не подумали о собственных предложениях, не сопоставили собственные числа, стоящие через запятую?
И, наконец, откуда взялись эти показатели? Если это прожиточный минимум, это понятно. Но он растет каждый год, и тогда надо прямо указать: зарплата и в целом любые доходы не могут быть ниже прожиточного минимума – хотя бы потому, что Конституция все еще манит нас (до сих пор не отмененным, похоже, по недосмотру "Единой России") «правом на жизнь».
И в стране есть огромные категории населения, не могущие претендовать ни на пенсию, ни на пособие по безработице, но тоже обладающие этим правом, - те же дети и студенты. Их право на жизнь в виде реального (а не заниженного примерно вдвое, как сейчас) прожиточного минимума тоже должно быть гарантировано, - если, конечно, обсуждающие эту тему не являются поклонниками студенческой проституции.
Нельзя не приветствовать указание на то, что инвестиции должны прирастать не менее чем на 15% в год. Но за счет чего? – никаких бюджетных средств, о которых они ведут речь, на это не хватит. А без ограничения финансовых спекуляций (как показывает опыт Западной Европы, Китая, США до 1999 и Японии до 2000 года) серьезный инвестиционный рост в принципе невозможен, ибо любые средства будут уходить из реального сектора в спекулятивный.
И количественные параметры инвестиций мало что значат без учета их эффективности: деньги, зарытые в пресловутые «имиджевые проекты», в свое время серьезно улучшили инвестиционную статистику, - но не экономическую реальность.
И что понимают академики под «инвестициями в человеческий капитал»? Строительство очередных клиник без оборудования, закупку по вздутым в разы ценам импортного оборудования без расходных материалов и подготовки врачей? Увеличение расходов на образование и медицину без, повторюсь, понимания того, на какие изменения идут эти средства? Наращивание и без того чудовищных зарплат топ-менеджеров всех уровней - они же тоже "человеческий капитал"? Термин был хорош в конце 80-х, но с того времени общество слегка продвинулось в понимании экономических реалий, - а вот академики, похоже, нет.
Понятно, что академики хотят, как лучше, - но высокомерное презрение к реальности в лучшем случае выхолащивают их благие намерения.
Символом этого представляется предложение пересчитать все взятые людьми кредиты по ставке в 8%. Да, кредитная кабала чудовищна, и страна должна быть спасена от нее. Да, ростовщичество под вывеской МФО должно быть запрещено, и запрет кредитования по ставке, превышающей ключевую ставку Банка России более чем вдвое, - прекрасная идея, которую нельзя не поддержать и за которую академикам должен сказать "спасибо" каждый психически нормальный гражданин РФ.
Но с какой стати должны облегчаться кредитные условия тем, кто может обслуживать кредит? Зачем пересчитывать под 8% кредиты Абрамовича, если они у него есть? А, с другой стороны, кредит под 8% годовых не спасет людей, погибающих в пучине кредитной кабалы, годами берущих новые кредиты, чтоб расплатиться по старым, - как не спасет и людей, берущих кредит на еду.
Решение этой проблемы другое – и вполне очевидное: кредитная амнистия, полное списание кредитов людям, не имеющим средств к существованию, и реструктуризация (в том числе и под 8%) просто бедным. Но эта мера должна быть дифференцирована в зависимости от дохода, сопровождаться пожизненным запретом брать новые кредиты и мерами по поддержке ликвидности банков, которые могут оказаться из-за нее в трудном положении (ведь далеко не все банки имеют прибыль в десятки и сотни миллиардов рублей, позволяющую финансировать любую блажь их менеджеров).
А о полной утрате связи с реальностью свидетельствует, на мой взгляд, предложение наделить налоговую службу «распределительной и стимулирующей функциями». Что понимают академики под распределительной функцией ФНС, для меня так и осталось загадкой, но стимулирование является задачей правительства, а не сборщика налогов. Откуда налоговик может знать, что нужно стимулировать для блага экономики – строительство дорог в Якутии, добычу нефти в Красноярском крае или выпечку коржиков в Магадане? Это вопрос политики развития, а налоговая служба просто не приспособлена к его решению: навязывать ей стимулирующие функции – то же, что пытаться вывинтить винт при помощи молотка.
Да, государство обязано придать налогам стимулирующую функцию, но налоговая служба может быть лишь послушным инструментом реализации уже выработанных (с ее участием, но не более) правил, а сама эта функция принадлежит правительству и (в масштабной части, требующей принятия законов) парламенту.
А уж призыв к «переводу регионов на самофинансирование и самоокупаемость» звучит просто кошмарной отрыжкой конца 80-х. Абсолютно чудовищный и не имеющий оправдания бюджетный произвол (чтобы не сказать террор), чинимый Минфином в отношении регионов, у которых в нарушение Бюджетного кодекса забирается почти все, а потом выдается по крохе после слезных мольб (и дай бог, если не взяток), не может служить оправданием этой идеи. В стране, где одновременно с ХМАО, ЯНАО и Москвой есть условные Тыва, Ингушетия и разрушенная едва ли не до основания Ивановская область, масштабные финансовые перетоки между регионами через центр неизбежны и необходимы.
Да, их масштаб надо кардинально сокращать, но дотирование ряда регионов – не отрыжка разрушительных либеральных реформ, а объективная необходимость вплоть до полного выравнивания уровня социально-экономического развития. И призыв к «переводу регионов на самофинансирование и самоокупаемость», скопированный с призывов сепаратистов всех мастей почти четвертьвековой давности, объективно есть призыв к убийству слабых регионов и отделению от России экономически сильных с последующей гибелью и их - по примеру некогда союзных республик.
Обидно, что слишком демонстративный отрыв академиков от реальности обесценивает и даже дискредитирует многие категорически необходимые меры, упомянутые ими, - например, необходимость пятилетнего планирования.

Если Народ выступает обладателем Проекта, возникает вопрос о качествах этого проекта. Проект – это некая претензия на универсализм, это представление Миру модели бытия, претендующей на некую абсолютность и высшую истинность. И эта претензия либо должна подтверждаться, либо опровергаться. Проект меряется, в частности, степенью готовности людей умирать за него. И его значимость должна быть подтверждена. В частности тем, готовы ли и другие народы принять его и умирать за него.

Если да – Проект получает подтверждение в виде принятия его другими. И тогда он не может быть моноэтничен или мононационален (если речь не идет о некой полиэтнической сверхнации наподобие советской).

Если Проект остается уделом лишь одного народа, то значит, он не привлекателен, не обладает универсализмом и никому кроме этого народа не нужен – и тогда он не проект, а Устав Заповедника.

Проектность подтверждается многонациональностью – то есть привлекательностью и для других. И получая такое подтверждение, Проект доказывает, что он способен к интеграции, что он больше, чем исключительные особенности одного народа. Любая самая оригинальная и интересная культура одного народа может быть некой исторической случайностью. Проект, объединяющий многие народы, всегда закономерность существования мира и полноценный вариант его существования.

Он может не быть единственным – он может столкнуться с другим проектом и погибнуть в борьбе, но, приняв участие в такой борьбе, он уже доказывает свое право в принципе быть вариантом устройства жизни для всех.

Когда же мы говорим, что народ важнее империи и что народ не может приноситься в жертву отвлеченным химерам, мы лишь признаем, что видим химеру в Смыслах как таковых, и не признаем существования ценностей, за которые готовы отдать свою жизнь. То есть не признаем себя людьми.

Народы создают Империи. Конечно, в рамках этих народов есть классы, и, в конце концов, Проекты Народов – это проекты доминирующих в них классов. Но это другая сторона дела. Приняв проект того или иного класса, народы, следуя им, создают свои империи. Ни Проект, ни Империя не могут возникнуть без народа-основателя. В какой-то момент тот или иной народ подчас может отказаться от своего Проекта и устать держать свою Империю.

Но раз возникнув, Империи и Проекты обладают большей ценностью, нежели их создатели. И гибель народа – что страшно – уже не равнозначна гибели Проекта. Потому что возникнув, Проект существует как вариант мироустройства, он сам есть вариант, инобытие мира, его потенциальная реальность. А потому равновеликим Проекту становится уже не народ, тем более, упавший до уровня населения, а Мир.

Причем если что-либо и может поднять народ, отрекшийся от своего Проекта, то есть от своей идентичности, обратно до собственного уровня, это сам Проект. И в этом смысле Проект, или Империя, это душа Народа, а население – его тело.

Народ, отрекшийся от Проекта – это тело, отрекшееся от души.

Говорить, что народ важнее империи, это все равно, что сказать, допустим, что жизнь человека важнее его Свободы, Достоинства и Чести.

Пресловутая и достаточно мерзкая фраза времен черной горбачевщины «Ничего нет важнее жизни человека», в конце концов, означала одно: что ее авторы оправдывают спасение жизни ценой любой мерзости и любого предательства.

Если жизнь важнее всего, то куда лучше гнить рабом на похлебке, которую приносит надсмотрщик, чем погибнуть, восстав против рабства.

Только, как правило, те, кто говорят такие вещи, рассчитывают не на место раба, а, как минимум, на место капо в бараке, которую им выделят в оплату за их обоснование капитуляции.

Точно так же и те, кто зовет к отказу от Империи ради процветания в «национальном бантустане» подобно коллаборационистам времен Второй мировой, всего лишь рассчитывают на роль главы местного туземного самоуправления, которую им выделят эмиссары другой Империи.

Вообще, что значит «переделать Империю в национальное государство»? Это добиться интеграции всех народов империи в единой «союзной, «имперской» нации как носителя смыслового объединяющего начала, «сверхрусскости», «наднациональной идеи», которой сегодня лишена Россия, то есть – собственный миропроект, который она могла бы предъявить миру, как предъявляют его остальные ведущие страны.

Трудно придумать более издевательский парадокс, нежели призыв к созданию «национального государства исторических имперцев». В лучшем случае – это нечто вроде существующего ныне государства Мальтийского Ордена, не имеющего собственной территории, в худшем – «Византийской империи» в канун османского завоевания, когда она практически ограничивалась окрестностями Константинополя.

Интегрированные в элиту империи представители малых народов всегда больше дорожат имперским единством, внутренне осознавая, что пока Империя есть, они являются правителями великой страны, если империи не будет, их участь быть князьками мелких приграничных государств. В качестве первых они диктуют свою волю полумиру, в качестве вторых – кланяются всему миру.

Иными словами – хочешь восстановить империю, созданную некогда неким имперскообразующим народом (этносом), найди народ (этнос), который продолжит его дело. Даже если первый народ пытается сопротивляться возрождению собственного детища. Или найди способ вернуть этому народу его историческую энергию, но в рамках новых, иного типа энергообразующих процессов.

Но только не потакай его усталому стремлению помешать этому возрождению.

Империя – это не ругательство. Империя – это определение. Жизнь в рамках Проекта и наполненная ориентирующими смыслами. Империя есть там, где имеется Проект, претендующий на универсализм. Там, где люди живут в рамках проекта, они становятся Народом. Там, где они от него отказываются, они обращаются в население. А Народ, отказавшийся от имперского призвания и имперскообразующего вызова, перестает быть народом. Теряет права народа. И потому теряет права субъектности, обретая исключительно обязанности объекта субъектных притязаний на имперское строительство иного Народа, который от таких прав и такого призвания не отказался.