По материалам "ИЗБОРСКОГО КЛУБА", о России, мире, и нашем месте в нём, политика&экономика&социум

Глобальные монополии загнивают, что внешне проявляется в дефиците спроса, и борьба за него разрывает глобальные рынки на макрорегионы. После 2008 г. все члены «большой двадцатки» усилили протекционистскую защиту своих рынков.
Средний класс развитых стран ликвидируется так же неуклонно, как он ликвидировался в Латинской Америке и на постсоветском пространстве, и демократия, служившая ему, вместе с рыночной экономикой, обслуживавшей его, повисают в воздухе и начинают растворяться, как Чеширский кот, правда, отнюдь не улыбаясь.
Китай, привычно держащий весь мир на своих плечах, начинает все более заметно и пугающе вздрагивать.
Мир утрачивает определенность, одновременно с этим ускоряя свой бег, и превращенные в ад еще недавно цветущие страны наглядно показывают судьбу тех, кто отстал или сбился с никому не понятного ритма.
И на этом фоне в России приближаются президентские выборы, которые требуют внятной социально-экономической программы уже не только содержательно, но и сугубо формально (что для чиновников всегда важнее).
Российские либералы, давно отринувшие Вольтера в пользу Березовского, исходят из презумпции служения государства не народу, а спекулятивному глобальному бизнесу. В этом отношении с начала 1990-х ничего не изменилось, кроме разве что еще большего снижения профессионального уровня новых поколений либералов.
Они уже совершенно демонстративно, даже с привлечением всех экспертов страны не могут создать ничего, кроме вечной жвачки МВФ в духе «Вашингтонского консенсуса». Это наглядно доказывает агония всех их разрекламированных начинаний: от «Стратегии-2020» медведевского Института современного развития и «Стратегии-2030», вокруг которой колупаются РАНХиГС и «вша» (как все чаще зовут Высшую школу экономики) до привычно откладываемых невнятных поползновений Кудрина.
Причина интеллектуальной импотенции – невозможность замаскировать объективную несовместимость цели либералов (разграбления России глобальным бизнесом) с самим ее существованием, не говоря уже о прогрессе.
Альтернативой либеральному безумию представляется простая и четкая программа Глазьева. Ею попытался воспользоваться Столыпинский клуб, представляющий интересы российского бизнеса, но инстинктивно вырезал из нее главное: ограничение финансовых спекуляций. Ведь бизнесмены, даже производители, не прочь при случае заняться ими и не хотят ограничивать себя.
А без этого развитие России невозможно. Все крупные развитые страны стали таковыми, лишь ограничив (на нашем сегодняшнем уровне зрелости финансовой системы) финансовые спекуляции. Конкретные механизмы могут быть самыми разными: в США разделили банки на спекулятивные и работающие с реальным сектором (с 1932 г. и аж до 1999 г.), в Японии регулировали структуру банковских активов (до 2000 г.), в Европе прямо ограничивали валютные операции еще в середине 1980-х. Несделавшие это (например, страны Латинской Америки, которая после войны была богаче разрушенной Европы) развитыми стать просто не могли: инвестиции вместо развития экономики уходили в бесплодные спекуляции.
Кастрированная программа Глазьева, по сути дела, утратила смысл: без ограничения финансовых спекуляций прогресс невозможен, так как дешевые деньги уйдут на финансовые рынки. Чтобы избежать этого, Столыпинский клуб свел развитие страны к отдельным проектам, которые можно контролировать (и которые обеспечивают неконкурентные преимущества «оседлавшим» их бизнесменам), но которые заведомо не могут изменить ситуацию в целом.
Строго говоря, осуществление отдельных проектов не противоречит либеральному подходу и в случае политической необходимости может быть допущено либералами, став основой компромисса между подходами Столыпинского клуба и Кудрина.
Однако окончательное решение будут приниматься правительственными либералами, а также созданным им вокруг себя либеральным же «экспертным сообществом». Поэтому, весьма вероятно, Столыпинскому клубу откажут даже в «точечных инвестиционных проектах», ограничившись заведомо бесплодными макроэкономическими изменениями вроде пресловутой схемы «22/22» (при которой снижение обязательных социальных платежей компенсируется ростом НДС, и выход части людей из «теневой экономики» будет сопровождаться усилением криминальных операций с НДС и скачком цен).
В этих условиях и проходит уже четвертый Московский экономический форум, на котором связанные с реальным миром, а не с либеральными и политическими симулякрами экономисты и предприниматели продолжат разработку программы социально-экономического развития, а не уничтожения России. Если она не понадобится к президентским выборам 2018 г., она будет необходима в ходе выхода из Смуты, в которую погрузят Россию либералы после этих выборов, – примерно так же, как пригодилась большевикам программа ГОЭЛРО, наметки которой были подготовлены еще царскими инженерами, но не пригодились агонизирующей сословной империи.
Ключ к экономическому развитию – это модернизация инфраструктуры, в первую очередь автомобильных и железных дорог, энергетики и ЖКХ. Она кардинально повышает деловую активность и резко снижает издержки. Вдобавок нецифровая инфраструктура – единственная сфера, в которой государство гарантировано от недобросовестной конкуренции с частным бизнесом: в инфраструктуру вкладывает один, а результат достается всем, поэтому ее развитие посильно только государству.
Но сегодня вложенное в модернизацию украдут, как, похоже, было в 2014 г., когда расходы бюджета на развитие экономики без видимых результатов выросли почти в полтора раза. Поэтому надо низвести коррупцию хотя бы до итальянского уровня. Ничего сложного здесь нет – было бы желание.
Но если деньги не украдут, они уйдут на валютный рынок, как осенью 1992 г., значит, надо ограничить финансовые спекуляции.
Но если деньги не украдут и не скупят на них валюту, монополии увеличат не производство, а цены – как они ответили на нацпроект «доступное жилье». Чтобы такое не повторилось, надо ограничить произвол монополий. Это трудно и политически, и практически, но все развитые страны это сделали, иначе развитие невозможно.
Наконец, чтобы деловая активность выросла у нас, а не у соседей, нужен разумный протекционизм, хотя бы на уровне Евросоюза. Тот, кто хочет иметь работу и деньги на жизнь, должен уметь защитить свое рабочее место.
А самое главное – на этих рабочих местах должно быть кому работать. Поэтому гражданам России нужна гарантия реального, а не фиктивного прожиточного минимума. Поэтому система здравоохранения должна вновь, как при советской власти, не грабить, а исцелять нас. Поэтому образование должно вновь готовить творцов и профессионалов, а не дебилов (или, говоря языком правящих либералов, «профессиональных потребителей»), которых удобно грабить и которыми комфортно управлять.
Это только первый этап перехода от горбачевско-ельцинского грабежа страны к развитию, но он – необходим.
Поэтому, когда государство начнет его осуществлять, это будет значить, что оно – наше государство, государство народа.
А пока же оно игнорирует свои прямые служебные обязанности, мы обязаны, ради собственного выживания, ради жизни на нашей земле наших детей, а не их кровных врагов, принуждать его к ответственности и добросовестности. Разумеется, строго законными, цивилизованными, мирными методами.

В 2011 году на Болотной площади началась оранжевая революция в России. Протестные толпы разгуливали по Москве. Причиной протеста были итоги выборов, которые либеральная оппозиция называла фальсифицированными и толкала своих адептов на Кремль. Прорыв оппозиции на Каменный мост, жестокая схватка с полицией, избиения и увечья привели к подавлению оранжевой революции. Но кровь на Каменном мосту по пути в Кремль не была пролита, не было многолюдных похорон, не было кровавого кремлёвского палача, не было демонизации Путина.
Теперь, спустя шесть лет, оранжисты начинают свой новый поход. Недавние события на Тверской, запрещённые митинги и шествия, силовой разгон демонстрантов, аресты, заявления Госдепа США и Евросоюза, осуждающие политическое насилие в России,- вот первые весточки «оранжевой революции-2». И если в 2011 году уязвимым местом власти считалась фальсификация выборов, возмутившая протестные группы, то сейчас уязвимой точкой власти избрана её коррупция.
Фонд борьбы с коррупцией, который возглавляет Навальный, изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год публикует разоблачения, из которых следует, что власть есть власть жуликов и воров, ею расхищаются несметные народные миллиарды, народ нищает, экономический рост отсутствует, и всё это — прямое следствие безграничного воровства. Эти разоблачения и неутомимые атаки, удары в одну точку медленно и неуклонно накаляют эту точку сначала докрасна, а потом добела. Недавние волнения на Тверской- лишь первая проба, малая репетиция, лёгкая разминка, за которой последуют другие устрашающие акции.
Коррупция в России нестерпима, с ней сталкиваются стар и млад, её не приемлют все слои населения, она тягостна для самой власти, которая, кажется, обезумела от алчности и добровольно нисходит в преисподнюю, где её поглотит революция. Украинский Майдан собрал в себя возмущённый люд, который объявил войну Януковичу и его коррумпированным чиновникам. Тысячные толпы майдана собрались для борьбы с коррупцией за праведную, честную жизнь. Но в эти неорганизованные, исполненные возмущения толпы были внедрены рациональные и беспощадные группы, исповедующие насилие. Они была готовы заплатить за обладание властью любую цену. Этой ценой явилась кровь на улице Грушевского, потеря Украиной Крыма, чудовищная бойня на Донбассе, который больше никогда не вернётся в унитарную Украину, потеря мощной индустрии, делавшей Украину цивилизацией, хаос общественной жизни, нарастающая бедность, и в итоге чудовищная, небывалая и не снившаяся украинцам коррупция, против которой когда-то собирался обманутый майдан.
Сегодня Навальный, который борется с коррупцией, стремится в результате этой борьбы взять власть, войти в Кремль, предлагая народу заплатить за это любую цену. В новом витке нарастающей оранжевой революции применяются новые технологии и открытия. К их числу можно отнести использование в уличных демонстрациях и столкновениях с полицией детей и совсем ещё зелёных юнцов. Детская энергия не сравнима с энергией утомлённых, внутренне робких «протестантов».
Когда-то в молодости я был на спектакле блестящего режиссёра Спесивцева, который использовал в качестве артистов детей. Они играли Шекспира, «Ромео и Джульетту». И игра детей с их сумасшедшей энергией, неутомимой яростью, ошеломляла. Это был другой Шекспир, другие Ромео и Джульетта, это была эстетика невероятной силы и огня. Дети в уличных восстаниях и на баррикадах принесут на эти баррикады и восстания свою необузданную страсть и энергию, они пойдут не только на милицейские щиты и дубинки, а если, не дай Бог, случится беда, то и на пулемёты. Когда-то в средние века лукавые папы и короли использовали детей в крестовых походах, и те, собираясь из европейских столиц, шли, повинуясь воле проповедников и витий, освобождать Гроб Господень. А по пути к этому гробу выстилали своими трупами пыльные дороги средневековой Европы.
Крестовый поход детей вновь использован на Тверской неделю назад. Как и во всякой оранжистской технологии, по её классическим хрестоматийным лекалам предусмотрена сакральная жертва, предусмотрена предельная схватка с властями, в результате которой на улицах появятся трупы. Детские трупы на Тверской и Манежной — это и будет сакральная жертва, которая запрограммирована в череде оранжистских восстаний. Детская кровь на улицах Москвы — это магическое воздействие на власть, в результате которой власть цепенеет, распадается и покидает кремлёвские палаты. Как это было в августе 1991 года, когда три юноши, раздавленные боевыми машинами пехоты, обратили вспять бронетанковые дивизии маршала Язова. Сам Навальный является потенциальной сакральной жертвой. Как Борис Немцов, застреленный на Каменном мосту, своей кровью обрызгал кремлёвские стены, так Алексей Навальный, если его, не приведи Господь, пронзит пуля, своей смертью сотрясёт кремлёвские башни.
Недавние события на Тверской — не эпизод, не случайность. Это начало нового опаснейшего государственного процесса. На эти оранжистские проявления власть по-прежнему будет реагировать спецслужбами, силовыми подразделениями, национальной гвардией. Но этого недостаточно. Коррупция в стране должна быть подавлена. Частые случаи снисхождения к коррупционерам, таким, как Сердюков и Васильева, больше не должны повторяться. Нищающее население пристально следит за судьбой вельможных воров, которых то арестовывают, то отпускают на свободу. Главное, что может остановить нарастающий молодёжный протест – это долгожданное развитие, появление новых рабочих мест, новых современных заводов, научных центров, куда устремятся молодые люди, найдя себе место в общенациональном созидании. И конечно, у такой страны, как Россия, у такого народа, как русский, у других народов, которые испокон веков возводят Российскую империю, должна быть возвышенная, ориентированная на самые высокие духовные цели, идеология — идеология русской мечты.
В нацистских лагерях собирали детей и выцеживали из них кровь, чтобы питать этой кровью раненых солдат вермахта. Дети, если вас зовут на Тверскую, знайте: тем, кто вас зовёт, нужна ваша кровь.

Среди прочего эта трансформация проявляется как расчеловечивание, дегуманизация, наблюдаемые на современном Западе: сексуальные извращения как «новая норма», агрессивно навязываемая всем обществам и всем поколениям, оборачивающаяся торговлей детьми ювенальная юстиция, поощрение исламского терроризма, поддержка нацизма (пока украинского) и насаждение русофобии на государственном уровне, отказ от реальности в пользу самой оголтелой идеологизации и пропаганды, чудовищная жестокость вроде бы милых и добрых поодиночке людей… Список можно продолжать долго, но входящие в него явления — не помутнение сознания, а результат трансформации уже не только общества, но и личности в соответствие объективным требованиям информационных технологий и под их влиянием.
Информационные технологии создают возможности новых рынков, но, чтобы создать эти рынки и начать на них зарабатывать, приходится отказываться от многого из того, что мы привыкли считать человеческим.
Это обнажило ценностный, непреодолимый разрыв между русской и западной цивилизациями, превративший в последние три года рутинную конкуренцию в подлинный взрыв ненависти и непонимания.
Западная цивилизация в ее нынешнем виде создана капиталом как инструмент извлечения прибыли. И, когда оказалось, что для ее увеличения нужно трансформировать человека, вылепить из него, как из пластилина, нечто совершено непривычное, а порой и шокирующее (ведь то, что мы полагаем извращениями, создает новые рынки и меняет потребительское поведение), — западная цивилизация, существующая ради денег, не испытала и тени сомнения.
Русская цивилизация исходит из первичности не прибыли, но человека. Деньги для нас — необходимое, но всего лишь подтверждение справедливости своих действий и образа жизни. И, когда оказалось, что ради денег надо расчеловечиться, мы не увидели здесь ситуацию выбора точно так же, как не увидел ее Запад, — но со строго противоположным результатом: при всех наших недостатках и даже пороках, мы остались людьми.
Валдайская речь президента Путина 2013 года, провозгласившая наше право и обязанность жить по своим ценностям, была именно об этом. Повод был ничтожным — неприятие гомосексуальной пропаганды среди детей (как и в целом их сексуального развращения): пусть сначала дорастут до 18 лет, а уже потом делают с собой все, что взбредет им в головы и другие части тела. Российское общество даже не осознало, что этой речью зафиксировало принципиальное, ценностное отличие от Запада, — зато тот понял это хорошо, ответив организацией украинской катастрофы и возрождением государственного нацизма как единственно действенного инструмента уничтожения русскости.
Россия выстояла под ударом Запада, Россия дождалась, как провозглашенная президентом Путиным патриотическая революция, опирающаяся на обычные человеческие ценности, с победой Трампа получила шанс стать глобальной (как с победой Рейгана стала глобальной либеральная контрреволюция Тэтчер).
Пришло время от обороны переходить в наступление, создавая глобальные структуры, которые будут опираться на традиционные ценности так же, как глобальные спекулянты опирались на ценности либерализма.
Однако перед этим надо четко осознать, что расчеловечивание в соответствии с потребностями информационных технологий отнюдь не является ни социальным прогрессом, ни объективной неизбежностью. Точно так же сохранение человеческих качеств, пусть даже и сокращающее емкость рынков и их число, не является обреченной на провал тщетной попыткой цепляться за отжившее прошлое. Ведь социальный прогресс возникает не из подчинения изменившейся внешней среде, а из преобразования ее в соответствии с потребностями не личности, но человечности, которую она может в себе и не воплощать.
Подчинение изменившимся внешним условиям, приятие их, капитуляция перед ними, толерантность к ним отнюдь не означает гарантии успеха — ни для общества, ни для индивида. Классический пример — ледниковый период: подчинившиеся изменению внешних условий человеческие племена либо вымерзли, либо откочевали в теплые края, где и прожили с весьма умеренным прогрессом вплоть до прихода колонизаторов. И лишь оставшиеся, не подчинившиеся неблагоприятным условиям, а сопротивлявшиеся им, ценой чудовищных усилий и жертв (абсолютно бессмысленных с точки зрения рукопожатных общечеловеков, перенесись они в ту реальность) научились добывать и сохранять огонь, охотиться на животных и одеваться в их шкуры, — и дали тем самым начало современной цивилизации.
Сравнение нынешнего технологического вызова с тогдашним природным вполне правомерно: подобно тому, как первобытный человек жил в «первой», естественной природе, а человек индустриальной эпохи — во «второй», технологической, образованной транспортной и энергетической инфраструктурой, мы во многом живем уже в «третьей» природе — в ментальной инфраструктуре, созданной социальными сетями и технологиями формирования сознания.
И подчинение новым требованиям изменившейся внешней среды, как и в ледниковый период, отнюдь не гарантирует нам ни прогресса, ни даже выживания. Более того: насколько мы видим по начавшемуся процессу вымирания Запада (население США растет за счет рождаемости мигрантов), в отличие от нас не испытавшему геноцида либеральных реформ, по самоубийству Европы с помощью принципиально не интегрируемых «беженцев», подчинение объективным требованиям и расчеловечивание означает не созидание новой цивилизации, а лишь уничтожение старой под благовидными предлогами прогресса и прибыли.
В наше парадоксальное время консерватизм становится революцией, дремучие суеверия просыпаются на передовой науки, замшелая старина несет захватывающие дух новации, жестокая справедливость — добро, а неприятие отклонений рождает цветущее (а не заведомо бесплодное) разнообразие.
Потому что на повестке дня — вопрос или самоуничтожения человечества в силу подчинения беспощадным внешним требованиям, или наш прогресс и выход на невероятный, не предсказуемый ныне уровень — через сопротивление неприемлемому, в какие бы одежды радикальной новизны оно ни рядилось, и переработки его в новое качество.
Ключом к будущему является не изменчивость, а культурная матрица — и неимоверное везение Русского мира заключается в специфике русской культуры, уникально и неистребимо сочетающей самые дефицитные качества современного человечества: творчество, склонность к технологиям, гуманизм и мессианство. Главным сегодня становится наличие воли, единственно способной повернуть этот ключ, — не только для себя, но для всего человечества.

Странны утверждения, что Дональд Трамп отдал приказ бомбить сирийский аэропорт только исходя из эмоций — ни он, ни его госсекретарь не похожи на слишком эмоциональных людей.
«У Трампа очень серьезная команда, очень много боевых генералов, крупнейших аналитиков. Говорить о том, что они не подумали, сначала сказали и начали думать — не из этой серии», — полагает Глазьев. По его оценке, все действия администрации «абсолютно четко продуманы».
«Мы недооцениваем угрозу того, что мы де-факто уже находимся в состоянии гибридной войны», — отметил академик.
Он отметил, что сегодня происходит перемещение центра экономического развития из Евросоюза и США в юго-восточную Азию. Китай растет с темпами, пятикратно опережающими американскую экономику. США пока еще остаются лидерами военно-политической и финансовой областей, пытаются сохранить глобальную гегемонию. «Нет вариантов, кроме как вести мировую войну, — продолжает экономист. — Сегодня мы эту войну называем гибридной. Всегда старый лидер пытается удержать гегемонию за счет хаотизации периферии и усиления над ней контроля».
Они по-прежнему рассматривают нашу страну как свою экономическую и финансовую периферию, которая должна слушаться начальника. Поэтому центр гибридной войны падает на Россию, считает Глазьев.
Дело в объективных интересах. И американцы, чтобы сохранить глобальную гегемонию, выбрали путь войны.

«Старый лидер никогда не уступает лидерство без боя. Мы находимся на передовой этой войны. Центр — Украина и Сирия, где Россия заняла твердую позицию, где США надо эту позицию сломать, иначе они теряют», — полагает академик.
По его словам, все это напоминает родовую травму американской политики. Когда Америке нужно было развивать войну с Испанией, они начали с того, что потопили свой флагманский корабль в бухте Гаваны и обвинили в этом Испанию, напомнил Глазьев.
«Когда заряжена провокация, строится миф — никто не сомневается. Вот все СМИ, подконтрольные американцам, говорят одно и то же. Относиться можно точно так же как к геббельсовской пропаганде».
Самое печальное, что мы надеемся — пронесет, продолжает экономист. «Мы недооцениваем угрозу, последовательность американской стратегии на развязывание мировой гибридной войны, острие которой приходится на нас».

Ранее Царьград писал о Вашингтонском консенсусе. По оценке Глазьева, мы не играем в «поддавки». «Наш финансово-экономический блок поражен когнитивным оружием: они не знают что творят».
Комментируя Вашингтонский консенсус, эксперт отметил, что в основе гегемонии лежит эмиссия мировых денег. «Доллар ничем не подкреплен, он работает только на доверии», — подчеркнул Глазьев, напомнив, что американцы увеличили количество долларов за 8 лет в 3 раза. «Откуда берется американская военная мощь? За счет печатного станка».
Если посмотреть дефицит американского бюджета и их военные расходы, это сопоставимо. Если бы американцы не закрывали военные расходы денежной эмиссией, у них бы не вышли такие гигантские суммы. «Мы должны лишить США возможности финансировать военные расходы за счет денежной эмиссии доллара, которую мы все оплачиваем. Доллары из ФРС поступают в экономику через покупку казначейских бумаг, покупку американских долговых обязательств. Значит, мы дважды кредитуем американский дефицит бюджета, а, значит, и военные расходы».

При этом говоря о России, экономист отметил, что если прогноз идет в сторону девальвации рубля, это вызывает панику и обрушение рубля. И министр фактически срабатывает против устойчивости собственной валюты.
Единственно возможная рекомендация, как избежать войну. США ведут гибридную войну, исходя из интересов американской властвующей элиты. В качестве главного острия избрана наша страна. Избежать этой реальности нам не удается, утверждает Глазьев. Американские военные расходы 10-кратно превышают наши. «За ними также стоят страны НАТО. Единственный способ избежать войну — ее нейтрализовать. Лишить США возможности финансировать эти военные расходы, чудовищные. Нужно просто избавиться от долларов. Причем не только нам. Большую Евразию строить без доллара», — подчеркнул он.
Валютные резервы, средства платежа, институты международного обмена без доллара.
«Два варианта. Либо мы это делаем в союзе с нашими партнерами, которым война не нужна. Китай, Вьетнам, страны Индокитая, Индия. В Евразии нет ни одной страны, которая была бы заинтересована в войне».
Если мы Евразийский континент, мы будем вне зависимости от США, опираясь на наши валюты. Тогда, полагает Глазьев, американская военная мощь «сдуется в момент».
«Американский доллар — это гигантский финансовый пузырь. Вопрос, кто его проколет и быстрее унесет ноги. Безусловно, потери будут. Приходится выбирать между потерями валюты и катастрофой мировой войны».
Чтобы избежать войны, необходимо создать широкую международную коалицию по дедолларизации мировой экономики, добавил Глазьев. Тут же их вся военно-политическая мощь сдуется в течение нескольких месяцев, и начнут заниматься своими внутренними проблемами.

Глазьев подчеркнул, что нынешний кризис — структурен. «Герман Оскарович греет руки на том самом костре, который он упомянул. Греет их на московской бирже», — сказал он о Грефе.
Глазьев напомнил, что оборот Московской биржи — почти 100 млн на квартал, это примерно в 20 превышает объем всех денег в экономике. «Это явные признаки манипулирования курсом», — считает эксперт.
«У меня такое впечатление, что Минэкономразвития стал штабом для развития таргетирования инфляции. Под этим термином понимается свободное движение капитала через границу, свободное плавание курса рубля и борьба с инфляцией путем повышения процентной ставки. Таргетирование — это постановка цели. ЦБ сказал, что не отвечает за курс рубля, бросает его в свободное плавание», — добавил Глазьев.
С одной стороны, падают показатели реального производства, падает внешнеторговый оборот, а на финансовой бирже «просто бум». Раньше финансовая биржа была под контролем государства. Перед крахом рубля в 2014 году у нас были огромные валютные резервы, напомнил экономист.
Торговый баланс был положительный, рубль обеспечен золотой валютой. Рубль по покупательной способности недооценен в 3 раза — И в этой ситуации «абсолютной надежности» происходит обвал, и инфляция подскочила вдвое.

Перед тем как заговорить о тартегировании инфляции, приватизировали московскую биржу, напомнил Глазьев. Собственниками биржи стали крупнейшие финансовые структуры, в т.ч. Сбербанк.
«Нигде в мире нет свободного плавания валюты. Потому что стабильность валюты — это задача номер один. Это юридическая обязанность ЦБ. ЦБ снял с себя юридическую обязанность. Стали управлять спекулянты».
При манипулировании курсом очень легко делать фиктивные сделки, получать огромные прибыли и при этом фактически демонстрировать убытки, а деньги выводить за границу.
«Игра против курса рубля ведется этими людьми из-за рубежа», — констатировал Глазьев.
Говоря о финансово-экономических властях в России, Глазьев отметил, что эти люди прекрасно устроились. «Они для себя создали гигантскую кормушку, на которую идет манипулирование курсом рубля, извлекаются сверхприбыли». Сейчас идет операция керри-трейд, когда заходят иностранные спекулянты и наваривают сверхприбыли.
Платой за эту политику является падение производства инвестиций, обесценение доходов, снижение конкурентоспособности, как следствия опять снова девальвация, добавил Глазьев. Нигде в мире нет такой сверхприбыли у банков.
Если процентная ставка выше рентабельности в два раза, предприятие не может вернуть кредит, кроме как отдав свои оборотные средства. Банкиры, государственные прежде всего, становятся хозяевами жизни, отметил Глазьев. Во время кризиса напечатано немало денег. Говорили о том, что денежные потоки должны быть управляемы, деньги — это инструмент экономической политики
Когда в банковскую систему в 2007 году вкачали примерно 2 трлн рублей, эти деньги ушли на валютный рынок, напомнил Глазьев. Эти люди начали постепенную девальвацию рубля.
«Доходы населения упали на 6 трлн, на те же 6 трлн обогатились валютные олигархи, все симметрично. Когда им нужно подкачать деньги, они их подкачивают. Деньги уходят на валютный рынок, раздуваются валютные пузыри. Все это «таргетирование», в кавычках».
«Если мы считаем, что Америка — агрессор, а именно такое определение было на Совбезе, мы не должны агрессору помогать, использовать деньги агрессора для внутреннего оборота. Это будет прямой подарок, безвозвратный. Люди, которые принимают решение о размещении активов в долларах, должны понимать, чем рискуют. Это самая настоящая война. Есть простые решения, как этого избежать», — заключил эксперт.

— После демобилизации (в те годы в армию брали и студентов) продолжил учебу на 2-м курсе экономического факультета МГУ. На 3-м решил написать курсовую под руководством самого яркого и глубокого из тогдашних преподавателей — профессора И.В. Нита — по теме советских монополий. А Нит стал первым советником Ельцина по экономике. Ему понадобился аппарат, вот он и пригласил своих аспирантов, а также меня как автора курсовой, которая ему понравилась. Так я и попал в группу экспертов председателя Верховного Совета РСФСР, потом стал главным специалистом группы экспертов президента РФ.

— Это же была революция, всеобщий бардак, люди, которые не умели вообще ничего, начали руководить экономикой. Вокруг меня все были либералами, я тогда не знал, что можно рассуждать и действовать по-другому.
Однако начал понимать, что мы все время совершаем ошибки. Сначала думал, что дурак, потому что не понимаю, что творится, но вскоре сообразил: нет, все-таки не дурак, в основном ситуацию понимаю правильно, а это государство совершает системные ошибки.

— То же, что и сейчас, — уверенность в том, что государство должно служить глобальному бизнесу. Слово «народ» начал писать в 2003 г., когда уже ушел с госслужбы. До этого полагалось писать «население». Народ — это субъект истории, население — биомасса.
В 1995 году написал в одной бумажке «национальные интересы России». Был вызван на ковер, едва не уволили. Мне объяснили, что национальный интерес — это чуть ли не фашизм, что у России не может быть никаких интересов, отличающихся от интересов великой мировой цивилизации. Это была глубокая теоретическая, идеологическая установка.
Хорошо помню, как кто-то из руководителей на одно предложение ответил, что этого делать нельзя, так как приведет к экономическому возрождению СССР, воспринимавшемуся как абсолютное зло. Этого аргумента было достаточно, чтобы предложение завалить.

— Информационные технологии, которые мы используем, позволяют трансформировать сознание людей по потребности заказчика, непосредственно влиять на сознание. Соответственно самым рентабельным видом бизнеса стало формирование сознания. Уже к середине 1990-х гг. те, кто этим целенаправленно не занимался, вылетели из бизнеса. Главным видом человеческой деятельности стало не изменение окружающего мира, а трансформация его восприятия. Это революция, которую после возникновения разума по глубине сравнить не с чем.

— Оно стало фрагментарным, несистемным. Рушится способность выстраивать причинно-следственные связи. Самое же главное, сознание стало очень подвижным, гибким, потому что разрушается структура личности.
Например, еще лет 25-30 назад у большинства людей имелась определенная, четкая система взглядов, представлений. Сейчас же для человека главное — испытывать эмоции. Ради них он будет отказываться от своих убеждений и даже не замечать, что они у него есть.
В России во многом этим изменениям способствует практика ЕГЭ. Она разрушает способность к критическому размышлению и выстраиванию причинно-следственных связей.

— А если во всей Европе будет принято людоедство, мы тоже этим станем заниматься? С навязыванием гомосексуализма детям мы вроде сумели разобраться. Если мыслить глобальными категориями, можно сказать, что в результате информационной революции мир становится все менее познаваемым, наука из производительной силы вырождается в поддержание социального уклада.
Соответственно образование из системы подготовки людей для занятия наукой и развития технологий превращается, как в Средневековье, в инструмент поддержания социальной стабильности. Образование уже не развивает творческие способности, оно призвано делить детей на тех, кто будет руководить, и тех, кто будет подчиняться.
Вторую группу станут «дрессировать» под те или иные навыки, что называется, давать компетенции. Чтобы человек, к примеру, мог испечь булку, не задумываясь ни о чем, что с этим связано. Плюс чтобы человек, как сказал экс-министр образования, нынешний помощник президента РФ Фурсенко, становился квалифицированным потребителем, то есть мог выбрать кредитный продукт, но не был способен понять, зачем он ему, задуматься, нужен ли ему покупаемый товар и как он будет этот кредит возвращать.

— Я работал его советником, работа заключалась в уточнении всего того, что связано с макроэкономикой. Насчет же самостоятельности его мышления, да, согласен.
Когда наверху возникла мысль разогнать Думу, устроить диктатуру Ельцина, хотели грязную работу поручить Куликову, но он наотрез отказался, как и его замы, по иронии судьбы тоже Куликовы. Тогда Ельцин решил министра за строптивость не увольнять и даже повысил его до вице-премьера.
По сути, благодаря Куликову путч не состоялся, хотя говорили, что канистры с газом на думскую галерку уже были занесены. Молва приписывала это Коржакову.

— Ее породили совершенно осознанно. Ну, может, не сам Гайдар, а его западные советники, многие из которых были цэрэушниками. Они четко спланировали операцию, в результате которой появилось разделение на горстку сверхбогатых олигархов и массу нищего населения.
У нас сначала была проведена либерализация цен, потом — приватизация. Между тем в Восточной Европе все делали наоборот.
Если мы хотим, чтобы развивался бизнес, сначала проводим приватизацию, легализуя часть теневых денег и вовлекая деньги населения в бизнес, а потом уже повышаем цены, открывая простор для бизнеса и при этом «сжигая» лишь те сбережения, которые никуда не вложены. В этом случае их немного, потому что основная масса ушла в малый и средний бизнес.
У нас же все было строго наоборот, чтобы единственными деньгами в экономике были средства западных инвесторов, чтобы Запад стал хозяином России. Сначала «сожгли» сбережения населения, вкладывать стало нечего.  Олигархи возникли благодаря залоговым аукционам. В начале 1990-х понадобилось создать силу, полностью зависевшую от власти, которая без этой власти существовать бы не смогла.
В апреле 1996 года эту идею выдвинул Потанин. Смысл был в том, чтобы куски госсобственности отдать проверенным людям, которые, опираясь на эти финансовые потоки, поддержат избрание Ельцина и потеряют все, если того не изберут. Поэтому прошла идея залоговых аукционов с расчетом после завершения президентских выборов.
Главным олигархом и самым влиятельным человеком стал Березовский из-за близости к Коржакову. При этом Березовский не был бизнесменом, он был гешефтмахером. Бизнесом у него занимался Абрамович. А затем кошелек сказал хозяину: «Ты мне не нужен», — и все закрутилось в обратную сторону.

— По некоторым сведениям, Чубайс был из когорты людей, которых Андропов готовил для управления миром. А досталось ему мелкое воровство. И в этом смысле история Чубайса — чудовищная трагедия.
Андропов занимался стратегическим проектированием, создавал механизмы глобального влияния, исходя из того, что влияние СССР в мире растет, вскоре выйдет на глобальный уровень. Тогда-то и пригодились бы ему люди вроде Чубайса, блестяще умеющие налаживать контакты на Западе. Но из проектов Андропова ничего не вышло.
Кстати, Чубайс при всех его умениях не обладает стратегическим мышлением, которым в полной мере наделен другой деятель ельцинской эпохи — Александр Волошин. Согласно моей гипотезе, исходно Навальный был его проектом. Именно Волошин, думаю, одним из первых заметил его, оценил способность держать удар, произносить зажигательные речи, так что Навальный многим обязан Волошину.

— В нашем обществе сложился синтез ценностей, объединяющий патриотические ценности — мы должны кормить себя, а не постороннего дядю; социальные — должны кормить людей, а не морить голодом, без этого развития не будет; демократические — совершенно необходимый инструмент. Эту систему взглядов, которые я разделяю, можно называть как угодно — коммунизмом, социал-демократией, консерватизмом.

— Сообщество экспертов, которое обсуждает, что происходит в мире и у нас. Наш институт — это исследовательский центр.

— Она отползает от разума к краю пропасти.

— Есть. Все — и не только у нас — были убеждены, что на президентских выборах в США победит Хиллари Клинтон. Дама поставила американскому политическому классу задачу: чтобы через три месяца после того, как она въедет в Белый дом, президента Путина в России не было.
В случае победы Клинтон наши либералы под диктовку американских кураторов собирались в марте этого года провести досрочные президентские выборы, потом устроить что-то вроде майдана. Это был реальный, серьезный план. Президентом стал бы кто-то вроде Валентины Матвиенко, а Путин стал бы председателем Госсовета или, что менее вероятно, премьером.
Но если у Клинтон были личные причины требовать избавления от Путина, то у глобальных бизнес-кланов — системные цели. Они исходили из того, что любой, самый крутой полевой командир продает нефть дешевле, чем самое плохонькое государство, а значит, в России должно быть не государство, а полевые командиры. Путин же восстановил российскую государственность, поэтому оказался неудобен мировому либеральному клану.
Но когда Клинтон проиграла, возникла необходимость объяснить представителям этих кланов в России, что заговоры плести не надо, это вредно для здоровья. Однако эти люди слов не понимают, их можно только ударить, устроить показательную порку. Для нее взяли Улюкаева — самого безобидного, бестолкового, неприятного члена либерального клана, которому никто не будет сочувствовать.

— В федеральном бюджете на 1 февраля 6,5 трлн рублей, чуть меньше половины полугодовых расходов, буквально валяется. Если бы эти деньги кто-нибудь хотел употреблять на благо страны, то употребил бы. Надо развивать инфраструктуру — это снижает издержки и повышает деловую активность. Нужно ограничить коррупцию.
Необходимо также ограничить произвол монополий, финансовые спекуляции, давать дешевые кредиты в реальный сектор. Нужен разумный протекционизм, чтобы повышать деловую активность у нас, а не у китайцев, немцев или поляков.
Гарантировать прожиточный минимум, чтобы работать имело смысл. Необходимо восстановить единые технологические комплексы, разорванные либеральными реформами. Даже в атомной энергетике ухитрились разорвать.
Восстановить образование как инструмент подготовки людей к труду, а не к алкоголизму, здравоохранение как инструмент обеспечения здоровья нации, а не ее грабежа.

Ценностные ориентиры молодого поколения — это залог духовного здоровья нации.

Патриотизм — основа независимого развития страны.

Отношение к семье — основа стабильной демографической ситуации.

Профессиональный и образовательный выбор — это закладка ориентиров экономического развития страны.

Предпринимательский дух — залог построения мощной и эффективной экономики.

Сегодня в России в общественно-политическую жизнь входит поколение молодых, мировоззрение и взгляды которых сформировались после распада СССР. В результате внедрения на постсоветском пространстве стандартов и идеологии общества потребления, насаждения ложных ценностей, значительная часть молодёжи оказалась объектом манипуляций. И сегодняшнюю российскую молодёжь в сравнении с поколениями предыдущих периодов характеризует постепенная утрата многих присущих российской цивилизации ценностей. Если раньше во главу угла ставился принцип общественного блага, то сейчас ему на смену приходит личный успех, зачастую — невзирая на принципы морали. По данным ВЦИОМ (опрос от апреля 2012 г.) более половины опрошенных в возрасте 18-24 лет (53%) полагают, что современный мир жесток, и поэтому, чтобы добиться успеха в жизни, иногда приходится переступать через моральные принципы и нормы. И лишь 33% ответило, что никогда не переступит через моральные принципы. При этом 40% молодёжи в этой возрастной категории считают многие моральные нормы устаревшими. При той информационной среде, в которой сейчас взрослеет молодёжь, можно с высокой степенью вероятности предположить, что со временем доля молодёжи, полагающей многие моральные ограничения анахронизмом, будет лишь увеличиваться.

В сегодняшней России только 47% молодёжи оценивает любовь к родине и её благополучие как очень важные в своей жизни. За годы «реформ» патриотическому воспитанию молодого поколения не уделялось должного внимания, и постепенно молодёжь усвоила удобную формулу, что жить надо там, где лучше (т.е. там, где больше платят). Согласно опросу ВЦИОМ от июля 2015 г., 26% молодых людей в возрасте 18-24 лет и 18% в возрасте 25-34 лет хотели бы уехать за границу на постоянное место жительства, при этом многие предпринимают конкретные шаги по организации своего отъезда! При таком подходе молодёжь едва ли может стать локомотивом преобразований в стране.

В настоящее время только в США на постоянной основе уже работают 900 000 российских учёных и научных специалистов, 150 000 работает в Израиле, 100 000 — в Канаде, 80 000 — в Германии, 35 000 — в Великобритании, около 3000 — в Японии и около 25 000 — в Китае. В своё время французский математик Блез Паскаль говорил: «Достаточно уехать 300 интеллектуалам, и Франция превратится в страну идиотов»… О какой политике инновационного развития мы можем сегодня всерьёз говорить, если страна будет продолжать терять наиболее креативно мыслящих и предприимчивых молодых специалистов?
За годы «реформ» трансформировался подход молодёжи к созданию семьи, что оказывает огромное влияние на демографическую ситуацию в стране. Ориентация в первую очередь на материальное благополучие и карьерный рост ведёт к тому, что молодёжь откладывает создание семьи. Количество вступающих в брак в возрастных категориях 25-34 года и старше 35 лет, начиная с 1995 г. неуклонно растёт, а число вступающих в брак до 24 лет стремительно снижается, что не может не сказываться и на количестве детей в семьях, и на здоровье новорождённых. Эта тенденция особенно заметна в регионах с преобладанием русского населения.

Улучшение демографической ситуации, о котором неустанно говорят власти, на деле оказывается фикцией. В России продолжается естественная убыль населения. Согласно данным Росстата, за период 2008-2014 гг. чистая естественная убыль населения превысила 333,3 тыс. человек, что «компенсируется» притоком низкоквалифицированной рабочей силы из стран ближнего зарубежья.

Основы духовного, культурного и национального самосознания будущих граждан России закладываются в школе, об огромной роли которой мы можем прочитать в книге Леонида Кучмы «Почему Украина не Россия?»: «При любом отношении к происходившему в 20-х годах надо признать, что если бы не проведённая в то время украинизация школы, нашей сегодняшней независимости, возможно, не было бы. Массовая украинская школа, пропустившая через себя десятки миллионов человек, оказалась, как выяснило время, самым важным и самым неразрушимым элементом украинского начала в Украине». К этому можно добавить, что «рыцарей» Майдана, участников кровавой бойни в Одессе и боевиков национальной гвардии также воспитала в 1990-е и нулевые годы новая украинская школа.

Будущее российской цивилизации во многом зависит от того, как российская школа справится с задачей формирования идентичности молодых граждан России, с задачей воспитания патриотов своей страны, как она сумеет воспитать нравственного человека.

В послании президента Федеральному собранию говорится: «В школе нужно активно развивать творческое начало, школьники должны учиться самостоятельно мыслить, работать индивидуально и в команде, решать нестандартные задачи, ставить перед собой цели и добиваться их».

Однако эти исключительно правильно сформулированные задачи плохо согласуются с тем, что в ранге заместителя председателя совета по науке и образованию при президенте РФ реформой образования продолжает рулить Фурсенко, в своё время провозгласивший, что «недостатком советской системы образования была попытка формировать человека-творца, а сейчас задача заключается в том, чтобы взрастить квалифицированного потребителя, способного квалифицированно пользоваться результатами творчества других».

Очевидно, что, отказавшись от воспитания человека-творца, мы откажемся от своего будущего!

Тревожная ситуация сложилась с высшим образованием. Российские вузы выпускают всё больше офисного планктона. По данным Росстата, доля специалистов инженерного и технического профиля в структуре выпускников вузов с 1990 по 2014 г. снизилась с 43,8% до 19,9% при одновременном увеличении доли выпускников в области экономики и управления с 13.8% до 37,2%. С 12,2 до 21,1% возросла доля специалистов гуманитарного профиля. В распределении занятых по видам деятельности в возрасте 19-29 лет преобладает занятость в финансово-экономической, административной и социальной деятельности (более 2/3 от общего числа занятых), что свидетельствует о наметившемся переходе российской экономики к финансово-торговым и сервисным функциям при импорте большинства основных товаров из-за рубежа. При таких структурных деформациях трудно рассчитывать на построение промышленной экономики в ближайшей перспективе. Молодёжь доминирует в таких секторах, как финансовая деятельность, гостиницы и рестораны, торговля, а в таких стратегически важных сферах, как образование, здравоохранение, обрабатывающая промышленность, доля молодёжи неуклонно сокращается. (Для примера: в медицинской сфере доля молодёжи за последние 15 лет снизилась с 23,1% до 15,7%). Переход молодых специалистов из сферы услуг в сферу производства представляется крайне маловероятным. Это означает, что в перспективе 15-20 лет страну ожидает острейший дефицит кадров для структурной перестройки экономики.
Ценностные ориентиры молодёжи определяют направления дальнейшего развития страны, но в то же время сами эти ценностные ориентиры должны закладываться и формироваться государством. Молодёжь — это наиболее восприимчивая к внешнему воздействию социальная группа. И если государство не будет проводить продуманную, взвешенную и последовательную работу с молодёжью, то ориентиры и интересы подрастающего поколения будут формироваться западными фондами и продукцией Голливуда в угоду интересам глобального бизнеса. Если мы не воспитаем человека-творца, а будем, по совету Фурсенко, выращивать потребителей, то страна обречена на сырьевой статус, зависимое развитие и сокращение населения. Государственная молодёжная политика должна охватывать все уровни — детские сады, школы, систему профессионального образования, вузы, а также такие мощные факторы воздействия на сознание подрастающего поколения, как СМИ, кино и интернет.

Сегодняшняя молодёжь не увязывает решение проблем России с собственной активной деятельностью. Поэтому одна из задач государственной молодёжной политики — воспитание пассионарности. Необходимо воспитать в молодом поколении чувство ответственности и ощущение, что от них (их ценностных установок, профессионального выбора, здоровья, а главное — деятельной энергии) зависит будущее страны. Когда Лев Гумилёв впервые употребил термин «пассионарность», его вызвали на редколлегию журнала «Вопросы истории» и спросили: «Что это за качество, которое вы называете «пассионарностью» и которое мешает людям устраивать свою жизнь наилучшим образом?» По мнению Гумилёва, доминирующими для пассионариев являются их потребность в активности, «повышенная тяга к действию», необоримое внутреннее стремление «к целенаправленной деятельности, всегда связанной с изменением окружения, общественного или природного…». Пассионарность исключает бездействие, равнодушие и удовлетворённость достигнутым. Без пассионарной энергии новую Россию не построить! Пассионарность обладает одним важным свойством — она «заразительна». Это значит, что люди нормальные (а в ещё большей степени — импульсивные), оказавшись в непосредственной близости от пассионариев, начинают вести себя как пассионарии, происходит индукция пассионарности. Это издавна использовалось в военном деле. Сегодня России жизненно необходим пассионарный всплеск как альтернатива потребительско-обывательскому благополучию. Только он может перезапустить русский реактор. И в этом я вижу главную задачу государственной молодёжной политики.

Лев ДАНИЛКИН. Отчасти инспирированный вами, Александр Андреевич, можно сказать, что всё началось с той странной обложки вашего романа «Господин Гексоген». Там приключения тела Ленина были фоном, деталью эпохи, но художник его вытащил на обложку — и она мне впечаталась в память.

Лев ДАНИЛКИН. Это было ощущение, что Ленин не кончился, что с ним что-то продолжает происходить, и вот эта карикатура грангиньольная — она внешнее отражение каких-то процессов, которые происходят в коллективном сознании. Ленин был пустотой, на которую просто не обращают внимания, настолько она надоела. Но «Гексоген», я много лет это твержу, где только могу, — переломная книга, на ней сломалась эпоха, и очень по многим параметрам этот роман сломал мою картину мира — и задним числом, среди прочего, спровоцировал интерес к Ленину.

Лев ДАНИЛКИН. Странным образом был ещё второй знак: меня чуть не укусила змея, которая выползла из памятника Ленину на Капри.

Лев ДАНИЛКИН. Если считать, что Капри — это подлинный Мавзолей Ленина, а думаю, это так, потому что именно там был создан первый большевистский анклав, символическое протобольшевистское государство Горького и Богданова, то да — из черепа.

Лев ДАНИЛКИН. Я не успел её классифицировать, но эта змея — в центре города практически — произвела на меня впечатление. В ней было что-то зловещее, хтоническое, сулящее крупные неприятности. Не просто какая-то там змея. Как сказал Тургенев Чернышевскому: «Вы — простая змея, а Добролюбов — очковая».

Лев ДАНИЛКИН. Это примерно как связь Маугли и Каа, змея у Киплинга. Собственно, что-то подобное я испытывал десять лет назад, когда писал про вас книгу.

Лев ДАНИЛКИН. То был символический укус, но яд — нет, я не сразу почувствовал, он медленно действовал. Я принялся читать 55-томник, у меня — после вас — хороший опыт чтения больших собраний сочинений, я закалён, и поначалу это была такая длившаяся года три битва книжного червя с этой змеёй. Затем я оторвался от текстов Ленина — и стал гоняться за ним, как вы за бабочками, с сачком, ездить по следам.

Лев ДАНИЛКИН. Да, их тьма, от Шушенского — и до бесконечности.

Лев ДАНИЛКИН. Чтение Ленина, собственно тексты — нет, не запускают процесс превращения. Меняет изучение поступков, когда ты начинаешь понимать логику этой странной жизни его, как он из библиотечного завсегдатая вдруг в 46 лет залез туда, где отродясь себя не представлял, — на броневик — и стал распоряжаться континентами. Вот это — да, начинается мутация.

Лев ДАНИЛКИН. Были моменты, когда он вызывал у меня отвращение — и я думал, какого чёрта я трачу жизнь на изучение этого неприятного существа. Потом, когда начинаешь понимать логику, общую картину — очень трагическую, на самом деле — это переросло в гипертрофированное уважение, и я понимал, что если бы увидел его в 1923-м в Горках (а я уже понимал, что он к этому моменту перенёс, сколько раз был взорван, расстрелян, распят — и буквально, и символически) — я бы просто, не знаю… обнял его. Естественно, это все начиналось со стандартного — скептического, ёрнического, интеллигентского отношения: а, Ильич, шпион-гриб. А теперь меня тошнит от этой фамильярности, когда его Ильичом сейчас называют. Какой он вам Ильич? Он вам не Ильич.

Лев ДАНИЛКИН. Миф был, он моментально возник в 20-х годах, но был подменён — сначала в 30-х, а затем в перестройку. Теперь миф о Ленине — это приехал немецкий шпион и развалил Россию, вот это матрица, которая всем вшита в голову. Даже в 1917, когда он был живой и по-настоящему опасный, не удалось это навязать, потравили в июле — а уже через несколько месяцев у большевиков было большинство в Советах, и потом про эту чушь с немцами забыли. Но в 89-м — навесили-таки, приклеили, удалось. На самом деле, в 20-х годах, после смерти, Ленин был героем солярного культа. Эта метафора Маяковского про Ленина — солнце — она была общей, общепринятой. И смерть Ленина воспринималась как закат. Возьмите письма крестьян, которые относятся к Ленину, как к отцу, батюшке. Революция была не только социальной революцией, но ещё и отчасти религиозной реформацией в России. Как пролетариат в марксизме воспринимался как мессия, который выведет людей из капиталистического апокалипсиса, так и сам Ленин в какой-то момент, сам того не желая, стал восприниматься как кто-то вроде Христа, который умер в процессе революции. Его жизнь — как этакое второе пришествие.

Лев ДАНИЛКИН. Этот миф и этот культ работали в течение лет десяти — а затем сталинская киномашина стала изображать Ленина в виде странного чудака, при котором нужна некая нянька, каким был Сталин. Солнце оказалось высушено, мумифицировано, окаменело в этих истуканах, которые понаставили повсюду. Ленин сложный, его сложно понять, и массам стали показывать его «демо-версию» — такого странного чудака, учёного, при котором должен быть такой практик, как Сталин. Вряд ли Сталин сам хотел окарикатурить Ленина, но он создал условия для того, чтобы Ленина из разряда опасных оказалось можно перевести в разряд комичных. Сам Сталин, безусловно, понимал, что Ленин — недосягаемая для него величина. У меня в книге говорится про то, что не существовало никакого антагонизма между Лениным и Сталиным. Это навязанная Хрущёвым, Троцким история о том, что Ленин якобы выбрал Троцкого. Это, скорее всего, искажённая версия …

Лев ДАНИЛКИН. Нет, в случае с Лениным, на мой взгляд, это был абсолютно народный культ, культ Ленина-солнца. Ведь в конце жизни Ленин превратился из пролетарского вождя в крестьянского.

Лев ДАНИЛКИН. Я не думаю, что Ленин и Сталин создавали сами мифы о себе. Но ни тот, ни другой не препятствовали этому. Когда у Ленина просили назвать его именем завод или колхоз, ему это не нравилось, раздражало, но он соглашался, потому что ему нравилось, что мир меняется и что появится больше знаков того, что мир изменился. Со Сталиным, думаю, было то же самое — он знал, что так надо, и не противился.

Лев ДАНИЛКИН. Это, скорее, навязанное ему троцкистскими, хрущёвскими толкованиями задним числом. По крайней мере, ранний Сталин, Сталин образца середины 20-х годов и конца 20-х, не фокусировался на культе своей личности. Он три раза подавал заявление, чтобы его освободили от должности генсека. Это интересная история. По крайней мере, формально он никак не украл этот пост и не занял его через подлог или преступление. Мы можем приписывать ему всё что угодно, любую психологию, но мы не знаем — может быть, в действительности он не больно-то этого и хотел.

Лев ДАНИЛКИН. Я не специалист по Сталину, но, думаю, дело не в личности. Они — Ленин, Сталин — были поставлены в такие условия, что им пришлось не разрушать государственную машину, как они планировали, а создать новую — и эта машина работала по своей логике, она молола целые сословия в пыль. Они часто не справлялись с управлением ею, но сама она не была абсурдным, нелепым механизмом. Я не верю, что все эти жертвы советской модернизации — жертвы безумия какого-то одного человека, это неуважение к этим жертвам, обессмысливание их жизней. Вместо того чтоб демонизировать Сталина, правильнее искать историческую логику, которая приводила его к таким или иным решениям.

Лев ДАНИЛКИН. Смешно, что я дожил до того, чтобы услышать это, хотя бы и в насмешку. Нет-нет, не всякий, кого не устраивает хрущёвская и солженицынская версия истории, сталинист. Хотя Ленин бы, наверное, да, назвал такую позицию — «а вот с одной стороны, а вот с другой» — соглашательской и оппортунистской. Нельзя быть немножко сталинистом или, там, сталинистом с девяти до шести. Когда-то придётся сделать окончательный выбор: принимаешь ты это ужасное наследство или делаешь вид, что оно не твоё, и ты к этому не имеешь отношения. Поэтому да, мне проще говорить не об истории, а о ленинском образе будущего, о его утопии в «Государстве и революции»…

Лев ДАНИЛКИН. На мой взгляд, самая важная работа Ленина — это «Государство и революция». И в этом тексте даже слово «партия» не употребляется ни разу. Это история про мир, в котором нет государства, в котором государство отмирает, поставлено в такие условия, что оно больше не нужно людям. И удивительным образом вся послеоктябрьская практика Ленина вступила в противоречие с его теоретическими представлениями. Но всё равно правильно думать о том, что в голове он держал не диктатуру пролетариата, а общество, в котором никакой класс, даже пролетариат, не будет навязывать посредством насилия свою власть другим классам. Поэтому ему и не нравились лозунги «Царству рабочих и крестьян не будет конца». Не будет ни тех, ни других, ни буржуазии, в этом смысле. И рай Ленина выглядит скорее как…

Лев ДАНИЛКИН. Скорее, как общество образованных самоорганизующихся людей, им не нужен аппарат насилия, чтобы одна часть общества подавляла другую.

Лев ДАНИЛКИН. В его случае, скорее, социальная — хотя человек должен был преобразиться, обновиться не эволюционно, а — скачком, и, по сути, это род чуда, так что, конечно, коммунизм — это ещё и род религии, странное сочетание религии и бизнеса, как говорил экономист Кейнс. РСДРП, особенно ранняя, кстати, не воевала с религией как таковой. В 1904 году Ленин с Бонч-Бруевичем и Плехановым даже выпускали сектантскую газету, Ленин знал этот аспект революции — революция как род Реформации.

Лев ДАНИЛКИН. Ленин не был рациональной машиной, он умел находить лучшее решение для конкретных обстоятельств, лучшее, чем у всех других аналитиков, но о том, как на самом деле выглядит его утопия, только догадывался. Его утопия описана очень осторожно, он знает только одно — что там нет аппарата насилия, нет классов, это такой странный рай — рациональный, основанный на «разумном эгоизме» из Чернышевского, вроде снов Веры Павловны.

Лев ДАНИЛКИН. Вряд ли я стал бы биографом, тем более вашим, если бы я был рациональным человеком.

Лев ДАНИЛКИН. Быков написал рецензию на мою книгу «Ленин», очень прохладную, у него другие совсем представления о Ленине, и заканчивается она так: вообще я не понимаю, зачем этот человек написал биографию Проханова. Я — вот десять лет прошло, и я прекрасно понимаю, что я искал и нашёл: и с вами, и с Лениным. Есть существа, которые позволяют материи измениться, не эволюционно, а скачкообразно, перейти в свою противоположность. Это такая революция в голове, которая отменяет известную формальную логику; обычный понятный рационализм после встречи с этими существами кажется пошлостью.

Лев ДАНИЛКИН. Я думаю, Ленин воспринимался крестьянами как тот, кто избавил их от капитализма, которого они инстинктивно боялись, и кто узаконил стихийно совершившийся передел земли. Поэтому, собственно, красные и выиграли Гражданскую — на круг. Но для Ленина крестьянство всё равно было — исторический материал, с которым надо дальше работать, нельзя было оставлять его в покое. Он пытался, но не успел навязать им культ Машины, техники, которая преобразит их землю. Даже не навязать — соблазнить их этим культом. Ему не хватило времени, а вот Сталин просто сделал крестьян придатком этой машины, индустрии.

Лев ДАНИЛКИН. То есть насколько он был генерирован, насколько сам был продуктом русской истории и географии?

Лев ДАНИЛКИН. Ленин, я считаю, начинал как «немец», как все почти марксисты — как экономист-вестернизатор; ему казалось, что Россия такая отсталая страна, и смысл революции в её случае — это быстрая модернизация, поскольку Россия отставала от того капитализма, который развивался в Европе и Америке во второй половине XIX века. Но в тот момент, когда, уже после 1917 года, он из руководителя заговорщической партии превратился в равнодействующую миллионов воль, в мембрану, которая настроена была на стихийные движения масс, и именно поэтому мог ими дирижировать — не каким-то ближним кругом своим, а именно крестьянскими массами, миллионами людей — думаю, что у него радикально изменилось представление об истории, и он перестал воспринимать историю России как недозападную историю, которую можно просто пустить в топку ради мировой революции.
Все или, по крайней мере, многие рано или поздно приходят к тому, что представления о России как о «догоняющей» стране не соответствуют действительности, навязаны. Россия — идеальная центральная точка для выстраивания нового центра, отменяющего «обычный». И после революции Ленин и был русским политиком, и, собственно, с этим связана история Коминтерна, намерение построить в Москве второй центр. Есть запад, первый, и в Москве — второй. И нынешняя биполярная модель мира, по сути, построена Лениным, он первый увидел «третий мир», он открыл его в ХХ веке. Марксисты же не обращали внимание на Китай, на Индию, на Иран, поскольку там не было пролетариата. А Ленин высчитал: вы можете перейти в социализм, минуя капиталистическую стадию. И поэтому гораздо перспективнее, чем Англия, оказываются Китай, Индия, Афганистан. Что и произошло в XX веке: половина земного шара становится красным — красным, как Россия. Он не был таким русификатором, как русские цари, но он умел сделать Россию привлекательной ролевой моделью, дать им долю в этой российской славе. В этом смысле он вёл себя — в данных конкретных обстоятельствах — как русский государь, хотя и держал в голове утопию отказа от идеи государства.

Лев ДАНИЛКИН. Можно иронизировать над этим…
Александр ПРОХАНОВ. Я не иронизирую.
Лев ДАНИЛКИН. Да. Это вполне рабочая метафора. Он вынужден был делать совсем не то, к чему готовился, — но он осознал, что его миссия — не просто «менять мир» по книгам, но делать то, что должно на этом месте.
Александр ПРОХАНОВ. Ленин у нас был как бы изъят из истории. Он был помещён в мавзолей. Он был помещён в мавзолей уже при Сталине. Помещён в мавзолей и после Сталина. И даже Хрущёв не сумел его вытащить из мавзолея, хотя натравил на это дело всех ярчайших молодых писателей и художников: они собирались его опять превратить в реального политического лидера. А сейчас Ленина можно вернуть в русскую историю, в русскую актуальность?
Лев ДАНИЛКИН. Думаю, что любой серьёзный кризис быстро сделает эту фигуру актуальной. Ленин был тот, кто знал, как рационально использовать иррациональную энергию, стихийную силу, он умел вычислять элементы, на которые никто не обращает сейчас внимания — но они вдруг превращаются в политических субъектов. Он называл это «искусство восстания». Может, сейчас это кажется никому не нужным, но это ведь иллюзия. Кризисы повторяются — и да, Ленина презирают и демонизируют, либеральная интеллигенция и националисты мало на чём сходятся, а Ленина они ненавидят с одинаковой силой…
Александр ПРОХАНОВ. Националисты и православная церковь.
Лев ДАНИЛКИН. Да. Конечно, это третья сила, антиленинская, ненавидит Ленина. И понятно, почему. Это прямой конкурент — Ленин был тот, кто осуществил не только социальную революцию, но и религиозную реформацию, большевики были прямыми конкурентами духовенства, их антагонизм абсолютно объективен. И если они вытащат его из мавзолея, то, уж конечно, не ограничатся «перезахоронением». Это будет как с Кромвелем — голова на пике, тело на поругание.
Александр ПРОХАНОВ. Так можно его вернуть в современный контекст? Мне кажется, есть уровни исторического сознания, метаисторического сознания, где всё подлежит примирению, где исчезает конфликтность.
Лев ДАНИЛКИН. Общество, мне кажется, может заключить «мирный договор о Ленине», избавиться от этой дикой идеи про «немецкого шпиона». Но Ленин, конечно, плохой символ примирения, он не про то. Что, собственно, воплощает Ленин? Если в двух словах: идею актуальности революции. А разве есть вообще какие-то времена и положения, когда революция не актуальна? Все эти разговоры про «дайте нам двадцать лет спокойствия и мы…». Так не бывает, никто никогда их не даст.
Александр ПРОХАНОВ. Та революция, о которой вы говорите, она, конечно, не примирит Ленина ни с националистами, ни с православными христианами
Лев ДАНИЛКИН. Невозможно преодолеть, да, этот объективный антагонизм. Но народ — разный, он состоит не только из националистов и даже не только из христиан, ненавидящих коммунизм. В целом Ленин изменил мир — по запросу, можно сказать, истории и географии — сильнее, чем любой другой деятель русской истории. XX век не был безумным наваждением, Ленин не был чёртиком из табакерки, Ленин был порождением русской истории и географии. Если бы он воплотился не во Владимира Ильича Ульянова, то в кого-то ещё, эта сила — «ленин» — всё равно была бы генерирована пространством и историей. Если понять это — то о нём можно договориться.
Александр ПРОХАНОВ. Я тоже так считаю. Сегодняшняя историософия к этому, в общем, готовится. Потому что есть попытка всю русскую историю представить как нечто драгоценное, нечто абсолютно закономерное, как среда, в которой существовал, существует и будет существовать русский народ. И в этой среде важен любой камень, любой стебель. И в этом смысле такое гигантское явление, как Ленин, выбрасывать бессмысленно. Если мы выбрасываем Ленина, образуется чудовищный котлован, чудовищный кратер.
Лев ДАНИЛКИН. Он делал то же, чем последнее тысячелетие занималась русская история: он выстраивал из России центр мира — то же, что делали Иван Грозный, Пётр Первый… По-видимому, существует какая-то функция, которая реализуется в каждом веке по-своему, и он прекрасно вписывается в константу русской истории.
Александр ПРОХАНОВ. Это и есть, по существу, способ примирения с русской историей.
Лев ДАНИЛКИН. Да. В том числе.

А существует масса способов. Существуют соседи, которые готовы за маленькую копеечку или просто по злобе душевной подписать какой-нибудь донос. Существуют учителя, которых заставляют писать доносы на семью. И в случае, если они пишут мало доносов, то им, соответственно, снижают зарплату.
Существуют специальные люди, которые за зарплату сидят в школах и ведут с детьми провокационные разговоры. А дети — они же не понимают, о чем идет речь. И по этой причине они могут что-нибудь сказать, что повлечет изъятие. Или даже не сказать этого, а «грамотные люди» проинтерпретируют.
Дальше, соответственно, принимается решение об отъеме ребенка, и в этот момент полиция врывается в квартиру. Теоретически отбирать ребенка из рук матери — это вещь недопустимая во всех традиционных системах ценностей: родители имеют право защищать ребенка от нападающих, в том числе с применением насилия.
Для того чтобы этого не произошло, принимается закон, по которому любая активность в сторону полицейских является преступлением. То есть если полицейский вырывает из рук матери грудного ребенка и ребенок при этом страдает, то виноват в этом не полицейский (потому что он ни в чем не виноват, соответствующие инструкции уже написаны), а виновата мать, которая оказала сопротивление. Она должна была аккуратно отдать своего ребенка неизвестному человеку — с неизвестными последствиями. И после этого (в соответствии с нашим законом) оспаривать это в суде.
У нас, конечно же, суд очень «справедливый» и полностью контролируется местными администрациями, но тем не менее там много женщин — и они матери. По этой причине специально для этого пытаются сделать специальный суд, где специально обученные судьи принимают решения в пользу ювенальной юстиции.
Я еще раз повторяю, желающие могут посмотреть размещенный у нас сегодня на сайте ролик.
После этого сделать что-либо становится практически невозможно. Как бороться с такого рода системой? Одним-единственным способом: создавая внесистемные структуры, которые и принимают решение о том, допустимо или нет то или иное действие. Поскольку ювенальное законодательство — я возвращаюсь к нашему примеру — у нас в полной мере не принято, то в большинстве случаев отъем детей не соответствует формальной законодательной процедуре.
То есть, иными словами, если бы у семьи была защита (хотя бы в виде православной церкви), то можно было бы резко сократить объем таких действий. К сожалению, этого не происходит ровно потому, что этим никто не хочет заниматься. Православная церковь является частью чиновничьего аппарата нашей страны — и заниматься такими вещами она не хочет.
А теоретически решить вопрос можно очень просто. Для этого нужно всего-навсего объяснить, что выплаты за ребенка вне семьи не могут превышать выплаты в семье. То есть если, соответственно, вы ребенка отбираете, то вы не имеете права на него тратить денег больше, чем определенная сумма.
Но с другой стороны, поскольку ребенка надо поить, кормить и так далее (раньше это брала на себя семья, а теперь из бюджета платить), то если вы ребенка отбираете, то все равно бюджетные выплаты на него увеличиваются. И тем самым это выгодно.
По этой причине необходимо иметь внешний по отношению к бюрократической системе контроль. Его надо создавать, именно как внесистемный. В СССР эта проблема решалась двумя способами.
Способ первый — это было то, что называлось «комсомольский набор». Когда в те органы, работа в которых наиболее опасна с точки зрения влияния на гражданина (ну, например, в милицию), брали комсомольцев, которых специально подбирали активных, но чтобы при этом особо болезненно относились к справедливости. А также и с заводов, фабрик, после армии, то есть тех, кто имеет более-менее правильное понимание общественных интересов. Потому что понятно, что брать людей, которые занимаются индивидуальными работами — нельзя, потому что у них понимание (грубо говоря, социальная адаптированность) находится на низком уровне. Это один способ.
Способ второй — создавать внесистемные структуры. Это были структуры общественные, типа Комитета народного контроля (они, правда, в основном занимались хозяйственными вещами, но были и общественные структуры, которые занимались разного рода личными вещами). Были народные суды и прочее, которые были именно представителями от народа: туда включались люди, у которых не было регулярного взаимодействия с бюрократической системой.
Наконец, когда бюрократическая система становилась слишком жесткой, то создавались особенные внесистемные структуры. Классический образчик — это хунвейбины в Китае или опричники в России. У Сталина были, соответственно, молодые назначенцы, которые воспитывались отдельно от бюрократической системы и которым объяснялось, что единственный способ для них сделать карьеру — это разрушить эти внутренние связи с бюрократической системой, вменяя ей ответственность.
Ключевой элемент: если бюрократическую систему не трогать, она примерно за 15–20 лет костенеет и ухитряется написать сама себе такое количество документов, что их ни за что практически нельзя наказать. Возвращаясь к нашему примеру с ювенальной юстицией: вернуть ребенка в соответствии с законом еще можно, а вот наказать тех, кто организовал весь этот беспредел, — возможным не представляется.
Потому что полиция говорит: «А мы получили приказ». Их начальники объясняют, что у них есть, соответственно, распоряжения, внутренние инструкции следовать поручениям опеки. Опека ссылается на 100 500 бумаг, и строго доказать, что она же эти бумаги сама сфальсифицировала, невероятно сложно. Да на самом деле государство и не может себе это позволить. То есть какое-то одно дело можно расследовать специально — хотя сделать это невероятно трудно, но сделать это массово — невозможно. А отъем детей у нас составляет уже десятки тысяч, как сообщает депутат Мизулина.
Вот это все — классический вариант. Кстати, вообще говоря, такая ситуация происходит всегда. Мы сегодня видим, например, отчаянную драку вашингтонской бюрократии против Трампа. Трамп как раз человек со стороны, у которого есть своя система ценностей, ему не близки внутренние интересы бюрократической системы, его не волнуют внутренние процедуры этой системы, которые направлены на то, чтобы обеспечить полную безответственность, — но он пытается с ней справиться. И мы видим, что эта система достаточно успешно отбивается, — ровно потому, что у Трампа не было подготовленной команды, которая должна была бы с этой системой бороться.
В нашей стране теоретически можно пытаться что-то сделать, но мы видим, что попытка сформировать общественные структуры неизбежно заканчивается тем, что они просто начинают получать свою долю от пирога. Классический вариант — «Общероссийский народный фронт», который на самом деле есть клон «Единой России». То есть сделать из него нечто такое, что реально бы заставляло бюрократию работать, — не получилось.
Вопрос: можно ли в нашей стране сегодня провести операцию а-ля опричнина? Я думаю, что в этой ситуации, которая у нас сегодня, это крайне сложно: собственно, откуда людей-то брать? Но даже если ее провести, это вызовет невероятно сильное сопротивление бюрократии, собственно, мы его и видим, это сопротивление.
А если этого не делать — то да, тогда очень велика вероятность, что через некоторое время придется решать вопрос люстрациями. То есть происходит переворот, к власти приходит совершенно новая политическая группа, которая принимает решение: поскольку все чиновники предыдущего режима безнадежны (в силу того, что они отказываются работать), мы их поголовно увольняем и запрещаем снова занимать чиновную должность. Точка, все.
Вот как это, например, произошло в ГДР? Те, кто преподавали общественные науки — историю, обществоведение — все были уволены без права работать в системе образования. Да, это нехорошо, да, это против конституции и прочего, но так поступили. Вот я склонен считать, что мы уже перешли ту грань, когда можно повернуть чиновное государство.
Да чиновничество к России и не имеет никакого отношения: они себя не ассоциируют ни с Россией, ни с православием (потому что не может православный человек по доброй воле разрушать семью). То есть они исходят из логики: мы исполняем инструкции, нам за это платят много денег, и поэтому мы чисты и невинны, аки агнцы. Поэтому восстановление ответственности чиновников — это будет очень тяжелая и болезненная для страны процедура.

— Форум важен прежде всего как площадка, где инвесторы и власть могут поговорить откровенно и обсудить вопросы, требующие решения. Форум создает некую обстановку доверительного разговора. Тем более в нынешней сложной ситуации, когда много неясностей и рисков — как мировых, так и внутри страны. Чем плотнее будет диалог между бизнесом и властью, тем лучше.
Форум достаточно открыт, демократичен, все желающие могут задать вопросы первым лицам крымского правительства и парламента, получить ответ и предложить свои проекты, договориться о механизмах частно-государственного партнерства, что как раз является необходимым фактором снижения рисков.
Если говорить об узких местах развития крымской экономики, то это, конечно, как и везде по России, финансовые ресурсы. Рассчитывать, что крымская экономика поднимется за счет сбережений крымчан, очень наивно.

В Крыму идет подъем сельского хозяйства, опирающийся на государственные субсидии, на механизм возврата части инвестиций, которые люди делают за свой счет. Если мы такие механизмы создадим и для других отраслей, я думаю, крымская экономика будет очень устойчиво развиваться.
— Нужны долгосрочные кредитные ресурсы — в силу западных санкций не приходится рассчитывать на иностранные инвестиции. Из-за нелепой позиции руководителей российских госбанков мы видим, что естественные для экономики источники финансирования, находящиеся в государственной банковской системе, недоступны для Крыма.
Из этого следует, что в регионе нужно создавать целевые институты развития федерального значения, которые, опираясь на государственную поддержку, будут на себя брать кредитование долгосрочных инвестиций.
Здесь создана корпорация по развитию Крыма, но она региональная. Это значит, что у нее в распоряжении только региональные ресурсы и активы — это прежде всего земельные участки, объекты недвижимости, представляющие большую ценность.
Под них, конечно, можно привлекать кредиты, но если нет источников финансирования, то сложно создавать что-то серьезное, капиталоемкое. А с учетом того, что главные направления развития крымской экономики — здравоохранение, туристическо-рекреационные услуги — являются очень капиталоемкими отраслями, требующими огромных вложений в инфраструктуру, с окупаемостью в 10 лет и больше, без долгосрочных кредитов не обойтись.
Поэтому в Крыму необходим федеральный институт развития, который будет выпускать облигации с низкой доходностью. Такие облигации может покупать ЦБ — другого механизма нет.
За последние 3 года ЦБ изъял из экономики 7 трлн рублей, забрав их из банковской системы. С макроэкономической точки зрения это главная причина нашего кризиса, потому что в той мере, в которой он изъял деньги, сократились кредиты.
Если мы такую корпорацию создадим и в ее распоряжении будет хотя бы 100 млрд рублей, то можно ожидать привлечения кредитных ресурсов под те активы, которые есть в Крыму.
Соответственно, процентные ставки по таким облигациям для конечных заемщиков должны быть не более 3–4 %. Мы через механизм сельского хозяйства такое субсидирование обеспечиваем и видим подъем сельского хозяйства: вопреки мнению наших псевдолибералов, которые говорят, что нельзя расширять денежный поток, потому что все разворуют.
В Крыму идет подъем сельского хозяйства, опирающийся на государственные субсидии, на механизм возврата части инвестиций, которые люди делают за свой счет. Если мы такие механизмы создадим и для других отраслей, я думаю, крымская экономика будет очень устойчиво развиваться.

—  С учетом того, что все ведущие крымские руководители как в госструктурах, так и в бизнесе включены в список западных санкций, я считаю, что риски отсутствуют: эти люди будут распоряжаться деньгами государственными как положено.

— Центробанк их должен создать. За последние 3 года он изъял из экономики 7 трлн рублей, забрав их из банковской системы. С макроэкономической точки зрения это главная причина нашего кризиса, потому что в той мере, в которой он изъял деньги, сократились кредиты.

— Через механизм рефинансирования. По состоянию на 2012 год ЦБ выдал банковской системе кредитов где-то на 9 трлн рублей через механизм рефинансирования коммерческих банков.
Сейчас он практически все эти деньги забрал обратно. Произошло это из-за повышения процентных ставок, потому что предприятия в большинстве отраслей не могут под такие ставки брать деньги.
ЦБ поставил наш бизнес, особенно в производственной сфере, в ситуацию, когда либо нужно сворачивать производство, возвращать кредиты, если брались под оборотный капитал, либо поднимать цены — перекладывать эти процентные ставки на потребителя. Вот так мы и пришли в стагфляционную ловушку.
С макроэкономической точки зрения главная причина нашего кризиса лежит исключительно в плоскости ограничительной денежной политики. ЦБ поднял процентные ставки, сократился объем кредитования, резко ухудшились условия кредитования, и как следствие — падение производства.
ЦБ сказал про таргетирование инфляции, а в итоге инфляция подскочила в два раза. Это что за таргетирование? Это все равно что таргетировать ваше движение из Ялты в Севастополь и попасть в Керчь, в обратном направлении.
Фактически остановили трансмиссионный механизм банковской системы. Доля производственных инвестиций в активах банковской системы составляет меньше 2%. То есть банки не занимаются финансированием инвестиций.
ЦБ создал такую нелепую ситуацию, когда банки заняты чем угодно — потребительскими кредитами, финансированием спекуляций. Слава богу, хоть на оборотный капитал дают кредиты. Но главная функция банковской системы — трансформация сбережений в инвестиции — фактически выключена.

— Они сказали про таргетирование инфляции, а в итоге инфляция подскочила в два раза. Это что за таргетирование? Это все равно что таргетировать ваше движение из Ялты в Севастополь и попасть в Керчь, в обратном направлении.
Если бы они всерьез таргетировали инфляцию, то первое, что бы они сделали, — это обеспечили стабильность курса рубля. А бросив курс рубля в свободное плавание, они создали гигантскую инфляционную волну, с последствиями которой мы только сейчас совладали. А не за горами могут быть еще дефляционные шоки — то есть инфляционные шоки вследствие девальвации.
Так что главный способ сокращения инфляции — это инвестиции в развитие. Вот здесь в Крыму на форуме рассматривается очень интересный инвестиционный проект по созданию высокоскоростной системы железнодорожного сообщения внутри Крыма.
Можно на этом примере разобрать, как инвестиции в этот объект будут сказываться на инфляции. Мы строим скоростную железную дорогу. Ее стоимость оценивается в 70 млрд рублей.
Мы электрифицируем это пространство, обеспечиваем комфорт. Вокруг железной дороги создаются разные коммерческие объекты, которые обеспечивают рост производства и рост услуг.
Крымчане получают доступ ко всем уголкам Крыма — за 2 часа вы можете доехать куда угодно. В результате сокращаются расходы на топливо, высвобождается рабочее время, снижаются транспортные издержки, создается зона дополнительной экономической активности, рост товаров и услуг, расширяется предложение, повышается эффективность и снижаются цены. Во всем мире борьба с инфляцией происходит именно так.

— Есть объективные критерии, по которым судят об обоснованности курса национальной валюты по отношению к конкурентоспособности страны. Если страна имеет низкий технический уровень, то у нее, как правило, курс национальной валюты меньше, чем она стоит на внутреннем рынке, то есть курс занижен по отношению к паритету покупательной способности. Чем больше страна отстает, тем больше эта разница.
Это объясняется тем, что за технологическое отставание приходится платить снижением уровня жизни. То есть когда курс занижен, это значит, что мы субсидируем экспорт, за счет чего происходит удорожание импорта.
У нас разрыв в эффективности использования ресурсов по сравнению с передовыми странами где-то трехкратный. И курс по отношению к ППС занижен примерно на столько же, в 3 раза.
И его можно было бы на этом уровне стабилизировать и держать стабильным достаточно долго, учитывая, что у нас положительное сальдо торгового баланса и соотношение валютных резервов и объема денежной базы достаточно прочное.
Посмотрите, как успешно развивается Китай, Вьетнам, Индия. Экономики, которые развиваются с темпами 6–7 % в год на протяжении 20 лет, все сохраняют валютный контроль. Потому что без него вы не можете управлять финансовыми потоками, канализировать приток длинных денег в развитие экономики.
Мы — единственная страна в мире, где объем валютных резервов больше, чем объем денежной базы. То есть мы фактически точно застрахованы от колебаний курса рубля. ЦБ ничего не стоит держать фиксированный курс рубля в течение разумного периода времени, обеспечивая бизнесу разумные ориентиры для инвестиций.
В конституции у нас даже записано, что задача ЦБ — это стабильность валюты в России. Для этого у нас и создаются валютные резервы. Когда ЦБ бросил курс в свободное плавание, мы оказались в ситуации, когда курс определяется не на Московской бирже, а в Чикаго. Его определяют американские спекулянты, которые играют с рублем как со спекулятивным инструментом.
С помощью российских участников рынка на Московской бирже пытаются манипулировать курсом рубля — у них это неплохо получается. Сейчас сложилась опасная ситуация, известная экономистам как carry trade — это такая спекулятивная игра на повышении курса и высоких доходах российских бумаг.
Это опасно тем, что чем дольше длится carry trade, чем больше спекулятивного капитала появляется, тем круче и жестче будет обвал, когда спекулянты побегут. А это неизбежно когда-нибудь произойдет.
Разумные финансовые власти с этим борются и вводят валютный контроль, отсекают спекулятивные инвестиции от прямых инвестиций, поощряют их. А наш ЦБ удалился с рынка, на Московской бирже командуют крупные спекулянты, поэтому рубль сейчас мы не контролируем, контролируется он из-за рубежа, и когда американским хедж-фондам заблагорассудится его обрушить, никто не знает.

— Конечно. Без этого не будет длинных денег, не будет инвестиций. Посмотрите, как успешно развивается Китай, Вьетнам, Индия. Экономики, которые развиваются с темпами 6–7 % в год на протяжении 20 лет, все сохраняют валютный контроль. Потому что без него вы не можете управлять финансовыми потоками, канализировать приток длинных денег в развитие экономики.
Трамп делает то, что ждет от него американская властвующая элита. И как ее представитель в этом плане он действует абсолютно логично. У меня не было никаких иллюзий, что он будет менять политику.
Когда у нас спасали банковскую систему в 2008 и 2012 году, вливали в банковскую систему триллионы рублей — их просто печатали. И куда их банки дели? Три четверти денег они отправили на покупку валюты, то есть сыграли против валюты собственной страны.
А если бы был валютный контроль, деньги бы пошли в развитие реального сектора, чего и добивался президент, когда говорил, что «мы спасаем банки, чтобы банки помогли реальному сектору». Поэтому без отсечения спекулятивных инвестиций от прямых мы никогда не выйдем ни на устойчивый рост, ни на модернизацию.

— Это не имеет принципиального значения. Я бы взял двукратный ориентир по отношению к ППС. Но это зависит и от задач. Если мы ставим задачей увеличение экспорта, значит мы должны его ниже зафиксировать; если мы ставим задачу модернизации за счет импорта новейших технологий, значит на более высоком уровне.

— Для этого есть другие способы. Надо вернуть экспортные пошлины, например. Давайте откажемся от возврата НДС экспортерам сырья. Есть множество способов, где взять 2–3 трлн рублей, которых не хватает бюджету.

— Нужно предусмотреть реалистичные механизмы наращивания инвестиций и модернизации производственной сферы. Если мы ставим задачу так, то отсюда вытекают задачи и для денежной, и для налоговой политики.
Кроме военной дубинки, других способов заставить всех пользоваться долларом у США нет. Поэтому они ведут гибридную войну со всем миром для того, чтобы сбрасывать на другие страны бремя своих долгов, удерживать всех в долларе и ослаблять те территории, которые они не контролируют.
То, что сегодня Столыпинский клуб, «Деловая Россия», Торгово-промышленная палата и «Опора России» сходятся в главных рекомендациях, говорит о том, что деловое сообщество вполне созрело для ответственной макроэкономической денежной политики и не будет разворовывать деньги, которые ЦБ будет создавать в качестве кредитных ресурсов.
Для этого нам надо сочетать стратегическое планирование и гибкую денежно-кредитную политику, а также механизмы налогового регулирования, которые стимулировали бы приток денег в реальный сектор и ограничивали спекулятивную активность.

— Практически все экономисты сходятся в том, что прогрессивная шкала — это необходимое условие для нормального развития экономики, потому что, во-первых, это снижение социального неравенства. Кроме того, это способ получения допдоходов для бюджета. Это приведение нашей системы регулирования в соответствие с нашими нравственными ценностями, где ключевую роль играет ценность социальной справедливости.
Поэтому я считаю, что отказ от прогрессивной системы был такой экзотической мерой, которая казалась удобной с точки зрения фискальных интересов, но доходов в бюджет явно не прибавила.
Тот рост доходов, который мы сначала наблюдали, был связан с тем, что обложили единым налогом военнослужащих, которые раньше налогов вообще не платили. Надо переходить к более сложной прогрессивной шкале. Есть огромный международный опыт на эту тему.

— Трамп делает то, что ждет от него американская властвующая элита. И как ее представитель в этом плане он действует абсолютно логично. У меня не было никаких иллюзий, что он будет менять политику.
Единственный способ для жертв американской агрессии эту агрессию остановить — это избавиться от доллара. Как только мы с Китаем избавимся от доллара, американской военной мощи придет конец.
Во-первых, американская агрессивность в мире объясняется стремлением сохранить американскую гегемонию в ситуации, когда они уже проиграли лидерство Китаю в экономике.
Кроме военной дубинки, других способов заставить всех пользоваться долларом у США нет. Поэтому они ведут гибридную войну со всем миром для того, чтобы сбрасывать на другие страны бремя своих долгов, удерживать всех в долларе и ослаблять те территории, которые они не контролируют.
В этом свете антироссийская истерия и нарастающая русофобия — это долгосрочный фактор, связанный со специфическими интересами американской властвующей элиты. Они объективно ведут мировую гибридную войну, а субъективно эта война направлена против нас.
И потом война, как и всегда в случае смены глобального лидера, разворачивается за контроль над периферией. Во времена Первой и Второй мировой войны провокатором выступала Англия, чтобы сохранить мировое лидерство. Сейчас Америка делает то же самое.
Трамп является выразителем этих интересов. Другое дело, что он действует довольно спонтанно, хаотично. Но чем больше будет агрессия со стороны американцев, тем скорее они доведут дела до окончательного долларового краха, потому что единственный способ для жертв американской агрессии эту агрессию остановить — это избавиться от доллара. Как только мы с Китаем избавимся от доллара, американской военной мощи придет конец.

У Советов была могучая испытанная пропаганда, дальнобойные радиостанции, монополия на печать и телевидение, армия пропагандистов, верных Кремлю историков и литераторов, которые стояли на страже советской идеи. Но враг подверг Советский Союз таким воздействиям, перед которыми вся эта мощь оказалась бессильной. И страну разгромили.
Сегодняшняя Россия в десятки раз слабее СССР. Воздействия, направленные на нынешнюю Россию, в десятки раз сильнее, чем прежде. Нас сметут в одночасье, если заработает вся гигантская построенная Западом машина холодной войны, в которой появились элементы, немыслимые в прежние времена.
В тылу у государства российского работает тучная «пятая колонна». Как червь,не подпольно, а открыто,она проникла в самое сердце государства. Насыщена блестящими политологами, остроумными журналистами, глубокомысленными философами. У этой пятой колонны есть телевизионные каналы, бумажные и электронные газеты, сайты и блоги, самая популярная в России радиостанция. Эту пятую колонну спонсирует Запад, о чём заявил Госдеп, ассигнуя на поддержку российской оппозиции миллионы долларов. Её спонсируют олигархи, для которых государство российское – последнее препятствие в их чудовищном воровстве и стяжательстве. Её спонсирует само государство, держа у себя на зарплате виднейших представителей либеральных кругов, расходуя деньги «Газпрома» на её вскармливание и взращивание.
Интернет остаётся главным врагом России. Это гигантский термитник, наполненный ядовитыми насекомыми. Государство проигрывает интернету. Патриотических блогеров, поддерживающих государство российское, неизмеримо меньше тех, что господствуют в электронном пространстве. Сторонники государства– все в ядовитых укусах. Мой аккаунт в Фейсбуке был похож на осаждённую крепость, где я защищал от поругания высокие смыслы государства российского, русской культуры и веры. Там хранилась библиотека моих книг и статей, моих исповедей и проповедей с амвона. Эта страница в Фейсбуке была взломана бандеровским хакером по наущению российских либералов, которые мстили мне за мою недавно вышедшую книгу «Русский камень». Был похищен и уничтожен весь мой архив. На этой захваченной территории от моего имени стали появляться чудовищные материалы, где зловредные хакеры СБУ и их российские советники от моего имени печатали и продолжают печатать материалы, призывающие народ идти громить Кремль. Они стремятся подделывать мой стиль и манеру изложения. И немало легковерных патриотов ужасаются моему чудовищному преображению, не догадываясьо подделке.
Я обращался в администрацию Фейсбука с просьбой закрыть фальшивый сайт, эту огневую точку, которая с тыла бьёт по Кремлю.
Фейсбук– это американское детище, сетевая культура ЦРУ – не отвечает на мои жалобы и продлевает деятельность фальшивого аккаунта, что не помешало мне открыть новый, настоящий. Я обращался в Роскомнадзор, который шарит по интернету и отыскивает националистов, усматривая в их сентенциях угрозу существующемустрою. Но Роскомнадзор на мои зовы не откликается. И огнедышащий, ненавидящий Родину сайт продолжает палить, и на нём действует переодетый в мои одежды бандеровский пулемётчик, который бьёт по драгоценным для меня целям.
Роскомнадзор, ты что, оглох и ослеп? Кто сидит в твоих офисах? Где расхваленные на весь белый свет русские кибервойска? Что случится, если начнётся в России ещё одна оранжевая революция? Если закипят Болотная площадь и Тверская улица? Страницы в Фейсбуке, принадлежащие самым видным патриотическим идеологам, журналистам и политикам, будут немедленно взломаны. И от их имени, используя их авторитет, последует обращение к народу ломиться через Каменный мост к Кремлю. Множество одурманенных, раздражённых людей пойдут за этими мнимыми вожаками. И случится непоправимое. Роскомнадзор, окстись! Закрой, наконец, чудовищную страницу в Фейсбуке, но при этом постарайся не уничтожить новую мою страницу. Кремль, отключи от своего финансирования твоих лютых врагов, которые уже достали из своих сундуков верёвочные петли и мыло.
Сегодняшняя Россия набита противоречиями, как переполненный пассажирами вагон. Ещё немного – и вагон взорвётся без динамита и гексогена. Противоречия вырвутся на поверхность и начнут терзать государство.
Вглядитесь в толпу протестующих. Не увидите ли вы бородатое лицо Емели Пугачёва, неистовые глаза Стеньки Разина? Противоречия сегодняшнего российского общества невыносимы ни для одного государства. Один процент российских граждан владеет восьмьюдесятью процентами национальной собственности. Олигархи, слепые и ненасытные, как алчные кабаны, рыхлят своими жадными рылами русскую почву, подтачивая сами основы существования государства российского. Они забыли судьбу своих предтеч, которых поднимали на вилы и ставили к стенке. Они не понимают природу русского бунта, в недрах которого –окровавленная, кричащая от боли –гнездится идея справедливости. Эта идея сформировала всё русское мировоззрение от русских волшебных сказок, проповедей православных мыслителей, Достоевского и Толстого, великого Серебряного века, русских космистов и большевиков. По мере того, как в сегодняшней России воскресает патриотическое сознание, и русская идея возвращается в национальное мировоззрение, всё невыносимей для народа алчная, чрезмерно разбогатевшая верхушка, своим богатством и безнаказанностью попирающая справедливость.
Они хотят вынести Ленина из мавзолея, хотят убрать с глаз долой ту укоризну, которая звучит в русской истории от древних времён до наших дней. Хотят вместе с Лениным вынести революцию с Красной площади и зарыть её поглубже на каком-нибудь смиренном провинциальном кладбище. Но если ты зароешь революцию на Енисее, она вырвется с бурей на Волге. Если похоронишь её в Симбирске, она полыхнёт, как молния, в центре Москвы. Русскую революцию не зарыть, она вечна. И сегодняшняя Россия беременна революцией. Вопрос – кто её совершит, кто затеет её, долгожданную и великую? Обезумевший народ, который, лишённый вождей, превратит свою возвышенную божественную мечту о справедливости в кровавый бунт? Или власть, у которой спадут, наконец, с глаз млечные бельма, и она увидит неизбежность и неотвратимость этой вселенской мечты?
Воля президента должна забрать революцию из рук уличных главарей – волжских Разиных и степных Пугачёвых. Революция справедливости – это и есть вековечная русская мечта. Премьер-министр Медведев, отчитываясь перед Думой, сказал: запрос народа — в стабильности. Господин Медведев, это не так. Запрос народа –в справедливости, и она, справедливость, следует по пятам за русским народом и его историей.