У Минских соглашений, разумеется, есть масса недостатков, среди которых и недостаточная чёткость — достаточно вспомнить постоянные дискуссии относительно порядка выполнения пунктов плана. Российская сторона считает, что перечень пунктов отражает их хронологическую последовательность, а украинская сторона полагает, что политическая часть должна следовать за восстановлением украинского контроля над территорией. Ну и множество промежуточных вариантов, вроде поэтапного выполнения.
Всё это чистая правда, но совершенно непонятно: почему в качестве самого сложного вопроса упоминаются именно выборы? Стороны конфликта и близко к этой теме не подошли, поскольку не выполняются базовые требования соглашений в отношении режима безопасности — взаимные обстрелы и даже прямые столкновения продолжаются. Чуть ли не важнейшая причина этого — попытки (довольно успешные) украинских войск «отжать» «серую зону» (нейтральную полосу между украинскими войсками и ополченцами).
Вероятно, логика авторов проекта лежит в контексте не реального хода урегулирования, а обсуждений в политической подгруппе. А там, насколько можно понять, проблема видится в том, что украинская сторона категорически не желает, чтобы выборы организовывались реально существующими местными властями (в украинском понимании — «оккупационной администрацией»), поскольку в этом случае они не смогут доверять их результатам, даже если выборы будут проходить по украинскому закону и с украинскими партиями. Понятно, что украинскую сторону смущают не организаторы, а избиратели, но прямо-то об этом не скажешь… Российская сторона сомневается в достоверности результатов выборов, проведённых под украинским контролем. Скорее всего, обе стороны правы в своих опасениях.
Чтобы выйти из тупика, авторы предлагают привлечь ООН, причём планом предлагается не только учреждение военной и полицейской миссий, но и создание переходной администрации. То есть, чтобы все стороны были довольны, надо поручить проведение выборов третьей стороне. Кстати, недавно такую мысль высказал и кандидат на пост президента от Оппоблока
Александр Вилкул…
Тут бросается в глаза дословное повторение украинского подхода к работе миссии ООН — занятие миротворцами всей территории ЛДНР и введение, по сути, оккупационной администрации. Украинская сторона, разумеется, хотела бы, чтобы контингент ООН исключил вмешательство России и можно было бы провести «урегулирование» своими методами, которые не удалось в полной мере использовать в 2014 году.
В общем, легко предположить, что такой вариант не будет принят ни российской стороной, ни представителями ЛДНР. Даже несмотря на уговоры Сайдика: «Смысл этого мероприятия заключается не в устранении местного населения от власти, а наоборот, в обеспечении того, что его права будут соблюдены. Сюда относится и элемент амнистии».
Сайдик последний элемент не прояснил, а он очень важен — неужели амнистию должна принимать временная администрация ООН? Похоже, что да, потому что украинская сторона от амнистии категорически отказывается, в частности, она прямо запрещена законом о деоккупации Донбасса.
Ну и в заключение: «Необходимо соглашение, которое действительно будет иметь вес в политическом и правовом плане. Минские договоренности не ратифицировал ни украинский, ни российский парламенты. И это, конечно, проблема. Наша идея заключается в том, чтобы получить такой политический вес, на который потом все опираются при реализации документа, который также должен быть одобрен парламентами».
Минские соглашения действительно производят странное впечатление — в них заявлена только одна сторона. Украина сама с собой договаривается о прекращении конфликта, а внешние стороны выступают гарантами. Трудно сказать, что имелось в виду изначально, но внешние игроки, видимо, исходили из того, что Украина сама заинтересована в прекращении конфликта и будет всё исполнять. Оказалось, однако, что Украина ничего выполнять не собирается, и вот тут гаранты должны были оказать на неё воздействие, но до этого так и не дошло — большая геополитика трактовала любое давление на Украину как уступку «российской агрессии».
Опять же, трудно не заметить, что данный подход закреплён в украинском законе о деоккупации — любые соглашения по Донбассу должны быть ратифицированы Радой. Но тут есть одно «но» — закон о деоккупации трактует происходящее на Донбассе как «российскую оккупацию», в то время как Минские соглашения исходят из внутреннего характера конфликта.
В целом можно сделать вывод — план Сайдика представляет собой переработанный для европейских дипломатов украинский план, исходящий из логики закона о деоккупации.
Нет ничего удивительно в том, что, например, российский политолог
Алексей Чеснаков позволил себе очень резкий
комментарий в адрес этого плана: «Возможно, координатор Контактной группы от ОБСЕ на переговорах в Минске сильно устал и решил под конец карьеры предложить хоть что-нибудь, чтобы не выглядеть столь беспомощным. Поэтому и получилась какая-то пустышка».
Другое дело, что само по себе повторение заявлений о том, что «Минским соглашениям нет альтернативы», не ведет к урегулированию конфликта.
Пётр Порошенко давно уже показал, что альтернатива есть — соглашения можно не выполнять, и никакой ответственности за это не будет.
Впрочем, приближаются президентские выборы. Новый президент (да даже и старый — если он будет переизбран) должен будет предъявить новый план урегулирования. Вполне вероятно, что проект Сайдика будет выдвинут именно как основа для такого плана с учётом выполнения действующего украинского законодательства. Такой план устроит Украину и, вероятно, Запад, но вряд ли — Россию и ЛДНР.