Украина и украинско-российские отношения

После моей последней публикации о продлении контракта между НАЭКом и Вестингаузом у моих знакомых появился, а точнее, возобновился ряд вопросов и к отрасли, и к моей позиции относительно неё. Попробую здесь коротко на них ответить и, если будут вопросы, "отрихтовать" и дополнить свои пояснения.

Если кто-то помнит мои публикации времён победившего майдана, то он должен помнить и то, что тогда моя позиция была достаточно категоричной "ничего не случится". Что изменилось? Просто прошло время и те последствия, которые оценивались в краткосрочной перспективе ("пошумит и уляжется", а всё вернётся на круги своя) стали рассматриваться в перспективе средне- и долгосрочной. Согласитесь, если вакханалия принятия политически мотивированных (и неоправданных с технической точки зрения) решений в отрасли может какое-то время тормозиться грамотными технарями, если это ненадолго, но если речь идёт о годах-десятилетиях, то принимаются решения уже об исправлении ситуации путём смены места работы, места жительства или ухода на пенсию. Так что тот фактор, который я рассматривал в перспективе год-два майдана и всё образуется, уже не действует, - все, кто хотел и мог, сменили род деятельности, остальные приспособились, ну, или с ними что-то совсем нехорошее случается. К тому же первые месяцы майдана политиков от вмешательства в отраслевые расклады сдерживала память в обществе о Чернобыле, после достаточно робких попыток политики поняли, что "можно" и "раздача слонов" в отрасли, похоже, уже идёт полным ходом. То, что ситуация в корне изменилась стало понятно примерно в 2015 году после внесения Главного конструктора (ОКБ "Гидропресс") и Научного руководителя (НИЦ "Курчатовский институт") проекта ВВЭР в украинские санкционные списки, кстати, никого не должно обманывать то, что санкции накладываются на год, они регулярно обновляются и упомянутые организации там находятся до сих пор.

Какие основные опасения? Основное опасение - интегральное снижение безопасности. Но здесь нужно пояснять. Непосредственно внедрение американского топлива - это опасение, скорее, экономических потерь НАЭКа, а не непосредственно аварии (здесь я рекомендую перечитать "ликбез по ТВС-W"). Но это один из кирпичиков из "обваливающейся кладки", перечислим те "кирпичи", которые уже упали и вызывают соответствующие опасения:
- падение уровня персонала АЭС и экспертов регулятора, отдельное проявление этого процесса я уже описывал,
- намерение повышать мощность энергоблоков за счёт снижения консерватизма (коэффициентов запаса), см. слайды 19-20 здесь. Это вообще не является областью ответственности АЭС, всей полнотой информации обладает исключительно ГК РУ (Гидропресс),
- изменение применяемой для оценки безопасности запланированных к внедрению изменений методологии "на ходу". Методология оценки безопасности у российских организаций и западный "мейнстрим" довольно существенно отличаются друг от друга (хотя в последнее десятилетие имеет смысл говорить о сближении методологий) и "частично" применять одну методологию "поверх" или взамен другой абсолютно неправильно, вся оценка безопасности должна выполняться в едином ключе.
Эти вопросы не единичны и, что самое неприятное, "интерферируют" между собой. Так что последствия обязательно будут, вопрос лишь в том, какие и когда.

Мы все умрём, пора надевать саван и ползти на кладбище? Нет, конечно. Запасы, заложенные конструкторами в проект ВВЭР, колоссальны. Отчасти это связано с несовершенством доступных расчётных и экспериментальных методик на момент создания этого проекта. Сейчас состояние этого вопроса существенно изменилось и безопасность эксплуатации можно обосновать, например, после ряда доработок повысив мощность реакторной установки, что прекрасно продемонстрировано Росатомом на наших и ряде зарубежных блоков. Но тут нужно понимать, зачем вообще нужны эти запасы, и почему они не могут быть "нулевыми". Дело не только в неполном знании процессов, происходящих в активной зоне, главное - в запасе на аварию, когда тот или иной параметр (мощность, расход, давление) становится определяющим для протекания аварии и, соответственно, для оценки её последствий. В условиях нормальной эксплуатации ничего опасного не случится. Но, не дай бог, случится авария (а это далеко не всегда вызвано действиями оператора, к возникновению предаварийной ситуации (не обязательно переходящей в аварию) могут привести и единичные отказы оборудования, и элементарное обесточение АЭС), вот тогда мы не будем знать, чего ждать, поскольку поведение реакторной установки и активной зоны в этом случае может радикально отличаться от того, чего ожидает и чему обучен оператор. Например, уже ясно, что внедрение ТВС-WR требует пересмотра не только аварийных инструкций, но и исходного состояния систем безопасности для ряда аварий. Так что до аварий лучше не доводить. Это будет не Чернобыль-2, но тоже очень и очень неприятно.