Япония

Еще до саммита ТИКАД в Найроби Токио обозначил свой твердый интерес к реактивации сотрудничества с континентом. В январе 2014 г. впервые за восемь лет Африку посетил глава правительства Японии — Синдзо Абэ, который побывал в Эфиопии, Кот-д’Ивуаре и Мозамбике. И если его визиты в первые два государства носили по большей части политический характер, о чем будет сказано ниже, то его появление в мозамбикской столице Мапуту имеет скорее торгово-экономическое обоснование. В территориальных водах Мозамбика находятся крупнейшие на континенте запасы природного газа, интерес к разработке которых уже проявляли многие государства мира (США, Китай, Канада). С. Абэ, учитывая отмечавшиеся энергетические потребности своей страны, пообещал предоставить Мозамбику в течение пяти лет 700 млн долл. на создание промышленных мощностей для производства сжиженного газа, который затем будет экспортироваться в Японию.
Посещение японским премьером Эфиопии не ознаменовалось анонсированием крупных проектов. Тем не менее особое внимание Токио к этой стране связано с тем, что она является одним из крупнейших и, несмотря на внутренние проблемы, динамично развивающихся государств континента, имеющим большое влияние на дела в регионе, в том числе и на урегулирование конфликта в Южном Судане, где в миротворческих силах ООН участвуют японские военные. Одновременно Эфиопия в Африке является второй после Анголы по объему привлечения китайских госзаймов (12,3 млрд долл.) и масштабу реализуемых Китаем инфраструктурных программ, что не может не беспокоить Токио с точки зрения влияния этих факторов как на возможности для японского бизнеса, так и на внешнеполитический курс Аддис-Абебы. Наконец, в эфиопской столице располагается штаб-квартира Африканского союза, где С. Абэ провел встречи с его руководством, пообещав 320 млн долл. на преодоление африканских кризисов и стихийных бедствий.
В ивуарской столице Абиджане японский премьер отработал взятую из американского и западноевропейского лексикона комплиментарную риторику в адрес президента А. Уаттары за «прогресс в восстановлении мира и стабильности» после военно-политического конфликта 2010–2011 гг. Главной же целью своего пребывания, очевидно, он видел участие в проводившемся там саммите глав-государств Экономического сообщества западноафриканских государств (ЭКОВАС), на котором проговорил перспективы активизации взаимодействия Японии с этим субрегионом, особенно в свете необходимости поддержки действий расположенных в нем стран по купированию экстремистской и террористической деятельности.
Африканское турне ознаменовалось для японцев и рядом неприятных инцидентов, напрямую связанных с отношениями Токио с Пекином. Воспользовавшись фактом посещения С. Абэ в декабре 2013 г. (за месяц до поездки в Африку) храма военной славы Ясукуни (ассоциируется в азиатском регионе с агрессивной политикой Японии до 1945 г.), что уже тогда было воспринято китайскими властями как провокация, посол КНР в Аддис-Абебе Се Сяюнь обвинил Японию в «разжигании проблем» в Азии. Одновременно китайские граждане, в большом количестве проживающие и работающие в Эфиопии, устроили демонстрацию напротив посольства Японии, развернув транспаранты «Острова Сэнкаку (спорные между Китаем и Японией — прим. Авт.) принадлежат нам!»
Найробийский саммит
Не вызывает сомнений, что японо-африканский саммит, прошедший в кенийской столице 27–28 августа 2016 г., был задуман Токио для обновления и придания дополнительного импульса отношениям с государствами континента. В то же время он не должен был стать новым раздражителем в его отношениях с Пекином. За несколько дней до открытия мероприятия представитель МИД Японии Я. Кавамура заявил, что Африка не воспринимается его страной как поле для «конкуренции или борьбы» с Китаем. Их взаимоотношения на континенте скорее можно назвать «совместными действиями» в интересах африканских государств. Он также признал, что опыт КНР — «одного из ведущих инвесторов в Африку» — изучается и используется в Токио. Кроме того, в ответ на японское приглашение в ТИКАД-VI принял участие и официальный представитель Китая — заместитель министра иностранных дел Чжан Мин, который в 2006–2009 гг. был китайским послом в Кении.
Выступление во второй раз прибывшего в Африку японского премьера С. Абэ на открытии конференции с точки зрения поднятых в нем вопросов действительно можно назвать программным, задающим вектор японско-африканскому сотрудничеству на долгосрочную перспективу. Условно содержание его речи можно разделить на экономический блок, включающий торговлю и инвестиции, гуманитарный и политический.
Что касается экономики, то С. Абэ, прежде всего, пообещал в течение ближайших трех лет предоставить 30 млрд долл. государственных и частных инвестиций на развитие африканской инфраструктуры — залога развития континента. Он напомнил, что в ходе предыдущего саммита ТИКАД в Йокогаме в 2013 г. Япония уже взяла на себя обязательства выделить Африке до 2018 г. 32 млрд долл. и к настоящему времени выполнила его на 67%. Премьер также объявил о запуске новой платформы взаимодействия его страны с Африкой в виде «японо-африканского экономического форума», который будет проходить каждые три года и собирать представителей правительства и бизнеса Японии и государств региона. Примечательно, что, в отличие от ТИКАД, пять из шести саммитов которого прошли в Японии, такие мероприятия планируется организовывать только в африканских странах, что может говорить о стремлении Токио сигнализировать свою готовность более плотно учитывать «голос Африки», признавая за ней равноправный статус в двустороннем торгово-экономическом сотрудничестве.
В социальной и гуманитарной сферах, по словам С. Абэ, его страна будет помогать Африке стать «устойчивой и стабильной», что станет возможным только в случае «реализации надежд» ее молодежи на образование и достойный труд. В частности, в течение трех лет при поддержке японской стороны 50 тыс. африканцев пройдут профессиональное обучение, а в целом в этот же период ее образовательные программы должны охватить до 10 млн жителей континента. Впечатляет и озвученная премьером сумма, которая за последние 25 лет была направлена в Африку в виде безвозмездной «помощи развитию» — 47 млрд долл., что делает Японию одним из пяти крупнейших африканских доноров.
Выступление главы Японии было весьма насыщено вопросами международной политической повестки. Положительный отклик среди африканских участников встречи, естественно, вызвали его слова о том, что Африка должна получить место среди постоянных членов Совета Безопасности ООН «не позднее» 2023 г. Прямо не упоминая устремлений своей страны также получить постоянное членство в этом международном органе, он тем не менее отметил, что цель Африки и Японии «реформировать» Совет является для них общей, обратившись при этом к залу: «Могу ли я рассчитывать на вашу поддержку в этом вопросе?» Правда, такая патетика японского премьера в итоговых документах саммита — Найробийской декларации и Найробийском плане действий — отражение нашла лишь отчасти. Реформа в них прописана, а вот обещание постоянного членства для Африки — нет.
Далее С. Абэ перешел к теме, которую на первый взгляд можно было бы отнести к проблеме развития транспортных связей между Тихим и Индийским океанами, где соответственно располагаются Япония и Африка. Однако, как оказалось, вопрос этот с двойным дном. Зашел он издалека — указанные морские пространства, говорил он, являются связующими для контактов между этими территориями. Развивая свою мысль, премьер заявил, что «Япония ответственна за поощрение объединения Азии и Африки в регион, который ценит свободу, правовые нормы и рыночную экономику, свободную от принуждения и делающую его процветающим». Япония, сказал он, «хотела бы работать с Африкой с тем, чтобы превратить моря, соединяющие два континента, в мирные воды, где правит власть закона». Данные положения были также закреплены в упоминавшихся итоговых документах встречи. В них отмечается необходимость укрепления морского права через «увеличение оперативного потенциала ведомств, которые занимаются его применением».
В то время как для Африки такие формулировки проблемой не являются, для Азии они имеют особое прочтение. При желании в них можно разглядеть аллюзию на решение Гаагского арбитража от 12 июля 2016 г. по иску Филиппин к Китаю, в соответствии с которым суд установил, что претензии Пекина на спорные территории в Южно-Китайском море лишены оснований. Китай сразу же отверг законность этого постановления, а Япония, имеющая схожий спор с Поднебесной в Восточно-Китайском море, наоборот, поддержала его и призвала все государства региона соблюдать его положения.
Реакция Пекина на результаты саммита в Найроби последовала незамедлительно. Представитель МИД КНР Хуа Чуньин во время своей пресс-конференции 29 августа — на следующий день после завершения конференции — заявила, что в ходе ТИКАД «Япония попыталась навязать свою волю африканским государствам для получения эгоистических выгод и для того, чтобы вбить клин между Китаем и Африкой». По ее сведениям, на подготовительных встречах еще до проведения мероприятия японские официальные лица попытались вписать в проекты его итоговых документов пассажи о реформе СБ ООН (Китай категорически против постоянного членства Японии в Совете) и о морской безопасности, которые были бы выгодны Токио, но далеко выходили за рамки вопросов развития Африки — темы, которая была заявлена в качестве главной на саммите. «Это вызвало мощное отторжение среди африканцев», которые выступили против «политизации ТИКАД и впутывания азиатских проблем в африканские дела».
Присутствовавший на саммите заместитель министра иностранных дел КНР Чжан Мин также отметился нелицеприятными высказываниями, косвенно адресованными японцам. Китай не имеет ничего против диверсификации партнеров Африки, сказал он, но в настоящее время «нет недостатка в конференциях и обещаниях Африке, однако не все они имеют за собой реальные дела и действия». Эти пассажи были восприняты обозревателями в том духе, что Пекин ставит под вопрос возможность Японии выполнить взятые перед Африкой обязательства.
Не исключено, что такая жесткая риторика китайских властей была вызвана и ремарками С. Абэ о том, что Япония, известная в мире качеством своих товаров, призывает Африку также ориентироваться на лучшие стандарты, в чем Токио готов ей содействовать. Эти слова, по мнению экспертов, должны были напомнить африканцам, что активность китайских бизнес-структур на континенте не всегда положительно воспринимается его жителями — как с точки зрения качества услуг и ввозимой продукции, так и в вопросе привлечения ими местной рабочей силы. Некоторые исследователи этого вопроса делают отсылку на проведенное самим Китаем в Кении социологическое исследование, в соответствии с которым выяснилось, что «дорога, построенная японцами, воспринимается местными лучше, чем дорога, построенная китайцами».
Заочная словесная «перестрелка» Японии и Китая, связанная с саммитом ТИКАД в Найроби, в целом продемонстрировала, что, несмотря на звучащую из уст их представителей риторику о важности сотрудничества двух государства в Африке, страны совсем не рады наращиванию присутствия друг друга на континенте и видят в этом определенную угрозу своим интересам.
***
В то же время сам характер их взаимодействия с Африкой, как по форме — в виде упомянутых саммитов, встреч руководителей государств, так и по содержанию — с точки зрения его конкретного наполнения, не имеет серьезных расхождений. Председатель КНР Си Цзиньпин, так же как и Синдзо Абэ, дважды посещал Африку и во второй свой визит присутствовал на китайско-африканском саммите ФОКАК, который состоялся в Йоханнесбурге (ЮАР) в декабре 2015 г. Объявленные на нем приоритетные программы содействия африканским странам схожи с теми, которые были анонсированы японцами в Найроби спустя девять месяцев — помощь развитию инфраструктуры и упор на образовательные проекты. Разные лишь объемы. Китай пообещал Африке в два раза больше — 60 млрд долл. В политическом разделе итогового документа Форума — Йоханесбургской декларации — также признается важность реформирования Совета Безопасности ООН, включая увеличение представительства африканских государств в этом международном органе.
По вопросам «африканской» повестки Совета Безопасности ООН Китай обычно выступает с умеренных позиций, поддерживая политико-дипломатические методы решения проблем континента, одновременно относясь со скепсисом к возможности преодоления кризисов через санкционное воздействие на противоборствующие стороны. Япония, будучи непостоянным членом Совета в 2015–2017 гг., в отношении Африки действует преимущественно в русле западных подходов. В то же время ее отказ (вместе с африканскими членами СБ, Россией, Китаем, Венесуэлой и Малайзией) поддержать 24 декабря 2016 г. американский проект резолюции по введению оружейного эмбарго и адресных рестрикций в отношении Южного Судана (РЮС) продемонстрировал, что Токио, в случае если затронуты его интересы (под угрозой оказались бы японские миротворцы в РЮС), готов занимать независимую позицию.
Япония и Китай не скрывают планов по наращиванию своего военного присутствия в Африке, особенно на ее восточном побережье. Вслед за новостями о том, что Китай построит в Джибути морскую военную базу, из этой же страны начали поступать сообщения о планах Токио вступить в переговоры с ее властями о расширении уже имеющегося там небольшого военного аэродрома, используемого ВВС Японии.
В целом чувствуется, что хотя Япония и занимает определенную нишу в торгово-экономическом взаимодействии с Африкой, самостоятельно конкурировать с Китаем на этом континенте ей становится все сложнее. В этой связи ею предпринимаются усилия по поиску партнеров, которые работают на африканских рынках и также ощущают на себе китайское давление. В частности, в феврале 2017 г. было объявлено о том, что в развитие японско-индийской декларации о сотрудничестве, Организация внешней торговли Японии (Japan External Trade Organization, JETRO) планирует «свести» японский и индийский бизнес для «расширения его присутствия в Африке». Сама же Африка от такой расстановки сил пока только выигрывает. Как сообщают СМИ, за неделю до саммита в Найроби в ходе одного из протокольных мероприятий министр иностранных дел Кении А. Мохаммед сказала о китайско-японском соперничестве следующие слова: если его нет, «то это проблема», наличие же его «позволят нам выбирать лучшее».

Китайский фактор
По сообщениям японских СМИ, в ходе российско-японского диалога  в рамках «2+2» по инициативе японской стороны была затронута также китайская тематика. Это было вполне ожидаемо, поскольку Китай на сегодняшний день не только  в выкладках японских  политиков и аналитиков, но и в официальных документах Японии  подается как угроза номер один ее безопасности. Собственно, формат «2+2» и создавался по инициативе Токио в 2013 году, прежде всего, с целью обсуждения возможности совместного с Москвой   сдерживания Китая, который, по мнению японских политологов, представляет собой военную угрозу не только Японии, но и России.  Тогда японский тезис о необходимости совместного противостояния  «китайской угрозе» не получил поддержки со стороны российских переговорщиков.
Касаясь возобновления  переговоров в указанном формате, упомянутая «Санкэй симбун» повторяет этот тезис, утверждая, что  цель сближения Японии и России заключается в «сдерживании Китая».  Однако, признает газета,  надо иметь в виду, что это не так просто осуществить. Изданию вторит «Japan Times», которая пишет: «В то время как Япония рассматривает возобновление переговоров в формате «2+2» между министрами иностранных дел и обороны обеих стран как способ вбить клин между Москвой и Пекином, усиливших связи после аннексии Москвой Крыма, Россия не хочет нарушить свое особое партнёрство с Китаем, являющимся ее доминирующим инвестором».
На переговорах в формате «2+2»  в нынешнем году лейтмотивом высказываний японской стороны в адрес Китая была обеспокоенность по поводу дальнейшего сближения  между Москвой и Пекином, прежде всего, в области военного сотрудничества.  Так, Томоми Инада выразила   обеспокоенность в связи с  передачей Россией  Китаю новейшей системы ПРО «С-400» и другого современного оружия. Японская сторона также высказала тревогу по поводу растущей военно-морской экспансии Китая в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. Однако, по сообщениям японских СМИ, российская сторона ушла от обсуждения этой темы.
Впрочем, было бы  неправильным считать, что по вопросам безопасности встреча  четырех министров двух стран  закончилась безрезультатным обменом мнениями, и каждая сторона «осталась при своих».  По заявлению Сергея Шойгу, Москва и Токио установили контакты по линии Генштабов и проведут в 2017 году 30 двусторонних  мероприятий. В частности, запланированы совместные учения военных кораблей обеих стран по противодействию пиратству, терроризму и др. Это, безусловно, будет содействовать углублению взаимопонимания между военными обеих стран и улучшению атмосферы в двусторонних отношениях России и Японии  в целом.

В поисках правового консенсуса
На двусторонних  дипломатических мероприятиях ушедшего марта большое внимание было уделено совместной экономической деятельности России и Японии на южных Курилах. По обоюдному мнению сторон, ее реализация должна стать важным шагом на пути к решению территориального вопроса  и подписанию мирного договора между  странами.  Как  сообщает газета «Йомиури симбун», Россия предложила 26 совместных проектов для осуществления на указанных островах. Среди них газета выделяет разведение лосося и форели,  строительство предприятий по переработке морской продукции и рынков для ее сбыта, создание ветряных и геотермальных электростанций,  возведение и ремонт жилья. В российском списке значится также оперирование судами, предназначенными для рыболовов-любителей, и др.
Российские предложения во многом совпадают с 30 японскими проектами, также включающими переработку морской продукции и строительство геотермальных станций. Относительно морепродуктов, Япония предлагает разведение пользующихся огромным спросом на ее внутреннем рынке  морских ежей и гребешков. Кроме того, в японском наборе предложений фигурирует японскими врачами удаленных медицинских услуг жителям четырех южнокурильских островов. По просьбе их бывших японских обитателей в набор также включены организация морских туристических круизов вокруг островов и налаживание чартерных авиарейсов с острова Хоккайдо, где они сейчас проживают, на острова Кунашир и Итуруп.
К саммиту Путина и Абэ в конце апреля стороны, как предполагается, должны выработать общий список совместных проектов. Однако на сегодняшний день, самым трудным, пожалуй, вопросом совместного хозяйствования на Курилах является  правовая  основа, на которой  она должна осуществляться. Здесь  позиции России и Японии принципиально расходятся. Во время прошлогодней встречи на высшем уровне в Японии помощник российского президента Юрий Ушаков подчеркнул, что такая деятельность должна проходить в соответствии с российским законодательством. Но уже после встречи премьер министр Японии Синдзо Абэ неоднократно говорил, что  совместную хозяйственную деятельность необходимо  осуществлять на основе не российских, хотя и не японских, законов. По его мнению,  она может быть реализована в рамках некоей «специальной системы», которая не будет наносить ущерба суверенитету обеих стран над островами.
Однако министр иностранных дел России Сергей Лавров в интервью газете «Аргументы и факты» от 29 марта, касаясь совместной с Японией деятельности на южных Курилах, недвусмысленно  заявил: «МИД России – в плотном взаимодействии с другими профильными российскими ведомствами – ведет интенсивную работу с тем, чтобы подобрать действительно экономически значимые проекты, реализация которых содействовала бы социально- экономическому развитию южных Курильских островов, принесла бы ощутимую пользу населению сопредельных российских и японских регионов. При этом правовые рамки реализации таких проектов не должны противоречить российскому законодательству. Это – основополагающий критерий осуществления совместной хозяйственной деятельности».
Очевидно, что такой подход неприемлем для Японии, ибо, как неоднократно  заявляли ее официальные представители, согласие с ним означало бы признание Японией  российского суверенитета над ее  «северными территориями», что противоречит принципиальной  позиции Токио. Эту позицию в очередной раз недавно откровенно озвучила на своих страницах газета «Йомиури симбун», которая пишет: «Совместная экономическая деятельность предназначена исключительно для того, чтобы создать условия для возвращения северных территорий. Любой компромисс, который может принять незаконную оккупацию Россией территорий в качестве свершившегося факта, будет абсолютно невозможным. Для нашей страны важно постоянно вести переговоры с Россией, не входя в противоречие с собственным принципом, касающимся территорий, чтобы в позициях Японии и России  могло быть найдено общее основание».
Насколько стороны смогут продвинуться в поисках этого основания, покажут предстоящие в апреле переговоры президента Владимира Путина и премьер-министра Синдзо Абэ. Во всяком случае, как утверждает,  ссылаясь на свои источники,  газета «Japan Times», японский премьер-министр планирует посетить Россию 27-28 апреля в его усилиях добиться прорыва в территориальном споре двух стран, насчитывающем несколько десятилетий.

-— А этот новый интерес к России может вырасти? 

Очень хотелось бы, но пока я не вижу позитивного отклика с японской стороны. Японские журналисты говорят, что к России нет интереса. Но я убежден, что все интересы создаются. Вектор японской прессы, вы знаете, Америка и Китай. О России, и это не секрет, местные СМИ ориентированы писать плохо. Так вот, если каждый день в японской прессе будут заметки о России, и, что самое главное, не одна «чернуха», интерес поднимется. В этом я абсолютно уверен. Просто сейчас этим никто не хочет заниматься. 
А что происходит с интересом к Японии в России? 
Интерес у тех, кто транслирует информацию о Японии – у СМИ и издательств – упал очень сильно. 5 лет назад заявку на книгу о русско-японских отношениях коммерческие издательства рвали с руками, а сейчас даже не отвечают на письма. Это мой собственный печальный опыт. Но если говорить о рядовых потребителях информации, их интерес к Японии не падает. Об этом я могу судить, например, по собственному ЖЖ, который недавно завел. Важно и следующее обстоятельство. Появилось осознание того, что можно поехать учиться в Японию, пожить здесь, посмотреть, что же это за страна. И для этого необязательно жить в Москве, Санкт-Петербурге или Владивостоке. Это можно сделать практически из любой точки России. Человек понимает, что это не просто мечта, нужно всего лишь выполнить некоторые действия по алгоритму. Я думаю, что люди будут интересоваться Японией. Главное, чтобы японцы не тормозили с визами и всем прочим. 

-— В СМИ появилась информация о том, что Япония планирует увеличить поток туристов из России. В прошлом году их было около 50 тысяч человек, а к 2016 году число гостей должно достигнуть 300 тысяч. 

А что японцы реально сделали, чтобы русских туристов здесь стало больше? Пока они сделали всего один совершенно «гениальный» шаг: запретили работу нелицензированных гидов. Русскому гиду сдать японский экзамен и получить право на легальную работу практически невозможно. Русский турист, которому, будем говорить откровенно, навязали русскоговорящего японского гида, в 99 случаях из 100 в Японию второй раз не поедет и другим не посоветует. Уровень подготовки русскоязычных японских гидов невысок. А главное, эти люди годятся только для работы с большими группами, лучше с «транзитниками», которые сегодня здесь, а завтра в Австралии, потому что они совершенно не умеют работать индивидуально с клиентами. Из России в Японию едут люди не бедные. Они требуют к себе индивидуального отношения. Многие из них действительно интересуются Японией и немало знают – я общался с такими людьми. Это особая категория. Они требуют к себе определенного отношения не столько в плане сервиса (тут японцы молодцы!), сколько в плане информационного насыщения и человеческого контакта. 

-— В том же сообщении говорилось о том, что Россия включена Японией в некий список приоритетных направлений. 

Честно говоря, не думаю, что японцы всерьез рассматривают Россию как действительно значимый контингент для их внешнего туризма. Для их внешнего туризма важна только одна страна – Китай. И это понятно. Потому что, если 10 процентов китайцев приедут сюда, весь остальной туристический бизнес Япония может закрывать за ненадобностью. Недавно китайцам разрешили въезд по индивидуальным визам. Сейчас все страны стараются делать какие-то послабления китайцам. Это такой колоссальный рынок, глупо было бы упустить возможность. Богатые китайцы приезжают сюда прежде всего чтобы тратить деньги, а с точки зрения экономики это прекрасно. Хорошо, если появятся какие-то изменения в визовом режиме и для российских туристов. 

-— Бывает забавно наблюдать, как наши студенты «открывают» для себя Японию. Многие приезжают сюда с уже неким сложившимся образом страны, но фантазии и реальность часто не совпадают. 

О последних годах я сужу больше по впечатлениям взрослых людей: ученых, бизнесменов, чиновников, нежели рюгакусеев, хотя сам с этого начинал. Для одних Япония – это страна гейш и самураев. Удивляются, почему в Токио на каждом шагу нет буддийских и синтоистских храмов. Удивляются, что это современный город, представляя его чем-то из кинофильма «Последний самурай». У других, наоборот, представление, что это должна быть супертехнологичная страна, где исключительно роботы. И когда они уже на станции в аэропорту Нарита видят, что билетики на выходе принимают не автоматы, а люди, это их удивляет. Людей попроще из «лихих 90-х» поражало, что по улицам Токио ездят не исключительно «пятисотые» мерседесы. У них было представление, что вторая индустриальная держава мира – это только такие машины. «Лоховский город», как они говорили то ли в шутку, то ли всерьез. Молодых людей часто удивляет, что Япония не такая, как в аниме. И вообще, что это какая-то чужая страна, где люди не говорят по-английски и сами другие. Почти инопланетяне. 

-— Если судить по российским ВУЗам, число желающих изучать этот почти «инопланетный» язык не уменьшается. Но вот найти работу в России с японским языком не просто. В регионах, в лучшем случае, из 10 человек только 1 может найти работу по специальности. 
Да, это действительно так. Работы с японским языком в России сейчас мало. Очевидно перепроизводство специалистов. И в региональных, и в московских ВУЗах, таких как ИСАА или МГИМО. Многие, окончив эти престижные ВУЗы, где дают хорошее общее образование, потом идут работать, например, в «Газпром» или компанию «Кока-Кола». Соответственно, там им японский язык никогда не пригодится. Через несколько лет они поедут туристами в Японию, будут здесь общаться на нем с таксистами или официантами. Им это будет прикольно, но практической пользы для служебной карьеры знание языка не даст. Выбирая будущую профессию надо учитывать, что в России, безусловно, избыток кадров, получивших базовое японистическое образование. Хотя при этом следует сказать, что действительно хорошие специалисты во все времена на вес золота. Это относится и к переводчикам, устным и письменным, и к знатокам каких-то отдельных дисциплин. Но хороших специалистов по Японии у нас всё-таки много. Скажем так, есть из чего выбирать. 

-— У студента в Китае или Корее есть большой выбор ВУЗов, как в собственной стране, так и за её пределами. Но выбирают именно Японию. Почему сюда едут учиться? 

Япония вот уже более 100 лет является лидером на рынке образовательных услуг для Азии. Это сложилось ещё в эпоху Мэйдзи в конце 19 века. Сюда поехала учиться богатая молодежь из азиатских стран, в том числе из тех, которые были колониями или зависимыми странами. Почему? Япония тогда была единственной современной, модернизировавшейся страной в Азии, которая могла дать качественное образование, в том числе по наиболее перспективным для того времени дисциплинам. Медицина, инженерное дело, физика, химия, то есть что-то практическое. Почему ехали в Японию? Во-первых, близко. Во-вторых, относительно дешево: европейское образование по азиатской цене. И в-третьих – здесь азиатских студентов не ждала расовая дискриминация. Это очень важный момент. Даже сыновья богатейших индийских раджей, учившиеся в начале 20 века в Оксфорде и Кембридже, испытывали трудности в повседневном общении из-за расовой дискриминации. Таким же лидером Япония остается и сейчас. 

-— А почему тогда Япония не представляет интереса как страна, где можно получить специальное образование для остального мира? В ВУЗах очень мало европейцев, в том числе русских. Что останавливает? 

Языковой барьер. Прежде, чем учиться в японском университете, получать здесь специальное образование, сначала надо выучить японский язык. Знать его хотя бы в том объеме, что и выпускник японской школы или сопоставимом. Это первое. Второе, надо очень четко понимать, что именно мы хотим получить – образование или диплом? Потому что, говоря откровенно, уровень японского университетского образования невысок. Все прекрасно знают, что 4 года в университете для японца – это отдых между «адом в школе» и «адом на фирме». В Японии ВУЗы оцениваются так: весят не столько полученные знания, сколько диплом. Диплом Токийского университета, даже если у его обладателя в голове пусто, это очень круто. Он открывает двери кому на госслужбу, кому на престижную фирму, кому еще куда. Естественно поступить в Тодай трудно. 
Настоящее же образование начинается с программы мастера «сюси». Ну, а действительно специальное образование – это докторская программа «хакасэ». Я сам учился в Японии только по докторской программе. Это аналог нашей аспирантуры с захватом старших курсов университета. Если ехать в Японию за специальным образованием, не связанным с изучением самой Японии, наверное, лучше ехать в другие страны. 

-— Всё это звучит как приговор японскому ВУЗовскому образованию. 

Уровень 4-х летнего университетского образования невысок, если сравнивать с российским. В России учили хорошо, по крайней мере, раньше. Прежде всего разница в том, что в России в хороших ВУЗах учили думать. Этому в японских университетах не учат. Заявляю со всей ответственностью. Японцы за 4 года обучения озабочены не столько получением знаний, сколько завязыванием связей. Как вы знаете, из японских университетов практически никого не отчисляют. Поступить в хороший ВУЗ очень трудно, но если поступил, то из него уже не вылетишь. С точки зрения даже университетского начальства вовлеченность человека в многочисленные кружки, секции важнее, чем хождение на лекции. Это нужно для завязывания социальных связей, для выработки умения работать в команде. Считается, что специальные знания получишь потом. Кто-то – на работе в фирме, кто-то – когда пойдет на мастерскую или на докторскую программы. 
Естественно, для людей, которые хотят получить специальные знания, связанные с Японией, причем неважно, японская литература ли это, история, манга, аниме и так далее, конечно, лучше учиться в Японии. Вы получите здесь это образование. Всё покажут, расскажут и дадут погрузиться в среду. Это я безусловно всем советую. Но не для тех, кто собирается получить инженерное или медицинское образование. Я подчеркиваю, образование, а не диплом. Мне кажется, это не очень продуктивно. 

-— Чтобы вы могли бы сказать тем, кто сейчас планирует поехать на учебу в Японию? 

Если есть возможность приехать в Японию на месяц поучиться, лучше это сделать. Даже если вы никогда в жизни не будете заниматься ничем, связанным с Японией, просто пожить здесь – это всё равно позитивный опыт. Если не пригодится совсем, месяц – это все-таки не так много. Другое дело – получать более продвинутое образование. Это будет зависеть от того, как позволяют финансы, время и, вообще, какие планы на жизнь. 
Двухгодичная программа обучения в языковой школе уже требует более глубокого осмысления. Важно понять, что собственно студент в будущем хочет от Японии