Япония

Как только будущему асу стукнуло 18 лет, он отправился служить добровольцем на флот. Его лётный талант моментально приметили и Акаматцу отправили на два года в лётную школу. Нужно отметить, что японская школа лётчиков сама по себе была местом довольно опасным. Только при подготовке могло пострадать до 50% набора. Кроме обучения основам пилотирования будущие истребители проходили и психологическую обработку – им внушалось полное презрение к смерти и прививался инстинкт победителя. Молодой пилот отлично усвоит все уроки японской школы истребителей.
Сразу после школы Акаматцу станет служить на авианосцах, куда отбирали только лучших из лучших. Боевое крещение аса состоится в небе над Китаем в 1937 году. В первом же бою он собьёт сразу 4 вражеских истребителя. Подобный успех выработает в нём необыкновенную самоуверенность, которая станет его визитной карточкой. С этого момента он будет только атаковать, даже находясь в заведомо проигрышной ситуации.
Китайские лётчики не могли противопоставить асу ничего, а достойных противников Акаматцу встретит только с началом войны на Тихом океане. Именно в это время его сумасбродство начинает переходить всякие границы. В первые же дни он сбивает два американских P-40, а ещё через несколько дней рассказывает о победе над двумя некими «Кёртисс-Ньюпор» - совершенно фантастическими машинами, судя по его описанию. Лишь через несколько дней его соратники поймут, что Акаматцу нагло врёт, так как после нескольких чашек сакэ в его рассказе поменялось и название самолётов, и их внешний вид, и даже число. Именно безграничное хвастовство аса и не позволяет назвать его самым результативным пилотом Японии – число сбитых им самолётов колеблется от 30 до 350. Даже в этом деле вечно пьяный мастер не знал меры. Дело осложняет и тот факт, что японское командование не вело счёт победам своих пилотов, так как это было принято считать делом обыденным.



Чем дольше шла война, тем безудержнее становился Акаматцу, причём во всех направлениях. В 1944 году его пересаживают на перехватчик J2M «Raiden». По словам пилотов, перехватчик этот был чрезвычайно сложен в управлении и годился только для борьбы с бомбардировщиками. Но Маленькая сосна буквально влюбиться в него и одержит на нём большинство своих побед.
Вместе с мастерством пилотирования, росло и мастерство употребления сакэ. Соратники рассказывали, что лейтенант большую часть свободного времени был с проститутками, предполётные брифинги часто проводил в пьяном состоянии, а на боевые вылеты отправлялся в тяжёлом похмелье.
Отлично характеризует пилота один известный случай, ставший настоящей армейской байкой. Во время очередной боевой тревоги личный состав готовился к вылету, но Акуматцу нигде не было. Времени на его поиски у пилотов не было, поэтому все дружно решили отправляться в бой без своего героя, как неожиданно прямо на поле появился грузовик, в кузове которого орал песни пьяный Акуматцу с бутылкой сакэ в руках и в окружении проституток. Недолго думая он вскочил в первый же попавшийся «Зеро», стоявший на поле и ринулся навстречу врагу. Он первым встретил сразу девять американских «Хэллкетов» и с первого же захода сбил два из них.



Также храбро он будет нападать и на новейшие американские «Мустанги», вступая в бой сразу с двумя-тремя противниками. До последнего дня войны он будет пить, блудить и сбивать янки. Однако неуязвимым он не будет. За войну он потеряет не менее пяти самолётов, но каждый раз будет возвращаться в свою часть без серьёзных ран – ярчайший пример присказки «пьяного и пули не берут».
Но после войны удалое пьянство и лихие набеги на публичные дома обернуться хроническим алкоголизмом и затяжной депрессией. Боевые товарищи неоднократно будут стараться помочь герою вернуться к мирной жизни, но этого им так и не удастся. Умрёт Садааки Акиматцу 1980 году от запущенной пневмонии в городке Кочи.

Ссылка

Флот сыграл огромную роль и в организации переселенческого движения на Дальний Восток. Правительство в 1870-е годы могло обеспечить переселение только в Тобольскую, Томскую губернии, а также в Семиреченскую и Семипалатинскую области. С санкции властей за Урал к 1892 году перевалило 17 289 крестьянских семей, а всего — 28 911 семей. По закону 1882 года в три года на Дальний Восток морем должно было быть перевезено 750 семей, переезд каждой обходился государству примерно в 1300 рублей.
С 1883 года Доброфлот заключил договор с Министерством внутренних дел о перевозке на Дальний Восток переселенцев. Билет взрослого пассажира стоил 60 руб. за место, ребенка от 4 до 10 лет — 40 руб., от 2 до 4 лет — 30 руб., и от 2 лет и моложе — 10 руб. В 1886 году было установлено уже восемь рейсов Одесса — Владивосток в год. В 1890 году билет взрослого пассажира стоил уже 90 руб., от 2 до 10 лет — 45 руб., до 2 лет — 22,5 руб., в 1900 году билет взрослого стоил уже 80 руб., от 2 до 12 лет — 40 руб., перевозка детей до двух лет стала бесплатной. В 1884 году к перевозкам переселенцев присоединился РОПиТ. Сначала по линии Одесса — Владивосток был пущен пароход «Царица», в 1885 году к нему присоединился пароход «Царь». В 1889 году количество полных рейсов Одесса — Владивосток — Одесса достигло 24 в год. Переезд семьи, даже по льготе, стоил немалых денег и был доступен не всем. Кроме перевозки людей, при помощи Доброфлота казна снабжала переселенцев предметами первой необходимости по льготным ценам, что способствовало понижению цен на них у местных купцов от 50 до 100%.
В 1885—1887 годах, на пике ухудшения отношений с Англией к перевозке войск на Дальний Восток привлекались и французские суда. Это ложилось тяжелым бременем на казну. Например, перевозка 1582 солдат на французском пароходе «Париж» в 1886 году обошлась в 267 тыс. франков. Деятельность Доброфлота в первые шесть лет его существования была убыточной. В среднем каждая миля, пройденная его пароходами, давала убыток в 2,21 руб.(пароходы РОПиТ, в основном действовавшие по линии Одесса — Яффа — Александрия — Порт-Саид и Севастополь — Константинополь, давали доход в 0,45 руб. на милю). Длительные рейсы требовали частых ремонтов. 14 (26) марта 1883 г. Доброфлот был передан в ведение Морского министерства. Первоначально весь судовой состав формировался из чинов Морского министерства, на использование вольнонаемных матросов переходили в 1880—1889 годы. Но командирами и офицерами судов Доброфлота и после 1889 года назначались действующие офицеры флота, наемными были только матросы и техники. Пароходы общества стали рассматриваться в качестве резерва флота и потенциальным противником.



В марте 1885 г. англичане насчитывали 29 русских крейсеров: один броненосный, пять бронепалубных, 23 легких, не считая шести коммерческих пароходов Добровольного флота, которые, по их мнению, могли использоваться в качестве рейдеров. Особо перспективным направлением для борьбы с британской морской торговлей был Тихий океан. В сентябре 1885 г. во Владивосток прибыл полуброненосный фрегат «Владимир Мономах», в 1886 г. к нему присоединился однотипный «Дмитрий Донской». Это были мощные по тем временам корабли. Что касается пароходов Доброфлота, то, в общем, оценка британцев была завышенной. Эти суда в коммерческом отношении были убыточны, а в военном бесполезны (их скорость колебалась от 8,04 до 10,96 узла — она была явно очень мала для крейсерских операций).
В целом общество с трудом сводило концы с концами. С 1878 по 1887 год его расходы составили 10 893 390,37 руб., а доходы — 10 8828 898,75 руб., что давало небольшой доход — около 64,5 тыс. рублей, не слишком много для такого дела. Статистику улучшила помильная субсидия. Она была установлена правительством в 1886 году и равнялась 4 руб. 25 коп. за милю, что составило в год 600 тыс. рублей. Позже к этой сумме добавилась субсидия на рейсы в порты Охотского моря, более скромная — 15 тыс., а затем 17 600 руб. Это была весомая доля для общества, доход которого колебался от 3028 995 руб. в 1892 г. до 7 003 735 руб. в 1898 году.
В 1882 г. из-за пограничного спора вновь испортились русско-китайские отношения. Китайские власти потребовали не только их исправления, но и предоставления выхода к заливу Посьет. Для оптимизации военного управления Восточный военный округ в июле 1884 г. был разделен на Иркутский и Приамурский военные округа, одновременно было учреждено Приамурское генерал-губернаторство. В 1885 г. численность регулярных русских войск в новом округе составила 14 489 чел., в 1886 г. — уже 21 687 чел., в 1888 г. — 24 760 чел. Численность китайских войск (регулярной армии, маньчжурской конницы и запаса) в Маньчжурии к концу 80-х гг. XIX века доходила до 175 тыс. чел. Учитывая низкую плотность населения и рассредоточенность войск практически на всем русском Дальнем Востоке, это был чрезвычайно неблагополучный расклад сил.



Именно военная слабость на Дальнем Востоке и опасение столкновения с Китаем были причиной того, что русская Тихоокеанская эскадра продолжала постоянно базироваться в Японии. Естественно, что использовать японские порты было возможно лишь при условии добрососедских отношений с Токио. Русская эскадра в 1885 г. состояла из одного фрегата, двух корветов, двух клиперов и трех канонерских лодок. Естественно, что о защите русских дальневосточных берегов силами флота не было и речи. В 1885 г. ситуация практически не изменилась. Гарнизон Владивостока весной 1885 г. состоял только из двух бригад 4-батальонного состава — 1-й и 2-й восточносибирских.
В это время англичане готовились, в случае войны с Россией, атаковать ее форпост на Дальнем Востоке — 26 апреля 1885 г. они высадили десант на архипелаге Гомундо (острова Сундо и Садо) в Южной Корее, чтобы получить базу для возможных действий против России в будущем. Имея в Тихом океане два броненосца, три корвета и четыре винтовых шлюпа, британский флот обладал безусловным превосходством над русским, не имевшим в Тихом океане ни одного броненосного судна. Опорным пунктом английской Тихоокеанской эскадры должен был стать порт Гамильтон (современный остров Гомундо, Республика Корея), лучшая, с точки зрения Адмиралтейства, точка для наблюдения за русским Дальним Востоком, и в случае необходимости, для ударов по нашим портам. На острове немедленно начались активные фортификационные работы, завезенные британцами японские и корейские рабочие устанавливали береговые батареи с 11-дюймовыми орудиями.
Интересно, что эта акция почти совпала по времени с ратификацией (2 апреля 1885 г.) русско-корейского торгового договора, подписанного в Сеуле 25 июня (7 июля) 1884 г. Пункт 2 статьи 1 договора гласил:
«В случае какого-нибудь несогласия между одною из договаривающихся сторон и третьею Державою, другая договаривающаяся сторона, по просьбе первой, окажет свое содействие к мирному окончанию возникшего недоразумения».
Договор предусматривал обмен дипломатическими представительствами и консульствами (Ст. 2.), открытие для русских подданных Чемульпо, Генсана, Фузана и Сеула (Ст. 4), и расстояния 50 км от них (Ст. 6), неподсудность русских подданных корейским судам (Ст. 3), разрешение выгружать и создавать охраняемые склады для флота в открытых портах (Ст.8). Характер соглашения явно выходил за пределы декларированного торгового. В конечном итоге дело было решено взаимными уступками. Британский десант покинул Гомундо только 27 февраля 1887 г. по требованию России, обещавшей взамен не занимать корейскую территорию.

Уловив настроение Путина искать пути «окончательного разрешения проблемы», японские политики решили помочь в таком поиске. Наибольшую активность в этом направлении развернул занимавший на протяжении ряда лет важные посты в правящей партии и правительстве Мунэо Судзуки. Являясь депутатом парламента от расположенного на севере Хоккайдо избирательного округа, этот политик задался целью «внести личный вклад» в разрешение территориального спора с Россией. Для этого он установил тесные связи с отвечавшими за японо-российские отношения чиновниками МИД Японии, а через них с российскими дипломатами и политиками. Довольно скоро Судзуки удалось «приватизировать» территориальную проблему, добившись полного контроля над ходом ее обсуждения внешнеполитическими ведомствами двух стран.
План Судзуки и его приспешников в японском МИД состоял в том, чтобы втянуть российское правительство в обсуждение конкретных вопросов о «возвращении» для начала островов Хабомаи и Шикотан. Во время бесед с российскими политиками и дипломатами в Токио и Москве основное внимание Судзуки уделял именно островам Малой Курильской гряды, намекая на якобы существовавшую возможность при определенных условиях ограничиться передачей лишь этих территорий. В то же время своим японским коллегам он обещал непременно побуждать российскую сторону не отказываться и от поиска решения вопроса о Кунашире и Итурупе. Однако многое говорит о том, что сам-то Судзуки в своих тайных замыслах был согласен на получение лишь Хабомаи и Шикотана, ибо в этом случае эти острова, а главное — богатые морепродуктами омывающие их воды, скорее всего административно вошли бы в район его избирательного округа со всеми вытекающими материальными выгодами. О том, что этот политикан при решении государственных вопросов не забывал про свой карман, свидетельствовал разразившийся впоследствии громкий коррупционный скандал, итогом которого стал арест Судзуки и его подельников из числа высокопоставленных дипломатов и тюремные сроки. Однако это было потом.
В период же 2000−2001 гг. политические маневры Судзуки на японо-российском направлении встречали понимание премьер-министра Японии Ёсиро Мори, который, как и все его предшественники на этом посту, желал оставить свое имя в истории, добившись «возвращения исконно японских территорий». Это проявилось в его нескрываемой заинтересованности расширить контакты с президентом Путиным с тем, чтобы убедить последнего в большой выгоде для России разрешения территориального спора и подписания между двумя государствами мирного договора. В связи с тем, что популярность Мори в стране падала, премьер-министр рассчитывал поправить свои дела, организовав как можно скорее очередную встречу с Путиным для внесения «новых» предложений по территориальному вопросу.
Сначала японо-российский саммит в Иркутске был назначен на конец февраля 2001 г., но затем перенесен российской стороной на 25 марта. По всей вероятности, Москве нужно было время для проверки достоверности «информации» о готовности Токио к компромиссу, которую поставлял «друг России» Судзуки. Судя по последовавшим событиям, в Кремле было принято решение с большей определенностью дать японцам понять, что территориальную проблему можно было бы разрешить, вернувшись к условиям 1956 года.
Похоже, в Иркутске, в конфиденциальном порядке, Путин согласился обсуждать вариант передачи Японии Малой Курильской гряды. Если верить тогдашнему премьер-министру Мори, Путин заявил, что в случае переизбрания президентом на второй срок готов вести переговоры по поводу Шикотана и Хабомаи. По утверждению бывшего японского премьера, дословно было сказано следующее:
«Передачу Японии Хабомаи и Шикотана сейчас трудно реализовать. А вот если меня переизберут на второй срок, то я приложу все силы для возвращения Японии этих островов».
Впоследствии МИД РФ отказался подтвердить это высказывание.
Услышав подобное из уст президента, Мори принялся «ковать железо, пока горячо». Он всячески убеждал собеседника согласиться на «возвращение» всех южнокурильских островов, заявляя о готовности Японии получить желаемое не одновременно, а как бы в рассрочку — сначала Хабомаи и Шикотан, а затем, по прошествии некоторого времени — Кунашир и Итуруп. При этом японская позиция подавалась как якобы проявление нового, более гибкого подхода к решению территориальной проблемы.
Естественно, Путин не мог согласиться с таким «расширительным» толкованием своего согласия на продолжение переговоров о двух островах, о чем и было прямо сказано японскому премьеру. Более того, президент счел необходимым указать на существующие разночтения записанного в Совместной декларации, заявив, что статья 9-я «нуждается в дополнительной работе экспертов для выработки единообразного понимания» ее положений. Суть же «разночтений» состоит в том, что японская сторона почему-то считает, что текст 9-й статьи якобы предполагает передачу Японии островов Хабомаи и Шикотан вне зависимости от подписания мирного договора. Договор же, по японской версии, может быть заключен лишь после разрешения в пользу Японии вопроса о принадлежности и островов Кунашир и Итуруп.
Подобное толкование, по меньшей мере, странно — ведь в этой статье Совместной декларации со всей определенностью записано:
«При этом Союз Советских Социалистических Республик, идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства, соглашается на передачу Японии островов Хабомаи и острова Шикотан с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения Мирного Договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией».
Отсюда со всей очевидностью вытекает, что по Совместной декларации 1956 г. возможность передачи Японии островов Хабомаи и Шикотан предусмотрена лишь на условии согласия японской стороны с отказом от иных территориальных претензий и подтверждении этого фактом заключения мирного договора. В связи с этим выдвижение претензий на Кунашир и Итуруп является ничем иным, как произвольным шагом японской дипломатии.
Несмотря на то, что в Иркутске президент Путин вежливо отверг предложение японской стороны о начале так называемых «переговоров по двум колеям», а именно по Хабомаи и Шикотану и отдельно по Кунаширу и Итурупу, он, как и год назад, подписал согласованный российскими и японскими дипломатами документ, в котором повторялись и даже расширялись выгодные Японии формулировки ельцинского периода. Тем самым как бы повисало в воздухе предложение президента рассмотреть возможность возвращения к компромиссу 1956 года.
Тем не менее, к немалому удовлетворению японской стороны в совместное заявление вновь были вписаны выгодные Японии положения, фиксирующие «спорность» всех островов, на которые претендует Токио. В совместном заявлении, скрепленном подписью президента РФ, в частности, было записано, что стороны:
» — Исходя из этого, согласились ускорить дальнейшие переговоры с целью заключения мирного договора путем решения вопроса о принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи и таким образом достичь полной нормализации двусторонних отношений на основе Токийской декларации о российско-японских отношениях 1993 года;
— договорились активизировать переговоры с целью достижения взаимоприемлемого решения и в ближайшее возможное время определить конкретное направление движения к заключению мирного договора;
— подтвердили, что будут продолжать сотрудничество, связанное с островами Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи, направленное на создание благоприятных условий для скорейшего заключения мирного договора;
— подтвердили важность реализации подписанного 16 января 2001 года в Москве министрами иностранных дел И. С. Ивановым и Ё. Коно Меморандума о новом издании Совместного сборника документов по истории территориального размежевания между Россией и Японией и деятельности по разъяснению общественности важности заключения мирного договора».
Текст Иркутского заявления, как и содержание аналогичных двусторонних документов ельцинского периода, хотя и был во многом навязан японской стороной и содержал выгодные ей констатации, не выходил за рамки «меморандума о намерениях». Указание на стремление «заключить мирный договор путем решения вопроса о принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи» не означало, что вопрос о принадлежности этих островов априори должен быть решен в пользу Японии. Обратило на себя внимание появление в заявлении, видимо, по инициативе российской стороны, пункта, характеризующего Совместную декларацию 1956 г. как «базовый юридический документ». Это являлось свидетельством намерения российского руководства на определенном этапе вынести условия 1956 г. в центр российско-японских переговоров о заключении мирного договора.
Однако замысел втянуть Москву в конкретные переговоры о передаче островов Хабомаи и Шикотан на условиях согласия с последующим обсуждением вопроса о принадлежности Кунашира и Итурупа, осуществить не удалось. Можно сказать, что инспирированная Судзуки и его российскими партнерами комбинация с «реанимацией» условий 1956 г. обернулась как для японской, так и российской стороны фиаско. Кремлю было дано понять, что при любом развитии хода переговоров японское правительство не пойдет на отказ от притязаний на Кунашир и Итуруп. Одна из ведущих газет Японии «Асахи симбун» отмечала после иркутской встречи:
«…Россия все еще утверждает, будто бы согласно Декларации территориальные переговоры завершаются с возвращением Японии лишь двух островов. Но если это так, и Россия не готова идти дальше возврата Японии двух островов, то это чревато не чем иным, как провалом переговоров. В то же время, если предположить, что Япония, требующая четыре острова, согласилась бы сейчас на получение лишь двух островов, то это все равно приведет в дальнейшем к переговорам о возврате ей двух других оставшихся островов. А поэтому на нынешней встрече руководителей двух стран подобные расхождения в их позициях остались абсолютно не преодоленными».
Подобная ситуация сохраняется и на сегодняшний день. Тем не менее, итоги Иркутской встречи внесли новый акцент в российско-японский диалог по проблеме заключения мирного договора, продемонстрировали стремление Москвы искать компромиссные варианты.
Конец закулисной деятельности Судзуки и его состоявшей из японских и российских дипломатов «команды» положил пришедший к власти в апреле 2001 г. новый премьер-министр Японии Дзюнъитиро Коидзуми. Уже в своем первом выступлении в японском парламенте он особо подчеркнул, что будет неуклонно добиваться возвращения Японии всех четырех южнокурильских островов. Это означало, что сделанное российской стороной предложение о возможности передачи двух островов было отвергнуто. Критике был подвергнут и японский план ведения переговоров «по двум колеям», то есть отдельно о передаче островов Хабомаи и Шикотан и о принадлежности Кунашира и Итурупа.
Однако тесные контакты российских дипломатов с Судзуки и его помощниками продолжались до тех пор, пока в Японии вокруг этого дельца от политики не разразился небывалый по масштабам коррупционный скандал, вовлекший в себя как предпринимателей, так и немало чиновников японского МИД. И лишь после этого, поняв, наконец, с кем оно имело дело, российское руководство несколько охладело к закулисным контактам с японскими политиками. Более того, было принято решение продемонстрировать твердую позицию в отношении японских притязаний на дальневосточные земли России. С молчаливого согласия, а может быть и по инициативе Кремля, 18 марта 2002 г. в Государственной думе РФ были проведены открытые слушания «Южные Курилы: проблемы экономики, политики и безопасности». Слушания были организованы совместно Комитетом по безопасности, Комитетом по международным делам и Комитетом по геополитике, в которых преобладали лояльные правительству депутаты.
По итогам слушаний были приняты «Рекомендации», направленные президенту, правительству и органам государственной власти Российской Федерации. В них, в частности, указывалось:
«Исходя из юридического, исторического и морального обоснования принадлежности южных Курильских островов, а также принимая во внимание их исключительную важность с геополитической, военно-стратегической, морально-политической и экономической точек зрения, участники парламентских слушаний заявляют о том, что так называемый территориальный вопрос нашел свое законное и справедливое решение по итогам Второй мировой войны, закрепленное соответствующими международными соглашениями, и в повестке дня российско-японских отношений стоять не должен».
Участники слушаний выразили свое убеждение в том, что «мирный договор с Японией ценой территориальных уступок России неприемлем». Было предложено, чтобы глава государства ориентировал МИД России на отказ от бесплодных переговоров и на заключение с Японией всеобъемлющего Договора о добрососедстве и сотрудничестве.
Какой-либо публичной реакции президента на это обращение не последовало. Более того, высокопоставленный представитель МИД РФ поспешил заверить японцев, что Москва «будет и дальше продолжать переговоры с Токио по поводу четырех островов». Это позволило министру иностранных дел Японии Ёрико Кавагути высказать мнение о том, что «позиция российского правительства отличается от позиции Думы» и следует «доверять заявлениям Правительства России о его готовности обсуждать все вопросы, связанные с переговорами о мирном договоре двух стран».
То, что происходит сейчас, является всего лишь попыткой «реанимации» плана Судзуки, только теперь объектом «активных мероприятий» стал президент РФ Владимир Путин.
Важно понимать, что даже если решивший поставить на кон свою репутацию политика Абэ и согласится на условия сдачи Россией только Хабомаи и Шикотана, ему не позволят это сделать не только оппозиция, но и однопартийцы. Напомним, что на последних выборах председателя партии за другого кандидата, Сигэру Исиба, проголосовала треть участников съезда. А Исиба, как известно, критически отзывается о методах работы Абэ с российским президентом.
Не следует забывать и то, что парламентская Коммунистическая партия Японии выступает в своей программе за «возвращение» всех Курильских островов вплоть до Камчатки. А многочисленные в стране поддерживаемые крупным капиталом правонационалистические организации и вовсе требуют «все Тисима и Карафуто», то есть все Курилы и Южный Сахалин. Именно эти лозунги начертаны на их «украшенных» милитаристскими флагами пропагандистских машинах и содержатся в истошных криках у стен российского посольства и других российских учреждений в Японии.
Да и опросы впитавшего со школьной скамьи убеждение в «исконной принадлежности Японии всех северных территорий» населения страны показывают, что за вариант разрешения «территориального вопроса» на основе волюнтаристского «хрущевского компромисса» выступает явное меньшинство. Так что Малая Курильская гряда едва ли устроит японцев, подчеркивающих, что она составляет лишь 7 процентов площади желанных «северных территорий».
К тому же наше население не информируется о том, что в действительности Абэ предлагает не условия 1956 года, а реанимацию «ельцинско-козыревского» плана сдачи Курил в два этапа — «два плюс альфа» — сначала Шикотана и Хабомаи, а затем Кунашира и Итурупа. Есть в Японии и идея вписать в проектируемый мирный договор согласие российской стороны продолжать переговоры о «возвращении» Кунашира и Итурупа. Но тогда это будет не мирный договор, а какой-то другой, ибо мирный договор предусматривает окончательное урегулирование линии прохождения границы.
В заключение с прискорбием отметим, что Курилы останутся российскими не в результате принципиальной позиции российской власти, а вследствие реваншистских настроений японцев, придерживающихся бесперспективного в данном случае принципа «все или ничего».

Корреспонденту ИА REGNUM удалось дозвониться до Оксаны Ризнич, несмотря на то, что не везде на островах хорошо работает сотовая связь.
: «Как там, жители Итурупа? Что говорят про передачу Курил Японии?».
«А вот мы сейчас у них и спросим. Эй, хлопцы, как вы относитесь к передаче Курил Японии?» — окликнула она прохожих.
«Никак не относимся. Это Москве делать нечего, а у нас работа. Как мы можем относиться? Отрицательно, конечно», — ответили прохожие.
«Ну, вот, видишь? Тут народ занятой, рабочий, им глупости обсуждать некогда. Никто не верит в такую возможность. Потому так спокойны. Да и как вообще можно в такое верить? Вот тут на днях бабушка на остановке мне говорит, мол, больницу построили. И тут же спрашивает — неужто прямо с больницей японцам и отдадут? Не отдадут, говорю. Она сразу и успокоилась — говорит, ну и хорошо, а то ишь, «намылились», — смеётся Оксана.
«Я вот одного не пойму: откуда взялись все эти комментаторы? Впечатление, что сидели много лет и только и думали, как бы нашу курильскую жизнь улучшить путем передачи нас японцам. Нет, ну, а?! И ведь большинство-то — ни уха, ни рыла в том, что такое Курилы. А Курилы — это наша земля. Наша. Какие вообще могут быть разговоры о передаче их Японии? Сколько лет та Япония владела Курилами? Несчастные 90 лет? Из них лет 40 от силы она здесь что-то делала. Тут люди живут. Живут! Государственная граница оформлена и признана всеми странами. Ну, кроме Японии. Ну, так и чёрт с ней! Японцы же визы оформляют, когда приезжают сюда? Значит, тоже признают. Да почему мы вообще должны это обсуждать?!» — возмущается она.
Не первый год между Курилами и японским Хоккайдо существуют безвизовые обмены. Жители Курил ездят в Японию, японцы — на Курилы. Люди — обычные люди — общаются между собой. И прекрасно знают цену разговорам разных политиков про то, как «горюет вся японская нация по поводу нерешенного курильского вопроса».
«Да японцы в большинстве своем и не знают, что это такое — вот вся эта проблема! Японские бизнесмены — те да, горюют. Но не по поводу принадлежности Курил, а по поводу того, что их правительство не даёт им зарабатывать деньги! Они бы с радостью вели бизнес на Курилах — на российских Курилах! А господин японский премьер Синдзо Абэ вообще, похоже, решил подменить реальную работу на благо Японии и японцев борьбой за решение проблемы надуманной. Пусть вон идёт Хоккайдо развивает! Это ж из Москвы кажется, что там, на Хоккайдо, рай. А там очень давно — не рай. Там помоек и разваленных зданий едва ли не столько же, сколько на Курилах. Рыбацкий бизнес фактически похоронен, дети рыбаков уезжают из родного дома в Токио, потому, что не видят перспектив на Хоккайдо. Вот куда надо приложить свою энергию мистеру Абэ! А то у меня создаётся впечатление, что мы, курильчане, знаем о проблемах Хоккайдо больше, чем японский премьер. Пусть мистер Абэ идёт и занимается развитием своей страны — у него там работы непочатый край. И японцы, я уверена, оценят это куда больше, чем надуманную проблему «северных территорий». Потому, что эта «проблема» — и не проблема вовсе. Это личные амбиции Абэ — и не более того. И когда мне говорят «японцы настаивают на передаче Курил», мне становится просто смешно. Простые японцы, обычные люди, совсем не того хотят от своей власти. И в этом мы, россияне, очень похожи с японцами — мы ведь тоже, как и они, хотим от своих политиков реальной работы, а не придуманных ими «проблем», — убеждена Оксана Ризнич.
По поводу некоторых «экспертов» по Курильскому вопросу у Оксаны Ризнич, как и всех остальных курильчан, мнение однозначное: «предатели».
"К нам тут делегация в 90-х приезжала, когда Ельцин вознамерился острова подарить. Так народ на митинг собрался, всех этих приезжих просто послали. И опять пошлют», — уверена директор Курильского Краеведческого музея.
Есть у курильчан и большие претензии к российскому правительству по части обустройства Курил.
«У нас ведь безвизовые обмены давно. И просто по путёвкам ездим, и в гости к друзьям. И главное, что мы увидели в Японии и видим постоянно, — это то, что все разговоры о сложностях в развитии Курил — просто пустая болтовня чиновников. И коррупция, конечно. Почему между всеми японскими островами нет проблем с транспортной доступностью? Почему в Японии могут строить нормальные дома для местных погодных условий, а у нас — нет? В Курильске сделали капитальный ремонт фасадов домов — там уже всё ржавчиной покрыто. Вот о чём власть думать-то должна. А не о том, как раздать земли, которые не ими собраны и на развитие которых у них просто не хватает ума. Делайте Курилы такими, как лучшие острова Японии! Сделайте весь Дальний Восток, который вы так усиленно развиваете, таким и лучше! А разбазаривать земли — ума много не надо», — считает Оксана Ризнич.
Как сообщало ИА REGNUM, в Сахалинской области люди возмущены самим фактом переговоров о возможной передаче Курил Японии. Сахалинское региональное отделение КПРФ выступило с официальным заявлением, в котором особо подчеркнуло:
«Не может быть никакой «проработки вопроса» по Курилам!»
Коммунисты потребовали от главы государства Владимира Путина ясного и четкого ответа — да или нет — по поводу возможной передачи части Курильских островов Японии.
Инициативная группа общественников на Сахалине начала сбор подписей против передачи Курил Японии.
Против разбазаривания российских территорий выступают российские учёные, общественные деятели, просто граждане страны.