выдержка из интервью
– Юрий Семёнович, не могу вас не спросить о том, что говорят сегодня во всём мире о договоре по ракетам средней и малой дальности. Вы были одним из разработчиков тех знаменитых ракет «Пионер», которые и были теми самыми ракетами РСМД. Это были 70–80‑е годы прошлого века, когда американцы приняли в 1968 году доктрину о том, что будут уничтожать советские объекты из Западной Европы такими ракетами. Советское руководство, перепугавшись, опередило их и установило ракеты «Пионер» и замечательные комплексы «Ока». Так началось великое противостояние. Горбачёв испугался и эти ракеты уничтожил. Сегодня мы сможем чем-то ответить?
– На эту тему очень много разговоров людей, которые объявляют себя якобы экспертами, но мало что понимают в этих вещах. Мол, тот договор для нас – это одностороннее разоружение. Это, конечно, чисто политический посыл. Речь идёт о факте уничтожения, а не сокращения.
Именно сокращения избыточного ядерного оружия. А с нашей стороны было уничтожено ни много ни мало – больше 800 пусковых установок, 800 ракет. Каждая из этих ракет обладала эквивалентом почти мегатонного класса, т.е. было уничтожено столько, что могло бы уничтожить не Западную Европу, против которой она была нацелена, а весь земной шар с прекращением цивилизации. Что касается американского «Першинга», там всё было гораздо меньше. Посмотрите экспозицию в Аэрокосмическом музее США, где я со своими коллегами устанавливал наш «Пионер». Он под потолок.
– Похож на «Тополь» чем-то.
– На одну ступень меньше, но очень похож. И рядом в том же музее в США стоят маленькие «Першинги». Это была очень современная ракета. По сравнению с «Пионером» – комар, но тем не менее жесточайший комар. У него были головная часть самонаведения и точность попадания в цель очень высокая. Это было очень опасное оружие. Сегодня американцы будут крайне заинтересованы в размещении подобного оружия в Европе.
– Почему в Варшаве и Литве готовы разместить эти ракеты? Немцы не хотят, французы не хотят, а в Варшаве и Литве хотят даже ценой собственного уничтожения… Почему у них в мозгах за эти полтысячи лет ничего не изменилось?
– То, что они паразиты с позиции нашего государства, это абсолютно очевидно. То, что они продают себя, – это тоже абсолютно очевидно. Никто на них нападать не собирается. В этом смысле их безопасность – это словесная перепалка и не более. Но, продавая себя, они получают определённые дивиденды. И финансовые, и экономические.
– Вы человек, который имел очень серьёзное отношение к «Пионерам», которые сегодня стоят в музее в США.
– Да.
– В России они остались?
– И в России стоят, в музее, но если будет необходимость, мы найдём ответ.
– Слава богу! То есть мы можем быть спокойными, как и в 80-е годы прошлого века, – есть чем ответить на их пугалки?
– Абсолютно. Будет реакция и с точки зрения военно-технического ответа. Не составляет никакого труда. Другое дело, этот ответ должен быть взвешенным, не таким, как в Советском Союзе. Потому что в Советском Союзе в результате договора РСМД с нашей стороны было уничтожено 800 пусковых установок «Пионера», а со стороны США – в несколько раз меньше маленьких «Першингов». Это абсолютная диспропорция с точки зрения расходования средств, когда со «стапелей» наших заводов за год выходили сотни ракет. Зачем? Глупость откровенная. Я об этом и говорю, прогнозируя ответ американцам на возможные провокационные действия в этом смысле после разрыва договора РСМД. Надо взвешенно подходить к этому вопросу с точки зрения оценки «стоимости эффективности».
– Несколько слов по поводу противоракетной системы США, которая должна быть размещена в Северной Европе и на Аляске, чтобы перехватывать наши межконтинентальные ракеты с ядерными боевыми блоками. Скажите, нам этого стоит так бояться?
– Нет, бояться этого не надо. Всё, что связано с существующей противоракетной обороной, давно уже перестало быть тем, что относится к категории военно-технических средств, и «переросло» в военно-политическую область. То есть на самом деле и в общих словах эффективность этих средств ПРО чрезвычайно низка. Другое дело, что когда мы говорим о средствах противоракетной обороны, расположенных на Европейском континенте, это угроза совсем другого типа. Эти средства противоракетной обороны могут быть переоборудованы в средства нападения. И это действительно стоит учитывать.
– Это может быть использовано в опережающем ударе?
– Это действительно можно сделать, очень быстро и недорого. И коль скоро это вызывает опасения и возражения со стороны политического руководства нашего государства, безусловно, это головная боль и для нас, и для европейцев, которые находятся в тренде действий Соединённых Штатов Америки. Пока это представляет прежде всего политическую угрозу, которая может трансформироваться и в военную. Но думаю, до этого дело не дойдёт.
– То есть всегда будет возможность нажать на кнопку и привести в действие систему «Периметр», или «Мёртвую руку», как её называют в США?
– И другую «руку». Есть много рук.
– Речь идёт о возможности гарантированно уничтожить агрессора даже после того, как территория России будет превращена в ядерный пепел. Вы говорите, что кроме «Мёртвой руки» есть что-то ещё?
– Да. Есть много средств, которые не будут гарантированно уничтожены после атаки, в силу их особенностей.
– Например, подводные торпеды, про которые Президент говорил.
– Много существующих средств, которые гарантированно исключают безнаказанность ядерного удара по нам и обеспечивают невозможность их уничтожения одномоментно. Кто бы что там ни делал. То есть ответный удар будет в любом случае.
– Оцените ядерную мощь США. В последние годы пишут о том, что она одряхлела, базируется на таких старых боевых ракетах, как ракеты «Минитмен». Вот скажите: ядерный щит США – это что?
– Здесь тоже очень много дилетантизма. В США принята принципиально другая система модернизации вооружения. У нас ещё в Советском Союзе была принята затратная с экономической точки зрения система, когда вместо снимаемых с вооружения систем создавались новые. Я и 20 лет назад говорил об этом, и 10. У них же начиная с 60–70-х годов минувшего века происходит не смена, а модернизация тех же «Минитменов». Сегодня срок их службы продлён до 2030 года.
Используя те же самые массогабаритные характеристики носителя, меняются топливо, система управления. Поддерживается за счёт минимальных средств такая же огневая мощь, которая и была сначала заложена.
В этом смысле ядерный потенциал Соединённых Штатов как был мощным, так и остаётся. Другое дело, что, приняв на вооружение несколько модифицированную систему по сравнению с той, что была в Советском Союзе, мы создали новое поколение наземных и морских стратегических ядерных сил, которые минимизировали затраты на их создание благодаря унификации. За последние 10–15 лет мы ушли далеко. С точки зрения тактико-технических характеристик и характеристик, которые вытекают из условий боевого применения, по сравнению с западными аналогами.
Это то, чем мы сегодня обладаем по сравнению с американскими аналогами – с точки зрения инвариантности к меняющимся внешним условиям. Ну, например, это появление более совершенных систем ракетной обороны. Например, нанесение ответного удара в более жестоких условиях упреждающего удара, живучести, сохранение средств боевого управления и связи в критических ситуациях неожиданной агрессии и т.д., всё это создало наше преимущество. Действительно, имеет место опережение американцев минимум на 10–15 лет. Это не значит, что они этого не сделают. Если займутся, лет через
10–15 смогут сделать то же самое.
- Кто дышит нам в спину? Нам и американцам. Я имею в виду членов ядерного клуба.
– Никто. С точки зрения возможности нашего стратегического ядерного потенциала мы далеко впереди. Это не хвальба. Это объективно.
До тех идей, которые нами сегодня уже реализованы, пионерских идей в реальном случае, они додуматься быстро не смогут, хотя реализовать их производство в современном мире не представляет труда.
– Два слова о нашей «лунной программе».
-Волею судеб я сейчас оказался причастным к этой программе. Потому что в техническом облике сверхтяжёлой ракеты-носителя планируется как один из вариантов применение твердотопливных ускорителей. Нужно сказать, что это тоже не пионерские решения. На всех ракетах такого класса у американцев, у китайцев, у французов – в качестве одного из элементов ракетоносителя на начальном стартовом участке используются твердотопливные ускорители. Это связано с гарантированным обеспечением безо-
пасности наземного стартового комплекса. Это более надёжное стартовое средство по выводу огромных масс. Стартовый вес той ракеты, которая планируется для полёта на Луну, приблизительно 3–4 тысячи тонн! Американская ракета ещё больше.
– Это SLS?
– Да, SLS. И использование подобного рода ускорителей как одного из вариантов будет представлено в эскизном проекте в следующем году, в 2019-м. Как член Координационного совета, должен сказать, что со стороны Рогозина Дмитрия Олеговича, нового руководителя «Роскосмоса», впервые, может быть, за 5–6 лет, этому процессу придана системная направленная деятельность.
На последнем заседании, которое продолжалось порядка 4, 5 часа, было очень много высказано мнений «за», «против» абсолютно аргументированных мнений. Потому что вопрос очень непростой. Речь идёт об огромных средствах, которые должны быть вложены. Это довольно дорогостоящее мероприятие и не только для нас, но и для американцев.
Поэтому к этому надо подходить крайне взвешенно. Имея в виду, во-первых, тот производственно-технологический и научный потенциал, которым располагает государство. Но самое-то главное – исходить из постановки задачи – для чего всё это делается? Должна быть целевая функция. И в этом смысле недавнее совместное заседание Российской академии наук с «Роскосмосом» лишний раз подтверждает ту системность в подходе к решению подобного рода задач, о которой я сказал, со стороны Рогозина.
Я думаю, к 2028–2029 годам, как поставил задачу Президент, эта задача будет решена, если не будет каких-то экстраординарных ситуаций в международно-политической обстановке, да и финансовой. Но с позиции сегодняшнего дня эта картина видится вот так. И повторюсь, то, что сейчас делает Рогозин, его работа применительно к ракетно-космической деятельности такого масштаба, мной, специалистом по боевой ракетной технике, оценивается как абсолютно положительная.
Хотя надо сказать, что ему приходится непросто. Потому что он от руководства на уровне правительства, где происходила в основном координация на более высоком уровне, перешёл к конкретной производственно-хозяйственной деятельности. А именно так надо оценивать деятельность руководителя «Роскосмоса». Многому на ходу приходится учиться. Но он и в силу своего характера, и в силу энергетики, и общего кругозора, я абсолютно уверен, справится с этим делом. И оселком будет 2019 год. В 2019 году все шутки в сторону. Президенту должен быть представлен проект такого ракетного комплекса со сверхтяжёлой ракетой. Аббревиатура уже вошла в обиход – СТК (сверхтяжёлый комплекс). Он должен быть защищён на Научно-техническом совете, одобрен и представлен Президенту как законченный результат деятельности. Чтобы потом сосредоточить усилия на реализации «в железе».
– Речь шла о какой полезной нагрузке?
– Рассматриваются два типа полезных нагрузок: выведения на околоземную и на окололунную орбиту. Варьирование по околоземной орбите – от 80 до 130 тонн. На окололунной – от 28 до 35 тонн.
- То есть это соизмеримо с «Бураном»?
– Нет. Больше. Это всё «по-взрослому». Это абсолютно достойные проекты. И повторюсь. Сейчас все силы «Роскосмоса» под руководством Рогозина мобилизованы на то, чтобы это дело было не шапкозакидательством, а были приняты обоснованные, взвешенные решения.
– Ну Бог вам в помощь!