— Всего за несколько месяцев после назначения на пост министра обороны вы осуществили сразу несколько важных визитов: в Россию, Грецию, Грузию и Иран. Означает ли это, что Армения акцентирует внимание на углублении связей в оборонной сфере? Как развивается военное и военно-техническое сотрудничество с соседями?
— Одним из основных приоритетов, поставленных перед министерством обороны президентом республики в момент моего назначения, было обозначено углубление и развитие военно-дипломатических связей. Действительно, за первые четыре месяца своего нахождения на должности я совершил четыре, думаю, очень важных для Армении, для армянской оборонной сферы, визита.
Первый визит, естественно и совершенно закономерно, состоялся в Россию. Это был официальный визит, в рамках которого я посетил Ростов-на-Дону, Южный военный округ, который в том числе отвечает за деятельность 102-й российской военной базы, дислоцированной в Армении.
Познакомился с командованием округа, мы провели целый ряд очень важных рабочих совещаний. После чего отбыл в Москву, где прошли двусторонние встречи и в министерстве обороны, и в целом ряде государственных ведомств, отвечающих за вопросы безопасности и обороны. После этого я совершил визит в страну, которая является традиционно очень важным партнером Армении в деле формирования и укрепления вооруженных сил нашей страны, — это Греция, которая с первых дней независимости поддерживала процесс развития армейского строительства в Армении.
— Почему Греция?
— Это связано с целым рядом факторов, и в первую очередь с тем, что Греция — одна из стран, традиционно имеющих большую армянскую общину. Кроме того, конечно, есть восприятие общих региональных угроз, вызовов, связанных как с историей, так и с нынешним развитием событий. Так получилось, что все 25 лет существования армянской армии Греция являлась ключевым партнером и в плане подготовки кадров, и в плане военно-политического диалога. Поэтому я счел очень важным совершить визит именно в эту страну.
А после этого двое наших соседей — Грузия и Иран. С этими государствами у нас есть целый ряд ключевых вопросов, касающихся региональной безопасности. Думаю, что эти визиты были очень важны в плане, во-первых, создания личного контакта с руководством военных ведомств этих государств, во-вторых, в плане обсуждения таких вопросов, как транзит через территорию этих стран, в том числе и военных грузов, что является важным аспектом обеспечения нашей безопасности. В Иране состоялись встречи в самых разных государственных учреждениях. И я думаю, что у нас есть полное взаимопонимание по тому, что нам надо тесно сотрудничать в вопросах региональной безопасности.
В принципе, такие визиты будут продолжаться. Буквально на днях я принял участие в Мюнхенской конференции по безопасности, где встретился и провел встречи и переговоры с министрами обороны Польши, Литвы, Чехии, Ливана, Эстонии, Сингапура, а также с руководителями организаций, которые участвуют в обеспечении оборонных вопросов посредством своих разработок — научных, практических. Так что военно-политический вектор в деятельности министерства обороны будет только увеличиваться, будем продолжать наращивать контакты со всеми странами и организациями, которые вовлечены тем или иным образом в вопросы безопасности нашего региона.
— Азербайджан интенсивно наращивает военное сотрудничество с Турцией и Израилем. Чем Армения может ответить на уже просматриваемый военно-политический союз между этими странами?
— Отвечать мы ничем прямым и симметричным не собираемся, потому что выбор партнеров — это дело каждого. Мы сами своих партнеров выбираем исходя из системы ценностей, из системы нашей внешнеполитической доктрины, стратегии национальной безопасности. И считаем, что в вопросе вовлечения игроков в военно-политическую сферу в регионе всегда следует исходить из понимания взаимосвязанности всех таких контактов. Очень легко расшатать ситуацию, заключив один-два быстрых договора или соглашения и не подумав о том, как это все может отразиться на общей системе безопасности региона.
Турция на Южном Кавказе ведет себя крайне деструктивно: она продолжает блокаду Армении, она продолжает отрицать очевидное — факт геноцида армян в Османской империи, она отступила от своих же принятых на международном уровне обязательств по восстановлению нормальных отношений с Арменией, подписанных в 2010 году в виде протоколов в Цюрихе. И своим предвзятым отношением к конфликту в Нагорном Карабахе Турция продолжает эффективно изолировать себя от региональных процессов. То есть, имея очень серьезную систему отношений с Грузией и братские отношения с Азербайджаном, которые Турция и Азербайджан квалифицируют как "один народ — две страны", она реально продолжает оставаться вне региональной игры, потому что невозможно быть региональным игроком на Южном Кавказе, имея закрытую границу и нулевые отношения с Арменией.
Я думаю, что в этом смысле Турция ведет крайне недальновидную политику на протяжении всех этих лет, укрепляя всех тех игроков в регионе, которые желают эффективно вовлечься в регион. И факт самоизоляции Турции помогает им принимать такие решения. Поэтому, я думаю, то, что делает Турция, и то, что планируют Азербайджан с Турцией, направлено против интересов региона. Для нас это очевидно, как очевидно и то, что регулярные попытки Турции представить себя как возможного медиатора или координатора каких-то процессов между Арменией и Азербайджаном, кроме иронии ничего вызывать не могут в принципе. Опять-таки, дело каждой страны выбирать своих партнеров, будь то Турция или Пакистан. Но я думаю, что время показало и продолжает показывать, что только выстроенные на общей системе ценностей, на доктринальных подходах двусторонние и многосторонние отношения могут иметь тот эффект, на который они, по идее, должны быть нацелены: укрепление региональной и международной безопасности.
Израиль, я думаю, решает свои собственные, очень серьезные проблемы безопасности, и вовлечение в регион, скорее всего, исходит из интересов этой страны. Это дело Израиля и Азербайджана, естественно.
— То есть такой деструктивной политики Израиль не ведет, вы это имеете в виду?
— Как я могу считать, что использование передовых технологий и апробация таких видов оружия, как например дроны-камикадзе, не является негативным влиянием на ситуацию в регионе? Но я не исхожу из того, что мы должны делать эмоциональные выводы или скоротечные умозаключения. Я считаю, что интересы Израиля во всем этом очень понятны. Насколько это все нужно Азербайджану, покажет время. Им решать.
— Многие эксперты высказывают опасение, что наращивание военного потенциала Армении и Азербайджана рано или поздно приведет к возобновлению полномасштабной войны. Насколько, по вашему мнению, высока эта вероятность сегодня?
— Чехова никто не отменял. Если в первом действии есть ружье на сцене, во втором оно, скорее всего, выстрелит, но истинная опасность не в количестве вооружений и даже не в его видах, а в системе управления этими вооружениями. Стабильность и мир в любом регионе может обеспечиваться только системой серьезных демократических институтов власти. Я считаю, что основной угрозой для региона Южного Кавказа остается тот режим управления, который существует в Азербайджане, который полностью лишен всех демократических форм контроля над вооруженными силами, и в этом смысле далеко не важно, сколько и какого типа вооружения там. Гораздо важнее то, что, как часто происходит в истории таких стран, каким-то образом найдется та сила, для которой применение этого вооружения станет ключом к тому, что они видят в смысле обеспечения своего собственного влияния на систему принятия решений в стране. Это может быть внутриполитическое, это может быть внутригосударственное, это могут быть самые разные развития. Диктатура никогда не застрахована от тех угроз, которые мы на опыте всех подобных стран, особенно в течение последних десятилетий, очень четко наблюдаем. Хотя, очевидно, что лимитирование наличия вооружений могло бы стать важным фактором сдерживания или контроля над потенциалом эскалации.
— То есть вероятность развития ситуации в негативном плане высокая?
— Я связываю это с отсутствием демократических институтов в Азербайджане. Потому что в XXI веке эффективность управления является, наверное, самым важным фактором системы безопасности. Я думаю, что правильнее использовать не выражение "высокая степень", а "трудно контролируемая", потому что отсутствие демократического контроля повышает риски возможных боевых действий.
— Вы говорите, что главное не количество, а качество, то есть, по вашим оценкам, качество управления и подготовки Вооруженных сил Армении или непризнанного Карабаха намного выше, чем в Азербайджане?
— Я уже говорил, что в Армении система демократического контроля над вооруженными силами несоизмеримо сильнее, чем в Азербайджане, вообще система демократического управления. Но если перейти к вашему вопросу, то ситуация заключается в следующем: качество системы управления в Армении очень высокое, офицерский состав Вооруженных сил Армении и все те люди, которые вовлечены в систему управления Вооруженными силами, прошли очень серьезный боевой путь, имеют академическое военное образование, и я уверен, что для экспертов, знающих регион, не секрет, что уровень подготовки Вооруженных сил Республики Армения заметно превосходит банальное определение "боеспособен". То есть эти вооруженные силы готовы на большее, чем просто планка боеспособности. Но в более широком контексте вы правы, мы считаем, что очень важно в деле организации обороны отдавать предпочтение не количеству, а качеству. И это, в частности, относится к системе закупки вооружений, касается эффективности поиска партнеров и внедрения тех видов вооружения, которые способны адекватно ответить на существующие риски и угрозы.
— В Ереване часто высказывают недовольство позицией ОДКБ в ситуациях, когда на границе между Арменией и Азербайджаном происходят инциденты. Многие усматривают в этом результат тесных взаимоотношений некоторых членов ОДКБ с Азербайджаном. Какова ваша позиция в этом вопросе?
— Позицией ОДКБ мы довольны. Эта позиция четко выражена в заявлении по Нагорному Карабаху, принятому во время Ереванского саммита ОДКБ. Позиция эта очень четко озвучена генеральным секретарем ОДКБ, уже ныне в отставке, Николаем Николаевичем Бордюжей. Эта позиция многократно обсуждалась на саммитах глав государств, на советах министров обороны, иностранных дел. Вы, скорее всего, имеете в виду позицию некоторых членов ОДКБ в двусторонних отношениях или их предпочтения и голосование в других международных организациях. Вот тут действительно есть целый ряд вопросов, которые нас и наше общество очень сильно беспокоят, мы открыто о них говорим и обсуждаем как с партнерами по ОДКБ, так и внутри своего собственного общества. Мы считаем, что это продолжение той же логики, что военная политика, внешняя политика всегда должны выстраиваться на системе ценностей и приоритетов, и мы действительно считаем, что несогласованность позиций по внешнеполитическим вопросам в других международных организациях ослабляет нашу организацию, Организацию договора о коллективной безопасности, потому что третьи страны начинают капитализировать на них, а это в принципе недопустимо для эффективного будущего нашей организации.
Мы очень ценим наше взаимодействие в рамках ОДКБ. Армения была и продолжает оставаться одним из лидеров во всех инициативах, запущенных в рамках этой организации, будь то проведение учений, формирование сил и средств на своей территории для участия в многосторонних операциях или Коллективных силах оперативного реагирования. Мы считаем, что организация создана и базируется на основе понимания общих угроз для пространства ОДКБ и вокруг него, и не только в вопросах, касающихся нас лично, но и в вопросах, касающихся наших партнеров в той же Центральной Азии.
Армения неоднократно выступала в поддержку их опасений и поиска решений существующих проблем. Поэтому мы действительно рассчитываем на то, что ОДКБ должна продолжать наращивать свой потенциал, становиться более эффективной, и видим доктринальную составляющую как очень важную основу для развития дальнейших сил и средств этой организации. Именно поэтому гордимся тем, что именно в период председательствования Армении в ОДКБ стало возможным согласовать и утвердить стратегию безопасности ОДКБ.
— В Армении дислоцируется 102-я российская военная база. Какова, по-вашему, ее роль в сохранении стабильности в этом регионе? Не планируется ли увеличение личного состава базы в связи продолжающимися попытками обострения ситуации в Нагорном Карабахе?
- Наша позиция по 102-й базе очень четко зафиксирована в тех соглашениях, на которых основывается ее присутствие здесь, и на том политическом факте, что армянская сторона была инициатором продления ее пребывания в Армении. Я думаю, это одно из знаковых явлений в военно-политической сфере нашего сотрудничества, и мы считаем, что база является важным фактором сдерживания. Мы считаем ее присутствие в Армении очень важной составляющей системы безопасности нашей страны. Вы знаете, что после продления договора база отвечает не только за вопросы безопасности на периметре внешней границы бывшего СССР, как это было изначально, а за вопросы в том числе и безопасности Армении в целом, и мы считаем, что взаимодействие в рамках ее присутствия в Армении проходит довольно-таки эффективно.
Что касается увеличения численности состава базы и типов вооружений, которыми она обладает, это вопрос тактики. Такие вопросы в случае необходимости решаются за считанные часы. Слава Богу, все силы и средства для этого есть. Увеличение состава никогда не может являться самоцелью. Оно должно отвечать на конкретный вызов в конкретной ситуации.