Понемножку обо всем
238,463
4,060
|
Хранитель Храма ( Слушатель ) |
| 13 май 2022 06:02:37 |
Бен Нортон, он же Мультиполярист, берет интервью у Майкла Хадсона: Судьба цивилизации часть 2
новая дискуссия Статья 88
Вместо того чтобы иметь независимый финансовый сектор, действующий в своих собственных интересах, Банк Китая создает деньги. А Банк Китая ссужает деньги, решая, где нам нужно иметь инвестиции в недвижимость, чтобы обеспечить население жильем по максимально низкой цене? Как мы строим индустрию? Как мы обеспечиваем систему образования обучением? Как мы обеспечиваем здоровье?
А дело в том, что централизованное планирование в эффективном социалистическом стиле, не то сталинское планирование, которое все называют в России, а смешанная экономика, как у вас в Китае, которая действительно является смешанной экономикой, с руководством, как французская планификация.
Что ж, очевидно, что именно таким образом вы выживаете и избегаете перегрузки экономики обслуживанием долгов, высокой арендной платы, высокими платежами монополии здравоохранения в Соединенных Штатах, избегая всех этих платежей классу рантье, который имеет то, что классические экономисты называют незаработанным доход, хищнический доход.
И вместо того чтобы свергнуть их, мы поставили их во главе и сделали банки, Уолл-стрит, Лондонский сити и Парижскую биржу центральными планировщиками.
Таким образом, у нас есть центральное планирование, гораздо более централизованное, чем все, о чем мечтали социалисты. Но планирование, централизованное планирование осуществляется финансовым сектором.
И финансовое планирование - это краткосрочность; это краткосрочное планирование; это возьми свои деньги и беги. И это то, что сегодня лишает и обедняет мировую экономику.
БЕНДЖАМИН НОРТОН: Абсолютно. И в своей книге вы пишете о важном различии между классической экономической идеей так называемого свободного рынка и тем, как вы утверждаете, что неолибералы переворачивают эту идею с ног на голову.
Итак, это то, что вы пишете в своей книге. И это, опять же, новая книга Майкла Хадсона “Судьба цивилизации”, которая выходит на этой неделе. Вы пишете:
“Неолиберальная идеология переворачивает классическую идею свободного рынка от рынка, свободного от экономической ренты, на рынок, свободный для классов рантье, – то есть классов, извлекающих ренту, - чтобы извлекать ренту и завоевывать господство”.
Таким образом, они полностью переворачивают идею о том, что значит иметь свободный рынок.
И тогда вы заметите, что “в отличие от классической политической экономии, эта неолиберальная идеология продвигает налоговый фаворитизм для рантье, приватизацию, финансиализацию и дерегулирование”. И вы обсуждаете все это.
Это, конечно, то, что мы могли бы назвать Вашингтонским консенсусом.
И тогда вы утверждаете, что “внешняя политика США стремится распространить эту неолиберальную программу рантье по всему миру”.
И у вас есть очень интересный раздел вашей книги, где вы обсуждаете эту концепцию как “империализм свободной торговли”.
Итак, можете ли вы рассказать о том, что ваша идея “империализма свободной торговли” и как она связана с внешней политикой США?
МАЙКЛ ХАДСОН: Ну, Нобелевская премия присуждается в основном за мусорную экономику. И, вероятно, худшим экономистом века был Пол Самуэльсон.
Он сделал абсурдное утверждение, и математически доказал, что если у вас есть свободная торговля, и у вас нет тарифов, и у вас нет государственной защиты, тогда все станут более равными. По крайней мере, пропорции между трудом и капиталом будут более равными. Ну, реальность прямо противоположна.
А термин “империализм свободной торговли” на самом деле был создан британским историком теории торговли, который указал, что, подождите минутку, когда Англия пошла на свободную торговлю, идея состояла в том, что если у нас есть свободная торговля, мы можем задушить другие страны от индустриализации, потому что если у нас есть свободная торговля, тогда мы сможем сказать Америке: мы откроем наши двери для ваших рынков – имеется в виду рынки рабовладельческого Юга, которые поддерживала Британия, – и в обмен вы откроете свои рынки для наших промышленных товаров.
И Америка следовала этому до Гражданской войны, которая велась не только из-за рабства, но и Республиканской партией после 1853 года, в которой очень четко говорилось, что если мы собираемся победить на выборах — виги никогда не смогут победить — если мы, новые партия, собираемся победить на выборах и индустриализировать Америку, мы должны объединиться с проблемой борьбы с рабством, с эмансипацией, но для нас экономическая война Америки — это война, либо мы будем иметь защитные тарифы на Севере, или мы закончим неиндустриальным сырьевым обществом, как того хочет Юг.
И это были дебаты с 1815 года, когда закончились наполеоновские войны и снова началась мировая торговля, до Гражданской войны.
И Америка стала сильной так же, как Германия стала сильной тоже, имея защитные тарифы, чтобы иметь цены, достаточно большие, чтобы воспитывать то, что называлось младенческой промышленностью, воспитывать американское производство.
И я написал об этом длинную книгу, опубликованную несколько лет назад на основе моей докторской диссертации “Протекционистский взлет Америки”.
Ну, англичане пытались бороться против других стран, защищая свою экономику, говоря, что если у вас просто есть свободная торговля, вы разбогатеете. Принимая во внимание, что реальность такова, что если у нас будет свободная торговля, вы станете бедными, если вы уже не сможете иметь производительность промышленности и труда и производительность сельского хозяйства наравне с самыми передовыми странами.
Свободная торговля была попыткой помешать другим странам вкладывать государственные деньги и строить свое сельское хозяйство, и строить свою промышленность, и повышать свою производительность, и создавать школьную систему, повышать заработную плату, делать заработную плату более производительной.
И американские протекционисты сказали, что у нас будет экономика с высокой заработной платой, потому что высокооплачиваемый труд недооценивает нищий труд. И квалифицированный, сытый, хорошо отдохнувший американский труд может производить гораздо больше, чем нищий труд других стран, имеющих свободную торговлю.
Ну, то, что ведущий американский протекционистский экономист Эразм Пешин Смит отправился в Японию и помог промышленной помощи Японии оторваться от британской свободной торговли, помогло Японии индустриализоваться.
И другие американские экономисты, другие иностранные экономисты, все подхватили идеи американского протекциониста, как Фридрих Лист отправился в Германию, продвигая протекционизм.
А книга Пешина Смита “Руководство по политической экономии” была переведена на все иностранные языки – японский, итальянский, французский, немецкий.
И у вас была Европа, понимающая, что свободная торговля поляризует экономики. Ну, это было после Первой мировой войны, и особенно после Второй мировой войны, когда ортодоксальная экономика превратилась в основном в пропаганду.
Вот где вы, Самуэльсон и другие пытаетесь убедить другие страны, плохие правительства, оставьте все богатым людям, финансовым представителям, просачивающимся экономикам, все это будет просачиваться вниз, не волнуйтесь, просто дайте больше денег богатым, и у вас их не будет вмешательства правительства в рынки.
В то время как Америка разбогатела, вмешиваясь в рынки, чтобы сформировать их в годы, предшествовавшие Первой мировой войне.
Но после Первой мировой войны Америка уже достигла своего промышленного господства. И именно после Первой мировой войны Америка сказала: хорошо, теперь наши защитные тарифы позволили нам превзойти все другие страны, и особенно наше протекционистское сельское хозяйство – самый защищенный сектор в Америке, всегда был сельским хозяйством, начиная с 1930-х годов.
В основном она сказала, ну, теперь мы можем производить лучше чем другие страны, мы можем недооценивать их, теперь мы можем сказать им, чтобы они пошли на свободную торговлю.
А после Второй мировой войны американцы создали Всемирный банк экономического обнищания и Международный валютный фонд жесткой экономии.
А главная цель Всемирного банка состояла в том, чтобы помешать другим странам инвестировать в собственное производство продовольствия.
Руководящая линия Всемирного банка заключалась в том, что мы должны создать инфраструктуру для развития плантационного сельского хозяйства в Латинской Америке, Африке и других странах, чтобы они могли выращивать тропические экспортные культуры, но им нельзя позволять выращивать зерно или пшеницу, чтобы прокормить себя; они должны зависеть от Соединенных Штатов Америки.
Таким образом, функция свободной торговли, Всемирного банка и Международного валютного фонда заключалась в финансировании зависимости, поддерживаемой американской поддержкой диктатур по всей Латинской Америке, которые соглашаются на то, чтобы клиентские олигархии поддерживали проамериканские торговые модели и избегали какой-либо самостоятельности, так что Соединенные Штаты могли бы сделать то, что недавно сделали с Россией и другими странами, ввести санкции – скажем, ну, теперь, когда вы зависели от нас из-за нашего зерна, мы можем ввести санкции, и вы не сможете прокормить себя, если не будете следовать той политике, которую мы хотим.
Это была политика, которую Америка пыталась использовать против Китая после революции Мао. И, к счастью для Китая, Канада нарушила эту монополию и сказала: ну, мы собираемся продавать зерно Китаю. И Китай всегда был очень дружелюбен к Канаде в те ранние десятилетия.
Таким образом, в основном, свободная торговля означает отсутствие правительства, отсутствие социализма. Это означает, что центральное планирование по принципу Уолл–стрит - страны должны позволить американским фирмам прийти, купить контроль над их сырьем, ресурсами, контроль над их нефтью и газом, правами на полезные ископаемые, лесами и плантациями, и в основном позволить другим странам отправлять весь свой экономический излишек в Соединенные Штаты, где он будет должным образом финансированы, чтобы выкупать сырье других стран и арендовать ресурсы.
БЕНДЖАМИН НОРТОН: Да, и в вашей книге у вас есть очень забавный отрывок, который, я думаю, действительно инкапсулирует эту идеологию, о которой вы здесь говорите.
Вы упомянули Чарльза Уилсона, который был министром обороны при Эйзенхауэре в США, а также бывшим генеральным директором General Motors.
И он классно сказал: “То, что хорошо для General Motors, хорошо для страны”. И эта идея превратилась в идею о том, что “То, что хорошо для Уолл-стрит, хорошо для Америки”.
И затем вы замечаете, что “это слилось с евангелизационной внешней политикой США, которая говорит:"То, что хорошо для Америки, хорошо и для всего мира’. И поэтому логический силлогизм ясен: ”То, что хорошо для Уолл-стрит, хорошо и для всего мира ".
А дело в том, что централизованное планирование в эффективном социалистическом стиле, не то сталинское планирование, которое все называют в России, а смешанная экономика, как у вас в Китае, которая действительно является смешанной экономикой, с руководством, как французская планификация.
Что ж, очевидно, что именно таким образом вы выживаете и избегаете перегрузки экономики обслуживанием долгов, высокой арендной платы, высокими платежами монополии здравоохранения в Соединенных Штатах, избегая всех этих платежей классу рантье, который имеет то, что классические экономисты называют незаработанным доход, хищнический доход.
И вместо того чтобы свергнуть их, мы поставили их во главе и сделали банки, Уолл-стрит, Лондонский сити и Парижскую биржу центральными планировщиками.
Таким образом, у нас есть центральное планирование, гораздо более централизованное, чем все, о чем мечтали социалисты. Но планирование, централизованное планирование осуществляется финансовым сектором.
И финансовое планирование - это краткосрочность; это краткосрочное планирование; это возьми свои деньги и беги. И это то, что сегодня лишает и обедняет мировую экономику.
БЕНДЖАМИН НОРТОН: Абсолютно. И в своей книге вы пишете о важном различии между классической экономической идеей так называемого свободного рынка и тем, как вы утверждаете, что неолибералы переворачивают эту идею с ног на голову.
Итак, это то, что вы пишете в своей книге. И это, опять же, новая книга Майкла Хадсона “Судьба цивилизации”, которая выходит на этой неделе. Вы пишете:
“Неолиберальная идеология переворачивает классическую идею свободного рынка от рынка, свободного от экономической ренты, на рынок, свободный для классов рантье, – то есть классов, извлекающих ренту, - чтобы извлекать ренту и завоевывать господство”.
Таким образом, они полностью переворачивают идею о том, что значит иметь свободный рынок.
И тогда вы заметите, что “в отличие от классической политической экономии, эта неолиберальная идеология продвигает налоговый фаворитизм для рантье, приватизацию, финансиализацию и дерегулирование”. И вы обсуждаете все это.
Это, конечно, то, что мы могли бы назвать Вашингтонским консенсусом.
И тогда вы утверждаете, что “внешняя политика США стремится распространить эту неолиберальную программу рантье по всему миру”.
И у вас есть очень интересный раздел вашей книги, где вы обсуждаете эту концепцию как “империализм свободной торговли”.
Итак, можете ли вы рассказать о том, что ваша идея “империализма свободной торговли” и как она связана с внешней политикой США?
МАЙКЛ ХАДСОН: Ну, Нобелевская премия присуждается в основном за мусорную экономику. И, вероятно, худшим экономистом века был Пол Самуэльсон.
Он сделал абсурдное утверждение, и математически доказал, что если у вас есть свободная торговля, и у вас нет тарифов, и у вас нет государственной защиты, тогда все станут более равными. По крайней мере, пропорции между трудом и капиталом будут более равными. Ну, реальность прямо противоположна.
А термин “империализм свободной торговли” на самом деле был создан британским историком теории торговли, который указал, что, подождите минутку, когда Англия пошла на свободную торговлю, идея состояла в том, что если у нас есть свободная торговля, мы можем задушить другие страны от индустриализации, потому что если у нас есть свободная торговля, тогда мы сможем сказать Америке: мы откроем наши двери для ваших рынков – имеется в виду рынки рабовладельческого Юга, которые поддерживала Британия, – и в обмен вы откроете свои рынки для наших промышленных товаров.
И Америка следовала этому до Гражданской войны, которая велась не только из-за рабства, но и Республиканской партией после 1853 года, в которой очень четко говорилось, что если мы собираемся победить на выборах — виги никогда не смогут победить — если мы, новые партия, собираемся победить на выборах и индустриализировать Америку, мы должны объединиться с проблемой борьбы с рабством, с эмансипацией, но для нас экономическая война Америки — это война, либо мы будем иметь защитные тарифы на Севере, или мы закончим неиндустриальным сырьевым обществом, как того хочет Юг.
И это были дебаты с 1815 года, когда закончились наполеоновские войны и снова началась мировая торговля, до Гражданской войны.
И Америка стала сильной так же, как Германия стала сильной тоже, имея защитные тарифы, чтобы иметь цены, достаточно большие, чтобы воспитывать то, что называлось младенческой промышленностью, воспитывать американское производство.
И я написал об этом длинную книгу, опубликованную несколько лет назад на основе моей докторской диссертации “Протекционистский взлет Америки”.
Ну, англичане пытались бороться против других стран, защищая свою экономику, говоря, что если у вас просто есть свободная торговля, вы разбогатеете. Принимая во внимание, что реальность такова, что если у нас будет свободная торговля, вы станете бедными, если вы уже не сможете иметь производительность промышленности и труда и производительность сельского хозяйства наравне с самыми передовыми странами.
Свободная торговля была попыткой помешать другим странам вкладывать государственные деньги и строить свое сельское хозяйство, и строить свою промышленность, и повышать свою производительность, и создавать школьную систему, повышать заработную плату, делать заработную плату более производительной.
И американские протекционисты сказали, что у нас будет экономика с высокой заработной платой, потому что высокооплачиваемый труд недооценивает нищий труд. И квалифицированный, сытый, хорошо отдохнувший американский труд может производить гораздо больше, чем нищий труд других стран, имеющих свободную торговлю.
Ну, то, что ведущий американский протекционистский экономист Эразм Пешин Смит отправился в Японию и помог промышленной помощи Японии оторваться от британской свободной торговли, помогло Японии индустриализоваться.
И другие американские экономисты, другие иностранные экономисты, все подхватили идеи американского протекциониста, как Фридрих Лист отправился в Германию, продвигая протекционизм.
А книга Пешина Смита “Руководство по политической экономии” была переведена на все иностранные языки – японский, итальянский, французский, немецкий.
И у вас была Европа, понимающая, что свободная торговля поляризует экономики. Ну, это было после Первой мировой войны, и особенно после Второй мировой войны, когда ортодоксальная экономика превратилась в основном в пропаганду.
Вот где вы, Самуэльсон и другие пытаетесь убедить другие страны, плохие правительства, оставьте все богатым людям, финансовым представителям, просачивающимся экономикам, все это будет просачиваться вниз, не волнуйтесь, просто дайте больше денег богатым, и у вас их не будет вмешательства правительства в рынки.
В то время как Америка разбогатела, вмешиваясь в рынки, чтобы сформировать их в годы, предшествовавшие Первой мировой войне.
Но после Первой мировой войны Америка уже достигла своего промышленного господства. И именно после Первой мировой войны Америка сказала: хорошо, теперь наши защитные тарифы позволили нам превзойти все другие страны, и особенно наше протекционистское сельское хозяйство – самый защищенный сектор в Америке, всегда был сельским хозяйством, начиная с 1930-х годов.
В основном она сказала, ну, теперь мы можем производить лучше чем другие страны, мы можем недооценивать их, теперь мы можем сказать им, чтобы они пошли на свободную торговлю.
А после Второй мировой войны американцы создали Всемирный банк экономического обнищания и Международный валютный фонд жесткой экономии.
А главная цель Всемирного банка состояла в том, чтобы помешать другим странам инвестировать в собственное производство продовольствия.
Руководящая линия Всемирного банка заключалась в том, что мы должны создать инфраструктуру для развития плантационного сельского хозяйства в Латинской Америке, Африке и других странах, чтобы они могли выращивать тропические экспортные культуры, но им нельзя позволять выращивать зерно или пшеницу, чтобы прокормить себя; они должны зависеть от Соединенных Штатов Америки.
Таким образом, функция свободной торговли, Всемирного банка и Международного валютного фонда заключалась в финансировании зависимости, поддерживаемой американской поддержкой диктатур по всей Латинской Америке, которые соглашаются на то, чтобы клиентские олигархии поддерживали проамериканские торговые модели и избегали какой-либо самостоятельности, так что Соединенные Штаты могли бы сделать то, что недавно сделали с Россией и другими странами, ввести санкции – скажем, ну, теперь, когда вы зависели от нас из-за нашего зерна, мы можем ввести санкции, и вы не сможете прокормить себя, если не будете следовать той политике, которую мы хотим.
Это была политика, которую Америка пыталась использовать против Китая после революции Мао. И, к счастью для Китая, Канада нарушила эту монополию и сказала: ну, мы собираемся продавать зерно Китаю. И Китай всегда был очень дружелюбен к Канаде в те ранние десятилетия.
Таким образом, в основном, свободная торговля означает отсутствие правительства, отсутствие социализма. Это означает, что центральное планирование по принципу Уолл–стрит - страны должны позволить американским фирмам прийти, купить контроль над их сырьем, ресурсами, контроль над их нефтью и газом, правами на полезные ископаемые, лесами и плантациями, и в основном позволить другим странам отправлять весь свой экономический излишек в Соединенные Штаты, где он будет должным образом финансированы, чтобы выкупать сырье других стран и арендовать ресурсы.
БЕНДЖАМИН НОРТОН: Да, и в вашей книге у вас есть очень забавный отрывок, который, я думаю, действительно инкапсулирует эту идеологию, о которой вы здесь говорите.
Вы упомянули Чарльза Уилсона, который был министром обороны при Эйзенхауэре в США, а также бывшим генеральным директором General Motors.
И он классно сказал: “То, что хорошо для General Motors, хорошо для страны”. И эта идея превратилась в идею о том, что “То, что хорошо для Уолл-стрит, хорошо для Америки”.
И затем вы замечаете, что “это слилось с евангелизационной внешней политикой США, которая говорит:"То, что хорошо для Америки, хорошо и для всего мира’. И поэтому логический силлогизм ясен: ”То, что хорошо для Уолл-стрит, хорошо и для всего мира ".
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!