Тред №793111

Две истории про Армению во время блокады (1992-1995)
Украинцам на заметку





Произнесите в присутствии любого ереванца эту фразу — «темные годы», и вы увидите, как исчезнет на мгновение улыбка и по лицу пробежит мрачная тень. И есть отчего. В эти несколько лет — с 1992 по 1995 годы, Армения пережила никем не замеченный апокалипсис в масштабах отдельно взятой маленькой страны, агонию, в которой расставалась с предыдущей своей жизнью. Но тогда казалось — с жизнью вообще… Когда летом 1991 года в Армению перестал поступать природный газ, мало кто думал, что эта бытовая проблема — только первое звено в цепи жесточайших потрясений, ожидающих всю нацию. Утверждения отдельных лиц, что скоро отключат и электричество, воспринимались с недоумением и легкой иронией. В подобное просто не верилось, над «паникерами» смеялись и подшучивали. Но события разворачивались гораздо хуже, чем можно было предположить. Развалившийся Советский Союз похоронил под своими обломками экономические и транспортные связи, единую энергетическую сеть. В связи с войной в Нагорном Карабахе Армения оказалась в состоянии полной блокады. Со стороны Азербайджана в страну была перекрыта транзитная поставка газа, замерли железные дороги — грузы, следовавшие через азербайджанскую территорию, в Армению просто не доходили. С юга официально о блокаде Армении заявила Турция, закрыв границу и перекрыв всякое сухопутное и воздушное сообщение. Конфликты в Абхазии и Осетии делали невозможным и сообщение с Россией через Грузию. Единственная транспортная нить — дорога в грузинский порт Поти — физически не могла обеспечить Армению всем необходимым. Прекратились поставки продуктов питания, и самое главное — зерна и муки. Перестало поступать практически все — от спичек и мыла до сырья и энергоносителей. Армянская АЭС была остановлена с 1990 года, тепловые же электростанции Армении лишились мазута и газа. А если нет мазута и газа — не смогут работать и котельные. Энергетическая катастрофа стала неизбежной...

текст объемный, в ЖЖ, возможно, удобней будет читать: http://mi3ch.livejou…56639.html


Электричество

С января 1992 года в Армении начались ежедневные «веерные отключения» электричества. Сначала отключали на пару часов, потом этот интервал стал неумолимо увеличиваться — 6 часов, 9, 12, 18… К ноябрю было официально объявлено — электричество в квартиры будет подаваться всего 1 час в сутки. У каждого микрорайона это был свой установленный час. С этой нормой армяне прожили больше двух лет… Но даже этот час не был гарантирован — из–за многочисленных аварий в электросети, работающей с запредельной нагрузкой, во многих районах электроэнергия неделями не подавалась вообще. Бытовые приборы и техника в одночасье потеряли всякий смысл и стали мебелью. Продуктом стратегической важности стали парафиновые свечи и керосиновые лампы, но последние надо было еще где–то приобрести (все–таки конец XX века на дворе!), да и достать литр керосина или солярки было делом далеко непростым и недешевым. Одно из изобретений того года — «керосиновая лучина» — малюсенькая (50 мл) склянка из–под детского питания, в которую заливали чуток солярки и сквозь отверстие в крышке просовывали крохотный фитилек. Торчащий конец фитиля прикрывался обрезком стеклянной трубки длиной 5–6 см — для этого использовались перегоревшие лампы дневного освещения. Света от такой «лучины» было меньше, чем от спички, но горела она долго и позволяла хотя бы передвигаться по квартире, без риска споткнуться и упасть. Армения 1990–х впала в язычество и поклонялась свету. До сих пор все помнят, как в момент включения электричества весь микрорайон оглашался радостными детскими криками — «Ура! Свет дали!!!»… А через час — снова кромешная тьма, еще на 23 часа. Исключение делалось только на Новый год — целых два дня в домах горели лампочки, работали телевизоры и электронагреватели. И еще одно исключение — когда умирали люди. В этот день этому зданию свет не отключали. Ереванский анекдот 1993–го: «Нам завтра свет нужен, не одолжите вашего покойника на день?».

Но армяне не были бы армянами, если бы даже в этой критической ситуации не стали находить оригинальные решения проблем. Те, кто жил на стыке двух микрорайонов, получающих электричество в разные часы, проводили себе «левый свет» — проще говоря, протягивали по деревьям и столбам электрокабель от квартиры в соседнем доме к своей. Таким образом, можно было иметь вместо одного часа целых два, правда, предварительно отключив пробки в своей квартире, чтобы не вызвать короткого замыкания. Основы электрических цепей, зависимость силы и напряжения тока от сопротивления, методы определения «фазы» и «нуля» — этот курс знаний за считанные недели в Армении освоили все — от детей до преклонных стариков. «Левый свет» проводили и от других источников — от работающих заводов и цехов, от метро и даже от… светофоров! Что часто приводило к авариям, несчастным случаям и пожарам. С «левым светом» молча и упрямо боролись электрики, срезающие провода ножницами на длинном шесте. Через пару дней «место обрыва» вновь восстанавливалось — до следующего обхода электрика, которого в Армении называли пафосно и даже как–то божественно — «луйси мард» (человек света).Владельцы автомобилей нашли свое решение «темной проблемы» — перенесли в квартиры аккумуляторы машин и, присоединив к ним тоненькие провода, развешивали малюсенькие 12–вольтные лампочки по «стратегическим» точкам квартиры — ванная, туалет, гостиная. А в дни праздников на «мертвой» люстре развешивали целую гирлянду таких лампочек. Электронщики Армении в кустарных условиях собирали многочисленные модификации зарядных устройств — за тот час, когда есть электричество, автомобильный аккумулятор надо было успеть зарядить в домашних условиях. У некоторых особо шустрых в квартирах стояли огромные аккумуляторы от электровозов — они занимали много места и были невероятно тяжелыми, зато их заряда хватало надолго. Отличным приобретением считался работающий на мускульной силе карманный фонарик «жук», названный так за характерный звук при нажимании на педаль динамо–машины. Переносные телевизоры, работающие от 12 вольт, смело можно было приравнять к небольшим божествам — ежевечерне в квартирах, где они имелись, у 10–15–сантиметровых черно–белых экранов благоговейно усаживались все соседи, чтобы узнать последние новости и… посмотреть очередную серию «Санта–Барбары». Робкие попытки мужчин посмотреть что–либо другое решительно пресекались женщинами, коих у экранов было подавляющее большинство: «Аккумулятор скоро разрядится, надо же узнать продолжение!». Те, кому посчастливилось посмотреть очередную серию, пересказывали ее знакомым, лишенным этой возможности. Американские авторы сериала, сами того не сознавая, создали для погруженной во тьму Армении некую временную ось — в «темные годы», в этот затянувшийся «день сурка», бег времени ощущался лишь благодаря примитивным интригам между героями телесериала. Но аккумуляторы, «левый свет», а тем более — движки на бензине, были доступны лишь единицам. Большая часть населения Армении прожила эти бесконечные 3 года в кромешной тьме.

Из–за отсутствия электричества и газа остро встала и другая проблема — приготовление пищи. На чем готовить еду? Народ бросился доставать дровяные печки и керогазы (маленькое походное устройство, работающее на керосине или солярке). На немногих заводах, которые еще работали, электричество было. Женщины, работавшие там, носили продукты на работу, чтобы на самодельных электронагревателях, работающих от трехфазного тока, приготовить домашним обед. Цех по производству электронной продукции, посередине которого стоит метровый кусок асбестовой трубы с намотанной на нее толстой раскаленной спиралью, а на всем этом — кастрюли с обедами — обычная картина того времени. В трубу можно было затолкать и пару картофелин — испечь на обед. Но делать это надо было осторожно и аккуратно — высокое напряжение… Результаты «производственной готовки» потом вручную доставлялись по домам. Но на заводах работали лишь единицы… Остальным пришлось хуже — кофе варили на пламени свечи, воду для чая кипятили так же, но кастрюлю супа на свече не вскипятишь — нужны были печки, и их надо было чем–то топить…

Холод

Зима 1992–1993 годов навалилась как масштабное стихийное бедствие. Батареи парового отопления не подавали признаков жизни, а электрические и газовые нагреватели были бесполезны ввиду отсутствия электричества и газа. Зима в тот год выдалась особенно холодной, температура долгое время не поднималась выше отметки минус 25 градусов. В неотапливаемых квартирах замерзала вода в цветочных вазах и ведрах, а в зданиях замерзали водопроводные трубы и канализация. Сюрреалистическая картина — жители ереванских многоэтажек, пешком спускаясь по лестницам (лифты не работали) на каждом этаже встречали человека с факелом, который прогревал замерзшую канализационную трубу — иначе все это «добро» грозило выплеснуться в квартиры… Каждый этаж назначал дежурного с таким факелом, от которого был полезный побочный эффект — кромешная подъездная тьма на время освещалась. В ледяных квартирах стали умирать одинокие старики... Холод стал реальной угрозой для жизни людей, и бороться с ним в подобных условиях мог только огонь. Как и из чего добыть огонь в обычной ереванской квартире?

В качестве гуманитарной помощи особо необеспеченным слоям населения иногда выдавалось немного керосина, но этого хватало только на заправку керогаза, который особо не согреет. У остальных был только один выбор — дровяная печка. Достать в современном городе такую печку было непросто, а обеспечить ее топливом —практически невозможно, ибо дрова для полуторамиллионного города никто не запасал. И в печках стал гореть Ереван… За «темные годы» в ереванских квартирах дотла сгорели леса с холмов, окружающих город, парки, скверы, аллеи на улицах, фруктовые сады… Все на свете классифицировалось тогда только по одному признаку — горит или нет. Сгорели все перила, двери, окна и оконные рамы подъездов зданий. Горели мебель, паркет, детские кубики, обувь, журналы, книги… Великолепно горели издания основоположников марксизма–ленинизма и материалы съездов КПСС. Ленин вновь стал актуален — пары–тройки томов с мыслями большевистского вождя хватало на разогрев супа. Дровяные печки провели идеологическую чистку ереванских домашних библиотек, оставив лишь то, что было действительно дорого сердцу.Но даже массовое уничтожение книг и деревьев не в состоянии было обеспечить в печках непрерывный огонь. Вы пробовали спать дома при температуре воздуха 0 градусов? Чтобы лечь спать, надо было… одеться потеплее. Три слоя одежды, шапка, несколько пар носок, побольше одеял — так укладывались спать в Ереване. Не иногда и не эпизодически, а ежедневно, в течение 3–4 месяцев в году. Подогретая вечером вода заливалась в бутылки, которыми в качестве грелок обкладывались в постели. Утром этой же водой умывались — вода «пододеяльной» температуры была приятнее, чем ледяная из–под крана. Слово «искупаться» стало относиться к разряду редких торжественных обрядов, к которым готовились долго и расчетливо. График купания в семьях был жестким, чистота и личная гигиена — только в порядке живой очереди. Недоступной и далекой мечтой же абсолютного большинства армян было «искупаться двумя руками», то есть стоя под душем и не держа в руке ненавистный ковшик с теплой водой.

Хлеб

Наряду с тяжелейшим энергетическим кризисом возникла и проблема хлеба. Зерно в Армению поступало с перебоями, были введены хлебные карточки — 200 граммов в день на человека. Для сравнения, в блокадном Ленинграде норма хлеба составляла 350 граммов в день для рабочих военных заводов, 250 граммов — для работающих и 150 — для детей и иждивенцев. После военных сводок из Карабаха главной новостью было количество поступивших в Ереван вагонов с зерном. Несмотря на карточки, хлеба все равно не хватало, в очередях у магазинов приходилось стоять сутками. Сам же хлеб часто был из смеси муки и каких–то несъедобных «пищевых» добавок, придававших ему зеленоватый оттенок и неприятный запах. Нормальное снабжение хлебом осуществлялось только для армии, воюющей на фронте, остальные же выкручивались как могли.

Такие продукты, как яйца, сыр, мясо, колбаса, стали редкостью и стоили запредельно дорого. Учитывая то, что большинство населения лишилось работы и, соответственно, заработка, над многими семьями реально нависла угроза голода. Стандартный «перерыв» работника ереванского предприятия тех лет — кусочек хлеба с тонко намазанным на него джемом (запасы предыдущей зимы) или маленьким кусочком сыра... Армению выручали севанский сиг и дешевые баклажаны, из которых научились готовить любые блюда, который закатывали в банки на зиму, сушили, мариновали… Кстати, у многих «баклажанный синдром» сохранился — по сей день во многих семьях в неоправданном количестве на зиму консервируются баклажаны.Еще одним «спасательным кругом» являлись родственники, живущие в России и ближнем зарубежье, всеми правдами и неправдами переправлявшие своим близким деньги и небольшие (ввиду проблем с авиасообщением) посылки с продуктами.

Коммуникации

Особой бедой «темных лет» стала связь. Из–за отсутствия электричества перестали работать АТС, и телефон как средство связи на пару лет был забыт напрочь. Телефоны иногда самопроизвольно включались, любой звонок был как с того света. Для экстренных случаев в каждом микрорайоне был один (!) работающий телефон, обычно в ЖЭК–е. Туда можно было пойти, чтобы вызвать скорую помощь или пожарную команду. А если вам надо было узнать, как поживают ваши родственники и друзья, то уж извините — надо просто пойти к ним и узнать. Именно пойти, потому что общественный транспорт существовал лишь в светлой памяти горожан. Редкие автобусы были обвешаны гроздьями пассажиров и напоминали тонущие корабли. Некоторые троллейбусы предпринимали робкие попытки выехать на маршрут, но неизбежно простаивали часами при отключениях электричества. Но в Ереване с его большими перепадами высот и от этих промерзших призраков цивилизации бывал толк — если дотолкать троллейбус до ближайшего спуска, то можно, вскочив в него, на холостом ходу проехать аж 3–4 остановки. Естественно, не останавливаясь. Дальше — снова пешком. И ходили, по 10—15 километров. Типичная картинка того времени — длинная вереница людей, бредущих вдоль пустынной автострады. Пешком ходили на работу, в гости (а как же без этого!). Автомобиль на некоторое время снова превратился в роскошь. А в вечерние часы на пешеходов нападали огромные стаи бродячих собак — голод довел и их. Полноправными же хозяевами в городе стали крысы, размножившиеся в огромном количестве. Сейчас, спустя годы, даже трудно понять — чем же они питались?

Человек способен выдержать многое. И армяне в итоге выдержали. Правда, не все. С 1992 года начался массовый исход из страны — люди уезжали куда угодно, в любую точку мира, лишь бы выжить, лишь бы не замерзнуть, лишь бы дети и старики оказались в человеческих условиях. И упрекать их в этом трудно… Самолеты, улетавшие из Еревана, напоминали переполненный троллейбус — летели стоя. Стоимость двухкомнатной квартиры в центре Еревана составляла тогда не более пары тысяч долларов, многие до сих пор помнят объявления на окнах и балконах зданий: «Меняю квартиру на авиабилет». За «темные годы» трехмиллионную Армению, по разным оценкам, покинуло более миллиона человек. Ереван в буквальном смысле слова опустел.

_____________________

И еще одна история

Я родился в 1977 г. — ergo, в "темные годы" Армении мне было 16–17 лет. Учился отлично, шел на золото. Отец тогда жил и работал в Смоленской области. Будучи человеком практичным, он сказал: "Нахуй все это, сын. Переезжай ко мне: здесь, в России и закончишь школу". Не согласился. Отправил маму к нему, обещал, что справлюсь.
Я взял на себя ответственность: закончить школу, смотреть за домом, готовить, стирать, следить за младшим братом.

Мама оставила денег и улетела к отцу.

Буквально через несколько дней закрылись все продуктовые магазины.
Блять... Ладно, буду печь хлеб на жестяной печи. Первые лепешки были малосъедобны, дальше научился.

Электричество до этого давали на 2–3 часа — и то вырубили. Что ж, есть керосиновая лампа. Учил уроки под ее светом, чуть не ослеп к концу школы.

Пошла молва, что русские деньги не будут ничего стоить. Что, блять, делать? Думал–думал, пошел купил на все деньги коньяку и сникерсов. Это было ошибкой. Русские деньги оставались в цене, но их у меня уже не было. У меня, вообще, ни копейки не было.

Мама постоянно звонила: "Как вы там?" — "Все нормально". Никогда не ныли. Чтоб не беспокоилась.

Еда хранилась в подвале. А именно: картошка, бочка муки, бочка вермишели, свиной жир, лук, кукуруза, кизиловая водка.
Стал продавать водку. Некоторое время были карманные деньги (купить мелкие вещи, чай, сахар, зубную пасту, все такое).

Вермишель пришлось выкинуть. Потому что в нее насрали мыши. Мышиного говна в бочке было больше, чем самой вермишели.

Ели одно и то же: лепешки, картошку, лук. Лепешки намазывали свиным жиром, солили и ели. А что делать...
Потом жир кончился.

Маме говорили, что все нормально.

Похудели с братом, были как два скелета.

Однажды, осененный внезапной идеей, смастерил из проволоки ловушку для птиц. Была зима; помню, сидел в заснеженных кустах и, затаив дыхание, смотрел, как птицы заходят в коварную клетку. В первый день поймали много птиц. Дальше — меньше, но в рационе появилось мясо. Мясо... Как же долго мы хотели мяса.

В конце февраля из–под тонкого снега можно было выискивать первые стебельки крапивы. Крапивный суп прекрасен, если тебя заебали лепешки и картошка.

Мука закончилась. Но была кукуруза. Ее удалось перемолоть (в селе была мельница у кого–то), дальше ели хлеб из кукурузной муки. Блять, это пиздец а не хлеб...

Что еще?
А, про коньяк и сникерсы. Была весна, приближался тот день, когда мама прилетит за нами. Еды уже не оставалось. Никакой. И мы с братом взялись за последнее: мы пили коньяк и ели сникерсы. Мы много дней пили коньяк и ели сникерсы: исхудалые, счастливые и пьяные.

Школу закончил с золотой медалью.