Спецслужбы

Этап общей подготовки
Указание об активизации разведки против СССР было дано сразу после прихода к власти Гитлера. Для этих целей привлекли весь аппарат германской дипломатии. Как рассказывает в книге «Тотальный шпионаж» Курт Рисс, система шпионажа, начавшего действовать в конце 1934 года, включала следующие компоненты:
1. Разведку военного министерства, руководимую вначале полковником Николаи, а затем адмиралом Канарисом.
2. Организацию немцев, живущих за границей, руководимую Боле.
3. Иностранный отдел гестапо под началом Гиммлера и Гейдриха.
4. Внешнеполитический отдел НСДАП во главе с Розенбергом.
5 Спецслужбу Министерства иностранных дел, возглавляемую Риббентропом.
6 Иностранный отдел Министерства пропаганды во главе с Геббельсом и Эссером.
7. Иностранный отдел Министерства экономики, во главе которого продолжал оставаться Шахт даже после официального ухода в отставку.
8. Имперское колониальное управление во главе с генералом фон Эппом.
Все эти органы были подчинены верховному главнокомандованию, которое издавало директивы и было центром принятия решений. Старая дипломатия, официально представлявшая Германию до тех пор, оттеснялась на задний план.
В мае 1935 года, вскоре после подписания договоров о взаимопомощи между СССР, Францией и Чехословакией, Геринг пустился в большое «свадебное» путешествие на Балканы и в Венгрию. Одновременно Гесс предпринял поездку в скандинавские страны – Швецию, Норвегию и Данию. Цель этих вояжей была ясна: представители Гитлера стремились помешать расширению системы пактов о взаимопомощи, угрожавших Германии «окружением».
11 июня 1935 года либеральной английской газетой Manchester Guardian были опубликованы секретные инструкции Геббельса германской заграничной прессе. «Задача германской политики, – гласил этот документ, – создавать впечатление миролюбия Германии и готовности ее участвовать в международных договорах. Германия изолирована, и ей угрожает окружение. Германия должна иметь полнейшую свободу вооружений. Вооруженная Германия станет притягательной силой для других стран. Для достижения этой цели весьма удобно использовать идею крестового похода против большевизма».
Более 300 немецких газет получали директивы Геббельса и вели за границей нацистскую пропаганду. Во главе заграничной агентуры поставлен был прославленный организатор немецкого шпионажа полковник Николаи. Германская тайная полиция, руководимая Гиммлером и Гейдрихом, также развернула за границей свою работу. Свыше 25 тыс. агентов по заданию гестапо добывали политическую, военную и экономическую информацию, необходимую для подготовки войны.
Под руководством Боле развернулась деятельность легальных организаций национал-социалистов за пределами Германии. Около 400 крупных землячеств, тысячи всякого рода объединений, немецких школ и курсов были, по словам Боле, «миссионерами идей фюрера» за рубежом.
В конце июня 1935 года в Кенигсберге состоялся слет зарубежных немцев. В нем приняли участие германские посланники из Латвии и Литвы. На слете распространялись открытки и карты, включавшие в границы «великой Германии» обширные соседние территории, в том числе балтийские государства.

Усилия абвера
Но основным исполнителем планов Гитлера по подготовке нападения на СССР был абвер, военная разведывательная организация, образованная еще в 1921-м. С приходом к власти Гитлера он из малочисленного отдела в командовании рейхсвера, до 1935 года существовавшего фактически нелегально (Версальский договор 1919 года запрещал Германии ведение внешней разведки), превратился в мощную разветвленную структуру. Абвер, имевший сеть аппаратов военного атташе за рубежом, обеспечивал политическое и военное руководство сбором сведений о состоянии ВС предполагаемого противника.
Разведка против СССР велась силами абвера как из Германии, так и с территории других государств: Австрии, Венгрии, Болгарии, Румынии, Турции, Ирана, Афганистана и др. В этих странах создавались резидентуры, которые перебрасывали агентуру в СССР.
Для решения задач активно использовались легальные каналы: экономическое сотрудничество, внешняя торговля, дипломатические отношения. Разнообразные секретные сведения о Советском Союзе собирали работники германских посольств и консульств, в первую очередь военные дипломаты.
Секретная информация добывалась абвером в основном агентурным путем. В течение 1933 года взаимоотношения Германии и СССР радикально изменились, контакты между РККА и рейхсвером прекратились, свернулось военно-техническое сотрудничество. Легальные источники получения секретной разведывательной информации у немцев иссякли. Чрезвычайно осложнилось ведение агентурной разведки.
В этих условиях большая часть данных о советских Вооруженных силах поступала от генерала Кестринга, перед началом Великой Отечественной войны занимавшего пост военного атташе в Москве. Кестринг родился и вырос в Москве, там же получил среднее образование. Покинув Россию перед началом Первой мировой войны, он вступил в кайзеровскую армию, стал офицером, участвовал в боях на Восточном фронте. В годы республики остался на военной службе, в 1931–1933 годах был неофициальным представителем рейхсвера в Москве, а в 1936-м занял пост военного атташе.
Кестринга считали в Берлине специалистом по России, к его мнению прислушивались. Доклады его оказали влияние на формирование представлений об СССР как военного командования, так и самого Гитлера. Суждения Кестринга о Красной армии были основаны почти исключительно на собственных наблюдениях и результатах изучения советской печати. Нельзя сказать, чтобы они были совсем необоснованными, но общая оценка состояния обороны СССР выглядела поверхностной.
Так, 22 августа 1938 года Кестринг докладывал в Генеральный штаб полковнику фон Типпельскирху: «Благодаря ликвидации большого числа высших офицеров, которые совершенствовали свое искусство десятилетиями практики и теоретических занятий, Красная армия парализована в своих оперативных возможностях. Отсутствие старших и вообще опытных командиров будет отрицательно влиять на обучение войск в течение длительного времени. Уже теперь существует боязнь принятия на себя ответственных решений, что оказывает негативный эффект. Лучшие командиры отсутствуют. Армия не представляет собой существенный фактор обороны».
О положении в оборонной промышленности генерал ничего существенного не сообщал, ограничивался общими рассуждениями – например, что в военной экономике «замечается стагнация».
Разведка против СССР активизировалась после подписания 25 ноября 1936 года Антикоминтерновского пакта и последовавшего вскоре секретного соглашения между разведслужбами Германии и Японии. Ведение разведки против Советского Союза на Востоке возлагалось на японскую разведку (кэмпэйтай), на Западе – на абвер, на южных границах СССР – на обе разведслужбы.
На этапе общей подготовки основные усилия немецкой военной разведки были направлены на сбор дополнительной информации о военном потенциале СССР, дислокации частей РККА, ее составе и боеспособности. Однако, судя по тому, что благодаря документам абвера и других спецслужб Гитлер и его окружение убедились лишь в военной слабости СССР, стратегическая разведка была поставлена неудовлетворительно.
Абверу не удалось решить поставленные задачи. Об этом свидетельствует и оценка результатов его работы абвера в 1939–1940 годах, данная штабом Сухопутных войск и его разведывательным отделом, которые признали эти результаты неудовлетворительными. Как был вынужден признать Франц Гальдер уже через несколько недель после нападения на СССР, в Германии недооценивали военную мощь противника. Неточными были и сведения о численности личного состава РККА и ее мобилизационных возможностях, новейших образцах советской боевой техники и вооружения.

Этап непосредственной подготовки
Разведка против СССР была значительно активизирована на этапе непосредственной подготовки к развязыванию войны. Эту подготовку германское руководство начало летом 1940 года, после завершения военных действий в Западной Европе.

Жизненный путь адмирала Канариса не был простым: в 1935 году он был назначен начальником абвера, а в апреле 1945-го – казнен как британский шпион. Фото Федерального архива Германии

К этому времени блок государств во главе с Германией добился крупных успехов. Почти вся Западная Европа с ее мощной экономикой, природными и людскими ресурсами попала под контроль гитлеровцев. В распоряжении абвера оказалась агентура военной разведки Польши и других европейских стран.
Активность органов военной разведки стала расти, подготовка к войне стала принимать более конкретные формы и становилась все более целенаправленной. По признанию генерал-лейтенанта Пикенброка, «с августа-сентября 1940 года отдел «Иностранные армии Востока» значительно умножил задания абверу, касающиеся СССР. Всем подразделениям абвера, занимавшимся разведкой против России, было дано указание усилить агентурные действия».
К началу декабря 1940 года важнейшие решения о нападении на СССР были приняты. 18 декабря Гитлер подписал директиву № 21 – план «Барбаросса». Подготовка войны против СССР приобрела конкретный характер. Теперь она включала детальную разработку планов войны с указанием сроков ее начала, проверку и уточнение мобилизационных планов, планов сосредоточения и развертывания частей, соединений и объединений, подготовку театра военных действий и войск для наступления, организацию пограничных инцидентов и провокаций.
Одно из направлений деятельности органов военной разведки в это время заключалось в обеспечении максимальной скрытности переброски войск на советско-германскую границу и внезапности нападения на СССР. Штаб ОКВ (Верховного главнокомандования) разработал целую систему дезинформационных мероприятий. 15 февраля 1941 года он издал специальную «Директиву по дезинформации». В ней отмечалось, что дезинформационные мероприятия должны проводиться с целью маскировки приготовления к операции «Барбаросса».
На первом этапе (примерно до апреля 1941 года) сосредоточение и развертывание войск по плану «Барбаросса» должно было объясняться как обмен силами между Западной и Восточной Германией и подтягивание эшелонов для проведения операции «Марита» по вторжению в Югославию и Грецию. На втором этапе (с апреля 1941 года до вторжения на территорию СССР) стратегическое развертывание изображалось дезинформационным маневром, который якобы проводился с целью отвлечения внимания от приготовления вторжения в Англию.
Общее руководство осуществлением дезинформации возлагалось на абвер. Начальник абвера лично определял формы и методы распределения дезинформации, каналы ее распространения. Он же руководил изготовлением и передачей дезинформационных сведений военным атташе в нейтральных странах и атташе этих стран, аккредитованным в Берлине.
Вот что, например, письменно докладывал заместитель начальника Генерального штаба ВС СССР Смородинов наркому обороны СССР маршалу Тимошенко:
«С Вашего разрешения 9 июля с. г. [1940 года] с 15 часов принял германского военного атташе генерала Кестринга. Генерал Кестринг заявил мне, что он по поручению начальника германского Генерального штаба должен сообщить о том, что командование немецкой армии решило провести демобилизацию своей армии. Эта демобилизация должна выразиться в увольнении старших возрастов из частей, находящихся в Восточной Пруссии и на территории бывшей Польши, взамен демобилизуемых в эти части будут переброшены солдаты молодых возрастов. Кроме того, будет произведена переброска войск на постоянные места дислокации в Восточную Пруссию и для образования на территории Польши новых гарнизонов, так как на западе им теперь держать много войск не нужно. В связи с этим по Восточной Пруссии и по территории Польши будут сильные передвижения войск. Учитывая, что переброска войск вызывает в иностранной печати нежелательные толкования, начальник Генерального штаба немецкой армии поручил ему донести это до сведения Генерального штаба Красной армии заранее, до начала воинских перевозок».
Налицо откровенная попытка «подбросить дезу» командованию ВС СССР. Однако следует признать, что дезинформация в сочетании с секретностью переброски и сосредоточения войск позволила гитлеровскому командованию добиться положительных результатов в подготовке внезапного вторжения на территорию СССР.
Осуществляя контроль за планированием наступательных операций, штаб ОКВ одновременно проводил большую работу по организации разведки и получению сведений о состоянии экономики СССР, о количестве и качестве ВС, о группировке Красной армии на западных границах, о характере укреплений.
Материальная часть бронетанковых войск РККА, по мнению немецких аналитиков, достигала 10 тыс. машин, в основном устаревших моделей. Весьма невысоко оценивалось состояние советской военной авиации, изучением которой занимался 5-й (разведывательный) отдел Генерального штаба люфтваффе во главе с полковником Шмидтом. Прежняя низкая оценка советских ВВС, по мнению Шмидта и его сотрудников, подтвердилась в ходе войны с Финляндией.

Доклад Ашенбреннера
Столь же отрицательно охарактеризовал этот вид ВС СССР германский военно-воздушный атташе в Москве полковник Генрих фон Ашенбреннер. В феврале 1941 года в специальном докладе он писал: «Командование советских ВВС косно: отсутствует понимание современного оперативного опыта». Это обстоятельство определяло, по мнению представителя Геринга в Москве, склонность советского военного командования к «устаревшим процедурам» и его неподготовленность к «успешной войне против вооруженного современным опытом противника».
Ашенбреннер находил организацию наземных служб советской авиации устаревшей, что серьезно влияло на оперативную подвижность соединений. И подчеркивал, что материально-техническое обеспечение летных частей находится на низком уровне. Общий вывод его был таков: «Ударная мощь советских ВВС существенно ниже немецкой».
Касаясь перспектив развития советских ВС во время войны, автор доклада заключал, что руководство СССР будет не в состоянии одновременно удовлетворить потребности военной промышленности и населения. Указывалось, что «другим слабым местом» советской военной экономики является «размещение металлургии и промышленности вооружения западнее Урала». Отрицательно должна была, по мнению атташе, сказаться и ликвидация в ходе сталинских чисток управленческих кадров промышленности, усугубившая общий дефицит инженерно-технического персонала и квалифицированных рабочих.
В докладе Ашенбреннера важное место было отведено не только анализу состояния советских ВВС, вопросам обеспечения их самолетами, вооружением, но и проблемам экономики СССР в целом. В частности, рассматривалось состояние транспорта как важнейшего фактора, влияющего на мобильность переброски войск и грузов и являющегося одним из важнейших показателей готовности страны к военным действиям.
Автор доклада пришел к выводу, что уровень развития железнодорожной сети в Советском Союзе недостаточен в сравнении с задачами, встающими перед транспортом в современной войне. По его оценке, 90% товарных перевозок осуществлялось по железным дорогам, пропускная способность которых отставала от европейской. Моторизация страны только начиналась, гражданская авиация была еще очень слаба. По мнению этого и других немецких специалистов, снабжение горючим, особенно авиационным бензином, в СССР также было связано с большими сложностями.
Этот прогноз убеждал немецких стратегов, что план «Барбаросса» реален, что серьезное сопротивление со стороны Советского Союза после крупных поражений в начале войны невозможно.

Донесения Кестринга и Кребса
На протяжении весны 1941 года военно-политическому руководству Германии продолжали поступать доклады военных дипломатов о всевозможных пороках советского военного строительства, которые все более подкрепляли прежние, по существу, априорные оценки. Так, 26 апреля внимание Гальдера снова было обращено на неопытность советских командных кадров не только в оперативном, но и в тактическом плане, что сильно сказывается на качестве управления войсками.
Эту позицию занимали и военный атташе в Москве генерал Кестринг и временно заменявший его подполковник Кребс. Последний 22 апреля 1941 года докладывал в Берлин: «Максимальные размеры [Красной] армии военного времени определенно не достигнут 200 дивизий, что подтверждается финским и японским военными атташе».
Вскоре после передачи этого сообщения из Москвы в Берлин Кребс и Кестринг были приняты Гитлером для личного доклада. Они довели до сведения фюрера свое мнение о крайне медленном устранении недостатков в Красной армии, подтвержденных войной с Финляндией. При докладе Гальдеру и Кестринг, и Кребс высказались еще более категорично, заявив, что никаких важных перемен к лучшему в Красной армии не происходит, и, чтобы добиться серьезных достижений, ей понадобится не менее 20 лет. По их оценке, данные о численности советских ВС, в особенности авиации, оставались на конец апреля 1941 года без изменений. Что представлялось Гальдеру исключительно важным, поскольку свидетельствовало о неготовности будущего противника отразить мощный удар вермахта...

Полная статья по ссылке

Человек, похожий на Мессинга
Вдруг в проеме двери появился человек, которого я принял за экстрасенса Вольфа Мессинга. Я дважды был на его психологических сеансах, но наблюдал его издалека. Теперь же в двух метрах от меня стоял сухопарый мужчина с рельефным семитским экстерьером, в той же английской шерсти костюмной тройке, с той же копной седых вьющихся волос, в тех же очках в тонкой золотой оправе, сквозь линзы которых меня пронизывал все тот же взгляд психиатра.
«Стоп! У него на лацкане Золотая Звезда. Мессинг – Герой Советского Союза?! Бред какой-то! Да и как бы он сюда попал?!»
Не успел я додумать, а Рома уже врезал мне в бок локтем и, сорвавшись со стула, вытянулся перед незнакомцем по стойке смирно. Я тоже безотчетно вскочил, а мой друг с пафосом произнес:
– Buenos dias, comandante, это – мой институтский друг Игорь!
Незнакомец полоснул меня взглядом по лицу и молча пожал мою руку.
Взаимные приветствия закончились приглашением присесть к нашему столу, чтобы отметить успешную сдачу нами экзамена по испанской литературе. Всё это Рома выпалил в пулеметном темпе по-испански. Я же кивал головой и улыбался, делая вид, что все понимаю.
Незнакомец заговорщицки подмигнул мне, улыбнулся и, указав пальцем на Звезду, сказал по-русски, что у него более весомый повод для праздника. Взмахом фокусника он открыл свой атташе-кейс, вынул бутылку греческого коньяка «Метакса» и уселся за наш стол. В том же ритме аллегро он достал из внутреннего кармана пиджака газетную вырезку в целлофане. И, в упор глядя мне в зрачки, на чистейшем русском языке процитировал текст:
«Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1960 года за выполнение специального задания и проявленные при этом героизм и мужество Лопесу Рамону Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
Бесшумно появившийся пожилой испанец молча расставил перед нами бокалы, откупорил «Метаксу» и исчез как тень. Лопес разлил коньяк по бокалам, поднял свой и по-русски сказал:
– За Героев Советского Союза!
Сделав глоток, он отставил в сторону бокал и взялся за меня. Вопросам не было конца. Его интересовало все: кто и откуда мои родители, коммунисты ли они, что они делали во время Великой Отечественной войны, чем они занимаются сейчас, с какой целью я учусь в инъязе и прочая, прочая, прочая… Вопросы и ответы по команде Лопеса перемежались наполнением бокалов и его тостами, то по-русски, то по-испански.

Герой без маски
– Ну, как тебе мой тезка? – спросил Рома, когда Лопес отлучился в туалет.
– Дотошный мужик этот Лопес, замучил вопросами… А я могу задать ему пару вопросов?
– О чем?
– Ну, хотя бы о том, почему он загримирован под Вольфа Мессинга? Я же его сначала принял за экстрасенса…
– Какой к черту Мессинг?! – заорал Рома, но спохватился и вполголоса добавил: – Это Рамон Меркадер, ликвидатор Троцкого! Да-да, Хайме Рамон Меркадер дель Рио собственной персоной!
– Ты шутишь, Рома!
– Какие к черту шутки, старик! А вообще, Игорь, ты ему очень понравился, причем с первого взгляда... Я никогда не видел, чтобы он незнакомому человеку зачитывал Указ о своем награждении… Можешь мне верить, ведь именно здесь и именно 31 мая он каждый год отмечает присвоение Героя Советского Союза…
– Спасибо, Рома, ты – настоящий друг! Теперь понятно, что за «более весомый повод для праздника». Значит, Героя ему присвоили ровно десять лет назад, а это уже юбилей… Интересно, а 20 августа – день, когда он ледорубом грохнул Троцкого, – он тоже отмечает как праздник?
– Тебе бы все опошлить, старик! – Рома ударил кулаком по столу. – Знал бы ты, что ему пришлось вынести в мексиканских застенках, не ерничал бы… Все двадцать лет в тюрьме его нещадно избивали. Такое не всякий выдержит!
– Прости, Рома, я не хотел никого обидеть! Но почему он живет под чужой фамилией?
– Старик, перефразируя слова нашего горячо любимого Леонида Ильича, «экономика должна быть экономной». Меркадер наверняка сказал бы: «конспирация должна быть конспиративной»… Впрочем, ты сам задай ему этот вопрос!
– Так я же подставлю тебя!
– Чем? Осведомленностью, что он – не Лопес? Так это секрет Полишинеля… Все члены Клуба знают, а теперь знаешь и ты. Да и на Западе об этом известно... Это только в Советском Союзе – тьфу! – людям головы морочат, что какой-то Лопес убил Троцкого... Так, молчим: Меркадер на подходе!
– Что притихли, как нашкодившие первоклашки? – присев к столу, громко произнес Меркадер по-испански. И, обращаясь ко мне уже по-русски, спросил:
– Ну что, Игорь, наш друг просветил тебя на мой счет? Если есть вопросы – отвечу на любой!
Сказать по правде, тон Меркадера сбил меня с толку, но я вспомнил, что тот, кто не рискует – шампанское не пьет, и решил взять быка за рога…
– Скажите, команданте, почему вы употребили ледоруб, а не пистолет? Денег не хватило на его приобретение?
– Почему же, у меня был пистолет… Но нужно было сделать все без шума. Ведь в ЕГО ранчо, как в муравейнике муравьев, был целый легион охранников. И если бы я выстрелил, меня бы сразу схватили. Я же намерен был уйти по-английски, тихо, не раскланиваясь… А ледоруб – орудие не только бесшумное, но и надежное. Удар ледорубом по голове – верная смерть. Но либо у меня в последний миг рука дрогнула, либо у жертвы череп был крепче общечеловеческого… Но дело даже не в этом.
– А в чем?! – в один голос вскрикнули мы с Ромой и подались вперед.
Меркадер, вмиг посуровев, вынул из нагрудного кармана пиджака сигару и впервые за время наших посиделок закурил.
– Дело в том, что ОН истошно завопил… Эхо его жуткого вопля десять лет будило меня по ночам. Ни один актер, ни один вокал не в состоянии воспроизвести этот вопль – так орут только те, кто заглянул смерти в ее пустые глазницы. Ну, а на вопль сбежалась охрана… Остальное вы знаете. Не знаете вы о другом. Впрочем, даже мало кто из моих друзей знает, что ОН едва не затащил меня с собой на тот свет.
– Каким образом?! – вновь разом закричали мы с Ромой.

Ледоруб, которым Рамон Меркадер убил Льва Троцкого. Выставка в институте Франклина в Филадельфии.  Фото Джека Донахи

– ОН впился мне в руку зубами, да так, что охрана с трудом оторвала его голову от моей руки. Боль была адская, казалось, он всадил мне в руку все свои 32 зуба! Но и это еще не все. В тюрьме на месте укуса началось воспаление, которое грозило гангреной. Спасибо русским друзьям, они передали в тюрьму пенициллин и спасли мне и руку и жизнь…
Меркадер загасил сигару, снял пиджак и оголил правую руку. На поросшем густыми черными волосами предплечье, чуть выше кисти, проглядывали мелкие белые пятнышки…
– Вот, мои дорогие, это – отметины ядовитого укуса Троцкого… А моя рука – это карающая десница Революции, и я этим горд и счастлив!
Меркадер вскочил, поднял бокал до уровня глаз и со словами «Сamarados, no passaran!» осушил его.

Совещание у Сталина
Много лет спустя, став офицером контрразведки КГБ СССР, я узнал, кто и как организовал ликвидацию Троцкого.
– В троцкистском движении нет важных политических фигур, кроме самого Троцкого. Покончив с ним, мы устраним угрозу развала Коминтерна…
Сталин раскурил трубку и взглянул на сидевших по другую сторону стола Берия и Судоплатова. Затем, чеканя слова, будто отдавая приказ, сказал:
– Вам, товарищ Судоплатов, партия поручает провести акцию по устранению Троцкого. Вы обязаны лично провести всю подготовительную работу и отправить специальную группу из Европы в Мексику. Вам будет оказана любая помощь и поддержка. Обо всем будете докладывать непосредственно товарищу Берия и никому больше. ЦК требует представлять всю отчетность по операции исключительно в рукописном виде в единственном экземпляре!
Покинув кабинет вождя, Берия, рассуждая с самим собой, задумчиво произнес:
– Н-да… На всякого Распутина найдется свой князь Юсупов…
Вспомнив, что на полшага сзади идет Судоплатов, резко остановился и спросил:
– Кого назначаешь своим заместителем?
– Майора Эйтингона, товарищ народный комиссар. Только на него могу положиться, как на самого себя! – вытянувшись в струнку и щелкнув каблуками, отчеканил Судоплатов.
– Добро…
И наставительно добавил:
– Да, как ни странно, для такой грязной работы нужен человек с чистыми руками, незапятнанной совестью и железной волей. Проинструктируй Эйтингона и… жду результаты!
Так глубокой ночью 9 мая 1939 года закончилось совещание в Кремле «малой тройки» – Сталина, Берия, Судоплатова. И началась спецоперация НКВД (кодовое название «Утка») по ликвидации Троцкого (кличка «Старик»). Со временем «Утка» будет признана классическим образцом разноплановой многоходовой операции. И войдет в методические пособия не только КГБ и ГРУ – ее будут изучать в учебных классах ведущих спецслужб мира.

Ищите женщину
10 мая 1939 года, на следующий после совещания день, Судоплатов получил повышение – был назначен заместителем начальника внешней разведки НКВД. Своим помощником и заместителем он, как и собирался, назначил Эйтингона.
Из агентов, осевших в Мексике после окончания гражданской войны в Испании, а также из агентуры, проживающей в Западной Европе и в США, Эйтингон сформировал две группы.
Первая – «Конь» во главе с Давидом Сикейросом, знаменитым мексиканским художником.
Вторая – «Мать» под началом агентессы Эйтингона, завербованной им в 1937 году ,Каридад Меркадер, матери будущего ликвидатора Троцкого – Хайме Рамона Меркадера дель Рио Эрнандеса. В 1936 году, будучи комиссаром 17-й дивизии Арагонского фронта, он попал в поле зрения резидента НКВД в Испании генерала Фельдбина (кодовое имя «Швед») и был им завербован в качестве агента НКВД под псевдонимом Раймонд.
Надо сказать, что Эйтингон, наделенный не просто привлекательной внешностью, но и исключительной мужской харизмой, предпочитал держать женщин-агентов на безопасной эмоциональной дистанции, никогда не вступая с ними в интимные отношения. И это притом что ни одна из них не отказала бы ему в физической близости, пожелай он этого.
Исключение он сделал лишь однажды – для очаровательной Каридад Меркадер. На какое-то время в его жизни случился ménage-a-trois (брак на троих), поскольку своей законной жене Эйтингон не отказывал в любви и продолжал оказывать знаки внимания, но только в письмах.
«Конь» и «Мать» действовали автономно и не знали о существования друг друга. И задачи перед ними стояли разные. «Конь» готовился к штурму виллы Троцкого в Койякане, пригороде Мехико, а «Мать» должна была внедрить своих людей в окружение «Старика», поскольку там не было агентов НКВД. Из-за этого стопорилась работа первой группы – не было ни плана виллы, ни данных о системе и численности охраны, ни сведений о распорядке дня Троцкого.
Жизнь подсказала, что путь в окружение Троцкого лежит через сердце женщины. И красавца-мачо Рамона Эйтингон подвел в Париже к некой Сильвии Агелов. По его замыслу, это был удар дуплетом, где решающую роль должна была сыграть не сама Сильвия, а ее родная сестра Рут Агелов, сотрудница секретариата и связная «Старика» с его сторонниками в США.
Рамон вскружил голову Сильвии, дело шло к свадьбе. В январе 1940 года они вместе появились в Мехико. Рут Агелов ходатайствовала перед Троцким за свою сестру, и он взял ее на работу секретаршей.
Так, используя «втемную» двух сестер, Рамон стал вхож в дом Троцкого. С марта 1940 года он 12 раз побывал там. И даже беседовал с Троцким, представившись Жаном Морнаром, журналистом, подданным Бельгии.

Кровать и ледоруб
Информацию, добытую Рамоном, использовал Сикейрос для штурма виллы.
Ранним утром 24 мая 1940 года 20 человек в полицейских мундирах подъехали к воротам виллы-крепости. Нейтрализовали стражу у входа. Проникнув внутрь, отключили сигнализацию, связали всех охранников и, рассредоточившись вокруг спальни «Старика», открыли шквальный огонь из револьверов и ручного пулемета.
Троцкий, который жил в постоянном ожидании покушения, среагировал мгновенно. Схватив в охапку жену, бросился с постели на пол и спрятался под кроватью. Массивная кровать мореного дуба спасла их: у обоих ни царапины. А спальня превращена в крошево – нападавшие выпустили более 200 пуль.
Ни одного покушавшегося полиции задержать не удалось. Кроме Сикейроса. Но в застенках он пробыл всего пару дней – президент Мексики был страстным поклонником его таланта и отпустил на все четыре стороны.
Провал акции по устранению «Старика» был болезненно воспринят в Кремле. Режиссеры-постановщики спектакля «Утка» были вынуждены «в прыжке» переделывать сценарий, назначая актерам труппы несвойственные им роли. Так, сменив амплуа обольстителя на роль ликвидатора, на авансцену вышел Рамон Меркадер.
В начале августа он показал Троцкому свою статью (составленную умельцами с Лубянки) о троцкистских организациях в США и попросил высказать свое мнение. Троцкий статью взял и предложил зайти для обсуждения 20 августа.
Рамон явился в обусловленное время, имея при себе пистолет и ледоруб. На случай, если охрана их отберет, в подкладке пиджака он спрятал нож. Обошлось: никто не останавливал и не обыскивал.
Рамон прошел в кабинет Троцкого. Тот присел к столу и, держа в руках статью, стал высказывать свое мнение. Меркадер стоял чуть позади и сбоку, делая вид, что внемлет замечаниям учителя.
Решив, что пора действовать, выхватил из-под полы пиджака ледоруб и ударил Троцкого по голове. Тот живо обернулся, дико закричал и зубами впился в руку Рамона. Ворвавшиеся охранники скрутили его и избили до полусмерти. Троцкого отправили в госпиталь, Меркадера – в тюрьму.
Троцкий скончался сутки спустя, Меркадер вышел из тюрьмы спустя 20 лет.
«Старик» и впрямь чуть было не лишил Меркадера руки – на месте укуса возникло гнойное воспаление. Абсцесс удалось купировать пенициллиновой блокадой. Пенициллин, только-только появившийся на мировом медицинском рынке, Эйтингон за огромные деньги приобрел в Чикаго и через прикормленных тюремных надзирателей передал его лечащему врачу Меркадера.
За выполнение «специального задания» Эйтингон и Каридад были удостоены высшей награды СССР – ордена Ленина. Судоплатов награжден орденом Красного Знамени.
Меркадеру присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Однако обрел он их лишь 31 мая 1960 года в Москве. 

Как-то Адамсонс на вечеринке в одном из рижских ресторанов пообещал напоить шампанским всех сотрудников причастных отделов МВД, «хотя вас тут 200 человек», если будут задержаны Владимир Лесков, отец и сын Эмиль и Александр Эмильевич Лавенты, банкир Лев Кремер, Вальдемар Сельга, Вячеслав Гойло, Борис Райгородский – фактические владельцы группы «Пардаугава». А также вор Иван Харитонов («Харитон») и его бригада, в которую входил православный священник Алексей Зотов, всю эту братву окормлявший, чеченец Рустем Кадыров, отвечавший за контрабанду нефти через латвийские порты, а также некий Баулис по кличке Энимал (в смысле животное), кикбоксер Ерзиньш и прочие мизерабли.
Вышеперечисленные люди в первой половине 1990-х годов контролировали практически всю Латвию: от перевалки контрабандной чеченской нефти до «независимых» СМИ и футбольной команды высшей лиги. Они были фактическими владельцами независимой республики, члена Евросоюза и будущего члена НАТО. А физическую и «интеллектуальную» поддержку (например, наружное наблюдение и прослушка телефонов полиции, конкурентов и политиков) обеспечивали им бывшие сотрудники третьего управления КГБ ЛатССР. Включая Силонова и такого персонажа, как Борис Карпичков, ныне живущего в Великобритании. О нем отдельно ниже, поскольку, скорее всего, именно от бывшего майора КГБ Карпичкова и исходит основной компромат на Адамсонса и Силонова.
В первой половине 1990-х годов в Латвии было так же интересно и весело, как и в Москве, но с поправкой на размеры. Пардаугава (Pardaugava, Задвинье) – это та часть Риги, что расположена на восточном берегу Даугавы напротив исторического центра города. В советское время – бедняцкий, пролетарский район, застроенный в основном в 1950-1960-х годах. Там родились и выросли основные деятели этой истории, в первую очередь Лесков и Лавенты, а также обычные уличные бандиты из среды кикбоксеров. Практически Люберцы. Впоследствии в названиях почти всех 50 компаний, сведенных в концерн «Пардаугава», в той или иной форме присутствовала приставка par (за). Это сильно облегчило работу министру Адамсонсу и вообще латвийской полиции по вычислению фигурантов. Исключение составлял концерн BRIH. Но и тут креатива людям не хватило. Эта латинская аббревиатура расшифровывается всего лишь как «Бригада Ивана Харитонова».
Лесков и младший Лавент в первый раз сели в 1979 году за контрабанду в особо крупных размерах. По мелочи в деле проходили матросы («водоплавающие» на бандитском жаргоне) сухогрузов «Степан Халтурин» и «Механик Герасимов». Лесков, Лавент и Кремер скупали в СССР икру и иконы, которые вывозили в Антверпен. В ответ они получали джинсы, полиэтиленовые пакеты, ртуть и цианистый калий. Бизнес был огромен. За один рейс оптовыми поставками джинсов из Антверпена делались 100 тысяч советских рублей – совершенно невероятные деньги.
Ртуть и цианид были нужны для изготовления фальшивого золота и фальшивого янтаря, чем на досуге промышляли Лесков и Лавенты, которым всех денег мира было мало.
Погорели они на бронзовом всаднике. Лавент-младший купил у какого-то ленинградского антиквара это произведение французского скульптора Фермье за девять тысяч советских рублей с целью продать его в Голландии за кратно большую сумму в долларах. Загадкой остается, как они протащили эту гигантскую и очень тяжелую лошадь на корабль. Сотрудники КГБ нашли в продуктовой каптерке «Степана Халтурина» тайник в шесть тысяч кубических метров объемом, в котором, помимо бронзовой лошади, были 250 пар джинсов, иконы и 12 тысяч долларов наличными.
Лесков получил девять с половиной лет, но вышел через семь. Говорят, что Лавент-старший, главный подпольный ювелир Риги, вместе с матерью Лескова просто выкупил его у администрации колонии, поскольку буйный и неконтролируемый Лесков не вылезал из карцеров. Забегая вперед скажем, что Лесков, бежав из Латвии в Россию после расследований министра Адамсонса, жил не на Рублевке, а в депрессивном и бедном Пскове, на своей исторической Родине, поближе к Латвии. Там он и умер в 2015 году, но похоронен в Риге.
Из-за своего характера Лесков регулярно попадал в конфликтные истории. Например, именно он фигурирует в знаменитой драке в ресторане «Юрасперле» («Морская жемчужина») в Юрмале в 1988 году с участием хоккеиста Олега Знарка. «Юрасперле» – главное и самое знаменитое развлекательное сооружение Юрмалы. Конструкция из стекла и бетона на ножках как бы выдвигается с берега моря на пляж. Исторически еще с советских времен это самое пафосное место на всем курорте. «Пардаугавские» быстро захватили всю Юрмалу просто по географической близости. И вот однажды там заседали пардаугавские, а на сцене пела Лайма Вайкуле. Не очень трезвые, но явно самые тут крутые Лесков, Харитон и прочие принялись приставать к знаменитой певице.
За соседним столиком сидели тогда еще хоккеист, а потом тренер сборной России Олег Знарок (он праздновал тогда свое 25-летие), его отец и друзья. Они заступились за Вайкуле и в коротком рукопашном бою вынесли некоронованных королей еще Советской Латвии за пределы ресторана.
Олег Знарок, как тренер, привел российскую хоккейную сборную к триумфальной победе на чемпионате мира в 2014 году. Но он до сих пор вспоминает драку в «Юрасперле», как одно из знаковых событий в его жизни. Пойти против главной преступной группировки Латвии, которую к тому же крышевало 3-е управление КГБ, дорогого стоит. Тогда его семья была вынуждена покинуть Латвию. Потом они туда вернулись, но здесь надо понимать, что уже в конце 1980-х в Риге все знали, кто такие пардаугавские и что они из себя представляют.
Главные деньги пардаугавские сделали, как это не удивительно, не на контрабанде, а на люрексе. Если кто не помнит, то в конце 1980-х годов были страшно модны всякие женские блузки с блестящими нитями. Нити эти, тот самый люрекс, производили на фабрике «Ригас аудумс». Но там их только красили в один цвет, а Лесков через старые связи умудрился наладить поставки люрекса в Советский Союз из Голландии, где уже в Риге их красили в 11 цветов. Все советские модницы того периода носили продукцию пардаугавских бандитов и мошенников.
Бизнес не просто процветал, он сделал пардаугавских всесоюзными знаменитостями, позволил им строить особняки и замки, купить футбольную команду и основать газету. «Независимая Балтийская газета» (Baltijas Neatkariga Avize) просуществовала недолго, но в ней трудились знаменитые на тот момент «прорабы перестройки» из Москвы – от журналистов «Литературной газеты» (основа во главе с Целмсом) и «Известий» до писателя Приставкина и Егора Гайдара. И оплачивались их гонорары за счет люрекса и крышевания ресторанов в Юрмале.
Империя пардаугавских погорела на Европе. В начале 1990-х годов Евросоюз выделил Латвии многомиллионный долларовый кредит на реструктуризацию экономики. Так называемые G-24. Ни цента до Латвии и латвийских граждан не дошло, поскольку все деньги от европейского кредита проходили через банки, аффилированные с пардаугавскими. Что-то перевели за границу, а что-то просто тупо вынесли наличными. Именно это все и расследовал в середине 1990-х годов бывший сотрудник КГБ СССР (пограничник на Дальнем Востоке), министр внутренних дел Латвии Янис Адамсонс по прозвищу Акула.
И тут на сцене появляется Борис Карпичков, бывший старший уполномоченный третьего отдела КГБ Латвийской ССР, бывший майор КГБ ЛатССР, после 1991 года возглавлявший физическую охрану концерна «Пардаугава». Именно он вынес полмиллиона долларов наличными из подконтрольного банка и ушел с ними в туман. Не поделившись ни с Лавентами, ни с Лесковым, ни с Кремером.
И именно этот персонаж был первым, кто обвинил Россию в покушении на Скрипалей в Великобритании. Не британская контрразведка, а Борис Карпичков, русский, 1959 года рождения, уроженец города Риги, гражданин Латвии, использующий фальшивые латвийские паспорта, беженец, живущий в Лондоне.
Когда Адамсонс и его люди стали раскручивать дело «Пардаугавы», отталкивая от кражи европейского кредита, Карпичков был объявлен в международный розыск. Не Россия, а Латвия объявила этого типа в розыск с «красным» ярлыком – на немедленное задержание. Его и задерживали – и в Хитроу, и в Шереметьево, причем в Лондоне именно с фальшивым паспортом. Но каждый раз по юридическим причинам отпускали. Карпичков приехал в Великобританию, как он сам утверждает, «с двумя чемоданами компромата» на российскую разведку, но ничего из этого обнародовано не было.
Латвия неоднократно пыталась добиться от Лондона выдачи Карпичкова по уголовному делу о краже европейских кредитов и отмывании денег – и однажды ей это почти удалось. Но Карпичков зашел с козырей. Он рассказал британским журналистам, что точно знает, что британские спецслужбы убили того эксперта, который сказал, что никакого химического оружия в Ираке и Сирии не было. Экстрадицию в Латвию приостановили до выяснения обстоятельств.
Затем Карпичков сказал, что он лично видел «список Путина» (где? когда?), в котором перечислены те эмигрантские персонажи, которых планируется убить в Великобритании, чем снова сфокусировал на себе внимание. И он, конечно, во главе, а уже после него Скрипаль. Именно «показания» Бориса Карпичкова лежат в основе всех этих highly likely.
И сейчас Карпичков утверждает, что его главный личный враг, бывший министр внутренних дел Янис Адамсонс совместно с бывшим подчиненным Карпичкова (и по третьему управлению, и по охранному агентству «Центурион», и по службе в безопасности концерна «Пардаугава») Геннадием Силоновым были российскими агентами, оставленными в Латвии аж с 1991 года.
Карпичков и Силонов – одного поля ягоды. Уважающие себя люди не пошли бы крышевать пардаугавскую братву и еврейских мошенников с еще советским стажем. Но эти пошли, как и еще с десяток бывших сотрудников третьего управления КГБ Латвии. Теперь вынесенные из банка «Олимпия» полмиллиона долларов через двадцать пять лет закончились, и Карпичков превратился в профессионального «эксперта по российской разведке» на украинских телеканалах и в структурах типа «Радио Свобода*». И он очень не любит Геннадия Силонова по каким-то личным причинам (хотя Силонов занимался техническим обеспечением контрразведывательной деятельности) и упорно привязывает его к «делу Адамсонса».
Нет здесь никакого шпионажа в пользу Москвы. Есть, с высокой вероятностью, месть людей из 1990-х годов, которые пытаются сломать жизнь бывшему министру внутренних дел. А Силонов с его российским паспортом, вдобавок с латвийскому, просто пришелся к месту и времени.
* Некоммерческая организация, включенная в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента

В маленьком белградском кафе передо мной сидел 80-летний бодрый человек с живым и острым взглядом — знаменитый переводчик сербской литературы на японский язык, а также автор многочисленных переводов японской литературы на сербский. Внешность японца и удивительно красивый и яркий сербский язык с трудом умещались в единый образ. Звучащий из динамиков ресторанчика югославский рок делал ситуацию настолько фантасмагоричной, что во время нашего многочасового разговора мне постоянно хотелось себя ущипнуть...

Группа Зорге, или История любви
"Мой отец Бранко Вукелич приехал в Японию весной 1933 года как собственный корреспондент сербской газеты "Политика" (старейшее сербское издание, существующее до сих пор — прим. ТАСС). Япония была в центре мирового внимания, потому что в 1931 году она захватила Маньчжурию, восток Китая, Корейский полуостров и напрямую придвинулась к границе с Советским Союзом. В тот момент всех очень интересовал вопрос, продолжит Япония свою экспансию на север, на СССР, или на запад, в Китай. Армия взяла власть в руки, все указывало на то, что японский милитаризм будет новым очагом мировой войны", — начал свой рассказ Ямасаки-Вукелич.
Выпускник юридического факультета Сорбонны, югославский корреспондент Вукелич ехал в Японию не только выполнять свои журналистские обязанности. Он выполнял секретное задание Коминтерна и должен был присоединиться к группе Рихарда Зорге, знаменитого советского разведчика Рамзая. Его жена, датчанка Эдит, и маленький сын приехали вместе с ним. Датчанка преподавала датскую систему коллективной гимнастики в японской школе. Годы спустя юный Хироши Ямасаки поступил в эту школу и тоже занимался по датской системе гимнастики, не подозревая, кому он обязан такой физкультурой.
Первый брак Вукелича вскоре после приезда в Японию распался. Затем разведчик встретил новую любовь — Йошико Ямасаки, мать моего белградского собеседника.
"Их встреча состоялась в 1935 году, моя мама была студенткой английского языка в Кара-колледже, сейчас это Университет английского языка и литературы. Она пришла в Новый театр в сопровождении своего отца, а тогда билеты в Новый театр заказывались на год вперед и туда не мог попасть любой, обычно зрители приходили туда по приглашениям", — рассказывает Хироши.



Места японской студентки и сербского журналиста оказались рядом. Йошико Ямасаки беспокоилась, сможет ли этот иностранец понять и оценить красоту средневековой японской драмы, которую сами японцы не всегда понимают. В какой-то момент девушке стало дурно от жары, и она вышла подышать в вестибюль. "Тогда мой отец подошел к моей маме и спросил: "Почему вы не возвращаетесь? Я хотел убедиться, все ли с вами хорошо". Это была их первая встреча", — рассказывает Ямасаки-Вукелич.
После этой встречи Бранко Вукелич начал писать письма японской студентке, которая, по словам ее сына, в тот момент была совершенно далека от мыслей о любви. Однако она согласилась помогать Вукеличу на экскурсиях в японских музеях, разъясняя ему особенности японской культуры. В ходе таких встреч журналист поразил девушку широтой своей эрудиции и образованности, он цитировал ей наизусть классику мировой поэзии по-английски (хотя выучил английский, пока плыл на корабле в Японию). Каждая такая встреча была событием. Однако обстоятельства прервали их встречи: Йошико Ямасаки направили в числе группы студентов на стажировку в США.
"Когда она села на корабль и вошла в свою каюту, то нашла на столе деревце бонсай и письмо с первым признанием в любви. Отец проявил свое журналистское искусство и узнал, как, когда и даже в какой каюте она поплывет", — смеется Хироши. Поначалу девушка вернула Вукеличу перстень с его фамильным гербом, ведь он все еще был формально женат. Тогда журналист, не спрашивая одобрения Рамзая, начал процедуру развода и подготовку к новому браку. Со своей женой-датчанкой журналисту-сербу развестись на территории Японии было нелегко, тем более что брак был заключен во Франции. "Это был международный развод", — вновь смеется Хироши. Развестись все-таки удалось, Эдит какое-то время работала на группу Зорге, а потом уехала в Австралию вместе с сыном. "Вероятно, это было сделано, чтобы спасти ее и ребенка от последствий провала. Так что в Австралии живет мой сводный брат, очень активный и крепкий, он старше меня на десять лет", — рассказывает сын разведчика.
Однако появилась новая проблема: браку с иностранцем решительно воспротивился отец Йошико. Хироши Ямасаки рассказывает, что дед угрожал сделать харакири и даже нашел агента японской тайной полиции, следившего за югославским журналистом, и потребовал от него отчета в благонадежности Вукелича. Когда будущий тесть узнал, что кандидат в зятья женат (что было уже неправдой, однако японский полицейский об этом почему-то не был в курсе), то даже заболел от потрясения.
Тем временем Бранко искал кума (то есть свидетеля, или дружку в сербском свадебном обряде). Им стал единственный в Японии земляк-серб, который прибыл в Токио еще из царской России, Душан Тодорович. Вукелич попросил его стать кумом на свадьбе, однако глубоко верующий Тодорович выдвинул встречное требование: молодожены должны венчаться по православному обряду. В результате Йошико перешла из протестантизма в православие, а коммунист Вукелич согласился на церковный обряд.



1940 году молодых обвенчал митрополит Токийский и Японский Сергий (в миру — Георгий Алексеевич Тихомиров, 1871–1945). Когда Зорге узнал о женитьбе, он направил свои возражения в Центр — Рамзай боялся мести из ревности первой жены Вукелича. "И вот уже после венчания из Москвы приходит телеграмма с подписью Сталина, что товарища Вукелича и его супругу приглашают в Москву. Хорошо, что они не смогли поехать, время было совсем не подходящее, однако одобрение на брак было получено", — рассказывает Хироши.

Ни одного фото с отцом
"Я родился 22 марта 1941 года", — рассказывает Хироши Ямасаки-Вукелич. Именно в этот день Югославия присоединилась к Тройственному пакту, что было для югославского гражданина и разведчика Бранко Вукелича страшным ударом. Через несколько дней в Югославии вспыхнуло восстание, народ разорвал отношения с нацистским блоком, после чего последовала короткая и жестокая операция возмездия стран Оси в отношении Югославии (Апрельская война 6–17 апреля). Страна была оккупирована.



"Для отца это был больший шок, чем рождение сына. Нападение Германии на Югославию, начало восстания, он действительно не мог сконцентрироваться на мне. У меня нет ни одной фотографии с отцом, когда он, скажем, держит меня на руках или что-то такое. Он был фотографом, моя мама получила от него в подарок фотоаппарат и сделала много фотографий отца, но у меня нет ни одной общей фотографии с папой. Настолько он был вне себя из-за событий в его стране, он хотел вернуться в Югославию, идти воевать, но не мог..." — говорит Хироши с веселым смехом и легкой иронией. Однако в глазах 80-летнего старика я вижу живую, по-детски острую обиду на то, что судьба не подарила ему фотографии с так рано погибшим отцом.

Провал группы Рамзая
"Конечно, японцы следили за всеми иностранцами. Но поскольку Зорге был советником немецкого посла, а одновременно журналистом немецкой газеты, они ничего не могли ему сделать. Так что они мало что знали об этой группе. Они сомневались в японцах, работавших на группу, особенно в Ётоку Мияги (художник, коммунист, один из ближайших помощников Зорге — прим. ТАСС), который вернулся из Америки. Это было очень плохое решение Коминтерна выбрать его, на него было коммунистическое досье в Америке, так что японцы достаточно рано стали его подозревать и следили за ним, а потом и за Хоцуми Одзаки (журналистом и выдающимся ученым-китаистом). При аресте Мияги пытался покончить жизнь самоубийством, что еще больше укрепило подозрения. Тогда они получили определенную картину", — рассказывает Ямасаки-Вукелич свое видение ситуации, основанное на десятилетиях изучения провала группы Зорге.
"Когда полицейские пришли к нам в дом, чтобы схватить моего отца, моей матери не было до конца ясно, провал ли это группы или случайный арест за сказанные против войны слова, что тогда случалось часто. Потом агенты начали обыскивать дом, нашли часть радиоаппарата, которую [Макс] Клаузен (радист группы — прим. ТАСС) оставил у нас. Но полицейский не знал, что это такое, и он спросил мою мать. А она плачет, держит ребенка и ничего не отвечает. Когда они ушли, не взяв аппарат, она перепрятала его в другое место. Спустя несколько дней полицейский снова пришел и стал искать этот аппарат, однако мама плакала и говорила, что ничего не знает. Этот аппарат не был найден. Но они нашли много другого, включая и другой радиоаппарат", — передает Хироши воспоминания матери.
Спецслужбы Японии, по мнению Ямасаки-Вукелича, использовали арест группы Зорге в политической борьбе. Об аресте разведчиков долго не сообщалось в газетах, однако дело о группе было использовано для отставки премьера — принца Фумимаро Коноэ, который выступал против военного союза с нацистскими странами и стремился к улучшению отношений с США. Одзаки был советником Коноэ, и это было максимально использовано. Только после отставки Коноэ и прихода к власти генерала Хидеки Тодзё появились сообщения в прессе о разоблачении группы Зорге.

Выжить с клеймом жены предателя
"Когда о провале сообщили в газетах, это стало катастрофой для моей матери. Она знала о группе, но не знала Зорге, отец всегда называл его "шеф". Ее допрашивали, но отпустили — как мать с новорожденным ребенком. С этой стороны ситуация была не такой страшной. Но страшным было давление со стороны семьи, дед с уважением отнесся к позиции и деятельности зятя и разрешил дочке остаться у себя. Но ее старший брат все время требовал выгнать ее из дома. Мать даже получила от него инструкцию, как покончить жизнь самоубийством. Она, как японка, обдумывала эту идею и во время свидания в тюрьме нечаянно сказала, что если отцу вынесут смертный приговор, она покончит с собой. На что отец страшно рассердился на нее, первый и последний раз, он сказал, что она должна воспитать ребенка, их наследника. После этого мать отказалась от мысли о самоубийстве", — рассказывает Хироши.
Бранко Вукелич был приговорен к смертной казни, однако затем наказание смягчили, приговорив его к пожизненному заключению в печально известном концлагере Абасири, откуда заключенные чаще всего не возвращались живыми. "Это была последняя станция для многих, и мой отец тоже не вернулся оттуда. Там сидели политзаключенные, убийцы, преступники", — рассказывает Хироши.
Йошико хотела ехать за мужем на север страны, чтобы жить вблизи лагеря, но Бранко убедил ее переждать зиму и приехать весной, чтобы не подвергать риску себя и ребенка (у Йошико был туберкулез). "Свидания в лагере разрешались раз в месяц, и, конечно, не были бы большой помощью. Но ощущение, что она рядом, помогло бы ему. Моя мама всю оставшуюся жизнь раскаивалась в том, что послушала мужа и не поехала за ним", — вспоминает Хироши, в безупречном сербском языке которого вдруг от волнения появляется японский акцент.
Бранко и Йошико регулярно переписывались, он сообщал, что его здоровье в лагере улучшается. А затем 13 января 1945 года пришла телеграмма из тюрьмы, что госпоже Ямасаки-Вукелич необходимо приехать за телом мужа или он будет похоронен согласно тюремной процедуре.
"Она не могла понять, о чем идет речь, ведь недавно он писал, что ему лучше. Она решилась ехать за телом через всю страну, в тот момент было непросто найти билет для такого путешествия, это был финал войны, бомбардировки, еще шесть месяцев, и отец был бы освобожден, но она уехала, оставив меня у бабушки. Ей выдали заледенелый труп в сидячем гробу, дерева на лежачие гробы не хватало, особенно для предателей. Она просила сделать лежачий гроб, потому что отец часто жаловался, что в тюрьме надсмотрщики заставляют его сидеть на полу, а ему это было тяжело. Ей было больно, что даже после смерти он сидит, она просила лежачий гроб, но ей отказали. Она отвезла гроб в крематорий по японскому обычаю, и когда в огне сгорел гроб и показалось его тело, ей почудилось, что он двигается, как живой. Так он стал пеплом, который она собрала в урну и привезла домой", — рассказывает Ямасаки-Вукелич.

Три могилы Вукелича
Земля на японских кладбищах не продавалась для иностранцев, поэтому урна с прахом Бранко Вукелича хранилась в доме отца Йошико Ямасаки. Под давлением семьи она попросила взять урну на сохранение митрополита Сергия, который жил в опустевшей протестантской миссии в Токио. Во время майской бомбардировки Токио 1945 года дом был уничтожен, а прах Бранко Вукелича был утрачен.
"Я помню эту бомбардировку, небо светилось, летело множество бомбардировщиков, а на нас с горящего города неслись искры. Мама, не знаю как, по пожарищам утром прибежала к пепелищу дома митрополита, но, конечно, ничего не смогла найти, так что прах отца был потерян. Это хорошо, его пепел вернулся в землю, которую он любил по-своему", — говорит Ямасаки-Вукелич.
Сегодня существуют три могилы, на которых указано имя Бранко Вукелича, хотя ни в одной нет его останков. Во-первых, на могиле Рихарда Зорге в Токио. Во-вторых, семья Вукелича написала его имя на семейной надгробной плите на кладбище Мирогой в Загребе. В третьих, Йошико, умирая, выбила имя своего мужа на своем надгробном камне, завещав положить вместе с ней в гроб их любовные письма.
Позднее сын Вукелича нашел точное место разбомбленной миссии в Токио и взял оттуда частицу земли, половину которой он поместил на могилу матери, а вторую половину привез с собой в Югославию.

Письменный стол хранит историю
Окончив школу и экономический факультет в Японии, Хироши по настоянию матери, которая никогда не забывала о своем сербском муже, уехал учиться в Югославию. Здесь в 1964 году его застал вызов в Советский Союз. Прибыв в Москву, он встретился со своей матерью, которая по вызову прилетела из Токио. Затем в торжественной обстановке из рук председателя Совмина СССР Анастаса Микояна вдова и сын Бранко Вукелича получили орден Отечественной войны I степени за подвиг их мужа и отца в составе группы Рихарда Зорге. С этого момента подвиг группы Рамзая был официально и публично признан в СССР.
Ямасаки-Вукелич вспоминает, что после обысков в их доме многие вещи пропали. От отца ему достались лишь два фрака, один пошит в Париже, другой — в Йокогаме, печатная машинка "Олимпия", шляпа, привезенная отцом из Парижа, несколько книг. Из мебели сохранился только письменный стол. Тот самый стол, которым пользовался и Вукелич для написания своих статей, и Рихард Зорге, и члены его группы во время работы в доме серба, где располагалась фотолаборатория группы. После Рихарда Зорге и Бранко Вукелича за этим письменным столом работала вдова Вукелича Йошико. Затем за ним учился его сын Хироши Ямасаки-Вукелич.



"Этот стол всегда был у меня. Я учился за ним. Моя мать писала на нем свои книги. Когда мать умерла, я обязан был или жить в доме, или снести его и вернуть землю владельцу. Я не мог там жить и должен был от многого отречься. Я сохранил какие-то вещи, этот стол никак не мог выбросить", — рассказал Хироши Ямасаки-Вукелич.
Сначала стол хранился на чердаке у родственников Вукелича, а затем в 2020 году, в самый разгар пандемии, стол невероятными усилиями был переправлен из Токио в Белград при помощи посла Сербии в Японии Ненада Глишича. Когда библиотека "Адлигат" создавала мемориальную экспозицию о Бранко Вукеличе и Йошико Ямасаки, Хироши Ямасаки-Вукелич передал письменный стол своего отца в дар библиотеке.
Сегодня стол группы Рихарда Зорге занимает почетное место в удивительном собрании артефактов библиотеки "Адлигат". От него веет спокойствием, дальними странами и подвигами великих людей. Стоит лишь сесть за него, дотронуться ладонью до его прохладной шершавой поверхности и прислушаться к истории, которую он, возможно, захочет вам рассказать...

Сделаны в России или Китае
– Многие по-прежнему верят, что «летающие тарелки» – это космические корабли инопланетян, – с иронией произнёс обозреватель «АН». – Есть ли этому доказательства у американской разведки?
– Нет, – коротко ответил полковник. – НЛО – это не космические корабли пришельцев. Но американская разведка не может объяснить необычные перемещения «летающих тарелок», которые ставят в тупик учёных и военных.
– Так, может быть, это секретные испытания американских космических дронов? – высказал догадку журналист. – Сегодня за НЛО частенько стали принимать беспилотники. И то – формы у них разные, движители – тоже, траектории их полётов могут быть – точнее, казаться с отдаления – самыми причудливыми.
– Вы имеете в виду суперсекретный экспериментальный беспилотный орбитальный самолёт X-37B, который разрабатывается корпорацией «Боинг» по заказу Пентагона? – уточнил полковник.
– Да, про этот космический дрон узнали после недавнего ареста «русского шпиона» Кадзуо Миясаки, который якобы передал нашей военной разведке техническую документацию на это изделие американского ВПК, – сообщил последние новости ведущий рубрики «Мир шпионажа».
На этот довод Трофимов снова сослался на утечки из доклада американской разведки, которые недавно появились в западной прессе. Спецслужбы США утверждают, что подавляющее большинство из более чем 120 инцидентов с НЛО, произошедших за последние 20 лет, не имеют никакого отношения к американским военным передовым технологиям. И это, пожалуй, единственный однозначный вывод из засекреченного доклада разведки.
– Если «летающие тарелки» – не изделия инопланетных цивилизаций и не американские секретные разработки, то чьи? – задал прямой вопрос ведущий рубрики «Мир шпионажа».
– Судя по тому, что обнародовало издание The New York Times, «летающие тарелки» – не изделия внеземного происхождения, а технологические разработки стран – соперниц США – России или Китая».
В докладе говорится, что среди сотрудников американской разведки и военных были опасения, что Китай или Россия могли экспериментировать с гиперзвуковыми технологиями.
Известно, что Россия вкладывает большие средства и прилагает серьёзные усилия по созданию гиперзвуковых систем, полагая, что такая технология позволит ей преодолевать американскую противоракетную оборону. Китай также разрабатывает гиперзвуковое оружие и даже показывает его образцы на военных парадах. По словам американских официальных лиц, если неопознанные объекты – это китайские или российские летательные аппараты, значит, эти страны существенно обогнали США в сфере гиперзвуковых исследований и разработок.
– Но ведь когда Путин говорил о новых российских разработках в области гиперзвукового и лазерного оружия, некоторые западные СМИ поднимали его на смех, говоря, что он фантазирует и показывает «мультики», – продолжал сомневаться обозреватель «АН». – Почему же теперь запели совсем по-другому? И президент Байден вдруг сам первым предложил встретиться с президентом России. Нет ли тут связи с разведывательным докладом?

У страха глаза велики
Старый разведчик снисходительно посмотрел на журналиста:
– Не будьте наивными. Разведка никогда не станет тратить 22 миллиона долларов на пустые фантазии. Миф о российской и китайской угрозах сейчас раздувается не зря. Цель – огромные деньги. Американское военно-промышленное лобби добивается многомиллиардных ассигнований на разработку гиперзвукового оружия. Мол, отстали от русских и китайцев. Надо срочно догонять. И тут даже «летающие тарелки» приходятся весьма кстати.
По словам полковника Трофимова, в ход идут любые средства. Так, бывший директор действовавшей в Пентагоне засекреченной программы сбора и анализа данных об «аномальных аэрокосмических угрозах» Луис Элизондо заявил, что неопознанные летающие объекты (НЛО) оказывали прямое воздействие на ядерные установки США, вмешиваясь в их работу.
Как принято в министерстве обороны США, Элизондо называет НЛО «неизвестным воздушным явлением» (НВЯ). По его словам, в США были случаи, когда эти НВЯ «вмешивались и фактически «отключали» ядерный потенциал». При этом он сообщил о наличии данных, свидетельствующих о том, что в других странах они также вмешались в ядерные технологии, но там «фактически включали их, запускали их в работу». «Поэтому для меня это не менее важно», – отметил он в интервью газете The Washington Post.
Элизондо считает, что на сегодняшний день у Пентагона достаточно данных, чтобы продемонстрировать, что у НЛО есть интерес к ядерным технологиям США и «возможность вмешиваться в эти ядерные технологии».
Бьют тревогу и другие высокопоставленные чины Пентагона. Например, в начале мая офис генерального инспектора министерства обороны США сообщил о проверке, насколько серьёзно военное ведомство изучает участившиеся сообщения об НЛО, нарушающие воздушное пространство США и территории закрытых полётных зон над американскими базами.
Пентагон прошлым летом возобновил программу под названием «Рабочая группа по неопознанным воздушным явлениям». Её задача заключается в «выявлении, анализе и систематизации» случаев наблюдения странных объектов в небе, которые могут представлять угрозу национальной безопасности».
Между тем государство заявляет, что хочет перебороть негативное отношение к военнослужащим, докладывающим о случаях наблюдения НЛО, надеясь на то, что они будут более откровенно рассказывать об увиденном. Цель заключается в том, чтобы власти получили более полное представление об этих явлениях.
В прошлом году законодатели включили в закон о выделении средств на разведку положение, что правительство должно представлять ежегодный доклад, излагая в нём всё, что оно знает про НЛО. Именно этот коллективный труд разведсообщества США должен выйти в этом месяце.
Ознакомленные с содержанием несекретной части доклада журналисты сообщили, что там анализируется видеозапись беловатого овального объекта, названного «гигантским Тик Таком», размером с гражданский авиалайнер. Этот объект в 2004 году в море недалеко от Сан-Диего наблюдали два лётчика ВМС, летевших на истребителях.
В том случае пилоты доложили, что контакт с объектом длился несколько минут. Потом объект набрал скорость и исчез, рассказал в интервью «Нью-Йорк таймс» один из пилотов, капитан 2-го ранга Дэвид Фрейвор. «Такого набора скорости я никогда не видел», – сказал он.
В докладе проанализированы этот случай и видеозапись визуального контакта. Происхождение объекта до сих пор неизвестно.
Но у разведки США есть секретные доказательства того, что НЛО преодолевают звуковой барьер без звукового удара и совершают манёвры, для которых у землян нет технологий, сообщил бывший директор Национальной разведки Джон Рэтклифф, опередив публикацию Пентагоном и спецслужбами «секретных материалов». По словам Рэтклиффа, наблюдений за неопознанными «летающими тарелками» было больше, чем общеизвестно. И они представляют опасность.
– У страха глаза велики, – закончил наш разговор об НЛО полковник Трофимов.

К середине 30-х годов относится начало сотрудничества с группами антинацистского движения Сопротивления в европейских странах – «Красная капелла». В Германии группой руководили Арвид Харнак («Корсиканец») и Харро Шульце-Бойзен («Старшина). В середине 30-х годов в Центре и загранаппаратах работало около 450 разведчиков и их «помощников».
С сегодняшних позиций можно уверенно сказать, что внешняя разведка СССР приобрела статус одной из самых эффективных в мире.

Начальник Первого управления НКГБ СССР Павел Фитин.


Трагическая полоса для нашей внешней разведки пришлась на период политических репрессий в СССР в 1935-1938 годах. В результате «чисток» более 270 сотрудников были объявлены «врагами народа» и репрессированы. Не своей смертью погибли все начальники разведки этого периода – А.Х. Артузов, А.А. Слуцкий, С.М. Шпигельглаз, З.П. Пассов. Из резидентур были отозваны большинство руководителей и сотрудников, в легальных оставалось лишь по несколько человек – как правило, молодых и малоопытных работников на технических должностях. Было ликвидировано значительное число нелегальных резидентур, причем как в Европе, так и в других взрывоопасных регионах мира. В Центре оставалось менее половины личного состава, особенно острым был дефицит руководящих кадров. В результате были утрачены связи со многими ценнейшими источниками информации, с некоторыми безвозвратно. Известен, например, такой факт – в 1938 году из центрального аппарата парализованной репрессиями внешней разведки руководству страны в течение 127 дней (!) не докладывалось вообще никакой информации – попросту не было ни одного должностного лица, имеющего право подписывать документы, направляемые в высшие инстанции. А ведь канун мировой войны – аншлюс Австрии, Мюнхенский сговор о разделе Чехословакии, агрессия Японии против Китая, японские провокации на советском Дальнем Востоке и Монголии.
Серьезные перемены к лучшему произошли в 1939-40 годы, когда был организован набор молодых, талантливых людей из партийного и комсомольского актива, научных учреждений, производственных организаций. Учитывая острую нехватку кадров, в 1938 году было принято решение о создании Школы особого назначения (ШОН). Сроки подготовки были минимальными. Время тревожное, молодежь быстро училась, постигая опыт старших товарищей.

17 июня 1941 г. Спецсообщение НКГБ СССР, стр. 1.



17 июня 1941 г. Спецсообщение НКГБ СССР, стр. 2.



17 июня 1941 г. Спецсообщение НКГБ СССР, стр. 3.


Впоследствии многие из них станут выдающимися советскими разведчиками, настоящими профессионалами. Среди них – Павел Михайлович Фитин, назначенный в 32 неполных года руководителем разведки и возглавлявший ее всю войну.
Летом 1941 года из тюрем стали возвращаться первые из целой плеяды разведчиков, репрессированных в 1937-1938 гг. В их числе были: создатель и бессменный (до ареста в ноябре 1938 года) руководитель первой в истории ИНО «Особой группы» нелегалов-боевиков Яков Серебрянский, освобожденный в августе 1941 года из камеры смертников; ветеран ИНО Иван Каминский, который с 1922-го года до ареста в 1938 году проработал легальным резидентом в Латвии, Италии и Финляндии, а затем нелегальным – в Германии и Франции. И еще ряд чекистов-«штрафников», с лихвой искупивших в годы войны свои и чужие былые проступки.
Особого упоминания заслуживает легендарный партизанский командир и писатель, Герой Советского Союза Дмитрий Николаевич Медведев. После 20 лет успешной работы в контрразведке ОГПУ-НКВД капитан Медведев, награжденный еще в 1932 году нагрудным знаком «Почетный сотрудник ВЧК-ОГПУ», в конце 1930-х гг. был уволен из органов как брат троих «врагов народа». 22 июня 1941 года он обратился к наркому Л.П. Берии с рапортом о готовности вернуться на службу и посвятить себя разведывательно-диверсионной работе во вражеских тылах. А 7 сентября 1941 года возглавляемая Медведевым разведывательно-диверсионная группа «Митя» из 30 командиров и бойцов перешла линию фронта у райцентра Жуковка нынешней Брянской области.
О дальнейшем боевом пути отряда кратко рассказывает архивная справка:
«Руководимая тов. Медведевым опергруппа в 30 человек за время с 12 сентября 1941 года по 21 января 1942 года, т.е. за 4 месяца, выросла до 300 человек. Пущено с рельс 3 эшелона с живой силой и 1 эшелон с техникой противника, взорвано 3 моста на железной дороге и 7 на шоссе, 2 самолета уничтожено на земле. В боях и во время диверсионных актов убито до 1000 немецких солдат и офицеров. В процессе ведения боевых операций были временно освобождены города Жиздра и Хотимск, где уничтожены немецкие воинские комендатуры и полиция. Через созданную агентуру была проведена большая разведывательная работа в городах Брянск, Клетня, Людиново и Жиздра. Организовано на месте пять партизанских отрядов (в 30–50 чел. каждый). Кроме того, были взяты под руководство 27 местных партизанских отрядов, насчитывавших до 4000 человек».

Директива Главного командования вермахта №21, подписанная Гитлером 18 декабря 1940 года, утвердила стратегический план «Барбаросса», предусматривающий нападение Германии на Советский Союз.


К этому сухому тексту следует добавить, что бесценный боевой опыт отряда «Митя» его командир Дмитрий Медведев успешно использовал в период с июня 1942 года по февраль 1944 года в лесах и болотах Ровенщины на Западной Украине, возглавляя легендарный отряд особого назначения «Победители». Бойцы провели более 120 операций, уничтожив до 12 тысяч вражеских солдат и офицеров, а также 11 генералов и высших государственных чиновников фашистской Германии. Подрывники взорвали 81 эшелон противника с живой силой и техникой. По результатам боевой работы «Победителей» сам Медведев и воевавший в отряде легендарный разведчик Николай Кузнецов (он же по легенде «офицер вермахта Пауль Зиберт») были удостоены в 1944 году званий Героев Советского Союза.
В 1940-41 гг. были возвращены в строй находившиеся в опале опытные кадры, восстановлена нормальная работа около 45 легальных и 14 нелегальных резидентур. В ключевых странах (Германия, Англия, Франция), наряду с «легальной» резидентурой, действовало от 2 до 4 нелегальных.
Заместитель руководителя берлинской резидентуры А.М. Коротков, будущий руководитель советской нелегальной разведки в 1946-53 гг., восстановил оперативный контакт с «Корсиканцем» и «Старшиной», а также с Вилли Леманом («Брайтенбах»), агентом советской разведки с 1929 года, служившим в гестапо. Лондонская резидентура восстановила связь со всеми членами «Кембриджской пятерки» и наладила бесперебойное получение от них ценнейшей информации. Заметно эффективней заработали загранаппараты советской разведки в странах-союзниках Германии, в оккупированных Гитлером европейских государствах, на Ближнем и Дальнем Востоке, в Северной и Южной Америке.
Первые сведения о появлении признаков военной угрозы со стороны Германии внешняя разведка получила летом 1932 года, за девять месяцев до прихода Гитлера к власти. ИНО ОГПУ сообщало, что правительство Франца фон Папена инициировало начало секретных переговоров с Францией и Польшей по созданию наступательного союза против СССР.

22 мая 1941 г. Сообщение из берлинской резидентуры.


Тогда же начальник ИНО ОГПУ Артур Христианович Артузов разослал в резидентуры циркуляр, в котором предлагалось начать подготовку к работе в условиях войны Германии против СССР.
Для нашей разведки, имевшей в Германии в ту пору сильные оперативные позиции, неизбежность прихода Гитлера к власти не являлась секретом, равно как и то, какую политику он будет проводить. С началом гражданской войны в Испании обстановка в Европе изменилась. Страны Антанты пытались найти компромисс с фашистами, задабривая Гитлера кредитами и сырьем взамен на «гарантии мира», под чем фактически понимался разворот агрессивных устремлений на Восток.
Примечателен полученный разведкой отчет о беседе Гитлера со швейцарским бизнесменом Буркантом 11 августа 1939 года. Однозначно зная,  кому передадут его слова, фюрер занимается форменным шантажом: «Если Запад настолько глуп и настолько слеп, чтобы напасть на Германию, то я вынужден буду объединиться с Россией, чтобы разгромить Запад... Затем, еще усилив свою мощь в итоге победы на Западе, я нападу на Россию. Все мои планы и замыслы в принципе направлены против России».
Летом 1940 года Гитлер отдал приказ Генштабу вермахта о подготовке к войне с СССР сразу после окончания исхода англо-французских войск из Дюнкерка. Первыми сведениями об этом можно считать сообщение нашей резидентуры во Франции от 4 августа 1940 г. о начале переброски высвободившихся гитлеровских войск с западного фронта к советским границам.

22 мая 1941 г. Сообщение из лондонской резидентуры, стр. 1.



22 мая 1941 г. Сообщение из лондонской резидентуры, стр. 2.


Директива Главного командования вермахта №21, подписанная Гитлером 18 декабря 1940 года, изложила стратегический план «Барбаросса». В нем было подчеркнуто, что к 15 мая 1941 года следует закончить развертывание войск в районах сосредоточения. Параллельно по личному указанию Гитлера была разработана многоэтапная операция по сокрытию истинных действий по подготовке агрессии. 15 февраля 1941 года план операции был утвержден, хотя в дальнейшем неоднократно дополнялся с учетом изменения военно-политической обстановки. График мероприятий постоянно корректировался по мере уточнения даты нападения. Вермахт, Министерство пропаганды, МИД, разведывательные и контрразведывательные службы Германии в тесном взаимодействии вплоть до последнего дня перед нападением на СССР проводили мероприятия по дезинформации, стратегической и оперативной маскировке. По этим причинам в сводках советских загранпредставительств появилось такое многообразие дат предполагаемого нападения.
Сведения о военных приготовлениях Германии к нападению на СССР шли в Центр из резидентур. С июля 1940 по июнь 1941 г. только внешняя разведка направила советскому руководству более 120 информационных сообщений.
В срочном донесении резидента разведки НКГБ в Финляндии Е.Т. Синицына 11 июня 1941 года была названа точная дата начала агрессии. Резидентурой были получены сведения о подписании 11 июня в Хельсинки тайного соглашения между Германией и Финляндией об участии финских вооруженных сил в предстоящей войне, и прямо указан срок вторжения.
Помимо точной даты агрессии Германии против нашей страны крайне важна была информация о том, как поведут себя в нарастающем и вышедшем за пределы Европы конфликте США и Великобритания. И об этом разведка доложила точно.

Календарь сообщений «Корсиканца» и «Старшины».


Так, «парламентер» Рудольф Гесс приземлился на британских островах 10 мая 1941 года. А уже 18 мая в Москву ушло сообщение Кима Филби, полностью раскрывающее цель визита высокопоставленного фашиста в Англию и реакцию Черчилля на «мирные предложения» Гитлера.
Советским разведчикам удалось получить информацию и о том, что Япония не намерена немедленно вслед за Германией напасть на СССР и будет занимать выжидательную позицию. В дальнейшем, руководство Советского Союза смогло перебросить значительные ресурсы и силы с дальневосточных рубежей на советско-германский фронт.
17 июня 1941 года Сталин вызвал в Кремль наркома госбезопасности Н.В. Меркулова и начальника разведки НКГБ П.М. Фитина. Вождь хотел лично и в деталях узнать, насколько надежен источник. Сообщение, которое было направленно из берлинской резидентуры 16 июня, лежало на его рабочем столе.
Сообщение было от «Старшины». В нем говорилось, что все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время.
П.М. Фитин взял на себя ответственность уверить Сталина в абсолютной надежности «Старшины». Внимательно выслушав объяснения, вождь реагировал резко: «Дезинформация. Можете идти».
Такой жесткой реакции вождя П.М. Фитин не ожидал, но, похоже, правильно понял. Сталин нацелил руководство разведки на принятие максимальных мер по верификации добытой информации, требовал других, дополнительных доказательств. П.М. Фитин сразу же отправил в берлинскую резидентуру приказ о проверке. Также дал указание провести анализ сообщений «Старшины» и «Корсиканца» за последний период. Первый в истории внешней разведки добротный аналитический документ получил название «Календарь сообщений «Корсиканца» и «Старшины». Доложить его Сталину уже не успели.
На последней встрече с сотрудником берлинской резидентуры Б.Н. Журавлевым вечером 19 июня 1941 г. Вилли Леман («Брайтенбах»), подвергая себя смертельной опасности, сообщил о приказе Гитлера, объявленном сотрудникам центрального аппарата гестапо, начать военные действия против СССР после 3 часов утра 22 июня. «Прощай, товарищ!», – вздохнув, добавил ценнейший источник советской внешней разведки.
Всем этим некогда секретным сведениям теперь место в учебниках истории, чтобы юное поколение не только знало и гордилось победами нашей армии в годы Великой отечественной войны, но и помнило имена героев-разведчиков, которые выполнили свой долг.

«Позволю со всей ответственностью заявить»       
Мне могут возразить. Как это молчали? Большинство из названных военачальников в 1960-1970 годы написали мемуары. Некоторые их этих книг стали достаточно известными и популярными: «Воспоминания и размышления» Жукова, «Дело всей жизни» Василевского, «Генеральный штаб в годы войны» Штеменко, «На службе народу» Мерецкова. Казалось бы, сложный предвоенный период в автобиографических книгах никак не обойти, не объехать. Они и не обходили.
Если внимательно перечитать главы посвящённые предвоенному времени, то без особого труда можно увидеть, как ведущие военачальники нашей страны рассказывают о многом и, действительно, о важном - об увеличении численности вооружённых сил, о техническом переоснащении армии и флота, о совершенствовании организационной структуры соединений и частей, о строительстве новых укрепрайонов… Безусловно, всё это делалось. Но что касается анализа катастрофических событий первых месяцев войны, здесь советские маршалы и генералы весьма изящно дистанцировались от этой тяжёлой и во многом взрывоопасной темы.
Вот мемуары маршала Кирилла Мерецкова «На службе народу». К началу войны Кирилл Афанасьевич опытный, знающий, отлично подготовленный военачальник.
С августа 1940 года Кирилл Мерецков начальник Генерального штаба, потом вновь заместитель Народного комиссара обороны. В общем, человек в предвоенные годы находившейся в верхних эшелонах власти, человек знающий и, несомненно, хорошо информированный. Казалось бы, кому, как не ему, детально проанализировать причины трагического для нашей страны начала Великой Отечественной войны. Но маршал практически не касается этой темы. Однажды, правда, обращается к своей читательской аудитории: «У читателя может возникнуть вопрос, было ли наше руководство убеждено, что летом 1941 года удастся избежать войны и, значит, выиграть время хотя бы до следующей весны? Мне об этом тогда ничего не говорили». Вот, собственно, и всё. А потому какой спрос, не говорили и взятки гладки. Но кто должен был говорить заместителю наркома обороны? Он и сам может спросить с любого. Однако, судя по всему, не спросил.
Кстати говоря, этот приём использовали и другие военачальники. Так маршал Георгий Жуков в своих мемуарах пишет: «С первых послевоенных лет и по настоящее время кое-где в печати бытует версия, что накануне войны нам якобы был известен план «Барбаросса», направление главных ударов, ширина фронта развёртывания немецких войск, их количество и оснащённость.


© Фото из архива
 Титульный лист директивы № 21 - план «Барбаросса».

При этом ссылаются на известных советских разведчиков - Рихарда Зорге, а также других лиц из Швейцарии, Англии и ряда других стран, которые якобы заранее сообщали эти сведения. Однако будто бы наше политическое и военное руководство не только не вникало в суть этих сообщений, но и отвергло их. Позволю со всей ответственностью заявить, что это чистый вымысел. Никакими подобными данными, насколько мне известно, ни Советское правительство, ни нарком обороны, ни Генеральный штаб не располагали».
Ну что ж, по крайней мере, всё ясно, чётко и однозначно, со свойственной маршалу Жукову прямотой. Однако, как быть с беспристрастными архивными документами, которые говорят о другом.

«Качественное состояние вооружённых сил (Германии) пребывает в зените…»     
Вот «Доклад о боевом и численном составе развёрнутой германской армии и её группировке по состоянию на 15.03.41 г.». Его направил в Москву советский военный атташе в Берлине генерал-майор Василий Тупиков во второй половине марта 1941 года. Это поистине уникальный документ, кстати говоря, созданный в очень короткие сроки. Ведь Тупиков прибыл в Германию в декабре 1940 года, за полгода до начала войны.


© Фото из архива
 Военный атташе СССР в Германии В. Тупиков.

Доклад весьма глубок по содержанию, объёмен и подробен. На 100 машинописных страницах и трёх десятках схем раскрываются группировки сухопутных войск вермахта, военно-воздушных сил, боевого состава артиллерийских частей, корпусная организация. Надо отдать должное профессионализму нашего резидента в Берлине, который успешно выполнил поставленную перед ним задачу.
Среди, несомненно, ценных донесений, хотелось бы выделить записку того же военного атташе Тупикова лично начальнику разведуправления Генерального штаба Красной Армии от 25-26 апреля 1941 года. В ней он ясно и чётко утверждал: война с Германией будет (СССР - очередной противник) и сроки её начала в 1941-м (в пределах текущего года). В этом письме подкупает то, что Тупиков не юлил, не подстраивался под сталинское мнение, имел мужество изложить собственные выводы, вытекающие из реального анализа обстановки.
Оценивая подготовку вермахта к войне против СССР, Тупиков обратил внимание начальника военной разведки на то, что «группировка германской армии с осени 1940 года неизменно смещается на восток. Сейчас на востоке - Восточная Пруссия, Польша, Румыния - до 118 - 120 дивизий», «качественное состояние вооружённых сил по признакам политико-моральным, обученности и оснащённости сейчас пребывает в зените…».
К письму Василий Иванович приложил «Схему возможных вариантов действий Германии против СССР». В ней было три варианта действий немецких войск. Один из них, по сути, и есть план «Барбаросса». Вернее, его графическая часть. В нём безошибочно отражены направления наступления фашистских войск - на Ленинград, Москву и Киев.


© Фото из архива
 Эту схему немецких ударов представил в Центр Василий Тупиков.

К этому следует добавить сообщения военных атташе в других странах.
По мере того как Берлин наращивает темп подготовки к войне, в Москве растёт количество донесений из легальных и нелегальных резидентур военной разведки в разных странах мира.

«Мне об этом тогда ничего не говорили»
Но Жуков, тем не менее, утверждает, что «не был информирован». Остаётся одно: все эти многочисленные документы оседали на столе у Сталина, и тот почему-то (хотя это трудно объяснить) не знакомил с ними ни наркома обороны Тимошенко, ни начальника Генерального штаба Жукова.
Именно такую версию выдвигает Георгий Константинович в своих «Воспоминаниях и размышлениях». Вот цитата из его книги. «Как начальник Генерального штаба, принявший этот пост 1 февраля 1941 года, я ни разу не был информирован И. В. Сталиным о той разведывательной информации, которую он получал лично.
…Я не могу сказать точно, правдиво ли был информирован И. В. Сталин, действительно ли сообщалось ему о дне начала войны. Важные данные подобного рода, которые И. В. Сталин, быть может, получал лично, он мне и наркому обороны не сообщал».


© Фото из архива
 С. Тимошенко и Г. Жуков на манёврах КОВО. 1940 год. Им о готовности Германии к войне с СССР ничего не говорили.

Это вам ничего не напоминает? Как там у Мерецкова: «Мне об этом тогда ничего не говорили». И Жукову ничего не сообщали. Что докладывал его подчинённый Голиков, Георгий Константинович не знал. И какой же из всего этого вывод? Его закономерно делает сам маршал: «Могло ли руководство Наркомата обороны своевременно вскрыть выход вражеских войск на границу СССР - непосредственно в исходные районы, откуда началось их вторжение 22 июня? В тех условиях, в которые было поставлено военное руководство, сделать это было трудно».
И, наконец, заключительное утверждение: «Генеральному штабу о дне нападения немецких войск стало известно от перебежчика лишь 21 июня».
Когда эти строки увидели свет, возражений не было. Боевые маршалы, генералы безропотно согласились с точкой зрения Георгия Константиновича. А доказательство обратного хранились в архивах под грифом «совершенно секретно»...
                                 
                        
Полная статья по ссылке