Спецслужбы

Нелегал действует в соответствии со специально разработанной для него до мельчайших деталей легендой, фактически проживая биографию другого человека. Он находится за рубежом с документами лица, которого либо вообще не существовало, либо он уже отправился в мир иной. Прикрытие, то есть род деятельности, у нелегала может быть самый неожиданный, но сам он не связан с официальными представительствами своей страны и никогда не посещает их, чтобы не расшифровать себя перед местными спецслужбами.
Так, Вильям Генрихович Фишер, более известный как Рудольф Иванович Абель (кодовое имя «Марк»), в США значился как Эмиль Р. Голдфус, был хозяином нью-йоркского фотоателье, к его услугам обращались даже служащие центрального аппарата ФБР, чтобы сняться на служебные удостоверения.
Геворк Андреевич Вартанян (оперативный псевдоним «Анри»), более 40 лет работавший на трёх континентах, обычно выступал торговцем персидскими коврами, которые ему доставляли из Ирана. А Конон Трофимович Молодый (кодовое имя «Бен») выступал под именем Гордона Лонсдейла и был известен на Западе как преуспевающий бизнесмен, владеющий монополией на прокат музыкальных, игральных и торговых автоматов для увеселительных заведений.
Вспомним и других асов-нелегалов, внесших неоценимый вклад в обеспечение интересов и безопасности Родины. В их числе Яков Серебрянский, Дмитрий Быстролётов, Василий Зарубин, Александр Коротков, Исхак Ахмеров, Арнольд Дейч, Иосиф Григулевич, Гоар Вартанян, Алексей Козлов, Юрий Дроздов. В последние годы рассекретили Юрия Шевченко, Владимира Лохова, Михаила Васенкова, Евгения Кима, Тамару и Виталия Нетыкса, Людмилу и Виталия Нуйкиных, Бориса Прибыткова.
Перед местными властями разведчик-нелегал совершенно беззащитен. В стране с жёстким политическим режимом его могут, не оглашая факта события, посадить в тюрьму, подвергнуть допросу третьей степени, то есть применить пытки, а то и тайно (а значит, безнаказанно) ликвидировать.
Узнав об аресте нелегала, посольство родной страны не может ему помочь, разве только через надёжного посредника нанять толкового адвоката. В случае осуждения за шпионаж, а сроки за этот вид преступления самые длительные, нелегалу остаётся лишь уповать на то, что ему смогут организовать побег, или обменяют на провалившегося коллегу-разведчика из противоборствующей спецслужбы.



 Вильям Фишер (Рудольф Абель) после задержания.

И то, и другое весьма проблематично, ибо на шпионской войне не любят отпускать пленных и не спешат выручать из неволи тех, кому не повезло.
«Без права на славу, во славу державы»
Что ж это за люди такие - нелегалы, и откуда они берутся? Ответ даёт бывший первый заместитель начальника внешней разведки СССР, многие годы курировавший нелегальное направление генерал-лейтенант Кирпиченко В.А.: «Кандидатов мы находим сами, перебирая сотни и сотни человек. Работа, действительно, штучная. Чтобы стать нелегалом, человек должен обладать многими качествами: смелостью; сильной волей; быстрым умом, способным просчитывать различные ситуации; способностями к овладению языками; навыками одной или несколькими профессиями, которые дают возможность зарабатывать на жизнь…
Но и это ещё не всё! Даже если найден человек, обладающий указанными достоинствами, это вовсе не означает, что из него получится разведчик-нелегал. Необходимы ещё некие неосязаемые свойства натуры, которые трудно передать словами - особый артистизм, способность к перевоплощению, склонность к приключениям, к разумному авантюризму.
Действует нелегал, бесповоротно уверовав в канон нелегальной разведки: «Без права на славу, во славу державы», ибо люди этой профессии о славе не помышляют никогда, а о содержании своей работы не рассказывают никому, даже своим коллегам по цеху. Потому, что даже в закрытой Службе внешней разведки есть сроки давности, но их нет в разведке нелегальной.
Разведчик-нелегал, не допустивший провала и избежавший предательства, обречён на публичное небытие. А высшим мерилом его труда, таланта и заслуг является оценка коллег и правительственные награды...»

Без дублей, суфлёров, оваций и цветов…
В 1935 году съёмочная группа студии «Туркменфильм», проведя пробы на роль возлюбленной главного героя фильма «Умбар», решила, что ею станет пятнадцатилетняя красавица Бибииран (Ирина) Алимова. Зимой 1937 года фильм вышел на экраны страны, и юную, но теперь уже прославленную актрису, пригласили в Ленинград, в мастерскую известного кинодеятеля Григория Козинцева.
В 1939 году Алимова, закончив обучение, была распределена в Ташкент, на киностудию «Узбекфильм», где ей предстояло сниматься в главной роли в новом фильме. Пока шла подготовка к съёмкам, грянула война. Ирина, подобно тысячам своих сверстниц, обратилась в военкомат с просьбой направить её на фронт. Просьбу удовлетворили, но направили не в действующую армию, а в военную цензуру. В составе 1-го Украинского фронта она победным маршем прошагала Украину и Польшу. День Победы отметила в Праге, затем служила в Австрии.



 Ирина Алимова в молодости.

После демобилизации Ирина вернулась в Ашхабад к престарелым родителям, но продолжить довоенную карьеру киноактрисы не удалось - семья бедствовала, и, чтобы поправить семейный бюджет, она устроилась на работу в местное Управление МГБ. В звании сержанта её зачислили в подразделение наружного наблюдения. Кстати, опыт работы в «наружке» пригодился ей в «другой жизни»: работая в стане противника, она применяла приобретённые навыки наблюдения за объектом, выявления слежки и ухода от неё, словом, всё то, что должен уметь разведчик-нелегал.
В январе 1947 года Алимову неожиданно вызвали в Москву. Она уехала, даже не предупредив родителей, потому что дала подписку о неразглашении и факта вызова, и места назначения. На Лубянке её принял начальник Управления подготовки разведчиков-нелегалов Первого главка (внешняя разведка) МГБ СССР полковник Коротков. Угостил чаем с «кремлёвской выпечкой» и без предисловий объявил:
- У меня есть одна идея, которая на первый взгляд может показаться вам странной: предлагаю перейти во внешнюю разведку и работать за рубежом с нелегальных позиций под легендой иностранной подданной… Я остановился на вашей кандидатуре, прежде всего, потому, что вы - профессиональная актриса, владеете искусством перевоплощения, а разведчику часто приходится играть чью-то роль, перевоплощаться. Да и вообще, наша работа сродни спектаклю, только играют его не на театральных подмостках, а в жизни, к тому же без дублей, суфлёров, оваций и цветов…
Зимой 1945 года Вы показали себя человеком, не теряющим самообладания в чрезвычайной ситуации. Помните налёт немецкой авиации на штаб Вашей армии под Краковом? Он свидетельствует, прежде всего, о Вашей воле и отваге. Будучи кабинетным работником, Вы под бомбами вели себя так, как если бы всю войну сражались на передовой!..
И вдруг, немыслимое дело! - Ирина прервала монолог полковника:
- Я слышала, что, когда разведчики возвращаются домой, их ликвидируют. Это правда?
Коротков отреагировал резко:
- Сущая ерунда! Кто вам сказал такую чушь!



 Ирина Алимова в 1940-е годы.

И уже полностью взяв себя в руки, добавил:
- Надо же, какая смелая. Не всякий мужчина способен на такое… Впрочем, это ещё одно доказательство, что мы сделали правильный выбор в отношении вас! Подумайте, а завтра доложите ваше решение. Да, вот ещё. Я категорически запрещаю советоваться с кем-либо по поводу предложения!
- Скажите, товарищ полковник, а как будет выглядеть мой переход в нелегальную разведку? Ведь родители знают, что я служу в МГБ, и вдруг мне придётся исчезнуть. Как я должна буду объяснить им мое новое назначение?
- И объяснять ничего не придётся! Мы подберём похожий на вас труп, до неузнаваемости изуродованный в автомобильной катастрофе, чтобы ваши родители не сомневались в вашей смерти. Ну и... похороним вас с почестями!
А вы в это время на конспиративной квартире будете осваивать специфические дисциплины и методы работы нелегальной разведки, а также заниматься с преподавателями иностранными языками. Ну, а затем, с Лениным-Сталиным в сердце и в голове - в путь-дорогу! Вот так-то, уважаемая Ирина Каримовна!
Выслушав полковника, Ирина сникла, вспомнив о больном сердце отца. Нет, он не переживёт похорон дочери!
- Товарищ полковник, может, есть смысл сообщить моим родным, что меня пригласили на работу в какой-нибудь театр Ленинграда? Ведь они знают, что я там окончила актёрские курсы…
- А вы молодец, Ирина Каримовна! Предложенный вами «театральный вариант» я согласую с руководством. Думаю, добро будет получено... 

Вживание в образ
Вскоре после встречи с полковником Коротковым Ирина приступила к учёбе, предусмотренной планом подготовки разведчика-нелегала для работы за рубежом. Сначала были языки - за два года она овладела турецким, английским, фарси и немецким - все они, хотя и в разной мере, пригодились ей на разведывательной ниве. Приставленные к ней персональные преподаватели - носители изучаемых языков - «натаскивали» будущую разведчицу по 10-12 часов в сутки.
Но язык - всего лишь пролог. Наставники учили её общению с членами различных социальных групп той страны, где ей надлежало осесть. Она узнала все обычаи, традиции, условности той социальной среды, в которой предстояло вращаться. Безошибочно могла назвать, что и по каким дням едят, как проводят досуг, сколько раз и по каким поводам ходят в церковь, где и как одеваются обитатели её будущего «порта приписки».



 В Японии.

Особое внимание уделялось вживанию в образ, то есть овладению легендой прикрытия, которая была разработана Центром специально под неё. Легенду она усвоила, да что там усвоила! - породнилась с нею по системе Станиславского, как тому научил её мудрый кинодеятель Григорий Козинцев.
Чтобы на чужбине Ирина была способна переносить постоянный стресс, круглосуточно контролируя себя и окружающую обстановку, ведомственные психологи и психоневрологи разработали для неё специальные методики, помогающие избежать нервных срывов, обучили приёмам аутотренинга, которые расслабляют и снимают нервное напряжение.
И, наконец, документы. Пока Алимову обучали на конспиративной базе в Подмосковье, «сапожники» МГБ - так на профессиональном жаргоне называют специалистов по изготовлению документов для нелегалов - смастерили для неё такие «ксивы», к которым не смогут придраться даже самые опытные криминалисты и чиновники иммиграционной службы страны назначения.
Поскольку Ирину готовили к работе в Австрии, то первым выученным ею языком был немецкий. С целью «обкатать» легенду и «отшлифовать» язык, её отправили в ФРГ. Там Ирина, выдавая себя за турчанку, якобы искала братьев, приехавших на заработки. Кстати, чтобы соответствовать легенде, ей пришлось одновременно с немецким выучить и турецкий язык...


Полная статья по ссылке

Адвокаты Монтес потом утверждали, что это было положительное влияние, поскольку она фактически спасла жизни многих американских и кубинских солдат.
Таким образом, она может потянуть на всю «кембриджскую пятерку» вместе взятую.В разделе прямых обвинений много тянуло на высшую меру. Бесследно пропали четыре агента РУМО и ЦРУ на Кубе, сведения о которых Монтес передала в Гавану. Она же сообщила о лагере подготовки «контрас» (антисандинистских проамериканских партизан в Никарагуа) в Сальвадоре, которой занимались американские «зеленые береты». Никарагуанцы организовали рейд и разгромили этот лагерь, в ходе чего был убит американский сержант. Это уже не просто шпионаж, а «заговор с целью убийства полномочного лица при исполнении».
Американские контрразведчики и в частности главный «охотник за кротами» Скотт Кармайкл утверждали в суде, что Монтес полностью дискредитировала разведывательную работу США против Кубы за 20 лет. Ее авторитет в кубинских вопросах был столь высок, что в разведсообществе прозвали коллегу Королевой Кубы (альтернативная кличка: La Otra – Другая). РУМО дважды само официально посылало Монтес на Кубу под дипломатическим прикрытием – наблюдать за первым визитом папы Римского на Остров свободы и для специального отчета о состоянии кубинской армии, который и лег в основу доклада о нежелательности прямого военного вторжения.
Количество «обычной» секретной информации, которое за все эти годы Монтес передала в Гавану, не поддается исчислению. Контрразведка и судебное следствие установить все эти детали просто не смогли. И американцы предпочитают технично уходить от прямого ответа на вопрос, передавалась ли эта информация в Москву.
В Вашингтоне называют Ану Монтес феноменом, поскольку такое действительно мало кому удавалось. Правда, идут разговоры о том, что она была не единственным кубинским «кротом» в американской разведке, но это может быть обычной информационной игрой.
Одной из причин, почему эта история не была раскручена как шпионский триллер национального значения, в том, что в США воспринимают как разведку только российскую и китайскую спецслужбы, местами израильскую и иранскую. А к кубинской разведке было такое же снисходительное отношение, как к польской, чехословацкой, болгарской в период ОВД (при этом американцы несколько уважали или, точнее сказать, сильно демонизировали Штази).
То есть эта история – позор и вопиющая некомпетентность огромного количества влиятельных персон.
Другой причиной отсутствия интереса к делу Монтес стала дата ее ареста: 20 сентября 2001 года, когда всё, что не имело отношения к теракту 11 сентября, не считалось важным. Это, кстати, и позволило РУМО избежать тяжелых внутренних разбирательств. Разведсообществу был дан карт-бланш на то, чтобы гоняться за террористами по всему миру, а Монтес разрешили тихо осудить на 25 лет без права переписки (в прямом смысле слова; в течение первых 14 лет заключения ей была запрещена переписка с кем-либо кроме близких родственников).

Белая кость и родная кровь
Ана Белен Монтес родилась в Германии, на военной базе в Нюрнберге, в семье пуэрториканца Альберто Монтеса, работавшего врачом-психотерапевтом в американской армии. Главный специалист по «делу Аны Монтес» журналист Джим Попкин утверждает, что отец супершпионки был «абьюзером». Насколько это важно для дальнейшей истории – не совсем понятно. Но происхождение семьи важно.
Монтесы – «белые латиносы»: прадедушка Аны родился на Пуэрто-Рико, но происходил из Испании. А в Латинской Америке до сих пор существует сложная расистская система с высчитыванием доли европейской крови. В ряде стран она серьезно влияет на социальный лифт: на вершине всегда стоят прямые потомки испанских переселенцев. Таковы и семейство Кастро на Кубе, и сенатор Рубио в США
Монтес с отличием окончила Университет Вирджинии и международную школу Джона Хопкинса – главную кузницу кадров американской разведки. В Хопкинсе ее и нашла кубинская вербовщица Марта Веласкес, которая сошлась с ней на почве модных тогда левацких убеждений. Молодая Ана Монтес возмущалась отношением США к Кубе и к прочим национально-освободительным движениям в Латинской Америке, но Веласкес по всем канонам вербовки порекомендовала Ане умерить пыл и перестать демонстрировать свои взгляды сокурсникам. Лучше наоборот – стать американской патриоткой, как и вся ее семья.
Практически все члены семьи Монтес в той или иной форме работают на американскую разведывательную систему. Это династия шпионов и контрразведчиков.Ее младший брат Тито – агент ФБР, оперативник (там же работает и его жена). Ее младшая сестра Люси – переводчик и «лингвистический аналитик» бюро. Получила несколько ведомственных наград за раскрытие внедренных агентов и чисто криминальных преступлений, совершенных кубинцами, пуэрториканцами и доминиканцами.
Ана Монтес использовала и ее, и своих братьев для получения информации «в темную». В результате Люси посчитала, что старшая сестра, которая ее на эту работу и устроила, предала не только США и американский народ, но и ее лично, и потому деятельно участвовала в расследовании на стороне ФБР.
Бывший бойфренд Аны Роджер Корнеретто работал в той же группе по Кубе, что и она. Обычно служебные романы в разведке считаются грубым нарушением дисциплины.
Маленькая двухкомнатная квартирка в Кливленд Парк, в которой жила на момент ареста Монтес, принадлежала именно Корнеретто. Своей недвижимости шпионка не имела и за всё время работы на кубинскую разведку получила лишь несколько тысяч долларов на какие-то срочные расходы. Ее мотивы всегда были идеологическими, на чем она настаивала и во время суда, и в двух публичных письмах, которые удалось написать в заключении.
Письма эти весьма колоритны и стали чем-то вроде Библии для сторонников Кубы и левацкого социализма в США, особенно на Пуэрто-Рико. Сами американцы признают, что на острове сформировалась целая община, считающая Монтес мученицей. И сейчас, когда ближайшие родственники от нее фактически отказались, шпионку готовы принять там, как героиню. Живущая на Пуэрто-Рико двоюродная сестра Монтес Мириам всё это время была единственным членом семьи, кто боролся за ее освобождение.
Кстати, условия освобождения действительно позволяют Монтес уехать на Пуэрто-Рико. Но ей нельзя пользоваться интернетом, встречаться с иностранными агентами и работать в разведке. Последнее требование выглядит абсурдно, но так устроена американская судебная система. 

«Королева Кубы» на службе коммунизма
Обычный вопрос, который возникает в таких историях: как и почему Монтес все-таки раскрыли после 17 лет успешной работы?
Схема ее контактов с кубинцами была одновременно и простой, и сложновычисляемой. Дома в шкафу она держала коротковолновое радио, на которое приходили зашифрованные сообщения из Гаваны. Расшифровывала она их с помощью ноутбука, в который была встроена программа дешифровки. В качестве исходного кода (его надо вводить каждый раз для инициирования программы) использовались классические шифроблокноты с пронумерованными страницами. Страницы эти были пропитаны специальным раствором, в результате чего они самоуничтожались после использования.
И это не Голливуд, а суровая разведывательная реальность, в которой традиционных методов никто не отменял.Во время пробежки Монтес заходила в уличные телефоны-автоматы и, используя одноразовые карты, звонила куратору для подтверждения получения послания из Гаваны. Это одно слово, сказанное за одну-две секунды. В зависимости от ситуации оно означало «сообщение принято» или, например, «опасность». Схему эту ФБР смогло понять, установив наружное наблюдение за Монтес.
Сообщения из Гаваны она получала два раза в неделю. Когда же ей самой было необходимо передать полученную информацию, в разных ресторанах Вашингтона она встречалась со своими кураторами. Речь о как бы случайных и мимолетных встречах, когда столкнулись плечами в дверях. Флешек тогда не было, но Монтес копировала информацию на мини-диски, которые легко передать при «моменталке».
По официальной версии, ФБР смогло расшифровать одно из коротковолновых сообщений из Гаваны, благо во Флориде целая система пеленгации для этого выстроена (там же работает и Люси Монтес). Это совпало с подозрениями, что в группе РУМО по Кубе творится что-то неладное, прежде всего стали пропадать агенты.
Это напоминает историю с Олдричем Эймсом, раскрутка которого началась с массовых и немотивированных арестов агентуры в Москве. Но поведение Эймса из-за жадности было демонстративным, а Монтес вела очень скромный образ жизни и на «Ягуаре» прямо у здания ЦРУ не парковалась.
Агенты обыскали квартиру Монтес и Контеретто, в шкафу нашли рацию и шифроблокноты. Это похоже на классический «синдром успешного агента»: за 17 лет Монтес могла утратить бдительность, ведь держать дома шифроблокноты удобно, но противоречит правилам – одного их наличия достаточно для приговора.
Монтес арестовали прямо на рабочем месте в РУМО. Никакой собственной агентурной сети у нее не было, все эти 17 лет она работала одна. Это сказалось на здоровье, Монтес принимала антидепрессанты и неоднократно обращалась к психоаналитику. В РУМО это списывали на перегрузку уникальной специалистки по Кубе – и сами оплачивали психоаналитика.
Дело Монтес, которой сейчас 65 лет, еще ждет своей экранизации. Журналист Попкин настаивает на том, что самое главное в нем – конфликты между Аной Монтес и ее семьей, между отмороженной левачкой и «настоящими американскими патриотами».  Но между делом выяснилось, что левая идеология, которая и привела Ану Монтес на этот путь, до сих пор жива. По крайней мере, в латиноамериканском ее изводе. А спусковым механизмом стали те методы политического давления, который США применяют к Кубе и другим странам Латинской Америки. Действие вызвало противодействие – и вызывает его до сих пор.
Давление на Иран вызывает сочувствие к Ирану даже у тех, кто никак не поддерживает радикальный шиизм. Даже внутри США в среде элитных групп возникают очаги брожения. Это, конечно, не массовое явление, но значимое.
Если «кембриджская пятерка», сплошь состоявшая из представителей высших слоев британского общества, была идеологизирована сама по себе – «назло родителям», то в случае с Монтес идеология выросла из оценки реальных действий США. Культ мученицы, который сложился вокруг нее на Кубе и Пуэрто-Рико, конечно, не во всем разумен, но это тоже тенденция, которую нужно иметь в виду.

 Парить, как птица.

Цэрэушный «Полёт» предусматривал высотные полёты своих разведчиков над территорией потенциальных противников с целью выявления стратегических оборонных объектов, прежде всего, позиционных районов МБР. Так как в те уже далёкие времена ракетно-зенитные комплексы ещё только зарождались, а истребительная авиация имела недостаточный потолок, U-2 мог бесконтрольно вторгаться в любое воздушное пространство.
Разработанный фирмой Pratt & Whitney двигатель J-75-P-13, работающий на особом топливе, обеспечивал самолёту потолок более 21 километра. Кроме того, этот двигатель можно было эпизодически выключать, при этом форма фюзеляжа U-2 позволяла самолёту продолжать полёт в режиме планирования. Дальность полёта составляет 10 тыс. км. Самолёт оснащался электромагнитным индикатором для обнаружения и регистрации источников радио- и радарных излучений наземных установок, устанавливались автопилот A-10, компас MR-1, радиостанции ARN-6 и АРС-34UHF и фотокамера типа 73В.
Однако 1 мая 1960 года советское пространство для U-2 закрылось. Только что разработанная конструктором Львом Кисляковым РЛС выдала целеуказания стрельбовому комплексу С-75, ракета которого, по классификации НАТО SA-2 «Джудилайн», под Свердловском начисто оторвала хвост американскому разведчику. А весь мир облетели снимки пленённого лётчика Фрэнсиса Пауэрса на фоне обломков его самолёта.
Позже, в своих мемуарах, Пауэрс рассказал, что все восемь часов полёта над советской территорией были самыми кошмарными в его жизни. «Шпион» парил на высоте более 20 км, причём большую часть времени - парил в прямом смысле этого слова. Дело в том, что размах крыла самолёта составляет 31 метр. Это делает возможным при скорости чуть более 800 км/ч вести полёт с выключенными двигателями даже при существенном разряжении атмосферы.



 Конструктор самолёта U-2 Кларенс Джонсон и Фрэнсис Гэри Пауэрс на фоне U-2, 1966 г.

Пауэрсу во время полёта трудно было позавидовать. Облачённый в высотный костюм, сродни космическому скафандру, и гермошлем, лётчик был полностью изолирован от любых контактов с землёй, поскольку соблюдалось радиомолчание. Кроме того, такая экипировка не позволяла ни питаться, ни удовлетворять физиологические потребности. Но это была не главная беда. Пауэрс, по его словам, испытывал постоянный изматывающий страх от действий советских истребителей системы ПВО, которые пытались атаковать нарушителя. Но каждый раз им не хватало подъёмной силы из-за низкой плотности атмосферы, чтобы «разобраться» со шпионом.
Ещё один пикантный момент из серии «их нравы». Френсис Пауэрс на собственной шкуре осознал, как важно иметь хорошие отношения с наземными аэродромными службами, точнее - с механиками по обслуживанию самолётов. Один из спецов и поведал пилоту, что в днище его катапультируемого кресла вмонтирована взрывчатка. Так что попытайся пилот катапультироваться в случае удачной атаки на его машину, взрывом его разложило бы, как говорится, на аминокислоты. Собственно, эта информация и спасла тогда жизнь Пауэрсу. После удара советской ракеты он сумел сбросить бронефонарь кабины, выброситься и вручную открыть парашют.
«Оперативная» служба Пауэрса в ЦРУ на этом закончилась. В феврале 1962 года его обменяли на легендарного советского разведчика Вильяма Фишера - Рудольфа Абеля. А в октябре 1962 года самый известный пилот-разведчик окончательно распрощался с ЦРУ и перешёл на работу в фирму Lockheed, где продолжил лётные испытания U-2. В 1970 году он начал летать на вертолёте, сначала в качестве «зелёного патруля», а затем пилотом агентства радиотелевизионных новостей в Лос-Анджелесе. Погиб Пауэрс при аварии вертолёта 2 августа 1977 года. Однако с его гибелью лётная биография U-2 не завершилась. Видимо, ещё придётся пошпионить...
Есть планы
Сделаем маленькое, но весьма значительное отступление. После событий 1960 года военное руководство СССР резонно предположило, что теперь США в сборе разведданных переориентируются на широкое использование спутников-шпионов, и в стране установилось полное доминирование противоспутникового направления. Серьёзно затормозилась и реализация собственной программы ПРО, которую вёл талантливый конструктор Григорий Кисунько. Ну а тогдашний лидер Никита Хрущёв, чьи спонтанные действия не раз ставили мир на грань войны, а собственную страну на грань экономического коллапса, в июне 1960-го провозгласил, что всякий разведывательный спутник над СССР будет сбит...



 Военные атташе посольств иностранных государств на выставке остатков американского самолёта-шпиона U-2 в Москве.

Сегодня не только американцы прекрасно понимают, что разведка является ключевым фактором успешных боевых действий. Причём не всегда эту задачу целесообразно решать средствами спутниковой группировки. Оснащённый современной аппаратурой дальнего действия U-2, находясь в пограничном районе, может получить достоверные данные практически по всем целям на территории противника.
Далеко не секрет, что сегодняшние американские военно-стратегические планы предусматривают применение в кризисной ситуации крылатых ракет воздушного базирования в ядерном оснащении. И первым пойдёт самолёт разведчик U-2, которому нашлось применение.