Спецслужбы

ПРЕУСПЕВШИЙ АГЕНТ, ПРОГОРЕВШИЙ КУПЕЦ
Даниэль Дефо окончил духовную академию, владел несколькими языками. Занимался коммерцией и, по собственным словам, 13 раз разбогател, но всякий раз терял нажитое в новых спекуляциях. Много путешествовал, побывал в плену у пиратов, но отделался легким испугом, был замешан в антиправительственном заговоре, но помилован. Сидел в долговой тюрьме, стоял у позорного столба.
Роберт Харли, спикер Палаты общин, приметил его в тюрьме, оплатил его штрафы и долги и заставил работать на себя. Дефо разъезжал по английским графствам, агитировал по кофейням и тавернам, составлял досье на местных политиков и отчеты о настроениях публики. Затем Харли отправил его в Шотландию: готовилось подписание акта об унии Англии и Шотландии. На средства секретной службы Дефо развернул в Шотландии широкую коммерцию и завел кучу полезных знакомств. Объединение двух стран и рождение Великобритании прошло без осложнений.
Заслуги Дефо как тайного агента сводятся к аналитике и пропаганде. Говорят, он первым придумал вести картотеки на подозреваемых. Но главное его амплуа – агент влияния. В том числе в качестве редактора и единственного автора газеты «Обозрение», которую субсидировал королевский двор. Но богатства Дефо все это не принесло, и перед смертью он был вынужден бросить все и скрываться от кредиторов и коллекторов.
Между этими хлопотами Дефо выдумал новый литературный жанр – робинзонаду. «Приключения Робинзона Крузо» до сих пор прекрасно читаются. Хотя роман этот посвящен не столько экзотическим приключениям, сколько радостям первоначального накопления. Робинзон, оказавшись на своем острове, с головой погружается в чисто хозяйственную деятельность. Но эти страницы удерживают неослабевающее внимание читателя.
Впрочем, авантюрному жанру Дефо отдал дань в других книжках. «Приключения капитана Синглтона» (пиратская сага). «Записки кавалера» (военные похождения). «Молль Флендерс» (жизнь шлюхи и воровки, ставшей плантаторшей). «Полковник Джек» (колониальные приключения). «Роксана» (похождения преуспевающей куртизанки).
Найти в русской литераторе фигуру, сочетающую страсть к коммерции и путешествиям со шпионским ремеслом, невозможно. Слабое подобие – Иван Гончаров, который с интересом изображал дельцов, служил в департаменте внешней торговли, дослужился в цензурном ведомстве до генеральского чина и совершил кругосветное путешествие. Но его «Фрегат «Паллада» – на удивление скучная книжка.

ШПИОН, КОТОРЫЙ ВЕРНУЛСЯ С ХОЛОДА И ЗАРАБОТАЛ ТУБЕРКУЛЕЗ
Сомерсет Моэм – писатель, популярный в России, а у себя на родине почти забытый. Удивительный оборот событий, учитывая, что Моэм был британским патриотом и самым натуральным шпионом – то есть прямым врагом нашего отечества. Как выражался булгаковский герой: «Вот они где у меня сидят, эти интуристы! Верите ли, всю душу вымотали! Приедет... и нашпионит, как последний сукин сын».
В Первую мировую Моэма признали негодным к строевой службе из-за маленького роста (152 см). Он устроился шофером в Красный Крест. Там его завербовал офицер из Сикрет Интеллидженс Сервис. Кандидат в агенты Моэм свободно владел немецким и французским. А литературное его поприще было прекрасным прикрытием для работы за границей. К тому времени Моэм был уже известным драматургом – его фарсы с успехом шли в театрах Вест-Энда.
Для начала Моэма отправили в Швейцарию вести наблюдение за потенциальными немецкими шпионами. Во время мировых войн нейтральная Швейцария оказывалась необычайно притягательной для агентов разных стран. Оно и понятно: шпионить друг за другом в сытой благополучной стране – это вам не гнить в окопах, делая ночные вылазки в тыл противника.
Тут в России случилась Февральская революция, и союзники по Антанте усомнились в ее способности продолжать войну с Германией. Моэм отправился в Россию с чемоданом наличности (21 тысяча тогдашних полновесных долларов). Добирался он до Петрограда почему-то через Владивосток – хотя его коллеги успешно сновали через Финляндию.
В Петрограде он раздавал взятки и субсидии, пытаясь убедить премьера Керенского продолжать войну. Знался с вождем эсеров Борисом Савинковым и называл его одним из интереснейших людей, встреченных в жизни. Наблюдал импотенцию Временного правительства и докладывал о ней в Лондон шифрованными телеграммами – к неудовольствию британского посольства.
18 октября Александр Керенский попросил Моэма передать в Лондон секретное письмо британскому премьеру. Керенский просил о срочной военной помощи Антанты, без которой его власть вот-вот падет. Моэм незамедлительно отправился в Лондон – на сей раз через Финляндию и Норвегию и далее на британском эсминце. Премьер Дэвид Ллойд Джордж прочел письмо и объявил, что ничем российскому коллеге помочь не может.
По словам Моэма, доберись он до Петрограда на полгода раньше – и мировая история могла свернуть на другие рельсы. Понятно, роль своей личности в истории он слегка преувеличивает (сразу представляется коротышка хоббит, сокрушающий советский Мордор). Подробности о шпионской миссии Моэма содержатся в его книгах «Эшенден, или Британский агент» (беллетризованная версия) и «Подводя итоги» (мемуары, написанные на склоне лет).
Тем временем свершился Октябрьский переворот – и работа Моэма в России была признана ненужной и рискованной. Его пытались послать агентом в Румынию – но тут он заявил, что заработал в России туберкулез, и его отправили лечиться в шотландский санаторий. А когда война закончилась, списали со службы.
Энтони Мастерс, литературный обозреватель «Таймс», считал, что роман «Эшенден» повлиял на всю позднейшую английскую шпионскую беллетристику, включая Грэма Грина и Ле Карре. А американский критик Эдмунд Уилсон обозвал Моэма «полубульварным романистом, которого предпочитают полусерьезные читатели». Оба взгляда имеют право на жизнь.
Некоторое сходство с Моэмом имеет Илья Эренбург. Он также прожил полжизни за границей – и похоже, исполнял отдельные поручения советских спецслужб. Сочинял романы о международных авантюристах и чекистах с человеческим лицом. Знался с крупными политиками, советскими и иностранными (начиная с киевской гимназии, где учился вместе с Николаем Бухариным). Побывал на Испанской войне, едва унес ноги из оккупированной немцами Франции, во время Великой Отечественной стал крупным пропагандистом. При такой богатой биографии благополучно дожил до старости. Был когда-то весьма популярен, но сегодня его слава померкла.

ДВА МИРА – ДВА СПЕЦНАЗА
Английские классики Ивлин Во и Грэм Грин имеют немало общего. Оба были католиками – белыми воронами в англиканской среде. Оба трудились в спецслужбах во Второй мировой. Оба сочиняли колониальные романы и объездили полмира как журналисты.
Обоим свойствен сарказм – у Во разнузданный и уморительный, у Грина умеренно-вкрадчивый. И тип юмора их похож: в целом он сводится к комизму положений. Наконец, оба могли менять манеру письма и чередовать романы развлекательные с серьезными и программными.
Военно-послужной список Ивлина Во с виду кажется более бравым. Он служил в разведке морской пехоты и в отряде коммандос. Участвовал в вылазках десанта на африканское побережье. Прикрывал бегство англичан с Крита под бомбежками немцев в 1941-м в составе спецформирования «Лейтерс». Служил при штабе партизан Иосипа Броз Тито в Югославии вместе с Рэндольфом Черчиллем – сыном британского премьера. (Во вспоминал, что Рэндольф пил не просыхая, хотя если ему случалось протрезвиться, был обаятельным человеком. Но партизанам он не понравился, и обоих отправили обратно).
Впрочем, все операции, в которых участвовал Ивлин Во, оказались неудачными. А под его пером в военной трилогии «Меч почета» они приобрели привкус откровенного фарса.
Шпионская интрига присутствует также в романах Во «Сенсация» и «Черная беда» (британские фрики в Африке). «Не жалейте флагов» (издевательское описание контрразведки и ведомства военной пропаганды). «Испытание Герберта Пинфолда» (временное помешательство на шпионской почве в морском круизе).
С кем сравнить Ивлина Во среди русских писателей? Первым на ум приходит Владимир Богомолов, служивший в войсковой разведке, а затем в военной контрразведке «Смерш». Освобождавший Польшу и Германию, побывавший в Маньчжурии, на Чукотке и на Камчатке. Но Богомолов не был заядлым путешественником и оставил лишь один законченный роман «Момент истины» (да еще рассказ «Иван» о подростке-разведчике). И там, где у Во сарказм и издевка, у Богомолова – глубокий психологический анализ и скрупулезное описание работы оперативника. Хотя талант их вполне сопоставим...


Полная статья по ссылке

ШАРФ И ТАБАКЕРКА
Итак, заговорщики вернулись в спальню и вновь окружили императора. Если до этого Павел общался с ними, лежа в постели, то из дальнейших сцен становится ясно, что он был уже на ногах.
Платон Зубов зачитал ему акт отречения. Царь внятно и решительно ответил: «Нет, я не подпишу». После чего смял врученную ему бумагу. Кто-то из братьев Зубовых объявил: «Ты больше не император. Александр – наш государь». Один из офицеров выкрикнул: «Четыре года назад надо было покончить с тобой!»
Павел вступил с Зубовым в спор, и нетрезвые заговорщики начали испытывать нетерпение. Кто-то крикнул: «Князь! Полно разговаривать! Теперь он подпишет все, что вы захотите, а завтра головы наши полетят на эшафоте».
Павел говорил все громче, начал жестикулировать. И тогда граф Николай Зубов, «человек громадного роста и необыкновенной силы», ударил императора по руке со словами: «Что ты так кричишь!» В ответ Павел с гневом ударил его и оттолкнул от себя. Не ожидавшие такого отпора заговорщики опешили. В них проснулся врожденный страх перед самодержцем.
Генерал Беннигсен принялся подбодрять офицеров словами: «Дело идет о нас. Ежели он спасется, мы пропали». Платон Зубов поддержал его, прокричав оробевшим заговорщикам: «Чего вы хотите? Междоусобной войны? Гатчинские ему привержены! Здесь все окончить должно!»
Офицеры приободрились. Стоявший ближе всех к царю Николай Зубов зажал в кулаке массивную золотую табакерку и с размаха ударил Павла в висок. Тот потерял сознание и рухнул на пол.
В следующую секунду камердинер Зубова, француз, прыгнул ногами на живот императора. Набросились и остальные. Один из офицеров сорвал висевший над кроватью шарф Павла и принялся душить им императора…

«ПОЛНО РЕБЯЧИТЬСЯ. СТУПАЙТЕ ЦАРСТВОВАТЬ»
Известие о смерти отца великому князю Александру сообщил, вероятнее всего, глава заговора граф Пален (напомним, военный губернатор Петербурга и глава тайной полиции). Рассказывают, что Александр при этом расплакался, но граф сказал ему: «Полно ребячиться. Ступайте царствовать».
Разбудили великого князя Константина. Александр направил свою жену к императрице Марии Федоровне. При этом он повторял: «Я не чувствую ни себя, ни что я делаю. Я не могу собраться с мыслями. Мне надо уйти из этого дворца».
Трагическую новость императрице сообщила графиня Ливен. Мария Федоровна упала в обморок. Но быстро оправилась и заявила, что она коронована и «хочет править» (ich will regieren).
В течение четырех часов она отказывалась подчиняться новому императору, своему сыну, совершив три попытки овладеть ситуацией. Сначала ломилась в покои Павла, пока кто-то из Зубовых не приказал: «Вытащите вон эту бабу». После чего ее взяли в охапку и перенесли обратно в спальню.
Затем вдовствующая императрица попыталась обратиться с балкона к войскам, но была остановлена Паленом. И когда ее наконец пропустили к телу мужа, Беннигсен сказал ей: «Мадам, не играйте комедию».
Лейб-медик с двумя врачами спешно обрабатывали труп Павла, чтобы утром показать его войскам как доказательство естественной смерти императора. Но на лице покойного оставались синие и черные пятна. Чтобы замазать их, был вызван придворный живописец. Однако и он не преуспел. Поэтому во время официального прощания с покойным на лоб его была надвинута треугольная шляпа, скрывавшая левый глаз и висок.
Второй раз вдова Павла пришла к телу мужа уже вместе с сыном. Очевидец так описывает это событие: «Александр Павлович, который теперь впервые увидел изуродованное лицо отца, накрашенное и подмазанное, был поражен и стоял в немом оцепенении. Тогда императрица-мать обернулась к сыну с выражением глубокого горя и с видом, полным достоинства, сказала: «Теперь вас поздравляю – вы император». При этих словах Александр, как сноп, свалился без чувств».
Граф Пален первым сообщил Военной коллегии о кончине императора и предложил принять присягу на верность его старшему сыну. Утром того же дня был издан манифест о восшествии Александра на престол. В этом документе новый император клялся править «по законам и по сердцу» своей бабушки – императрицы Екатерины II. То есть полностью отрекся от политики, проводимой его отцом.
Манифест был написан сенатором Трощинским – свояком отца Николая Гоголя. Именно Трощинский 20 лет спустя определит будущего гения в Нежинскую гимназию. А в 1801 году он веско внушал народу, что Павел I скончался от апоплексического удара, то есть от инсульта.
Удивляться этому не стоит, если учесть, что причиной смерти предыдущего императора Петра III был признан геморрой. И что накануне убийства Павла Трощинский посещал квартиру Платона Зубова, одного из главных заговорщиков.

ПАДЕНИЕ ГРАФА ПАЛЕНА
Сразу после сенсационной новости улицы столицы заполнились людьми. Многие демонстративно оделись так, как было запрещено при Павле. Они обнимались и поздравляли друг друга, словно в Пасхальное воскресенье. Но немало было и тех, кто испытывал омерзение. Особенно при виде царедворцев, среди которых расхаживали убийцы Павла. Полупьяные, растрепанные и невыспавшиеся, они явно гордились своим преступлением.
Одним из первых участников заговора, кого настигло возмездие за содеянное, оказался граф Пален. Вдовствующая императрица стала его непримиримым врагом. Она добилась наказания для убийцы мужа. Пален был отправлен в отставку «за болезнями от всех дел» и выслан в свое курляндское поместье.
Там он жил еще четверть века, пережив Александра I. И с удовольствием рассказывал своим гостям подробности «тираноубийства», в котором не только не раскаивался, но и до конца жизни считал величайшим подвигом.
Благодаря в том числе и Палену потомки узнали немало. Общее число заговорщиков составляло около 300 человек. Но лишь нескольким из них были известны цели и план переворота.
Пален рассказывал: «Александр потребовал от меня предварительно клятвенного обещания, что не станут покушаться на жизнь его отца. И я дал ему слово... Я прекрасно знал, что надо завершить революцию или уже совсем не затевать ее и что если жизнь Павла не будет прекращена, то двери его темницы скоро откроются, произойдет страшнейшая реакция, и кровь невинных, как и кровь виновных, обагрит и столицу, и губернии».

ЗАГОВОРЩИКИ И ИХ ПЛАНЫ
План конкретизировался к концу 1800 года. По реконструкции Натана Эйдельмана он включал в себя такие пункты:
– в каждом гвардейском полку иметь несколько офицеров, на которых можно рассчитывать; одни из них должны действовать в полках, пресекая возможный контрудар, другие – идти ко дворцу или во дворец;
– солдаты ничего не должны знать, к нужному часу быть у дворца тем гвардейским частям, которые сравнительно надежны и насыщены офицерами-заговорщиками;
– постепенное увеличение количества заговорщиков, пока не настанет момент перед выходом объявить о бунте в широком кругу;
– две офицерские колонны, которые войдут во дворец: одна – «официальная» во главе с Паленом, другая – «ударная» во главе с Беннигсеном;
– подготовка списка военных и сановников преданных Павлу, их арест или изоляция; сенатору Трощинскому поручалось «доставить другим сенаторам приказ собраться, лишь только арестуют императора».
Пален рассказывал, как за два дня до переворота царь спросил его, знает ли он о заговоре. И Пален ответил, что не только знает, но и участвует в нем. Это позволяет ему держать ситуацию под контролем, выявлять врагов отечества, которых он в нужный момент арестует. Удивительно, что император поверил в эту ахинею.
Генерал Карл Толь утверждает, что в своем кругу Пален рассказывал иначе. Как-то Павел спросил: «Говорят, что против меня есть заговор и ты – один из заговорщиков». Пален на мгновение задержался в поклоне, вернул своему лицу обычное выражение и ответил: «Как может такое случиться, когда у нас есть Тайная экспедиция?»

АНГЛИЙСКИЕ ДЕНЬГИ
Убийство Павла I, равно как и его отца Петра III, не обошлось без англичан. Незадолго до своей смерти Павел вплотную подошел к заключению союза с Наполеоном против Британии.
Ольга Жеребцова, сестра заговорщиков Зубовых, была любовницей лорда Чарльза Уитворта, британского посланника в России. Тот обещал заговорщикам крупные суммы за отстранение царя от власти. За год до расправы над царем Уитворт направил в Англию депешу, которая была перехвачена. Прочитав в ней слова «император буквально не в своем уме», Павел выслал Уитворта из России, чем фактически разорвал отношения с Британией.
За несколько дней до переворота Жеребцова уехала в Берлин и там ждала результата. Затем она отправилась в Лондон, где получила от английского правительства обещанную сумму – эквивалент 2 млн тогдашних рублей. Деньги планировалось разделить между заговорщиками. Но Жеребцова оставила их себе, рассчитывая, что никто не отважится требовать за свои деяния награды.