Спецслужбы

Таким образом, полученная российскими спецслужбами информация свидетельствует о тесном сотрудничестве американской компании Apple с национальным разведсообществом, в частности АНБ США, и подтверждает, что декларируемая политика обеспечения конфиденциальности персональных данных пользователей устройств Apple не соответствует действительности.
Компания предоставляет американским спецслужбам широкий спектр возможностей по контролю как за любыми лицами, представляющими интерес для Белого дома, включая их партнеров по антироссийской деятельности, так и за собственными гражданами».
Дополнительные подробности приведены в репортаже Дмитрия Киселёва на «России-1». Собранная в ходе прослушки информация соответствующим образом маркировалась: «конфиденциально», «секретно», «совершенно секретно», «информация, полученная методами радиоэлектронной разведки», в том числе «при проведении особо важных мероприятий», «информация только для США», «информация, которой можно делиться с НАТО». Отдельно промаркированы данные, которыми можно делиться с «Альянсом пяти глаз».
Что это за «Альянс»? Так называется сообщество спецслужб пяти государств: пять разведывательных структур США и Австралии, четыре – Канады и Великобритании, три – Новой Зеландии. Всего 21 учреждение, специализирующееся на разведке, сборе чувствительной информации и информационной аналитике. 
«Пять глаз», пять англосаксонских столиц (Вашингтон, Лондон, Оттава, Канберра, Веллингтон) опутали весь мир шпионской сетью практически с неограниченными техническими возможностями с применением средств и методов геопространственной, военной, радиочастотной и оперативной разведки. 
Есть у «Альянса пяти глаз» и своеобразные клоны: программа «Пять глаз +», «Девять глаз» и даже «Четырнадцать». Первая включает, кроме англосаксонских стран, также Францию, Германию, Японию; вторая распространяется на Данию, Норвегию, Нидерланды, Францию; третья – ещё на Бельгию, Германию, Италию, Испанию, Швецию. 
Для других стран, в т. ч. на просторах бывшего СССР, крайне сложно не попасться в эту шпионскую сеть вне зависимости от того, кем они для США являются – союзниками или соперниками. Например, американцам известно почти всё, что говорится в кулуарах украинской власти.
Процитируем АНБ: «Зеленский 28 февраля выразил обеспокоенность главнокомандующему Вооруженными силами Украины генералу Валерию Залужному и неизвестному украинскому чиновнику тем, что у Украины нет ракет большой дальности, способных достичь дислокации российских войск в России, и с помощью чего можно было бы атаковать их». 
Теперь такие ракеты Зеленскому поставляют Лондон и Париж, а «Пять глаз» снабжают украинский режим добытыми данными о планах ВС России в зоне СВО. Еще одна цитата из материалов прослушки: «Российское 3-е управление Главного оперативного управления 27 февраля предоставило информацию о цели – нефтехранилище и оборудование Вооруженных сил Украины в Кривом Роге, которые потенциально могут быть поражены в неустановленную дату. Представитель Министерства обороны России запросил приказы, дальнейшую разведку и передачу координат цели командной группе на поле боя для уничтожения цели».
«Пять глаз» присматривают и за международными организациями, и их руководителями, например, за генсеком ООН Антониу Гутерришем. Снова цитата: «[Руководитель администрации президента Зеленского] Ермак уведомил его, что Зеленский хочет поговорить с Гутерришем лично, что, казалось, раздражало Гутерриша».
Под колпаком у англосаксов находятся даже партнёры по НАТО. «Пять глаз» зорко следят, не намерены ли сблизиться с Китаем Германия или Франция, насколько далеко готов зайти венгерский премьер Виктор Орбан в нежелании подчиняться диктату Вашингтона и Брюсселя и т. д.
Если союзникам США сложно уйти от слежки, тем более сложно это для куда менее оснащённых в техническом плане республик бывшего СССР. Поразительная сговорчивость некоторых из их лидеров в диалоге с США (Украина, Молдавия, да и некоторые страны Центральной Азии) может указывать на тотальную зависимость от милости американских политиков, осведомлённых обо всём, что обсуждается в столицах постсоветских государств за закрытыми дверями.

СТРАННЫЙ ЛЕБЕДЬ
Еще в бытность великим князем Павел внезапно заболел – и по всем признакам это было отравление ядом. Его вылечили, но нервы цесаревича остались расстроенными, что проявлялось в частых вспышках гнева.
Он видел, что его не допускают к государственным делам, и жаловался на несправедливость со стороны матери. Им было комфортнее жить порознь, и в 1783 году наследник переселился в Гатчину под Петербургом.
Первая жена Павла, в крещении Наталья Алексеевна, умерла при родах вместе с младенцем. Вторая жена Мария Федоровна родила ему четверых сыновей и пять дочерей. Денег цесаревичу постоянно не хватало, и он пребывал в беспрерывном поиске дополнительных средств.
Деньги требовались на гатчинскую армию, которую он постоянно обучал и тренировал. Почти все нравившиеся Павлу люди попадали в опалу при дворе. Приближенные Екатерины были уверены, что после ее смерти наследником провозгласят Александра.
Но когда час грянул, этого не произошло. Предполагают, что манифест императрицы о передаче власти внуку уничтожил ее кабинет-секретарь граф Александр Безбородко, действительный тайный советник и руководитель внешней политики империи. За что вступивший на престол Павел пожаловал Безбородко чином канцлера и сделал его светлейшим князем.
После кончины Екатерины Павел приказал перенести прах своего отца из Александро-Невской лавры в императорскую усыпальницу Петропавловского собора. Повторно Петра III хоронили уже вместе с женой, виновницей его трагической гибели. А останки покойного императора заставили нести Алексея Орлова – главного подозреваемого в его убийстве.

РЕФОРМАТОР НА ПРЕСТОЛЕ
Павел I вступил на престол в возрасте 42 лет. Его коронация состоялась 5 апреля 1797 года, и впервые в истории России вместе с ним короновали и его супругу.
Едва став императором, Павел принялся отменять решения своей матери. В азарте он даже освободил из заключения радикалов – литератора Александра Радищева и польского генерала Костюшко.
Опасаясь очередного дворцового переворота, Павел старался ослабить позиции высшего дворянства. Он запретил им подавать коллективные жалобы и прошения государю, сенату и губернаторам. Упразднил губернские дворянские собрания и отменил право выбирать заседателей в судебные органы.
Павел вновь разрешил применять к дворянам телесные наказания за убийство, разбой, пьянство, разврат и служебные нарушения. Эта мера вызвала острое недовольство гвардии, состоявшей из дворян. А именно гвардейцы и осуществили все дворцовые перевороты XVIII века.
Павел ограничил всевластие помещиков и расширил права крестьян. Он отменил для них хлебную повинность и начал открывать бесплатные школы, училища и больницы. Павел запретил продавать крестьян без земли и разделять семьи крестьян и дворовых людей при продаже.
Павел заставил Сенат рассмотреть скопившиеся за долгие годы дела, сумел снизить коррупцию среди чиновников, решительно боролся с инфляцией. При Павле активизировалась международная торговля, расширилась система здравоохранения и общественного призрения. Но были и ошибочные решения. Шокированный революцией во Франции, Павел запретил ввозить в Россию иностранные книги и отправлять юных россиян на обучение за границу.
Методы Павла не были идеальными. Он был самоуверен и часто нетерпим к чужому мнению. Все это умело использовалось врагами. Зато реформы Павла проходили бескровно – без казней, к которым прибегали его предшественники.

ВОЕННОЕ ДЕЛО
Павел уделял особое внимание армии. При Екатерине в ней процветали массовое использование рекрутов в личных целях, жестокое обращение с солдатами, казнокрадство и притеснение штатских.
С этим стали бороться назначенные Павлом инспекторы, а телесные наказания строго ограничили уставом. Армейская дисциплина пошла на поправку, а критикуемая прусская форма позволила военному бюджету сэкономить немалые средства. При Екатерине офицер тратил огромные деньги на экипировку, прислугу, личный транспорт и пр. При новом императоре войсковые командиры стали жить скромнее, но практичнее.
Павел запретил записывать дворянских отпрысков еще в детском возрасте в престижные полки, чтобы к совершеннолетию они получали офицерский чин. И это решение очень не понравилось их родителям.
В войсках появились инженерные, картографические и фельдъегерские подразделения. Военачальников, признанных бесполезными, отправили в отставку. И все они кипели ненавистью к новому императору.
Павел не отважился отменить решение Петра III, позднее подтвержденное Екатериной II – освобождение дворян от обязательной военной и гражданской службы. Но запретил уходить в отставку тем, кто не прослужил и года в качестве офицера.
Павел был фанатиком строевой подготовки и укрепления воинской дисциплины. Он запретил создавать в армии политические кружки и предоставил солдатам право жаловаться на жестокость начальства.
Но излишне строгие наказания для командиров вряд ли можно считать разумными. Например, штабс-капитан Кирпичников получил 1000 палок за то, что резко высказался об ордене Святой Анны, названном по имени Анны Лопухиной, возлюбленной царя. Даже за незначительные промахи офицер мог быть разжалован или уволен со службы. И конечно же, все это помогало противникам Павла быстро пополнять свои ряды.

«АНГЛИЧАНКА ГАДИТ»
Нет никаких данных, позволявших считать Павла душевнобольным. Можно говорить лишь об излишней его вспыльчивости и нервозности. Но излишне нервных не любят, и против императора было организовано несколько заговоров. Успешным оказался тот, что сложился в 1800 году. В нем участвовали видные российские генералы и сановники, субсидируемые английским правительством.
Британия пыталась избежать войны с Россией за остров Мальту и союза Павла с Наполеоном. Российский император и французский узурпатор собирались осуществить совместный поход в Индию, чтобы сдержать английскую экспансию. Попутно Павел хотел завоевать Бухару и Хиву, что также не нравилось англичанам.
Первый серьезный заговор против императора Павла I зародился в Смоленске в 1796 году. Тайная организация российских офицеров планировала смещение императора, а возможно, и его убийство. Организаторами заговора были два полковника: один – отстраненный Павлом от командования драгунским полком, второй – вообще уволенный им из армии.

ЗАГОВОР ДИЛЕТАНТОВ
Поначалу они объединили вокруг себя около десятка человек, в основном отставных офицеров, называвших себя канальями. Своей организации они дали название «канальский цех».
Постепенно их компания пополнилась и действующими офицерами. В итоге набралось до полусотни человек, считавших себя «тираноборцами». Они распространяли порочащую Павла информацию и склоняли доверенных людей к отстранению его от власти.
Историки квалифицируют их деятельность по-разному. Одни – как репетицию заговора 1801 года, другие – как вольнодумство, третьи – как преддекабристскую агитацию. Как бы то ни было, спустя два года правительство о них узнало и направило в Смоленск «ревизора».
Судя по тому, что никого из заговорщиков не казнили, они успели уничтожить до обыска компрометирующие документы. Главарей упекли за решетку, а остальных уволили со службы и отправили на вечное поселение в глубинку.

ЗАГОВОР ОБЛАГОДЕТЕЛЬСТВОВАННЫХ
А вот организаторы петербургского заговора не были дилетантами. В 1799 году в него вошли лишь два лица из ближнего окружения Павла: вице-канцлер Никита Петрович Панин (племянник Никиты Ивановича Панина, наставника Павла) и адмирал Осип де Рибас.
Первый с детства дружил с Павлом, который, став императором, поставил его на высокую должность. Панин не питал к царю личной вражды и действовал из соображений «спасения государства» путем отстранения Павла от престола и передачи власти Александру.
Контр-адмирал де Рибас известен как основатель Одессы, его имя носит знаменитая улица Дерибасовская. Вступив на престол, Павел уволил его с должности командующего Черноморским гребным флотом.
Де Рибас обиделся, ждал отставки и опалы, но получил приличную интендантскую должность, был произведен в полные адмиралы и награжден орденом. Но в начале 1800 года его вдруг увольняют за злоупотребления.
Видимо, в этот раз де Рибас уже не надеялся на положительный исход. Панину легко удалось привлечь его к заговору. Причем адмирал был настроен радикально и призывал использовать «традиционные итальянские средства – яд и кинжал».
Но через полгода происходит второе чудо: де Рибаса осыпают милостями, восстанавливают в правах и даже повышают в должности, назначив и. о. морского министра. Не исключено, что за него замолвил словечко все тот же Никита Панин.
Как развивался заговор, мы расскажем в ближайших номерах «НВО». 

«Давала не менее, чем провокация»
«Геройская борьба, которую вела с деспотизмом партия "Народной Воли", кончилась для нее Пирровой победой: царь-"освободитель" был казнен, но вместе с ним были убиты и всякие надежды на какие-либо уступки со стороны правительства… С новыми силами, с удвоенной энергией правительство предприняло генеральное наступление против "крамолы", пустив в ход свои излюбленные средства: военные суды, казни, тюрьму и ссылку»,— писал Л. П. Меньщиков, отнюдь не понаслышке знакомый с ситуацией в стране, сложившейся после убийства императора Александра II в 1881 году.
В 1880-е годы Л. П. Меньщиков был приверженцем народовольческих идей, а затем, после ареста переменил свои взгляды и стал сотрудником, а позднее и одним из ведущих специалистов Московского охранного отделения — органа, призванного бороться с «врагами внутренними». Много лет спустя, будучи отправленным в отставку за революционные прегрешения молодости и покинув Россию, он вспоминал и об итогах того мощнейшего наступления на народовольцев:
«Поход увенчался успехом. Провалы следовали за провалами… Неудовлетворительный исход народовольческой кампании, несбывшиеся надежды, жестокие репрессии правительства, бесконечные потери в людях действовали угнетающе на психологию среды, в которой революционное движение черпало свои силы… Иные из партийных деятелей, совершенно деморализированные, отреклись от своего прошлого и даже перешли на сторону врагов.
Действительно, эпоха развала народовольчества сопровождалась небывалым расцветом предательства».
Окончательной ликвидации «Народной воли» помимо агентурных данных способствовали просчеты тех, кто хотел реанимировать эту нелегальную организацию:
«Некоторые из таких попыток,— констатировал Л. П. Меньщиков,— приводили даже к совершенно обратным результатам, как, например, известное турне Г. А. Лопатина, закончившееся тем, что у него, при аресте, полиция захватила 101 адрес (всю наличность восстановленных им организационных связей), благодаря чему жандармы получили возможность привлечь к ответственности еще 97 человек».
Немало способствовала успехам охранки и неосмотрительность революционеров при переписке. Ведь все письма лицам, заподозренным в противоправительственных взглядах, как и любые почтовые отправления, вызывавшие хотя бы малейшие подозрения, тайно перехватывались и использовались в политическом сыске:
«Письма,— отмечал тот же автор,— являлись находкой для охраны: лучше иных откровенных показаний они вскрывали связи, взаимоотношения и роль деятелей революционного подполья. Перлюстрация давала иногда не менее, чем провокация...»
Добавьте к этому накапливавшую с каждым годом все больше опыта службу наружного наблюдения, и станет понятно, почему отлаженный механизм искоренения народовольческих конспиративных групп работал почти без сбоев.
Однако, считая свой метод работы эффективным и единственно правильным, сотрудники охранных отделений и офицеры жандармских управлений, занимавшиеся борьбой с «врагами внутренними» там, где охранных отделений не было, упустили из виду одно обстоятельство. Недовольство жесткими порядками в стране, царившее в самых разных слоях российского общества, никуда не исчезло. Поэтому, как писал Л. П. Меньщиков, «зрелые умы, потеряв веру в старые методы, занялись поисками новых путей». И к концу 1880-х годов нашли их.


«Профессура, пресса, молодежь — все поклонялось модному богу»
Фото: Library of Congress

«Оставив за собой имущество»
«Увлечение марксизмом было в то время повальною болезнью русской интеллигенции,— вспоминал генерал-майор Отдельного корпуса жандармов А. И. Спиридович, начинавший карьеру в Московском охранном отделении.— Профессура, пресса, молодежь — все поклонялось модному богу — Марксу. Марксизм с его социал-демократией считался тем, что избавит не только Россию, но и весь мир от всех зол и несправедливостей и принесет царство правды, мира, счастья и довольства. Марксом зачитывались все, хотя и не все понимали его».
В тот момент не понимала опасности марксизма и российская элита:
«Само правительство,— писал генерал,— покровительствовало марксизму, давая субсидии через своего сотрудника на издание марксистского журнала. Оно видело в нем противовес страшному террором народовольчеству.
Грамотные люди, читая о диктатуре пролетариата Маркса, не видели в ней террора и упускали из виду, что диктатура невозможна без террора, что террор целого класса неизмеримо ужаснее террора группы бомбистов.
Читали и не понимали, или не хотели понимать того, что значилось черным по белому».
Большого значения последователям марксистского учения не придавали и чины политического сыска. В Московском охранном отделении, например, их не считали сколько-нибудь опасными и именовали «марксятами». Успокаивало защитников строя прежде всего то, что их деятельность на первых порах ограничивалась изучением и обсуждением экономических воззрений Карла Маркса. А их ожесточенные споры с защитниками идей народовольчества, как водится, заходили очень далеко и выставляли не в лучшем свете и тех и других.
Не вызывали особых тревог и создававшиеся российскими марксистами кружки, в которые они пытались привлечь рабочих, поскольку и тогда, и позднее между их организаторами очень скоро начиналась борьба за право стать во главе дела и распоряжаться кассой. А по славной отечественной традиции прийти к компромиссу, как правило, не удавалось. К примеру, службой перлюстрации было перехвачено письмо, в котором об одной из групп московских марксистских кружков рассказывалось:
«Наше общество, в котором мы с вами находились, распалось надвое.
Обе фракции не хотят знать друг друга.
Одна, меньшая, откололась для того, чтобы соединиться с союзом, другая, большая, осталась на прежнем фундаменте, оставив за собой имущество и деньги. Как видите, наряду с массовой интеграцией наблюдается дифференциация».
Приходили в Московское охранное отделение и сообщения другого рода. Так, в январе 1888 года слесарь П. А. Савельев решил проинформировать власти о масштабах и способах деятельности марксистов в рабочей среде и из его наблюдений складывалась следующая картина:
«В Москве ведется деятельная пропаганда революционных идей среди фабричного рабочего населения, которой руководит кружок интеллигентных людей… Организация дела заключалась в учреждении в разных местах города, преимущественно посещаемых фабричным людом, книжных лавочек, в которых наряду c дешевыми народными изданиями раздавались рабочим для прочтения безвозмездно революционные издания; устная пропаганда через избранных, близко стоящих к рабочим людей, устройство кружков на отдельных фабриках, представители которых имели сношения с руководителями; периодические сходки для денежных сборов и объяснения в социалистическом духе евангелия служили также способами преступной деятельности означенного кружка».
Информатор сообщал, что из собранных сумм выплачивались пособия уволенным рабочим и отправлялись деньги ссыльным революционерам. Кроме того, «деятельность этой организации» начала распространяться и на другие промышленные центры страны. Были проведены обыски у лиц, названных П. А. Савельевым, но в итоге дело не получило развития, «так как характер пропаганды был преимущественно религиозный». А попытки марксистов привлечь на свою сторону рабочих не сочли чем-то серьезным и опасным.
Прозрение наступило довольно скоро.


«Различные "союзы", "группы" и "партии" преемственно и нередко под тем же наименованием возникали одни вслед за другими и невзирая на аресты и взыскания»
Фото: РИА Новости

«Путем угроз и насилий»
«Неурожай 1891–92 годов,— писал А. И. Спиридович,— подорвав благосостояние крестьян, тем самым лишил временно рынок главного его покупателя, а это повело к осложнениям в фабричной промышленности.
Начались увольнения рабочих с фабрик и понижение расценок, что вызвало рабочие беспорядки, которые, возникнув в 1892 году в Юзовке и Лодзи, произошли в следующем году в С.-Петербурге, Харькове, Ростове-на-Дону, а в 1894 году охватили почти все крупные промышленные центры России…»
И марксисты-практики сочли, что их час настал.
«Социал-демократы,— вспоминал генерал,— пошли в массу рабочих и присоединились к их борьбе с хозяевами.
Пристроившись к рабочему движению, они начали вмешиваться в недоразумения рабочих с хозяевами, стали направлять их действия, руководить их поведением при столкновениях с хозяевами».
При этом даже жандармы признавали, что масла в огонь подливало поведение владельцев и управляющих предприятиями, готовых ради сохранения прибылей идти на любые подлости в отношении работников и крайне редко соглашавшихся идти на уступки. Результат не замедлил сказаться. Во всеподданнейшем отчете министра юстиции тайного советника, статс-секретаря Н. В. Муравьева императору Николаю II за 1894–1897 годы, добытому и опубликованному социал-демократами, говорилось:
«Волнения между рабочими особенно усилились в последние два года, отражаясь не только в столичных районах, но и в других промышленных местностях России. Среди фабричного населения стали иногда организоваться так называемые "боевые дружины", которые путем угроз и насилий принуждали менее решительных рабочих присоединяться к стачкам, употребляя различного рода терроризирующие действия против лиц, заподозренных в "измене"».
Констатировалось в докладе и появление новых тенденций в антиправительственных организациях:
«Расследование причин, порождавших подобные беспорядки, выяснило, что рабочим движением руководили обыкновенно тайные сообщества, старавшиеся возбудить в трудящемся классе недовольство современным экономическим и общественным строем, дабы возможно чаще вызывать рабочих к открытому сопротивлению правительственной власти и подготовить таким образом почву к изменению существующего в Империи порядка правления».
Министр юстиции отмечал и некоторые положительные для власти моменты. Так, он писал, что революционные группы стремятся к единой цели, но никакой объединяющей их организации не существует. Мало того, тайные сообщества имеют серьезные расхождения по многим вопросам. Отмечал Н. В. Муравьев и еще одну деталь:
«Входившие в состав тайных кружков интеллигентные элементы не выдвинули из своих рядов крупных и выдающихся сил».
Но предупреждал, что обольщаться не следует:
«Указанное измельчание противоправительственных деятелей сравнительно с предшествовавшей эпохою едва ли, однако должно служить ручательством дальнейшего ослабления преступной пропаганды, руководители которой, как видно из программ и событий, не оставляют мысли о возможности перейти к открытой борьбе с самодержавным правительством, пользуясь насилием и террором».
Борцы с крамолой из охранных отделений и жандармских управлений с удвоенной силой взялись за искоренение «тайных сообществ». Причем, действовали прежними методами и в общем-то с успехом. Революционеров выслеживали, выявляли их связи и арестовывали большими группами. Но результаты этой работы отнюдь не радовали высшие власти. В опубликованном социал-демократами всеподданнейшем отчете министра юстиции за 1898–1900 годы отмечалось, что рабочие гораздо активнее стали участвовать в акциях протеста:
«Из данных, имеющихся в министерстве юстиции, видно, что число рабочих, участвующих в стачках и фабричных беспорядках, достигает иногда до 30.000–32.000 человек в год».
Внимание императора обращалось и на другое обстоятельство:
«Деятельность социалистических сообществ, проявлявшаяся прежде преимущественно в столичных и Западных губерниях, а также в бойких промышленных центрах, за последнее время начинает обнаруживаться в более отдаленных глухих местностях России — на Урале, в Сибири, на Кавказе и проникает не только в фабрично-заводское население, но и в среду ремесленников и железнодорожных мастеровых».
Не менее важным выглядело то, что между руководителями подпольных групп налаживаются контакты и взаимопомощь. А деятельность политического сыска, как, по сути, признавалось в докладе, не приносила ожидаемых результатов:
«Аресты и административные высылки членов того или другого нелегального сообщества весьма часто не прекращают его существования, так как выбывшие участники организации заменяются новыми.
Расследованиями установлены неоднократные случаи, когда различные "союзы", "группы" и "партии" преемственно и нередко под тем же наименованием возникали одни вслед за другими и, невзирая на аресты и взыскания, продолжали агитаторскую деятельность своих предшественников с усиленною энергиею».
На самом деле ситуация для власти и ее защитников складывалась гораздо более печальным образом.
«Еврейское рабочее движение,— писал Л. П. Меньщиков,— зародившееся в начале 90-х годов, оформилось на съезде, имевшем место в Вильне 25–27 сентября 1897 г., когда возник Всеобщий Еврейский Рабочий Союз, который принято называть ради краткости Бундом… Представители этой организации принимали самое деятельное участие в созыве и работах Минского съезда (1–3 марта 1898 года.— "История"), положившего основание Российской социал-демократической рабочей партии… В момент образования упомянутых революционных организаций, ни д. п. (департамент полиции МВД.— "История") и подведомственные ему сонные "государевы очи" — жандармы, ни сам всеведущий начальник московской охранки о Бунде и даже о партии никакой агентурной осведомленностью не располагали».


«Зубатов… решил не отдавать московские рабочие массы в руки социалистов, а дать им направление полезное и для них, и для государства»
Фото: РИА Новости

«Ненавистная ему "марксятина"»
Методы политического сыска нужно было срочно модифицировать для работы в изменившейся обстановке. Один способ — древний как мир — «разделяй и властвуй» уже был опробован начальником Московского охранного отделения надворным советником С. В. Зубатовым и доказал свою действенность во время выступлений студентов Московского императорского университета в конце 1890-х годов.
Его тайные помощники в студенческой среде вносили раздор между активистами протестов, убеждая наиболее податливых из них выступать за мирное течение академических занятий, защиту науки. В результате среди инициаторов акций начинались раздоры, взаимные обвинения во всех смертных грехах, и протестные мероприятия нередко удавалось сорвать...

Полная статья по ссылке