Мировая Закулиса или Театр Теней

И, конечно, сделал Черняк для нашей страны неизмеримо больше, чем литературно-киношный персонаж повести Юлиана Семенова «Семнадцать мгновений весны». Тем более что вольно или невольно тоже внес свой личный вклад в создание этой книги и фильма. В то время, когда его имя и разведывательное прошлое было государственной тайной, а о его необычайной биографии знал крайне ограниченный круг лиц и не догадывались даже жена и сослуживцы по отделу переводов Главной редакции иностранной информации ТАСС, он консультировал писателя по многим эпизодам будущего популярного издания.
Автору этого материала повезло. Для своей первой публикации о Черняке в газете «Известия», когда стало известно о присвоении ему звания Героя Российской Федерации, мне удалось достать фотографию разведчика, предоставить которую газете отказали в ГРУ. И даже ведомственная военная газета «Красная звезда», где был опубликован некролог на Черняка, вышла без его фотоснимка. А в «Известиях» он появился. Помогло информационное агентство ТАСС, где он проработал переводчиком последние девятнадцать лет перед выходом на пенсию.
А недавно у меня в руках оказалось и личное дело Яна Петровича за номером 8174, оформленное на него в отделе кадров информационного агентства. А еще автобиография разведчика, в которой он ни словом не упомянул о своем нелегальном прошлом. Хотя и сообщил, что в годы войны выполнял особые задания советского командования в тылу врага. Но тыл тогда был очень большим – от стен Сталинграда до Атлантического океана. И поди догадайся, где именно выполнял особые задания вольнонаемный боец Красной армии. Тем более что в личном деле он об этом ничего не писал. Правда, в последние годы появилось довольно много публикаций о его разведывательной деятельности. Насколько они достоверны, судить трудно. Разведчиков, тем более нелегалов, как при жизни, так и после смерти сопровождают легенды. Определить, где правда, а где вымысел, простому человеку, да и журналисту – почти невозможно. Тем более что с вопросом, надо ли это делать, тоже не все однозначно.
И все же. Если бегло перечислить все, что пишут о Черняке в различных публикациях, и то, что было им сделано за годы нелегальной работы за рубежом, то сюжетов наберется еще как минимум на десяток не менее популярных повестей, чем произведение Юлиана Семенова о Максиме Исаеве. Только за предвоенное время, с 1936 по 1939 год, как сообщают писатели и журналисты, за короткие наезды в Германию Черняк создал там мощную разведывательную сеть, носившую кодовое наименование «Крона». Он сумел завербовать свыше 20 агентов, работой которых руководил из-за рубежа через связных. При этом ни один его агент никогда не был разоблачен гестапо, даже сегодня об абсолютном большинстве из них ничего конкретно не известно. Хотя в числе его информаторов были крупный банкир, секретарь министра, глава исследовательского отдела авиационного конструкторского бюро, дочь начальника танкового конструкторского бюро, высокопоставленные военные. А одним из агентов, кроме Марики Рёкк, как предполагается, была еще одна любимая актриса фюрера – Ольга Чехова.
Агентам Черняка удалось в 1941 году добыть копию плана «Барбаросса», а в 1943 году – оперативный план немецкого наступления под Курском. И если в первом случае в Москве не придали должного значения уникальным документам, присланным нелегалом, то в 43-м году его многостраничные донесения послужили добротным подспорьем для подготовки разгрома фашистских полчищ под Белгородом и Курском и для создания решающего перелома в Великой Отечественной войне. Но, кроме этого, Черняк передавал в СССР ценную техническую информацию о танках, в том числе о «Тиграх» и «Пантерах», артиллерийских орудиях, по реактивному вооружению, по ракетам «Фау-1» и «Фау-2», разработкам химического оружия, радиоэлектронным системам. Выдающийся советский ученый и инженер-конструктор, академик и адмирал Аксель Берг говорил, что в создании отечественной системы радиолокации, внесшей вклад в защиту неба Москвы от фашистских бомбардировщиков, ему очень помогли материалы о самых передовых западных разработках, добытые перед войной советскими разведчиками. Адмирал не знал, что одним из них был вольнонаемный ГРУ Ян Черняк. Только в 1944 году этот нелегал переслал в страну свыше 12,5 тыс. листов технической документации и 60 образцов радиоаппаратуры. Ветераны Главного разведуправления утверждают, что разведсеть, созданная Черняком, была одной из лучших в истории разведки – в ней не было ни одного провала за полтора десятка лет его работы за рубежом.
Внес большой вклад Черняк и в создание советского атомного оружия. Информацию об этих работах он добыл в Великобритании, а потом, переехав по заданию своего руководства в Канаду и США, пересылал в Союз тысячи листов материалов об американском ядерном оружии и даже несколько миллиграмм урана-235, который идет на изготовление атомной бомбы. Как ему это удавалось, мы поговорим чуть позже. Порассуждаем и о том, почему гитлеровская контрразведка не без труда, не без ошибок с нашей стороны сумела обнаружить, разоблачить и полностью арестовать всех участников советской разведывательной сети, которую гестаповцы назвали «Красная капелла» и которой руководили Леопольд Треппер и Анатолий Гуревич. Ликвидировали агентуру еще одной разведывательной сети «Красная тройка», которую возглавлял венгерский географ и картограф Шандор Радо. Но на информаторов «Кроны» выйти так и не смогла. Не смогла и идентифицировать ее руководителя Яна Черняка, которого называли «человеком без тени». Он нигде никогда не оставлял за собой следов. А пока несколько слов о том, как Ян Черняк стал разведчиком-нелегалом и гражданином СССР, паспорт которого он получил только в возрасте 37 лет.

ПРОБЕЛЫ И ПУТАНИЦЫ ЗАЛЕГЕНДИРОВАННОЙ БИОГРАФИИ
Родился Ян Черняк в Черновцах в 1909 году, в семье мелкого еврейского торговца, женатого на мадьярке. Родители Яна пропали в пучине Первой мировой войны. И сироту в шестилетнем возрасте определили в детский дом, в Кошице. А в родных местах Черняка, в Северной Буковине, входившей тогда в Австро-Венгрию, проживало очень много представителей самых разных национальностей – украинцы, венгры, румыны, евреи, чехи, словаки, русины, немцы, которых здесь называли «швабы», сербы и даже австрийцы… Мешанина народов – мешанина языков позволяла маленькому и очень сообразительному, можно даже сказать, талантливому мальчику впитывать их в себя, как в губку. В шестнадцать лет он уже говорил на шести языках – родном немецком и идиш, чешском, мадьярском, румынском и украинском, а когда поступил в Пражское высшее техническое училище, стал усиленно изучать, как он потом напишет в своей автобиографии, английский.

Фотография Яна Черняка из личного дела ТАСС. Фото предоставлено автором

В той же автобиографии, которая есть в распоряжении автора, он написал, что после окончания Пражского училища, с 1931 по 1933 год, работал инженером-экономистом на небольшом заводе «Прагер Электромоторенверке». А потом, когда в связи с мировым экономическим кризисом завод закрылся, был два года безработным и зарабатывал себе на жизнь частными уроками английского языка. Правда, различные источники, в том числе и публикации в некоторых книгах, утверждают, что с начала 30-х годов прошлого века он учился в Политехническом институте в Берлине, где вступил в Коммунистическую партию Германии и после встречи с представителем советской военной разведки подписал согласие работать на нее. Кроме того, в 1931–1933 годах он якобы служил в румынской армии, в штабе кавалерийского полка в звании сержанта, имел доступ к секретным документам и передавал их содержание в Советский Союз.
По словам тех же источников, уволившись из армии, Черняк жил в Германии, где создал разведгруппу, прообраз будущей «Кроны», а в 1935–1936 годах учился в разведшколе в СССР под руководством Артура Артузова, бывшего руководителя Иностранного отдела ОГПУ-НКВД, а в то время заместителя начальника Четвертого (разведывательного) управления Генерального штаба Красной армии, встречался с начальником разведки РККА армейским комиссаром 2-го ранга Яном Берзиным. А затем выехал в Швейцарию под видом корреспондента ТАСС с оперативным псевдонимом «Джен». И с 1938 года после Мюнхенского соглашения проживал в Париже, а с 1940 года – в Лондоне.
Сам же Черняк об этом периоде своей жизни пишет в автобиографии, что с февраля 1935 года по ноябрь 1938-го работал референтом-переводчиком в библиотеке высших технических заведений Праги, а потом уехал в Париж, где до его оккупации немецкими войсками тоже трудился референтом-переводчиком. А после перебрался в Цюрих, где опять давал уроки английского языка частным порядком. С началом Великой Отечественной войны и «нападения германских войск на СССР начал активную работу в тылу врага, где выполнял особые задания советского командования (июль 1941 – декабрь 1945). В декабре 1945-го приехал в Москву и в мае 1946 года получил советское гражданство. С мая 1946-го по февраль 1950 года работал референтом отдела Главного управления Генштаба Вооруженных сил СССР».
Где тут правда, а где легенда, которую имели и имеют все разведчики-нелегалы, можно только догадываться. В публикациях о Черняке, которые вышли в свет после его смерти, много противоречий с его собственной биографией, которую он написал своей рукой, когда поступил на работу в информационное агентство ТАСС, и той анкетой, которую заполнил для отдела кадров агентства. Например, в различных русскоязычных материалах, особенно вышедших на Западе и в Израиле, его называют Янкелем Пинхусовичем Черняком. А он называл себя Яном Петровичем, хотя и не скрывал, что по национальности еврей. На его могильной плите на Преображенском кладбище Москвы тоже выбито «Герой Российской Федерации Черняк Ян Петрович», год рождения и год смерти.
В анкете отдела кадров написано, что он никогда не изменял своей фамилии. В то же время авторы очерков о нем в один голос твердят, что он имел несколько паспортов разных стран на разные фамилии людей с разными биографиями и держал эти биографии в своей голове так надежно, что когда его кто-либо разбудил бы где-то в Швейцарии или Англии среди ночи, он на чистейшем французском, который тоже изучил в 30-е годы, или на английском без запинки рассказал бы свою выдуманную биографию, ни разу не сбившись и не перепутав даты, города и улицы, на которых когда-то где-то проживал.
А еще, как утверждают, он обладал поистине звериной интуицией, никогда не ночевал в одном и том же месте больше недели, постоянно переезжал с места на место в разные районы города или в другие страны. Можно было позавидовать и его гипнотическим способностям. Он умел убеждать и находить общий язык с любым человеком, что проявлялось у него при вербовке информаторов. И объяснение этому, наверное, можно найти в сиротском детстве, когда маленькому и не обладавшему большой физической силой мальчишке удавалось легко договариваться с детдомовцами много старше его и понахрапистее, а то и с уличными хулиганами.
Память у него была феноменальная, рассказывают исследователи залегендированной или истиной биографии Черняка. Он мог пробежать глазами десять страниц на любом языке мелкого убористого текста и пересказать его слово в слово, что называется, один к одному с написанным. А еще запоминал 70 предметов в комнате, где находился, и потом мог поставить их на место после того, как кто-то их полностью поменял. Будущую свою жену – студентку мединститута Тамару Ивановну Петрову, как рассказывает один из авторов очерка о разведчике, он поразил тем, что, сыграв с ней в московском парке «Эрмитаж» в шахматы, на следующий день принес ей запись этих двух партий, которые он легко запомнил.
Авторы очерков о Черняке, некоторые из них (это не упрек, а догадка, что писали с одного, представленного им кем-то источника), в один голос утверждают, что у него не было никаких наград, а в тассовской анкете указывается, что он был награжден медалью «За победу над Германией» и орденом Трудового Красного Знамени. Правда, орденом – уже в 1958 году. За что – вопрос на засыпку. Известно, что время от времени, когда работал в информационном агентстве ТАСС с 1950 по 1957 год внештатным переводчиком, а потом до 1969 года и в штате – тоже переводчиком, затем старшим переводчиком с английского и немецкого в Управлении иностранной информации ТАСС, он выезжал за рубеж. Но куда и зачем – тоже секрет. Не исключено, навестить своих информаторов или тех, кто их тогда заменил. А может, для выполнения других особо деликатных заданий.
И еще одна нестыковка, которая бросается в глаза. Авторы очерков о Черняке утверждают, что у него с Тамарой Ивановной детей не было. А в анкете записан сын – Владимир Янович, 1955 года рождения – и указан адрес проживания в Москве – улица Русаковская. Сейчас там библиотека и культурный центр имени Антуана Сент-Экзюпери и Московский драматический театр публицистики. Но, правда, мемориальной доски или таблички, что здесь проживал легендарный разведчик-нелегал Герой России Ян Черняк, на доме до сих пор нет. Нет такой доски и на здании ТАСС, где Черняк проработал почти двадцать лет.

Марика Рёкк, как считается, была одним из агентов советского разведчика. Фото из Федерального архива Германии. 1940

ВЗЛЕТ И ФИНАЛ КАРЬЕРЫ НЕЛЕГАЛА
Интересная деталь. Многие советские разведчики-нелегалы, вернувшиеся после окончания Великой Отечественной войны в Москву, оказались за решеткой. В их числе и побывавшие до того в застенках гестапо руководители «Красной капеллы» Леопольд Треппер и Анатолий Гуревич, а также сумевший обмануть фашистов и скрыться в Египте Шандор Радо, его сотрудники НКВД вывезли из Каира. Колонии ему избежать тоже не удалось. Всем нелегалам вменили обвинение в измене Родине, а на самом деле – возложили на них чужую вину за неудачи начального периода Отечественной войны. А Ян Черняк счастливо избежал и обвинений, и «подвалов Лубянки». Повезло? Нет. Просто он был еще востребован.
В 1942 году во время пребывания в Лондоне Черняк привлек к работе на советскую разведку английского физика Аллана Нанн Мэя, участвовавшего в программах создания ядерного оружия «Тьюб эллойз» («Трубные сплавы») в Великобритании и в «Манхэттенском проекте» в США. За полгода тесного сотрудничества Мэй передал Черняку документальную информацию об основных направлениях научно-исследовательских работ по урановой проблеме в Кембридже, описание получения плутония, чертежи «уранового котла» и подробно рассказал о принципе его работы. А когда Мэя пригласили продолжить ядерные исследования в канадском Монреале, Черняк по указанию своего руководства последовал за ним. Английский ученый неоднократно посещал своих канадских коллег на предприятии по производству тяжелой воды в городке Чолк-Ривер на берегу реки Оттава и американских коллег в Арагонской лаборатории в Чикагском университете, которые в числе многих других работали над созданием американской атомной бомбы. Это Мэй передал сотрудникам советской военной разведки образцы урана и подробные материалы, касающиеся разработки ядерного оружия США. Выдал его перебежчик – шифровальщик военного атташе СССР в Канаде Игорь Гузенко.
С сентября 1945 года Мэй жил и работал в Англии, преподавал в Королевском колледже Лондонского университета. Но английские контрразведчики установили за ним слежку и в феврале 1946 года допросили и арестовали. Ученый не был готов к такому повороту в своей судьбе и, что называется, раскололся. Угроза разоблачения нависла в том числе и над его куратором.
А тот за время нахождения в Канаде сумел наладить и там работу нелегальной резидентуры. Добывал информацию по атомной бомбе, что стало его основной задачей, но не только. На его связи находилось большое количество агентов, в том числе и ученый с мировым именем (ныне покойный, но не рассекреченный). Агентурная сеть Черняка работала и по многим другим направлениям научно-технической разведки. Кстати, те материалы, за которые Берг так благодарил ГРУ, были присланы именно в это время. Всего же за 1944 год Центр, как уже говорилось, получил от Черняка 12,5 тыс. листов технической документации, касающейся радиолокации, электропромышленности, корабельного вооружения, самолетостроения, металлургии и 60 образцов аппаратуры. Не уменьшился объем поступаемой от Черняка информации и в следующем году. Работа шла полным ходом, и шла бы, по всей вероятности, еще много лет, если бы не то самое предательство шифровальщика Гузенко.
Но тема этого материала не преступление шифровальщика. О нем больше говорить не будем. Только Яну Черняку пришлось уходить от преследования канадской контрразведки. Как он это сделал – отдельная история. Вывезли нелегала наши моряки, военные или торгового флота, – в разных публикациях информация совершенно разная. Мне нравится сюжет с переодеванием.
Легенда гласит, что группа наших моряков поселилась в одну из приморских гостиниц, пригласила девочек, а потом одного из них, полураздетого, в тельняшке и не застегнутой тужурке друзья отнесли на руках на судно. Сам он, перебрав виски, идти уже не мог. И полицейский, дежуривший у трапа советского сухогруза, даже не спросил у него документов. Какие могут быть документы у матроса, который лыка не вяжет?! Пусть с ним разбирается собственный капитан.
«Бухого матроса», как говорят, потом сдали с рук на руки большому начальнику, приехавшему к пришвартовавшемуся в Севастополе судну на трофейном «опель-адмирале». А с команды взяли подписку о том, что никто ничего и никого постороннего на борту никогда не видел. Захочешь ходить в «загранку», – подпишешь и не такое.
Ян Черняк продолжил службу в ГРУ. Вольнонаемным. За доставленные из США материалы по атомному проекту он не получил никаких наград. Не наказали – и это была большая радость. Потому что могли. Нелегал выступил в защиту резидента военной разведки в Оттаве военного атташе полковника Николая Заботина, который во время службы в Канаде покровительствовал своему шифровальщику – перебежчику и предателю Гузенко. А такое не прощается. Заботина посадили. Черняка отодвинули от оперативной работы. Потом потихоньку нашли ему другое применение. Тем более что к тому времени он блестяще выучил еще один язык – русский. Его автобиография в личном деле ТАСС написана без единой ошибки.
Ян Петрович Черняк проработал в ТАСС почти 19 лет и ушел на заслуженный отдых, когда ему исполнилось 60. Правда, пенсию получил персональную. Но, думаю, не союзную, а республиканскую. В 1969 году она была равна 150 руб. Оклад ведущего инженера на оборонном предприятии. А за те уникальные документы и материалы, которые он передал стране за время своего безвестного проживания за рубежом и которые помогли Советскому государству, его ученым и конструкторам создать оружие, надежно защитившее его национальные интересы, – орден Трудового Красного Знамени. Награда – высокая, но, думаю, вряд ли достаточная.
Подвиг, совершенный разведчиком-нелегалом, был оценен по-настоящему только в конце его жизни, уже в новой России.