Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой

НЕ ДЛЯ ПЕЧАТИ


ЮННА МОРИЦ


В И Д   С В Е Р Х У

Их роскошные тачанки – не автобусы для швали,
Не вагоны, где в дороге этой швали чай давали.
Кто платил за шваль в дороге?.. Шваль должна идти пешком,
А роскошные тачанки ехать в лентах с ветерком!..

Диктатура либералов, тирания либералов,
Озверели комиссары либеральных идеалов, –
Что-то в зверстве либералов есть от беломор-каналов,
Что-то в зверстве либералов есть от пыточных подвалов.

Диктатура либералов, тирания либералов,
Либеральное гестапо: кто не с ними – тот нигде!..
Что-то в зверстве либералов есть от лагерных амбалов,
Крокодилов креативных, эффективных в той среде.

Диктатура либералов, тирания либералов,
Их кричалки, обещалки растерзательных расправ, –
Что-то в зверстве либералов есть от пыточных подвалов,
Где с Россией разберутся, шкуру заживо содрав.

Озверели комиссары либеральных идеалов,
Эти шокотерапевты, у которых нечто есть
И от кожи крокодилов, и от в памяти провалов…
Их роскошные тачанки – не автобусная жесть!

Их роскошные тачанки – не автобусы для швали,
Не вагоны, где в дороге этой швали чай давали.
Кто платил за шваль в дороге?.. Шваль должна идти пешком,
А роскошные тачанки ехать в лентах с ветерком!



2 июня уроженке Киева, русской поэтессе  Юнне Пинхусовне Мориц, исполнилось 77 лет.

Дополнение: Вишта обратила внимание на то, что я вначале на один месяц промахнулся... сверяться с источниками надо!

2 июля 1860 года – в тихоокеанской бухте Золотой Рог военный транспорт «Маньчжур» под командованием капитан-лейтенанта Алексея Карловича Шефнера основал военный пост, который официально получил название Владивосток. Этот день официально считается днём основания города.
Ссылка

Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса...



Сегодня, 4 июля, день рождения Павла Давыдовича Когана (1918). Уроженец Киева, командир разведгруппы лейтенант Коган погиб 23 сентября 1942  на сопке Сахарная Голова под Новороссийском.

Его "Бригантина" около 62-го буквально завоевала советское радио (станция "Юность", ее слушали и как!), и тогда же страна узнала, что был такой поэт (и заодно услышала еще одно имя --- Визбор)

Борис Кустодиев конечно же не знал, что эти двое молодых --- Петр Капица и Николай Семенов --- станут Нобелевскими лауреатами, но что-то подсказало ему, что им место на его холсте:



Сегодня, 8 июля, 120 лет со дня рождения Петра Леонидовича Капицы.

20 июля 1964, на собеседовании, когда секретарша зачитывала мое личное дело, я в недоумении глядел на спавшего за столом пожилого мужчину --- у меня судьба на волоске! а он только не храпит! --- как вдруг человек, оказавшийся Председателем Приемной Комиссии МФТИ, академиком Петром Леонидовичем Капицей, открыл глаза и задал свои пяток вопросов один лучше другого, и я оказался принятым на его кафедру...

15 июля в военной истории
— 1855 г. В ходе Крымской войны 1853–1856 гг. Эриванский отряд под командованием генерала барона А. Е. Врангеля (5 тыс. человек) штурмом овладел Чингильскими высотами, которые защищали 13. тыс. турок. Русские потери — 400 человек, турецкие — 3 тысяч.
===
— 1975 г. Начался первый в истории совместный полет космических кораблей СССР и США (программа «ЭПАС»): советский КК «Союз-19» (экипаж в составе командира корабля А. А. Леонова и бортинженера В. Н. Кубасова) и американский КК «Аполлон» (экипаж в составе Т. Стаффорда, Д. Слейтона и В. Бранда). Через два дня осуществлена стыковка двух космических аппаратов.
Полностью

18 июля 1943 года – произошёл единственный за Вторую мировую войну бой дирижабля с подводной лодкой. У берегов Флориды американский дирижабль K-74 атаковал немецкую подводную лодку U-134. Результат боя: дирижабль был сбит и упал в море (затонул через несколько часов), девять из десяти членов экипажа были спасены.
Ссылка

Думаю, уважаемый Dobryаk расскажет о людях и событиях, которым посвящён этот памятник в его родных краях.

Цитата: хвилолoг от 24.07.2014 09:33:21
Думаю, уважаемый Dobryаk расскажет о людях и событиях, которым посвящён этот памятник в его родных краях.

Это памятник Акпарсу, предводителю горномарийцев (князь может громко сказано, это фото лучше)



кто, по преданию, был во главе посольства к Ивану Грозному (что и изображено на постаменте)  и присоединил Горномарийский р-н к России за два года до Казанского похода, в котором принял участие и горномарийский полк под его руководством. По преданию, Акпарс был любим и как искусный гусляр. Горномарийский лозунг: "Восславим землю Акпарса". По дороге, уходящей вдаль, до моей родной деревни около 8 км. Если о посольстве горномарийцев к Ивану Грозному в летописях сохранились строчки, все остальное в преданиях, так как письменности у марийцев до второй половины 19-го века не было.

Это памятник ему же в райцентре Козьмодемьянске

Севастопольский альбом Н. Берга, 1857 год
Вероятно, один из самых первых фотоальбомов в истории России. Хотя по виду "рисунков Берга" не сразу поймёшь, что они представляют собой выгравировку известных английских фотографий 1855 года.

Во время Крымской войны (1853 – 1856) в Севастополе Николай Васильевич Берг служил сначала в 4-м казначейском отделении, заведуя наградами, а потом состоял переводчиком при штабе главнокомандующего. Участвовал в сражении на Черной речке, жил на бастионах во время осады. В 1858 году были опубликованы его «Записки об осаде Севастополя» и «Севастопольский альбом», который представляет собой 37 рисунков с подробным описанием каждого на русском и французском языке.

Издательство: Тип. Каткова и Ко. Год издания: 1858 г.
http://visualhistory…22911.html

Панорама Москвы. Сочинение М. Ю. Лермонтова, написанное им в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров


Подробнее см.: http://www.nkj.ru/archive/articles/24868/ (Наука и жизнь, Панорама Москвы. Сочинение М. Ю. Лермонтова, написанное им в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров)

Когда воспоминания зарастают травой: о будущем советского гарнизонного кладбища в Дрездене

Советское гарнизонное кладбище - одно из немногих мест в Дрездене, напоминающих о том, что здесь некогда присутствовали советские войска. Сохранится ли оно в первоначальном виде?

Советское гарнизонное кладбище в Дрездене - историческое свидетельство из жизни города, яркий след присутствия здесь советских войск в период холодной войны. Это важное место не только для близких похороненных здесь людей, но и для горожан, заботящихся о культуре памяти в Дрездене.

Ухаживать за кладбищем - дело властей федеральной земли Саксония. В силу истории кладбища оно оказалось разделенным на две части: одна - с аккуратно подстриженными кустами и газоном, другая заросла травой, выглядит заброшенной и подлежит по замыслу властей Саксонии переустройству. Планы реконструкции вызвали жаркую дискуссию в городе: ряд общественных организаций считают, что нельзя менять исторического облика кладбища.

Десятилетия истории

О том, что эта тема активно обсуждается в Дрездене, свидетельствовали выступления докладчиков на конференции "От первой мировой войны до холодной: Проблемы увековечения памяти погибших и сохранения российских военных захоронений- мемориалов в Германии", которая была организована Немецко-русским институтом культуры в Дрездене (DRKI) в конце августа. За сохранение кладбища в его первоначальном виде выступил председатель общества DenkMalFort Хольгер Хазе (Holger Hase).

Могила в северном крыле кладбища

Советское гарнизонное кладбище в Дрездене существует с 1945 года, - рассказал он в своем выступлении. Сначала на нем хоронили советских солдат, скончавшихся от ран в лазарете дрезденского гарнизона сразу после окончания Второй мировой войны, затем - советских военнослужащих и гражданских лиц, служивших и работавших в Дрездене, а также членов их семей. Кладбище несколько раз расширяли. В том числе было заложено его северное крыло, которое и является предметом спора. В северном крыле покоятся 670 человек. Последней здесь была похоронена двухмесячная девочка в 1987 году. Всего на кладбище похоронено 2268 человек.

Наступит порядок, исчезнет индивидуальность

С 2010 года северное крыло кладбища, как и остальная его часть, находится под охраной государства как памятник культуры. Тем не менее, этот участок зарос травой, некоторые каменные надгробья разрушились по краям. Саксонское управление недвижимостью и строительством (Sächsisches Immobilien- und Baumanagement, SIB), которое подчиняется земельному министерству финансов, намерено переустроить эту часть кладбища: убрать надгробья, засадить участок травой и установить на нем три стелы с именами покоящихся там людей. То есть создать нечто мемориала, памятного места, без отдельных могил.

Конечно, это облегчит уход за кладбищем, но, в то же время, уничтожит ту эмоциональную атмосферу, которую сейчас создают индивидуальные надписи на скромных однотипных надгробьях, уложенных в грунт. На одном надгробье можно прочесть: "Спи спокойно, дорогой сыночек", на другом видна эмалированная овальная фотография. Они исчезнут, если планы SIB будут воплощены в жизнь.
Когда кладбище перестает быть кладбищем

Гарнизонное кладбище подразделяется на военную и гражданскую части, объяснил в интервью DW Штефан Вагнер (Stefan Wagner), руководитель отдела SIB, в ведомстве которого находится кладбище. По немецкому закону, могилы погибших в результате военных или полувоенных действий во время Второй мировой войны и после нее и похороненных до 1952 года считаются военными могилами и находятся под особой охраной государства без временного ограничения.

Погребенные в гражданской части кладбища, а это и есть его северное крыло, в эту категорию не попадают, потому что были похоронены после 1952 года. Для них действует закон, который предусматривает срок сохранения могилы от 25 до 35 лет. "С правовой точки зрения эта северная часть уже не является кладбищем", - уточнил Штефан Вагнер.

История в оригинале

Штефан Вагнер считает, что разработанный SIB план учитывает интересы родственников похороненных людей и историческое значение этого места, а поэтому представляет собой хороший компромисс. Но защитники гарнизонного кладбища этот план не поддерживают. В Дрездене уже прошло несколько раундов переговоров с участием SIB и гражданских инициатив, одна из которых - DenkMalFort, требующих сохранения кладбища. Дискуссия продолжается, и единства по поводу того, как должно выглядеть его северное крыло, пока нет.

• 
  
  СОВЕТСКОЕ ГАРНИЗОННОЕ КЛАДБИЩЕ В ДРЕЗДЕНЕ
  Могилы советских солдат
  Здесь покоятся военные, скончавшиеся в мирное время.
  
  
  
  

Председатель DenkMalFort Хольгер Хазе считает советское гарнизонное кладбище центральным местом для культуры памяти города, напоминающем о важном этапе в истории Дрездена. "В Дрездене осталось очень мало следов пребывания советских войск, - говорит историк. - Если я захочу рассказать кому-нибудь о времени между 1945 и 1992 годами, о присутствии тысяч советских солдат с их семьями в нашем городе, я найду мало аутентичных мест, куда я мог бы направиться. Поэтому важно, чтобы это место сохранилось в оригинале, чтобы было видно, как его расширяли, как менялась культура захоронений".

25 сентября в военной истории России

http://milportal.ru/2014/09/25/25-sentyabrya-v-voennoj-istorii-rossii/
— 1854 г. Началась оборона Севастополя во время Крымской войны 1853—1856 гг. Оборону города и порта возглавили начальник штаба Черноморского флота адмирал В. А, Корнилов и командующий эскадрой адмирал П. С. Нахимов, руководил строительством оборонительных укреплений инженер-подполковник Э. И. Тотлебен. 36 тыс. защитников города-порта противостояли 67-тысячному войску перед первым штурмом 17 октября. Оборона Севастополя продолжалась 349 дней и завершилась 08.09.1855 г.

Панорама «Оборона Севастополя 1854–1855 гг.»
http://www.sev-museu…orama.html

Преданья старины глубокой, которые по сей день не разрешены. 

СТЯЖАТЕЛИ И НЕСТЯЖАТЕЛИ - противоборствующие религиозно-политические течения в России конца XV - начала XVI вв. Нестяжатели требовали отказа Церкви от «стяжания» (т.е. приобретения земель и материальных ценностей) как противоречащего Евангелию и авторитету Церкви. Нестяжатели - Нил Сорский (1433-1508) и другие заволжские старцы, т.е. монахи северных монастырей, а также Вассиан Патрикеев, старец Артемий и др. Нестяжателей поддерживал и приехавший из Греции в 1518 для перевода и исправления церковных книг Максим Грек (Михаил Триволис) (ок. 1475-1556). После осуждения нестяжателей он был обвинен в ереси и государственной измене и приговорен к пожизненному заключению, в котором и умер. В «Монастырском уставе» Нил Сорский утверждал, что приобретение собственности несовместимо с монашеством. Его ученик Вассиан Косой выступил за конфискацию церковных земель и передачу их народу. Нестяжатели были представителями созерцательного монашества и считали Писание (Библию) важнее Предания. Нестяжатели терпимее относились к еретикам, нежели стяжатели. Стяжатели во главе с Иосифом (отсюда название стяжателей - Осифляне) Волоцким (Иван Санин, ок. 1439-1515), игуменом Волоцкого монастыря отстаивали принцип неприкосновенности церковно-монастырских земель, считали, что обрядовое благочестие и Предание в Церкви должны быть на первом месте, утверждали божественное происхождение княжеской власти и ее приоритет в светских и церковных делах, что и обеспечило победу стяжателей. Стяжатели убедили Ивана III отказаться от поддержки нестяжателей. как противников усиления государственной власти. Собор 1503 осудил нестяжателей и высказался за сохранение церковной земельной собственности при подчинении самой Церкви московским князьям. Однако лишь на соборе 1531 г. нестяжатели потерпели окончательное поражение. В дальнейшем стяжатели-осифляне жестоко преследовали нестяжателей, активно содействовали учреждению опричнины. При всей моральной привлекательности нестяжательства следует признать, что доведенное до крайности, оно могло угрожать нормальному функционированию церковно-государственного организма в реальных исторических условиях. Земельные наделы позволяли монастырям нести широкую пастырскую, благотворительную и просветительскую деятельность, оказывать благотворное влияние на общественную жизнь. Канонизация Иосифа Волоцкого явилась признанием его роли в государственном строительстве, народное же почитание канонизировало Нила Сорского за строительство духа. Максим Грек канонизирован РПЦ в 1988 г., однако он почитался и в дореволюционной России, особенно в старообрядческой среде. Учениками Иосифа Волоцкого были Гурий, первый архиепископ Казани, Даниил и Макарий, митрополиты Московские.
http://azbuka-hrist.…ateli.html

Не стану говорить, как называется этот монастырь – кому интересно, тот сам легко отыщет его.





Такие вот дела, у скорбного стола
Сидим мы и голов не поднимаем.
Средь подлости и зла лишились мы тепла
Того, чей светлый лик незабываем.
В общем, точка зрения Нила Сорского на Соборе 1503 года не победила.

Антицерковные настроения, еще совершенно немыслимые в конце прошлого века, — в последние годы делаются все более общепринятыми, модными даже. Теперь уже трудно поверить, чтокаких-нибудь двадцать лет назад Россия была чуть ли не единственной европейской страной (может быть, еще Польша? Ирландия? – да и то вряд ли), где не было жесткого и стандартного разделения: христиане – направо,интеллигенты-студенты-богема-художники-"критически мыслящие" обыватели – налево. Едва выходящая из нищеты, из безнадежности обваленных потолков и гниющих полов Церковь — вызывала интерес и доверие, и образованному русскому человеку 1980−х и 1990−х непонятно было, отчего эти гимназисты, помещики, офицеры и революционеры столетней давности так козыряли своим презрением к "попу", да ведь они просто не знали, как это славно, когда можно свободно праздновать Пасху, когда в школах, где еще недавно — "физкультура, красные галстуки и совок", вдруг – Библия, когда среди бараков, пятиэтажек и руин "машстройкапремонттреста" возникают храмы и монастыри, и на макушке угловой башни, под которую еще недавно блевали трудящиеся, снова, как в утраченном 1913−м, парит золотой ангел с трубой.

К сожалению, эта идиллия быстро исчезла. Еще немного – и Церковь займет в умах "общественности" то же место, на котором она находилась в старой России, да и до сих пор пребывает в любой цивилизованной загранице, где, в ответ на ваш искренний интерес к делам религиозным, вас не то чтобы выставят вон, но – решат, например, что вы шутите, что вы спятили (это все при том условии, что вы выступаете таким образом среди профессоров и писателей, а не шоферов и грузчиков, и склонность у вас – к христианству, а не к культу, допустим, Великого Дерева, с Деревом-то намного проще). Словом, 1913−й вернулся к нам не только с ангелом, но и с гимназистом, который опять презирает попа и не хочет учить Закон Божий.
Дело здесь, разумеется, не в православном вероучении, основ которого "общественность" и не знает, ей не до этого. И не в лояльности государству – в русской истории последних ста лет не было времени, кроме короткого послеоктябрьского, когда бы Церковь открыто вела войну с властью. Уже с осени 1927−го и во все остальные эпохи она молилась "о Богохранимой стране нашей, властех и воинстве ея", и никому это особенно не мешало. Дело в том, что Церковь сделалась сильной. Она, думают "критически мыслящие", сделалась очень богатой. Ее стало много, она теперь везде. И живет она, кажется, по Иосифу Волоцкому, в ладу с собственностью, с недвижимостью, с миром этим, а не с миром тем. Плюнь, продвинутый человек, в вечного классового врага, в толстого попа с мерседесом. А то даже и с "Хаммером".
Но что, если это праведное негодование – не вполне праведно? И нет ли ошибки в свежайшем антиклерикализме?
Для начала, тот "Хаммер" — отчасти оптический обман. Некоторое количество больших церковных начальников, а также лиц нижестоящих, но бойких и ловких, действительно заимели существенный автомобиль, а также все, что к нему прилагается, но они – это ничтожное меньшинство. Основная же часть духовенства живет в сплошной бедности (достаточно с кем-нибудь из этой среды познакомиться, чтоб убедиться), и бедность эта, в отличие от обыкновенной, народной, — еще и добровольная (никто ведь не гнал принимать сан), что особенно поражает человека мирского, далекого от "служений" и "послушаний". Что же до тех немногих, кто честно соответствует карикатуре – странно было бы всерьез считать, что физический мир, пусть он сто раз церковный, состоит из одних золотых ангелов с трубами. В мире этом встречаются разные личности, и это еще не повод с изменившимся лицом бежать к пруду топиться.
Откровенно же в пользу нынешних Иосифов Волоцких говорит следующее. Все, употребляя тоскливое выражение, социальные институты современной России – мертвы. Все — мертвы или разлагаются. Государственная идеология правдивее и точней излагается в журналах Vogue и Robb Report, нежели в официальных кремлевских бумагах. Спецслужбы, в безудержной страсти к накоплению денежных знаков, отправляют в дозор подставных лиц, фальшивых агентов – этаких Неуважай-Корыто в образе Джеймса Бонда, которые лихо тратят свои сто рублей на Манхэттене и переписывают из интернета шпионские отчеты, пока начальство осваивает остальные, якобы затраченные на героическую разведку сто тысяч. Милиция, готовясь превратиться в полицию, — пытает и вешает, вешает и пытает. В армии восемь неоднократно побитых рекрутов позируют перед камерами, но только так, чтоб у каждого на спине, на лбу или на затылке была выписана одна буква из победного —"Д-а-г-е-с-т-а-н". Склонные к дружбе народов горные орлы сдают экзамены на аттестат зрелости с таким знанием всех наук, что впору брать их не в жалкое МГУ – в Гарвард целыми аулами. Служащие по ведомству борьбы с наркоманией умирают от передозировки. Судьи, когда градоначальник затеивает тяжбу против человека, написавшего – "все суды подконтрольны градоначальнику", выносят решение: неподконтрольны, виновен. В больнице, в тюрьме, на дороге и в пожарной части, на рынке и во дворе, а уж на стройплощадке… Известно, что делается ну буквально везде. И одна только Церковь – несовершенная, реакционная, не такая, как хочется, косная и худая, — все же соответствует самой себе, а не только статьям из Уголовного кодекса, как любая другая система, еще работающая у нас на родине. Так случилось, что все казенные учреждения, некогда предназначавшиеся для "общего блага" – уже недееспособны и даже опасны, и кому теперь, как не духовенству, оставшемуся в одиночестве, без царя, без дворянства, без крестьянства и пролетариата, и даже, говоря правду, без всякого государства, с одним безразмерным купечеством, торгующим чем попало и на любом месте, — словом, кому теперь, как не попу и монаху — остается учить, строить, сеять, давать, забирать, украшать, приумножать, охранять, править, чистить, делить и судить. Лучше было бы просто молиться. Но кто виноват, если все остальное – вульгарное, материальное и земное, — больше не на кого переложить.
Да и больше того, Церковь – это единственное, что у нас осталось не только лишь социально, но также и исторически.
Цветные фотографии всей России, сделанные сто лет назадПрокудиным-Горским и всем хорошо известные, — это волшебное окно в прежний мир. Исключительная яркость красок и невозможная для большинства "винтажных" кадров четкость изображения производят сильнейшее впечатление: кажется, что каждая травинка на полегде-нибудь в Псковской губернии, каждая морщинка на крестьянском лице, детская или старческая любопытная физиономия, запряженная телега, изба, колокольня, мощеная булыжником улица, вдалеке различимая барская усадьба, пестрая всесословная русская толпа, — что все они еще живые, все они дышат и действуют прямо сейчас, и достаточно оторваться от фотоальбома и выйти на улицу, чтоб оказаться в реальности Бунина, Розанова, Горького или Шмелева. Отрываешься и выходишь – а там… Травинка, как и поле в целом, — успешно преодолены: на их месте коттеджный поселок нефтегазовых менеджеров средней руки. Офис их – вместо избы. Пережившая войны и революции усадьба пала жертвой "случайного возгорания" году в 2005−м. И даже лица – крестьянские, детские, старческие, всесословные русские лица, — пропали, как если бы их и не было, как если бы их из ничего сотворил фокусник Прокудин-Горский. А что же стоит, как стояло, на месте? – один только храм, монастырь. С поправкой на сносы и новоделы, на все реконструкции, церковь – последняя уцелевшая часть былого пейзажа, и все монашеские, священнические, архиерейские типажи – последние русские лица из старых, что еще встречаются и все-таки не исчезают.
И как после этого можно сказать им: не обустраивайте, не мешайте! И ничем не владейте! Так значит, от бывшего мира не будет в будущем вообще ничего? И, стало быть, нам надо всю жизнь любоваться на офис и пятиэтажку?
И еще одно иосифлянское соображение. Если мир создан Богом (а не только журналом Vogue, нефтегазовым менеджментом или Великим Деревом) – он благ. Он – подарок. Если в нем, кромегоре-шпионов, дагестанских старослужащих, измайловских группировок и глав районной администрации, есть и нечто иное, благодатное и удивительное, — ради этого мира есть смысл стараться, украшать его и улучшать, приближать к совершенству. И больше того. Сгоревший в своем "Хаммере" глава районной администрации, мир его праху, — ну, чем он не удельный князь века этак шестнадцатого, щедро жертвовавший на монастырь и в нем потом погребенный, когда его, наконец, одолела бригада старицких, угличских или рязанских? А ведь Церковь и этого сложного человека смогла – оставляя за скобками дела душевные, таинственные, – обратить хоть на самую малую часть к делу более ценному с точки зрения времени и истории, нежели добыча нерудных ископаемых. И кто знает, быть может, где-то через 500 лет, среди дивных запахов и цветов летнего монастырского сада, — какой-нибудь скромный паломник наткнется на фрагменты старинной, потрескавшейся могильной плиты и прочтет строки древней надписи, слегка волнуясь от прикосновения к жизни ушедших веков:
…Как пусто стало вдруг 
Без солнечной твоей улыбки, Гена.
…Такие вот дела, у скорбного стола…
И еще один осколок, лежащий в глубокой траве, — это, видимо, уже финал эпитафии:
Ты нынче в том краю, где нет дождей и вьюг,
И где Господь прощает нас и любит.
И фамилия автора сбоку. Была и дата, но давно стерлась. Кто такой этот Звездинский? – спросит себя умиленный паломник. Должно быть, ученый инок, смиренный иеромонах, взявший на себя кладбищенское послушание и провожавший почившую братию духовными стихами. И паломник отправится дальше, вот он гуляет вдоль пруда, где вода такая чистая, что ему видно, как внизу носится рыба, вот он на скамейке у выстриженного газона, а вот уже в церкви, и молится на коленях у многочисленных частиц чудотворных мощей. И все храмы – желтые, красные, белые, розовые, — смотрят на него хоть и хмуро, насупленно, но все же с терпением, как и положено. Кто выстроил их в седую старину? – если верить путеводителю, какой-топраведник из Измайлово.
Может быть, все это правильно. И тогда остается сказать, как у Достоевского, — "сие и буди, буди!"
Но у Нила Сорского и нестяжателей на Соборе 1503 года — было другое мнение.

Нило-Сорского монастыря нет. Его нет в списке действующих, его нет на карте и в путеводителе. Но если доехать до Вологды, оттуда – до Кириллова, а там еще ехать километров пятнадцать по лесной дороге до поселка "Пустынь", то оказываешься прямо перед надвратным храмом. Дорога доходит до монастырской стены и кончается.

Стена в трещинах, на земле – битый кирпич. На деревянных угловых башенках нет золотых ангелов с трубами, зато под ними, еле стоя на ногах, кто-то долго тошнится. Не видать ни газонов, ни клумб – все вокруг заросло то кустарником, то крапивой. Мусор, мусор, пустые бутылки и банки. Надвратная церковь недавно горела, восстанавливать ее толком не стали, да в ней никто и не служит.В Нило-Сорской обители находится  психоневрологический интернат, и те, кто там живут, — если молятся, то по-своему, и уж точно не в храме.
Вхожу. При дверях – алкоголического вида охранник в штанах цвета хаки, он смотрит на меня и блаженно улыбается.
— Разрешите?
— Нельзя. Нет, сюда никак нельзя, нет, закрыто. Не надо.
Все это время счастливая улыбка его не оставляет. Он явно из местных. И он все-таки меня пропускает.
Тихвинский собор давно снесен, от него есть только первый этаж – стены, преобразованные под столовую. Напротив, в обшарпанном игуменском корпусе, — директор дурдома. От кладбища, что находилось у стен собора, осталась одна могила – на ней еще можнокое-как разобрать, что под камнем сим упокоился архимандрит Пахомий, и дальше послужной список покойного, почти весь разбитый и стертый. У могилы – цветочек.
А по двору, направляясь неизвестно куда, в пустоту, пошатываясь и спотыкаясь, гуляют здешние пациенты – большей частью безумные больные старики, один в панамке с красной звездой, а другой – в майке с надписью "Эвандер Холифилд" и портретом боксера. Они мельком взглядывают на меня – с той смесью страха, минутного любопытства и всепоглощающего равнодушия, что вообще свойственна душевнобольным. Но один, помоложе, подходит. Глаза у него серьезные, задумчивые.
— Триста рублей не найдется случайно? А то я могу показать место, где этот жил… старец… святой.
Найдется. Мы выходим из монастыря и идем по поселку, минуя реку, больше похожую на расширенную канаву. Это Сора. На ее берегу стоят дети и, с криком — "А ну, гнида, залазь!", толкают друг друга в воду. За домами, на краю леса, обнаруживается недавно поставленный крест – самый простой, деревянный, — а за ним пруд. Он весь в тине и ряске. Дальше только сухие елки. Темный елочный лес похож на декорацию к страшной сказке. Видимо, здесь и был скит старца Нила.
— И что, здесь он и жил, да? – робко спрашиваю я у своего задумчивого провожатого.
— Ну.
— А пруд – это он сам вырыл?
— Ну.
Спрашивать больше нечего. Мы возвращаемся к монастырю. По дороге мы, впрочем, продолжили разговаривать.
— Почему ты здесь живешь?
— Ну я это… школу не закончил. Тут обычно все – или кто пил, или кто по другому делу, ширялся там… А я вот в школе не учился. Теперь жалею.
— И с тех пор тут живешь?
— Ну.
Мимо нас с грохотом проносится грузовик. В кузове веселятся пятеро интернатовских, тоже не стариков, а почти что подростков. Вот и башня, вот и стена, дальше полусгоревшая церковь. Если я здесь – паломник, то я все посмотрел — кроме мощей Нила Сорского. Это ведь драгоценность, реликвия – мощи такого святого.
Но их не существует. Старец Нил завещал, как известно, отдать свое тело на съедение зверям и птицам, а если этого не сделают – совершить погребение "со всяким бесчестием". И когда Иван Грозный пытался устроить в Нило-Сорской пустыни каменный храм – он явился царю во сне и запретил это делать. Тем не менее, его ученики (а также, подозреваю, тогдашние главы районной администрации и лидерывологодско-кирилловских преступных группировок) сделали по-другому– сохранили могилу, построили храм.
И вот все на этом месте разрушено, снесено, сожжено, изуродовано и заросло бурьяном. Дурдом вместо благочестия, заброшенный интернат, где даже охранник смеется.
Выходит, Иосиф Волоцкий прав? И надо всех выгнать и пустынь как следует, до состояния окончательной безупречности отреставрировать?
Нет. Здесь все именно так, как хотел старец Нил. Без мощей, без крестов, без церквей, без газонов и клумб, без трубящих на башнях золотых ангелов, он один, — любящий и невидимый, — пребывает среди попрошаек, убогих, больных, стариков в майках с Эвандером Холифилдом и панамках с красной звездой, среди катающихся пацанов и смеющихся охранников в хаки. Его дом здесь, и его воля в том, что этот дом так устроен.
И кто кого переспорил в дискуссиях иосифлян с нестяжателями 500 лет назад, — уже неважно. Правы и те, и другие. Кому дан земной масштаб, тот живет в ладу с миром, и если заметит он в миречто-нибудь, кроме нерудных ископаемых, – ну, хорошо. Но кому дано большее, высшее, — про того и завещание Нила: 
Я стараюсь, насколько в моих силах, не быть сподобленным чести и славы века сего никакой — как в жизни этой, так и по смерти.

http://www.portal-cr…s&id=79291

29 cентября 1940, в небе над Австралией, во время учебного полета два двухмоторных самолета Avro Anson




столкнулись и "спарились" в небе. Здесь показаны спаренные самолеты после посадки на брюхо на пастбище



Пилоту и штурману нижнего самолета парочки удалось выброситься с парашютами. Движки верхнего самолета были блокированы, 



но у нижнего продолжали работать. Штурман верхнего самолета тоже спрыгнул с парашютом, а вот пилот верхнего осознал, что с тягой все еще работавших движков нижнего самолета парочка держится в воздухе и управляема, и решил попытаться сесть на брюхо нижнего. Что удалось, спаренное чудовище, прозванное впоследствии совокуплявшимися голубями, проскользило по лугу 150 метров и остановилось. Более того, верхний самолет сняли и после ремонта его вернули в строй, а нижний самолет подлатали и он служил наземным классом. Пилот Фуллер после лечения пострадавшей спины тоже вернулся в строй и к  увольнению из ВВС в 1946 году дослужился с сержанта до лейтенанта.

Подробности в http://en.wikipedia.…_collision

Михайлов-Петров-Харламов --- это были Боги, их имена произносили как заклинание...

Завтра, 6 октября, будет 70-летие Бориса Петровича Михайлова. Незамысловатый чемпионский список, только международный:

Олимпийские игры
Золото	Саппоро 1972	хоккей
Золото	Инсбрук 1976	хоккей
Серебро	Лейк-Плэсид 1980	хоккей
Чемпионаты мира
Золото	Стокгольм 1969
Золото	Стокгольм 1970
Золото	Швейцария 1971
Серебро	Прага 1972
Золото	Москва 1973
Золото	Хельсинки 1974
Золото	ФРГ 1975
Серебро	Катовице 1976
Бронза	Вена 1977
Золото	Прага 1978
Золото	Москва 1979
Чемпионаты Европы
Золото	Стокгольм 1969
Золото	Стокгольм 1970
Серебро	Швейцария 1971
Серебро	Прага 1972
Золото	Москва 1973
Золото	Хельсинки 1974
Золото	ФРГ 1975
Бронза	Катовице 1976
Бронза	Вена 1977
Золото	Прага 1978
Золото	Москва 1979

Это рейд в Мумарихе, чуть повыше Козьмодемьянска, 1957 г. Из таких пучков свяжут потом огромный плот, и на нем срубят настоящую избу --- этот шалашик временный. На плотах были огромные правила  (рули) на "носу" и "корме" и сплавлялись они своим ходом.  В 1959, с полным заполнением Жигулевской ГЭС, плотогонство стало сходить на нет -- плоты стали тянуть буксирами, а в начале 60-х  уже и промышленные заготовки леса у нас стали сходить на нет.

17 октября исполнилось 160 лет с момента первой массированной бомбардировки Севастополя силами союзников. В этот день при объезде оборонительных сооружений погиб первый руководитель обороны, начальник штаба Черноморского флота, вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов. Умирая на Малаховом кургане, он произнес ставшие знаменитыми слова: «Отстаивайте же Севастополь!»
http://www.hrono.ru/biograf/bio_k/kornilov_v.php