Покорение Сибири - как оно было ?

Торговля с китайцами осуществлялась двумя путями: государственная (казенные караваны) и частные торговцы. По началу казенная торговля в Китае шла плохо, так как этому мешали частные купцы и контрабандисты, сбывавшие продукцию по более дешевым ценам. Кяхтинская торговля развивалась не только при помощи государственных уполномоченных, сибирских купцов, но и при помощи частных купцов из центральных районов России (Москва, Ярославль, Кострома, Нижний Новгород, Казань и другие). Все купцы нарушали предписания правительства о торговле запрещенными товарами. Высшая администрация за взятки разрешала купцам провозить товары, находившимися под запретом, и торговать ими. Поощряли они и тайную контрабандную торговлю с Поднебесной, что приводит к снижению цен на Российские товары, как в Китае, так и в России. Спрос на товары также падал из-за низкой покупательной способности китайцев. Но это не мешало увеличению объема торговли. В 40 годах XVIII века, товарооборот составлял около 178 тысяч рублей.

....

Сложно недооценить перенесение торговли в Кяхту, так как это было не только удобно но и выгодно. В частности, русские купцы теперь имели возможность получать китайские товары по более низким ценам. Кроме того, стали поступать из Китая такие товары, как сахар, чай, бумажные ткани, ревень.

Во второй половине XVIII века Кяхта развивалась более динамично. Вторая торговая слобода Цуруйхату (река Аргунь), будучи неудобной в географическом плане, утратила свою роль.

Организация таможни.

В 1755 году главной в Сибири назначена Кяхтинская таможня. Ранее учрежденная строгая таможенная система, доставляла много неудобств и затрат при торговле и доставке товара на всех этапах. В связи с тем фактом, что Кяхта стала важным торговым пунктом, и обороты торговли в городе постоянно росли, нужно было очень внимательно и ответственно отнестись к реформированию кяхтинской таможни и подбору персонала. В Кяхтинской таможне нужно было содержать: директора, цольнера, бухгалтера, двух канцеляристов, четырёх копиистов, переводчика, двух сторожей, выборного от купечества, четырёх ларечных и восемь целовальников. Выборный из купечества должен был быть представителем московских купцов. Он должен был назначаться на 3 года, но желающих из московского купечества не было, поэтому стали назначать выборных из иркутского купечества. Затем было решено сделать два директора, чтобы в случаи недееспособности одного другой мог его заменить.

Людей в Кяхтинскую таможню подбирали тщательно: «..добрых, надежных, доброту и цену в китайских и российских товарах, а особливо в мягкой рухляди знающих, читать и писать умеющих…до которых бы никаких дел и счетов не касалось и казенной доимки не имелось...» (Фонд Селенгинской городовой Ратуши,1735-1774, дело 48, лист 7, цит по[Силин, 1947, с 72]) Однако, не всегда получалось найти таковых. В Сибири наблюдалась нехватка кадров из-за разорения купцов, поэтому, имея в виду недобор в Кяхтинскую таможню, купцов стали набирать и в ларечных, и в целовальников, однако требование по-прежнему оставалось неизменным, непременно грамотный и умеющий торговать человек, с хорошим представлением о ценах на российские и китайские товары. Когда главным товаром, ввозимым в Китай, стала пушнина, появилась необходимость нанимать оценщиков, которые так же набирались из купеческого сословия.

Такие изменения обеспечивали качественную работу таможни. Деньги на содержание таможни получали с таможенных пошлин, а они представляли собой не маленькие суммы: так в 1755 году таможенные сборы составили 193.179 рублей, 1756 году - 157.183 рублей, 1757 году - 117.315 рублей, 1758 году- 178.978 рублей, 1759 году - 201.451 рублей, 1760 году - 288.165 рублей. Известно, что большая часть сумм, получаемых в качестве таможенной пошлины, оставалась в самой таможне. (Силин, 1947, с 74)

В то же время, если купец пытался провезти товар без оплаты пошлины, то к нему применялись санкции в виде штрафа, конфискации товара, телесных наказаний, запрета на торговлю в Кяхте.

Для облегчения таможенного контроля в 1769 году было введено новое правило, по которому каждый товар имел своё определенное место, куда по приезду его складывали. Место было согласованно с купцами, находившимися на тот момент в городе. Всех купцов, въезжающих в Кяхту, в последствии предупреждали о нововведении, чтобы они не использовали в качестве отговорки за недосмотренный товар незнание о новом правиле. Так же была разработана инструкция, в которой устанавливалось количество товара, складываемое в одно место. Но сколько бы мер не вводилось по усовершенствованию таможенной системы, и какие бы наказания не вводились в Кяхте, купцы осуществляли беспошлинную торговлю, выменивая большое количество китайского товара и наживаясь на этом.

Однако к 70 годам таможня терпит изменения. Поскольку Екатерина II хотела развивать торговлю и дальше, то было дано поручение посланнику И.И Кропотову, выявить и решить проблемы, возникавшие в ходе торговли. Китайцы потребовали отмены пошлин как на ввозимые, так и на вывозимые из Китая товары. Кропотов пообещал это сделать, однако сам решил в тайне от китайцев переместить таможню в Петропавловскую крепость. В Кяхте же остались специальные закрытые места, куда складывали товар (китайцам вход туда был строго воспрещен).

Работники складов осматривали товар, начисляли пошлину, оплата которой производилась в Петропавловской таможне, а на упаковках с товаром ставилась казенная печать. Но китайцы, отказывались верить в то, что теперь пошлин с купцов не брали. Казенная печать определенным образом ограничивала свободу китайских торговцев. Для России такой перенос таможни так же носил отрицательный характер, так как теперь русским, направлявшимся торговать в Кяхту, было легче уйти от уплаты пошлин, что влекло за собой серьезные финансовые потери. В итоге, Петропавловскую таможню решено было закрыть, а вместо неё организовать комиссарство в Иркутске.

В период натянутых отношений торговые обороты в Кяхте сильно падали, от чего страдали и русские и китайские купцы. Такое положение навредило не только купцам обоих государств, но и казне и таможне, которой практически не на что было существовать. Упадок торговли отражался и на китайской знати, которая любила носить дорогую одежду, изготовленную из поставляемой из России пушнины: соболь и камчатский бобёр.

Но после каждого перерыва, торговля возобновлялась с новыми силами, торговые обороты увеличивались. Снова обратимся к книге Е.П Силина «Кяхта в XVIII веке», где приводятся некоторые данные: В период с 1757-1761 годов товаров выменяно на сумму 5.662.224 рубля, где товарооборот в среднем за год составил 1.132.445 рублей, затем в период с 1769-1773 годы общая сумма оборотов составила 11.247.084 рубля, где в среднем за год товарообмен составил 2.240.117 рублей. (Семивский,1817,с 169, цит по [Силин, 1947,с 81,]) Заметное повышения товарооборота во второй половине XVIII века, историки так же объясняют тем, что Екатерина II в 1762 году официально объявила конец караванной торговле, которая уже давно изжила себя и приносила только убытки. В связи с этим торговля с Китаем была полностью передана в частные руки, был упразднен список запрещенной к промену пушнины. «Наступил новый период торговли с Китаем, торговли, представленной частной инициативе и русской предприимчивости.» (Зинченко, 1889, с 2, цит по [Силин, 1947, с 82])

Китайцы считали торговлю с Россией благоприятной, так как русские продавали нужные товары. Здесь в качестве примера неблагоприятной торговли можно сказать про Кантонскую торговлю, в ходе которой иностранцы вывозили нужные им товары, а взамен оставляли малонужные китайцам. Китайцы, по обыкновению, чтобы набить себе цену делали вид, что их практически не интересуют торговые связи с Россией. Однако это было лишь показным моментом, потому как оба государства прекрасно понимали необходимость торговых отношений.

В частности, для России торговля с Китаем имела большой приоритет. В основном только на китайский рынок сбывалась пушнина, как России, так и Европейских государств. В Россию ввозились нужные товары: ткани (около 60% ввозимых товаров в конце XVIII века), сахар, табак, чай, шёлк, фарфор. По большей части торговля с Китаем способствовала развитию Сибири, так как многие ввозимые товары (ткани, сахар, табак, чай) в большом количестве оседали именно там. В Сибири так же развивались направленные на китайский рынок предприятия, мануфактуры. Поскольку производился так же вывоз скота из Сибири в Китай, то это поднимало скотоводство, что в свою очередь способствовало поднятию земледелия в некоторой степени. Так же развивалось судостроение и промысел под названием «извоз». Важным следствием торговли с Китаем является и развитие торговых отношений со Средней Азией и Европой. Россия скупала на рынках Средней Азии товары (такие как овчина, кожа, скот), затем часть перепродавала китайцам в Кяхте.

Китайцы были заинтересованы в ввозе сукна и меха из западной Европы (из Германии, Франции, Голландии, Англии). Россия в свою очередь вывозила небольшое количество китайских товаров в Среднюю Азию и Европу. Для улучшения торговли, Российское правительство попыталось создать компании, которые торговали бы вместе и назначали бы одну цену, ниже которой товар отпускать не могли. Однако эта попытка провалилась, но были созданы некие купеческие объединения, которые торговали одним товаром, но все равно по приезду в Кяхту торговля велась чаще всего не согласовано.

Вскоре Сибирь уже порядком зависела от китайских товаров, которые не только задерживались в Сибири, но и везлись на рынки в другие области Российской Империи. Это свидельствует о том, что рост внутреннего рынка в России напрямую зависел от внешнего рынка, на котором торговали Россия и Китай. В период начала правления Екатерины II (1762-1770 годы) обороты внешней торговли составляли 21 млн. рублей, к 1775 году они увеличились до 32 млн.рублей. К концу правления Екатерины II (1790-1796 годы) продажа товаров за границу морским путем оценивается в 40 млн. рублей

Не смотря на некоторые проблемы возникавшие в ходе торговли, можно смело сказать, что уже к середине XVIII века торговый оборот достаточно высок: «отсутствие подробных статистических данных не позволяет судить точно об оборотах кяхтинской торговли в 30-40 годах…Но можно сказать, что торговля в Кяхте в сороковых годах начинает принимать уже значительные размеры. В 1744 году было выменяно китайских товаров на сумму на 287.500 рублей, а в 1746 году на…177.106 рублей» (последняя цифра включает объемы торговли за 8 месяцев.) Не много данных сохранилось о товарах проданных китайцам, но известно, что в 1744 году пушнины было продано на 29.280 рублей.(Семенов,1859, с 199, цит по [Силин, 1947, с 63])

Кяхта.

Развитие пограничной торговли влекло за собой развитие пограничных торговых городов: Кяхта- с российской стороны и Маймачен с китайской. С 1741 года открывается Кяхтинский путь прохождения караванов в Китай. После этого события, Кяхта приобретает более важное значение. Российское правительство начинает уделять приграничному городу огромное внимание, переселяет туда купцов. С 1743 года по указанию Сената купцам отводится земля для строительства дворов, заводов, огородов. «Переселенцам предоставлялись льготы: они освобождались от уплаты податей и рекрутского набора в течение нескольких лет» (Силин, 1947, с 55). Затем в Кяхту с 1745 года переезжают крестьяне и купцы из центральных областей России: Москва, Казань и др. Еще позднее в Кяхте стали селиться ремесленники, не разрешалось селиться в Кяхте только беглым крестьянам и солдатам. Благодаря таким мерам, население Кяхты росло, образовалась торгово-купеческая слобода.

Кяхта состояла из двух частей: из Кяхтинской крепости и купеческой слободы. Кяхтинская крепость в дальнейшем утратила своё значение. Крепость в XVIII веке была обнесена палисадом, на углах находились 4 бастиона с батареями. Три выезда из крепости открывались: северные - на селенгинскую дорогу, южные- на Китайскую сторону, западные - на реку Кяхту. В крепости располагались: церковь, гостиный двор, лавки, казармы, гауптвахта, комендантский дом, амбры, бывший таможенный двор и казенные дома. За палисадом вдоль селенгинской дороги находились дворы и ревенный дом.

Предместье или купеческая слобода была обнесена частоколом, имела одни ворота. В слободе было около беспорядочно разбросанных 120 дворов. Там жили в основном местные купцы, немного обслуги, мастеровых. Здесь же останавливались приезжие для торговли с Китаем.

Управление Кяхты.

Управление Кяхты было изначально организовано по образцу, которые ввел Петр Первый, то есть органом городского управления была земская изба до 1774 года. Она подчинялась Селенгинской городской Ратуше, а Ратуша подчинялась Верхнеудинскому городовому и Иркутскому губернаторскому магистранту. Нужно напомнить, что большинство товаров следовало в Кяхту через реку Селенгу, на которой и стояли Селенгинская, Удинская, Ильинская слободы. «При Кяхтинской земской избе состояли: от купцов - староста, от цеховых - альдерман(старшина), затем 10 ходоков, 4 сборщика для изымания у посадских и цеховых подушных денег и оброчных статей и один сторож»( Фонд Селенгинской городовой ратуши, 1735-1774,дело 54, лист 71, цит по [Силин, 1947,с 91]) Староста выбирался на собрании из купцов. Так же набирались представители в Селенгинский словесный суд, и счетчики для Селенгинской канцелярии. Цеховые на собраниях выбирали альдермана и полицейского. Купцы и ремесленники так же совместно выделяли оценщиков. Так как население Кяхты росло, то встала необходимость появления в городе нотариуса. В 1774 году Сенат согласился открыть в Кяхте магистрат и учредить должность нотариуса. (Силин, 1947,с 91-92)

Маймачен.

В Маймачене проживали китайские купцы - выходцы из северных провинций государства и из самого Пекина (Паллас,1788 С. 169). Китайский город Маймачен, был основан в одно время с Кяхтой и располагался напротив Кяхты , через границу. В переводе с китайского название МаймаченЈЁВтВфіЗ) означает место, где покупались и продавались товары, проще говоря - торговое место. Он заселялся быстрее, чем Кяхта. Город из себя представлял четырехугольник, перерезанный четырьмя параллельными улицами, направленными с севера на юг. «Вокруг него шла стена с несколькими воротами, над которыми возвышались маленькие башенки для караула, охранявшего город только ночью.» (Силин, 1947,с 102). Одни ворота были направлены в сторону Кяхты. Можно сказать, что Маймачен был построен традиционно для китайских городов. Высоких построек в городе не было, существовало 2 храма: первый- храм Неба - находился в центре города, второй находился в южной части города у дома Дзаргучея - чиновника, совмещавшего в себе судебные и административные функции. Он и был главным в городе Маймачен и напрямую подчинялся пекинскому двору.

Дома в Маймачене строились так же в традиционном стиле: на улицу выходили только ворота, пройдя через которые, можно было оказаться во внутреннем дворике, а уже затем пройти в дом. Магазины устраивались отдельно от жилых домов. Китайцы отличались тем, что строго соблюдали правила, которые были разработаны пекинским правительством. Нужно заметить, что это были секретные правила, за несоблюдение которых, были предусмотрены наказания различной тяжести.

Жители не очень любили дзаргучея, потому что именно он судил и давал наказания, а его решения не всегда были справедливыми, но, тем не менее, жители относились к нему с уважением. Кяхтинская администрация так же выказывала ему почтительность. Например, когда назначался новый дзаргучей, из Кяхты купцы присылали ему подарки. (Силин, 1947,с 106) Что касается китайских купцов, приезжавших торговать из Маймачена в Кяхту, то здесь следует отметить, что по большей части дружелюбие китайцев сводилось к тому, чтобы продать свой товар подороже. Они всячески обманывали русских купцов, выигрывая в финансовом плане. Здесь русские уступали китайцам. «Одна черта много вредила торговле, была общая обоим народам, это - обман. Китайцы впрочем всегда превосходили в этом отношении русских… Вместо серебряных вещей продавали они часто латунные. Вместо китайки, которую развёртывать при продаже нельзя было, - полено, обёрнутое в материю. У каждого китайца были свои весы трёх родов: одни, на которых они вешали покупаемое, другие - продаваемое, третьи - верные для тех, которые не даются в обман. Также и аршинам китайским нельзя было верить, - нужно было всегда иметь при себе свой верный» (Трусевич,1882, 230-231,цит по [Силин, 1947, с 108])
Население Маймачен состояло из купцов и н
аёмных рабочих, которые обслуживали торговлю, что являлось типичным для торгового города. Ремесленники встречались редко.

На самом краю России, на границе Бурятии и Монголии, стоит удивительный старинный русский городок Кяхта. Сегодня это название мало что говорит большинству людей, а вот в XVIII–XIX веках оно гремело далеко за пределами Российской империи – Кяхта была единственным в мире поселением миллионеров. В 1862 году в слободе насчитывалось 276 купцов и 165 торговых домов, из которых около 60 принадлежали купцам, имевшим оборот более пяти миллионов рублей в год. И это при общем населении чуть более четырех тысяч человек! Кяхта была известна любому предпринимателю Европы, Америки и Азии, а экономику сибирской слободы изучал и упоминал в своих трудах Карл Маркс. Чертеж государства китайского. Добираться до Кяхты было всегда непросто. В наше время можно сесть на поезд Москва–Улан-Батор и сойти на приграничной станции Наушки, откуда еще 30 километров нужно проехать на автобусе Наушки–Кяхта, который, правда, ходит нечасто. Второй, менее бюджетный путь: самолетом до Улан-Удэ, а потом – три часа на автомобиле по безлюдным степным дорогам. Обозу из 60 телег, сопровождавшему российскую дипломатическую миссию из 120 человек во главе с Саввой Лукичом Владиславичем-Рагузинским, в 1725 году на преодоление пути из Санкт-Петербурга до этих мест понадобилось почти десять месяцев.
В Кяхте многое поражало приезжего: и сам поселок миллионеров, и его обитатели, их нравы и обычаи, и соседняя колоритная Монголия с ее бесконечной степью.
Задача перед Рагузинским стояла непростая: установление политических и, самое главное, торговых отношений с Китаем. В принципе какие-то отношения между Россией и Китаем уже существовали: в 1619 году томский казак Иван Петлин преподнес царю Михаилу Федоровичу «Чертеж Китайского государства» и грамоту от императора династии Мин. На протяжении всего XVII века в Китай эпизодически посылались посольства для установления «пристойной дружбы и любви», а в 1666 году из Москвы в Пекин отправился первый казенный торговый караван, который, несмотря на большие потери и издержки, принес значительную прибыль. Тем не менее постоянных отношений между двумя великими империями не было. Переговоры Рагузинского с китайцами затянулись на семь месяцев: более 30 раз Савва Лукич садился за стол переговоров, около 20 проектов договоров предлагалось с обеих сторон. Тем не менее 20 августа 1727 года на реке Буре (Монголия) был подписан Буринский трактат, а 14 июня 1728 года уже в российской Кяхте – Кяхтинский договор, установивший границы империй и правила ведения приграничной торговли. Границы определялись довольно просто: «Ежели Российских подданных людей владенья в близости какие сопки, хрепты и реки есть, те сопки, хрепты и реки за границу причесть. Ежели близ мунгальских караулов и маяков какие сопки, хрепты и реки есть и оные також за границу причесть. А где сопок, хрептов и рек нет, а прилегли степи, посредине равномерно разделить, знаки поставить и за границу причесть». Кяхта. Вокруг места, выбранного Рагузинским для постройки Новотроицкой крепости, ходит много легенд. Одна из них гласит, что, знавший китайцев не понаслышке, Савва Лукич долго искал речку, текущую не из Китая в Россию, а наоборот: остерегался потравы. Такая оказалась в данной местности одна – Кяхта. Вот на обоих берегах реки к концу 1727 года и была выстроена крепость, впоследствии превратившаяся в городок Троицкосавск, получивший свое название в честь Новотроицкой крепости и основателя Кяхты Саввы Владиславича-Рагузинского. Крепость всех желающих вместить не могла, поэтому у самой границы годом позже Рагузинский заложил торговую слободу Кяхта, будущую столицу сибирских миллионеров. К концу 1728 года армией на казенные деньги были возведены гостиный двор с 24 лавками и 32 (!) купеческие избы, расположенные по периметру защитных стен гостиного двора. А вот о том, откуда Рагузинский взял три с лишним десятка купцов для заселения этих изб, архивы умалчивают. Но точно не из Китая.Маймачен. Китай в те времена был страной чрезвычайно закрытой, куда из России пропускались только казенные караваны, ходившие раз в три года. Возглавлял караван доверенный купец, к которому приставлялись правительственный комиссар, четыре целовальника и гвардейский офицер с сотней казаков. Путь из Москвы до Пекина занимал целый год, столько же шло на обратную дорогу, плюс год – на формирование нового каравана. Свой товар в караване могли иметь только те купцы, которые попадали туда в должности торгового агента. Как попадали, объяснять не надо – за три столетия в России ничего не поменялось. Каждый караван, основной товар которого состоял из 100–200 тысяч пушных шкур, приносил когда 270 тысяч рублей прибыли, а когда – сплошной убыток. Единственным местом, где можно было осуществлять частные коммерческие контакты с Китаем в обход казенного каравана, была Кяхта. И торговля здесь была организована весьма экзотическим образом. В 120 саженях, то есть меньше чем в трех сотнях метров от слободы, у самой монгольской границы китайцы построили собственный торговый город Маймачен – правильный четырехугольник, обнесенный высокой деревянной стеной и прорезанный тремя параллельными улицами с севера на юг. Одни ворота выходили как раз к Кяхте, другие – в сторону Урги, как называли тогда Улан-Батор. В Маймачене жили исключительно мужчины, чуть более 400 человек, поскольку китаянкам в то время запрещалось селиться за пределами Великой стены. Будущие купцы попадали в Маймачен 12–14-летними мальчиками и, прослужив несколько лет, получали право каждые три-четыре года выезжать на родину, где обзаводились семьями. Впрочем, встречались китайцы, не видевшие семей лет по десять. Пришлый китайский купец по приезде в Маймачен не имел права торговать в течение года, который должен был посвятить тщательному изучению русского языка. Делалось это для того, чтобы русским купцам незачем было изучать китайский: овладев языком, они могли бы проникнуть в тайны китайской торговли. Товарообмен.Торговля с Китаем имела архаичный меновый характер: товар менялся исключительно на товар. Из Китая нам, понятное дело, нужно было многое, гораздо интереснее другое: что мы могли предложить восточному соседу? Как и сегодня, триста лет назад всех интересовали исключительно наши природные богатства. Тогда основной и важнейшей товарной позицией России была «мягкая рухлядь», пушнина. «Соболь – витимский, олекминский, ленский, камчатский, тобольский, колым-ский, байкальский. Выдра, бобр – печерские, тазовские, обские, иртышские, камчатские, курильские. Рысь – кузнецкая, красноярская, нерчинская. Песец – с побережья Северного Ледовитого океана. Лиса – архангельская, иркутская, камчатская, сургутская, якутская, мангазейская. Горностай – илетский, илимский, обской, барабинский, томский, красноярский, пелымский. Белка – верхнеудинская, томская, обская, илимская и енисейская» (Е. П. Силин. «Кяхта в XVIII веке». Иркутск, 1947 г.). Вторым сортом шел мех кроликов, кошек, овчина и мерлушка. Обратно отправляли хлопчатобумажные (китайка) и шелковые (креп, камка, вощанка, атлас, гарнитур, фанза, флер) ткани, бархат, а также сахар, чай, табак и… ревень. Под страхом смерти. Мало кто сегодня даже с третьей попытки назовет второй по важности после пушнины российский экспортный товар XVIII века. Что стоило в Санкт-Петербурге 37 рублей за пуд, а в Европе уже 160–290 рублей? И за частную торговлю чем с 1735-го по 1782 год полагалась в России смертная казнь? Не поверите – ревень, вернее, его высушенный корень, служивший в допенициллиновую эпоху довольно эффективным лекарством. Самыми дорогими были тибетский и северокитай-ский ревень, которыми еще с античных времен монопольно торговали бухарские купцы. С покорением Сибири транзит в Европу через Россию стал выгоднее, чем традиционный путь через древний индийский порт Барбарику. С появлением Кяхты весь трафик ревеня пошел через слободу. Интересно, что контроль над поставками сохранили бухарцы – в китайском Маймачене у бухарских купцов были свои дома, лавки и даже собственная мечеть! Китайским купцам торговать ревенем строго запрещалось. Караваны в 30–50 верблюдов, груженные пяти-шестипудовыми мешками из верблюжьей или конской шерсти с высушенным ревенем, прибывали в Кяхту в октябре. Груз складировали в специальном ревенном доме, где рабочие под руководством браковщика в присутствии бухарских купцов распаковывали товар и проверяли его качество. Низкосортный ревень тут же сжигали, несмотря на то, что он мог бы с успехом применяться в российских госпиталях.
Для первого сбора чая китайцы отвели 23 марта. Производят сбор около десяти дней, в ясную погоду и по ночам.
Российский ревень, называемый в Европе московским или императорским, вытеснил с рынка голландский и португальский именно благодаря своему высшему качеству, и чиновники не без основания полагали, что, стоит оставить хоть малейшую лазейку для второсорт-ного сырья, как оно хлынет в Европу, нанося непоправимый урон репутации и сбивая цену. Высокий спрос на ревень продержался почти до 1840 года, после чего пошел на убыль, а открытие в 1860 году китайских портов для европейских торговцев и вовсе свело российский ревенной бизнес на нет. Но к этому времени Кяхту охватила другая лихорадка – чайная. Чай по-купечески. Появившись в России сравнительно поздно (посол Василий Старков привез царю Михаилу Федоровичу четыре пуда китайского чая в подарок от монгольского Алтын-хана), чай завоевывал позиции постепенно. Сначала как царский лечебный напиток, в эпоху Петра I – как дворянский. С ростом импорта чай стали пить купцы, а следом – и простой люд. Аристократы-дворяне копировали в петербургских салонах английскую чайную церемонию. Купцы и помещики создали собственную культуру, отдавая должное сладостям. Ну а появление самовара – идея пришла с Тибета – сделало чаепитие настоящей народной традицией. С ростом популярности чая росли и доходы кяхтинских купцов. Великий чайный путь протяженностью около 8840 верст, проходивший полторы сотни городов трех государств, пересекал российскую границу только один раз – в Кяхте. Свое путешествие чай начинал в провинции Фучань, где носильщики переносили его коромыслами по узеньким тропиночкам. Далее от Ханькоу он следовал водой по рекам, затем перегружался на мулов, которые доставляли его до монгольского Калгана. И уже караваны из тысяч верблюдов, за 45 дней преодолевая 1284 версты бесплодных степей, доставляли чай в Маймачен, после чего китайские купцы слали своим кяхтинским коллегам «узоры» – пробы чая всех сортов. После дегустации составлялось Секретное положение, или Сравнительный расценок русских и китайских товаров (торговля-то была меновая!), и слобода оживала. Савошники. В Кяхте существовали две необычные профессии, не встречавшиеся в других местах: савошники и ширельщики, к представителям которых можно было отнести большую часть рабочего люда слободы. Каждый чаехозяин имел в Кяхте собственную савошную и ширельную артели. Работа савошников заключалась в следующем: в здании гостиного двора они помогали монголам развьючивать верблюдов и взвешивать каждое место. Затем на собственных лошадях отвозили чай в ширельни. После ширки савошники принимали заширенный чай, взвешивали и снова перевозили в гостиный двор, складывая его под хозяйские навесы, чтобы просыхал в ожидании ямщиков для отправки в Иркутск. Средний заработок савошника составлял от 15 до 25 рублей в месяц (лошадь стоила 3 рубля!), и жили они значительно лучше окрестных крестьян. Ширельщики. Слова «ширка», «ширить» и «ширельщик» в Кяхте позапрошлого века значили совсем не то, что в современной России. Китайский чай в пути от плантаций до Москвы проводил около года, и в дороге его поджидал главный враг – влага. Поэтому перед путешествием по неприветливой России чай «ширили» – зашивали в воловьи шкуры шерстью внутрь. Ширка чаев происходила в специально построенных каждой купеческой фирмой деревянных казармах рядом с гостиным двором – ширельнях. За день до ширки ширельщикам доставлялись вымоченные шкуры – одной хватало на две упаковки. Артельщик брал место чая, заворачивал в шкуру и зашивал ремнями с помощью особой железной иглы. Дело свое артельщики знали, но главным их недостатком была жуликоватость: стянуть кирпич чая считалось не воровством, а проворством. Фокусники. Каждый китаец пытался обмануть своего покупателя. У торговца были весы трех видов: на одних он вешал покупаемое, на других – продаваемое, третьи были верные, для тех, кто не дался на обман. Также и аршины всегда нужно было иметь при себе свои. Известны случаи, когда вместо ветчины китайцы умудрялись продать кусок дерева, обтянутый кожей, или курицу, внутри которой, кроме костей, ничего не было. Русские купцы тоже были не прочь объегорить китайцев. Некоторые зашивали в лапки пушного зверя, продаваемого на вес, свинец. Подменивали белых песцов мангазейскими зайцами. Продавали зайцев с песцовыми хвостами. Как в кино. Расцвет Кяхты пришелся на середину XIX века – практически весь чай в Европу шел именно через слободу, и его потребление в мире росло, а торговый оборот превышал 30 миллионов рублей. В уездной Кяхте проживало два десятка миллионеров, а совокупный капитал кяхтинских предпринимателей составлял в 1855 году более 160 миллионов рублей, что делало Кяхту крупнейшим торговым и финансовым узлом государства. Пик торговли пришелся на 1842 год, когда находившийся в состоянии войны с Англией Китай стал отчаянно нуждаться в золоте и серебре. Началась нелегальная торговля за золотые монеты, а серебряные переплавляли в грубые товары (например, килограммовые чайные ложки), и ими расплачивались с китайцами. В итоге за год товарооборот удалось увеличить на 30 процентов. В это время были построены несколько великолепных соборов и церквей, способных украсить и столицу, каменные гостиные ряды. К тому же Кяхта была единственным российским городом, находившемся на самоуправлении, что привело к интересному результату. При фантастических налоговых поступлениях (в расчете на одного жителя Кяхта платила в 150 раз больше налогов, чем в среднем по империи) почти четверть городского бюджета тратилась на образование: в маленьком городке на окраине империи насчитывалось девять (!) учебных заведений, в том числе: реальное училище, женская гимназия, женское приходское училище, четырехклассное городское училище. В 1862 году здесь начинает выходить первая печатная газета в Забайкайле – «Кяхтинский листок». Городок жил с размахом – спустя всего полтора года после изобретения кинематографа зажиточная Кяхта уже смотрела кино. Особенно привлекали публику экзотические для здешних мест виды – приход поезда железной дороги и уличные сцены больших городов. Купеческие дома поражали своими размерами, конюшнями и оранжереями. В 30 верстах от слободы была даже собственная сибирская «Рублевка» – дачный поселок Усть-Киран, куда на лето переезжали состоятельные кяхтинцы. Дачное дело было поставлено солидно. Для примера, на участке купцов Лушниковых разместились четыре больших дома, разные службы, скотный двор, сад, две купальни, качели и лодочная станция.
При сборе чая китайцы по нескольку раз моют руки, чтобы не сообщить никакого запаха чайным листьям.
Закат Золотого века. Больше всего на свете кяхтинцы не любят Суэцкий канал и советскую власть. С постройкой Суэцкого канала в 1869 году появился более короткий и удобный путь транспортировки чая из Китая в Европу и Россию. Товарооборот начал сокращаться: морем перевозили дорогие сорта байхового чая, а дешевые, широко употреблявшиеся в России, продолжали везти через Кяхту. Но в конце 1890-х годов было завершено строительство Транссибирской железнодорожной магистрали, и основной грузопоток пошел по ней. А после Русско-японской войны в 1905 году гостиный двор в Кяхте опустел окончательно. Многие кяхтинские купцы, переведя свой капитал в Москву или Петербург, перебрались в российские столицы. Кяхта утратила свое былое величие. Точку в этой истории поставила советская власть. Городок во время революции переходил из рук в руки: тут были и китайские войска, и свой Совет большевиков, и сотни атамана Семенова, и войска барона Унгерна, и кавалеристы Рокоссовского, и даже части Монгольской народной армии. Зажиточные горожане не стали дожидаться чекистов и покинули страну, благо граница проходила по окраине слободы. Большая часть купеческих домов была разобрана и вывезена во Внутреннюю Монголию. Китайский Маймачен после очередной атаки монгольской армии выгорел дотла, и все что от него осталось, – два разбитых буддийских колокола в краеведческом музее Кяхты. История знает массу примеров процветания и дальнейшего упадка торговых путей и городов: Ганза, Венеция, Фламандия. Торговля умирала, но города оставались прекрасными памятниками ушедшей эпохи. Советской Кяхте выпала совсем другая судьба: от веселой слободы остались одни развалины и экспонаты в местном музее, директор и сотрудники которого были расстреляны коммунистами.