История Евразии от древних времён и далее

ярко описанного все тем же Карамзиным: «Первый из воевод российских, первый слуга государев — тот, кто в славнейший час Иоанновой жизни прислал сказать ему: "Казань наша"; кто уже гонимый, уже знаменованный опалого, бесчестием ссылки и темницы, сокрушил ханскую силу на берегах Лопасни и еще принудил царя изъявить ему благодарность за спасение Москвы —  князь Михаил Воротынский, через десять месяцев после своего торжества был предан на смертную муку, обвиняемый рабом его в чародействе и в умысле извести царя…»

Так вот, князь Михайло Воротынский вскоре после взятия Казани в 1560 году был сослан в Белоозеро, откуда вызван в 1565 году и подвергнут пытке, от каковой он и умер. Однако царь не забыл заслуг воеводы, и почти сразу после смерти Воротынский получил в награду за службу город Стародуб-Ряполовский. Продолжая посмертную службу, в 1572 году во главе русских войск князь

Михайло Иванович вчистую вырезает 120-тысячную османскую армию, после чего подвергается опале и оказывается казнен во второй раз. Думаю, никого не удивит тот факт, что всего через год после второй смерти 16 февраля 1574 года князь Михайло Воротынский подписывает «Устав сторожевой службы», а еще через несколько лет составляет «духовную» в пользу своего сына Ивана, но с оговоркой о передаче имущества царю в случае бездетности потомка.

Надо сказать, что всего лишь две смерти от руки такого деспота, каким был Иоанн Грозный — сущие пустяки. Были страдальцы круче. Так, 2 августа 1560 года русские войска взяли Феллин, в котором попал в плен магистр Тевтонского ордена Иоганн Вильгельм фон Фюрстенберг. Он был немедленно зарезан, отправлен в Москву, где сперва повешен, потом проведен по улицам города, избиваемый железными палками, после смерти подвергнут пытке и убит, а потом живьем отдан на растерзание собакам, после чего останки несчастного, равно как и остальных пленных, победители выбросили хищным птицам на поедание.

Но даже столь великое количество мучительных смертей не сломило ни магистра, ни его ливонцев — они получили наделы в Ярославской области, и многократно покойный Иоганн Вильгельм фон Фюрстенберг в письме брату от 1575 года не преминул пожаловаться на то, что поместье находится слишком далеко от столицы.

Посему судьбу иных жертв Иоанна Грозного можно считать относительно легкой.

Князь Афанасий Иванович Вяземский: запытан до смерти в 1570 году, после чего сослан в опалу в посад Городецкий на Волгу.

Князь Иван Куракин: казнен за измену первый раз в 1567 году, второй раз в 1577, но теперь за пьянство на посту воеводы г. Вендена, что и привело к его сдаче.

Князь Иван Шишкин с женой и детьми: казнены в 1561 году. В 1563 году погибший князь направлен на службу воеводой в Стародуб.

Князь Дмитрий Курлятев с семьей: казнены за измену в 1562 году, после чего сосланы в Каргополь, а спустя некоторое время пострижены в разные монастыри.



Князь Иван Васильевич Шереметев: в 1564 году по свидетельству Карамзина «был закован в оковы тяжкие, посажен в темницу душную, истерзан царем-извергом». Несмотря на муки и заточение, князь продолжал заседать в Думе, в 1571 году назначен командовать ополчением в войне с крымцами, однако в 1575 году опять оказывается с монастыре, где безмерно страдает. Об этом известно из письма Ивана IV братии. Царь попрекает игумена, что тот позволяет Шереметеву буйствовать и веселиться, игнорировать монастырский устав и вводить в соблазн других монахов.

В сентябре 1569 года происходит очередная групповая казнь: уничтожается князь Владимир Старицкий с женой, всеми детьми, а так же матерью. Они были отравлены, удушены дымом в съезжей избе, плывущей по реке Шексне, а для надежности еще и утоплены. После торжественных похорон одна из дочерей Владимира Старицкого умирает еще раз, теперь уже от болезни. Другая дочь, Мария, в 1570 году выходит замуж за принца Магнуса, принеся ему в приданое всю Ливонию, рождает двух детей: Марию и Евдокию; а кроме того усыновляет еще двух детей. В 1588 году Мария, вернувшись в Россию, постригается в монахини и только в 1597 пережитая полвека назад тройная казнь сводит ее в могилу. Ее брат Василий, увы, после казни прожил всего четыре года и скончался в 1573 году.

Князь Михаил Темрюкович Черкасский...

На этого воеводу стоит обратить особое внимание, ибо его биография ярче всего отвечает на столь часто задаваемый мне вопрос: откуда вы все это знаете?

Процитирую его биографию из общедоступной и популярной «Википедии»:

«В 1571 году крымский хан Давлет-Гирей осуществил Поход на Москву. Войско опричников во главе с Михаилом Черкасским не смогло остановить 120-тысячное войско крымских татар. Когда татары уже оставили разграбленную Москву и дошли уже до Серпухова, вслед им бросился с собранным полком Михаил Темрюкович. Но было уже поздно, и татары безнаказанными ушли в степи.

Кто-то донёс царю, что на стороне крымского хана выступил и старший князь Кабарды Темрюк Идаров, хотя на самом деле тот умер несколько месяцев назад. Возможно, мысль о предательстве Михаила Темрюковича, которую внушили Ивану Грозному, ослепила его и заставила жестоко расправиться с ним.

Черкасский был вызван в Александрову слободу и там был казнен якобы за измену. Произошло это между 16 и 23 мая 1571 года. По сведениям Таубе и Крузе, его жена с шестимесячным сыном Сильвестром были казнены ещё раньше, а трупы их царь приказал положить во дворе князя.»

Черкасский Михаил Темрюкович в википедии

Как несложно заметить, превратить научную статью в «оголтелую фоменковщину» совсем не сложно. Достаточно сравнить первый и последний абзацы. Сразу становится понятно, что князь Черкасский сначала был казнен, а уже потом, мертвым, участвует в сражении, за измену в котором и будет наказан.

Не стоит обвинять Википедию в традиционной лаже и глупости. Такова биография Михаила Темрюковича во всех исторических источниках. Единственным оправданием князю может служить то, что умение жить после смерти для него — наследственное. Как отмечено в процитированной статье, князя Михаила обвинили в том, что он не стал сражаться со своим отцом, мурзой Темрюком Идаровичем, находившемся в османском войске. Однако всем известно, что находиться в османском войске в 1571 году Темрюк-мирза не мог, поскольку умер за 3 месяца до этого. И все же в походе 1572 года Темрюк-мирза участие принял! Но только потому, что хотел  отомстить за сына...



На сем мортиролог жертв Иоанна Васильевича можно, пожалуй, заканчивать. Наверное, уже ясно, что все казненные им люди, не попавшие в «синодик опальных», остались живы, даже истерпев несколько казней, а иные из несчастных, в список угодивших, тоже перенесли свою смерть относительно благополучно — что есть великое божье чудо без всякого сомнения!

Чудеса медицинские и физические

Чудеса Господни — они ведь не ограничиваются оживлением казненных и воскрешением мучеников. Они ярко отмечаются и исцелением безнадежных больных. Вот что пишет об этом Карамзин: «...царевич исполнился ревности благородной, пришел к отцу и требовал, чтобы он послал его с войском изгнать неприятеля, освободить Псков, восстановить честь России. Иоанн в волнении гнева закричал: "Мятежник! Ты вместе с боярами хочешь свергнуть меня с престола!" и поднял руку. Борис Годунов хотел удержать ее, царь дал ему несколько ран острым жезлом своим и сильно ударил им царевича в голову. Сей несчастный упал, обливаясь кровию. Тут исчезла ярость Иоаннова. Побледнев от ужаса, в трепете, в исступлении он воскликнул: "Я убил сына!" - и кинулся обнимать, целовать его; удерживая кровь текущую из глубокой язвы; плакал, рыдал, звал лекарей; молил Бога о милосердии, сына о прощении. Но суд небесный свершился. Царевич, лобызая руки отца, нежно изъявлял ему любовь и сострадание; убеждал его не предаваться отчаянию; сказал, что умирает верным сыном и подданным... Жил четыре дня и скончался 19 ноября 1582 года в ужасной слободе Александровской... Все оплакивали судьбу державного юноши, который мог бы жить для счастия и добродетели...»

Не менее известный, но западноевропейский историк Казимир Валишевский уточняет: «Иван будто бы встретил свою невестку во внутренних покоях дворца и заметил, что ее костюм не вполне соответствовал требованиям приличия. Возможно, что при своем положении она не надела пояса на сорочку. Оскорбленный этим царь-игумен ударил ее с такой силой, что в следующую ночь она прежде времени разрешилась от бремени. Естественно, что царевич не воздержался от упреков по адресу царя. Грозный вспылил и замахнулся посохом. Смертельный удар был нанесен царевичу в висок»

Эти факты общеизвестны, посему не станем в них углубляться, а лишь рассмотрим сопутствующие обстоятельства. Например тот факт, что в указанное время Иоанн Грозный был почти совершенно парализован. Вскрытие могилы царя в 1963 году показало, что в последние шесть лет жизни у Иоанна развились остеофиты, причём до такой степени, что он уже не мог ходить — его носили на носилках. Обследовавший останки М. М. Герасимов отмечал, что не видел таких мощных отложений и у самых глубоких стариков.

Таким образом мы являемся свидетелями очередного невероятного чуда: парализованный старик тайно и незаметно скрывается от своих носильщиков и охраны, скрытно пробирается во дворец своего сына (цари ведь, как известно, не в коммуналках жили, и случайно застать невестку на кухне или возле общего нужника не могли). Во дворце сына он пробирается мимо тамошней охраны (иначе стража предупредила бы хозяев о визите высокого гостя). Подобно невесомой тени царь скрытно проникает на женскую половину (открыто на женскую половину дворца на Руси даже близких родственников никогда не допускали), неслышно и невидимо минует девок и нянек невестки и... оппаньки! Застает царевну Елену в исподнем!

Дальше, понятно, паралитик затевает драку: невестку бьет ногами, сына посохом, а потом, наплакавшись...

ТЕЛЕПОРТИРУЕТСЯ!!!

Этот факт тоже общеизвестен и надежно доказан, ибо сохранилось письмо Грозного Думе, в котором тот уведомляет бояр, что не может приехать из Старицы в Москву, поскольку получил известие о тяжелом заболевании сына и спешит к нему. Как-никак, шла война с Польшей, Иван Грозный успешно добивал Батория и находился, понятно, на фронте — неподалеку от Новгорода.

Увы, застать Ивана живым царь так и не успел. Однако факт телепортации Грозного на сотни верст с целью убийства и чреновредительства, а также чудесного исцеления паралитика описанные историками события доказывают со 100%-ной надежностью!



Чудеса демографические

Чудо подобного объема настолько невероятно, что так сразу, сходу о нем и не расскажешь. Посему начать придется с конца.

Во время Молодинской битвы хан Гирей перехватил посланного Воротынскому гонца, о котором Пискаревский летописец рассказывает вот что: «А князь велики в ту пору был в Новегороде в Великом со всем, а на Москве оставил князя Юрья Токмакова с товарищи. А, как царь стоял на Молодех, и князь Юрья, умысля, послал гонца к воеводам з грамотами в обоз, чтобы сидели безстрашно: а идет рать наугородцкая многая, и царь (Девлет) того гонца взял и пытал и казнил, а сам пошел тотчас назад».

Итак, во время Молодинской битвы Иван Грозный находился в Новгороде. А почему?

Да потому, что за полгода до этого, начале 1572 года именно в Новгород прибыли обозы с царской казной на 450 санях! Псковский летописец подсказывает, что казну поместили в подвалы церквей Чудотворца Николая, Пятницы и Жен-мироносиц. Общий вес доставленной в Новгород казны составлял около 10000 пудов! Оставив новгородцам все свои сокровища, отдав их благосклонности малых детей, царь направился в Москву на разряд полков и назначение воевод для отражения предстоящего нападения татар.

http://www.vnovgorod.info/oprichnik.html

Итак, перед прямой угрозой внешнего разгрома Иоанн Грозный доверился сам, доверил свою семью и всю казну под покровительство новгородцев. Он поехал не в Белозерск с его мощной крепостью, не в Вологду, где несколько лет строил столицу, не в Суздаль, Ярославль или Ростов, или другие древние русские города — из всех русских твердынь и городов он выбрал для себя в качестве надежного безопасного укрытия именно Великий Новгород!!!

Так почему, чем, заслужили новгородцы подобное великое доверие?

Отматываем еще два года в прошлое, в начало 1570 года, и читаем о случившихся в Новгороде событиях:

«6 Генваря, в день Богоявления, ввечеру, Иван с войском стал на Городище, в двух верстах от посада. На другой день казнили всех Иноков, бывших на правеже: их избили палицами и каждого отвезли в свой монастырь для погребения. Генваря 8 Царь с сыном и с дружиною вступил в Новгород, где на Великом мосту встретил его Архиепископ Пимен с чудотворными иконами: не приняв Святительского благословения, Иван грозно сказал: "злочестивец! в руке твоей не крест животворящий, но оружие убийственное, которое ты хочешь вонзить нам в сердце. Знаю умысел твой и всех гнусных Новогородцев; знаю, что вы готовитесь предаться Сигизмунду-Августу!

Судили Иван и сын его таким образом: ежедневно представляли им от пятисот до тысячи и более Новогородцев; били их. мучили, жгли каким-то составом огненным, привязывали головою или ногами к саням, влекли на берег Волхова, где сия река не мерзнет зимою, и бросали с моста в воду, целыми семействами, жен с мужьями, матерей с грудными младенцами. Ратники Московские ездили на лодках по Волхову с кольями, баграми и секирами: кто из вверженных в реку всплывал, того кололи, рассекали на части. Сии убийства продолжались пять недель и заключились грабежом общим» (Карамзин, само собой).

«Число погибших неизвестно, современные учёные их считают от 4-5 (Р. Г. Скрынников) до 10-15 (В. Б. Кобрин) тысяч, при общем количестве населения Новгорода в 30 тысяч» (Википедия).

«Имеются также определенные и достоверные сведения, что он приказал убить 12.000 именитых людей, мужчин и храбрых женщин. Что касается до безвестных бедных ремесленников и простого народа, то было их больше 15.000. Большая знаменитая река Волга, которая в два раза больше, чем Прегель под Кенигсбергом, была так наполнена мертвыми телами, что окрасилась в этом месте в цвет крови и должна была остановиться у мостов…» (Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе)

«Обычным родом казни у него был тогда следующий: он приказывал оградить частоколом обширное место, поручал привести туда огромную толпу знатных лиц и купцов, которых знал за выдающихся, садился на коня с копьем в руке и, пришпорив коня, пронзал копьем отдельных лиц, а сын его смотрел на эту забаву и одинаково занимался тою же игрой. Когда конь уставал, тиран сам, “усталый, но не насыщенный”, возвысив голос, кричал убийцам из опричнины, чтобы убивали без разбора всех и рассекали на куски. Те, унося оттуда куски, бросали их в реку. Был придуман и другой способ казни: множество людей получало приказ выйти на воду, скованную льдом, и тиран приказывал обрубать топорами весь лед кругом; и затем этот лед, придавленный тяжестью людей, опускал их всех в глубину» (Альберт Шлихтинг).

Ну, и так далее, в лучших традициях готической мрачнухи.

Напрашивается вопрос: каким образом подобное кровавое месилово может обеспечить правителю безграничную преданность и любовь целого города, откуда такое бесконечное доверие самого царя именно к новгородцам?

Всего одна фраза, одна короткая фраза участника тех давнишних событий Генриха Штадена разрешает загадку раз и навсегда:

«...большую часть убитых составляли поляки с их женами и детьми и те из русских, которые поженились на чужой стороне».

(Записки о Московии).

Оп-паньки! А оказывается, новгородцев-то никто и не бил! Били польских гастарбайтеров и их покровителей!

Разумеется, физическое уничтожение гастарбайтеров — есть поступок очень плохой и нетолерантный. Но нельзя отрицать и того, что он чертовски популистский и любовь новгородцев к Иоанну полностью объясняет. Ведь гастарбайтеров, исповедующих чужую веру, живущих по чуждым обычаям, оскорбляющих местных жителей и отнимающих у них работу в 30-тысячном Новгороде было перебито, согласно Кобрину — 15 000 иноземцев, по Валишевскому 70 000, а по Джерому Горсею — так и вовсе 700 000 эмигрантов-работяг!!!

Откуда взялось в городе так много гастарбайтеров — историки умалчивают. Не иначе, чудо Господне. С небес ветром надуло.

Малюта Скуратов, правда, ограничился исчислением что-то около тысячи погибших — но кто же ему, кровопийце, поверит? Сказано: Иоанн перебил почти мульён! Значит — мульён.

Убил царь мульён новгородцев из 30 тысяч — и сразу заслужил их бескрайнюю любовь и преданность. И сам сразу таким доверием к родственникам казненных, к родителям утопленных и братьям зарезанных преисполнился — что сразу и живот свой, и добро безоглядно на многие годы поручил. Кто же в таком естественном поведении новгородцев и царя усомнится?


Вместо эпилога

В 1579 году османский наместник в Польше Стефан Баторий, наслушавшись побасенок про злобного русского тирана, угнетающего своих поданных, решил русский народ от подобного «кровожадного деспота» освободить. Не он первый, не он последний пребывал в уверенности, что едва только прозвучат первые выстрелы — русские немедленно изменят своей стране и встанут под знамена «свободы».

Набрав наемников со всей Европы, Баторий двинулся на Русь — и неожиданно напоролся на жесточайшее сопротивление всего народа, от мала до велика. Как писал шляхтич-хронист  Рейнгольд Гейденштейн: «По установлениям своей религии, русские считают верность государю в такой степени обязательной, как и верность богу, они превозносят похвалами твердость тех, которые до последнего вздоха сохранили присягу своему князю, и говорят, что души их, расставшись с телом, тотчас переселяются на небо...»

Хорошая версия. Услышав ее, Баторий очень захотел заполучить подобных воинов к себе на службу. И потому после взятия Полоцка взятым в плен «московитам» предложил выбор: либо идти к нему на службу, либо возвращаться на родину, гордо указав на свою европейскость и азиатское нутро ИоаннаIV.

К изумлению «короля» Стефана Батория, пленные тут же подхватились и все до единого рванули «к своим». Как отметил Гейденштейн: «...хотя каждый из них знал, что идет на верную смерть и страшные мучения».

Что поделать, русские воины не читали исторические сочинения про самих себя и отлично знали, что свободу и справедливость можно найти только на востоке от русско-европейской границы, и нигде более.

Ну, а Стефан Баторий на своей шкуре испытал, каким идиотом выглядит человек, который  начинает верить в собственную брехню.

Войну он, естественно, проиграл — разорив вчистую и казну, и Польшу, потеряв армию и отдав в 1581 году все свои завоевания за три года в обмен на мирный договор.