Ядерная и углеводородная энергетики

Ютака Йококава, единственная выжившая в этой аварии, подтвердила события, о которых Оучи позже рассказал следователям, и свидетелями которых они стали в тот момент: громкий стучащий звук и интенсивная синяя вспышка, когда огромное количество нейтронных пучков и гамма-излучения заполнило комнату. Эта последовательность событий подробно описана в отчёте, выпущенном после аварии Международным агентством по атомной энергии. Одна из коллег (Йококава) наблюдала за его действиями из-за стола в 4 метрах, а другой, Масато Синохара, стоял ближе, в то время как Оучи пришлось держать большую часть тела прямо над резервуаром, чтобы выполнить задачу. Это объясняет различную степень воздействия на всех троих после аварии.

К тому времени, когда спасательная команда смогла вывезти его с места происшествия, Оучи подвергся воздействию 17 зивертов радиации, что более чем в два раза превышает смертельный уровень. Хисаши подвергся наибольшему воздействию радиации, которое когда-либо испытывал человек за всю документальную историю. Это экстремальное воздействие привело к тому, что Оучи испытывал головокружение, спутанность мыслей и тошноту, а затем его обильно рвало в комнате дезактивации, прежде чем он потерял сознание. Один из других рабочих, находившихся поблизости от резервуара сдерживающего действия, Синохара, испытывал похожие, но более лёгкие симптомы непосредственно после взрыва резервуара. Как указывалось выше, одна Йококава пережила последствия того, что в кругах ядерной энергетики известно как «авария критичности», в то время как Синохара умер в апреле 2000 года.

Что касается Оучи, после того как его доставили на вертолёте в Национальный институт радиологических наук и поместили в комнату для лечения и наблюдения, он выглядел удивительно стабильным в течение нескольких дней и даже шутил и говорил с медсёстрами о том, как поправится и отправится домой. Однако стало ясно, что его недомогания не носили временный характер, и его состояние было безвозвратно тяжёлым.

Врачи сделали микрофотографию его костного мозга и обнаружили, что его хромосомы разрушены, а количество лейкоцитов в крови было критическим.

Врачи применяли множество методов лечения, включая ранний экспериментальный тест на лечение стволовыми клетками с использованием стволовых клеток его сестры. Способы, поддерживающие в Оучи жизнь, становились всё более радикальными, поскольку его состояние ухудшалось. Радиационное отравление сильно повредило его хромосомы, что, в свою очередь, нанесло ущерб его внутренним органам, вызвав их отказ и потерю контроля над кишечником.

Три недели спустя в его кишечнике началось кровоизлияние, и в течение 12 часов ему сделали 10 переливаний крови.

Его кожа и плоть покрылись волдырями и начали отваливаться прямо на глазах у врачей, а из мест, где он потерял кожу, текла кровь и жидкости. Его жена вспоминает, как у него из глаз текла кровь, как будто он плакал кровью. Он потерял почти все жидкости организма за один день, и ему пришлось вливать их в него ещё больше вместе с переливаниями крови.

Чтобы обуздать потерю жидкости через кожу, которой на тот момент уже не было, врачи провели пересадку кожи, но, к сожалению, она не прижилась.

Записи медсестры со слов Оучи: «Больше не надо», «Я хочу домой», «Пожалуйста, прекратите», «Мама».
Его погрузили в кому на короткое время, когда симптомы стали слишком болезненными для него.
Через два месяца после аварии тело Оучи постоянно кровоточило, сердце работало на пределе, чтобы прокачать достаточно крови через тело. Пульс в среднем был 120 ударов в минуту, и нагрузка на него была огромной.

27 ноября его сердце остановилось. Его реанимировали три раза, несмотря на то, что он умолял, чтобы его страдания прекратили.

Тем не менее, меры, предпринимаемые врачами, продолжали усложняться, поскольку их интерес к изучению состояния, симптомов и реакций на лечение Оучи превзошёл их беспокойство по поводу его агонии.

Оправдание тому, чтобы поддерживать жизнь в Оучи в течение такого длительного периода, было предметом горячих споров после его возможной смерти. Учёные и медицинские работники утверждали, что данные, которые они собрали по его делу, будут полезны в случае будущих радиационных травм. Члены его семьи также долго после аварии надеялись, что Оучи сможет чудесным образом восстановиться.

Приближаясь к концу, Оучи буквально умолял врачей позволить ему умереть, сказав им: «Я не подопытный кролик». Наконец, был введён в действие приказ не предпринимать реанимационные меры, и тогда у Оучи случилась серьёзная остановка сердца, и его жизненно важные органы начали отказывать. После мучительных 83 дней ада врачи, наконец, позволили Хисаши умереть.