За Китай

Всекитайское собрание народных представителей одобрило предварительную версию законопроекта о налоговой реформе, которая направлена на снижение налогового бремени для физлиц. Предлагается поднять порог годового дохода, при котором гражданин должен платить минимальный подоходный налог в 3%, с нынешних $6,3 тыс. до $9 тыс. Также повышен порог годового дохода, при достижении которого гражданин облагается максимальным подоходным налогом в 20%, с нынешних $16 тыс. до $45 тыс.
Сообщается, что снижение подоходного налога коснется всех категорий граждан с доходами, при этом больше всего выиграют те, кто зарабатывает в год от $27 тыс. до $45 тыс. Так, например, по подсчетам FT, для гражданина с годовым доходом $31 тыс. подоходный налог сократится на 8%. Налоговая реформа призвана улучшить собираемость налогов, а также стимулировать потребление граждан и, как следствие, экономику страны. До 28 июля законопроект будет находиться в стадии общественного обсуждения, принятия комментариев, пожеланий и возражений. Ожидается, что финальная версия законопроекта будет принята уже в октябре.
В апреле власти КНР уже объявили о сокращении налогового бремени для предприятий малого бизнеса на общую сумму около $9,5 млрд. Государственный совет КНР считает, что эта мера должна способствовать активизации малого бизнеса, созданию новых рабочих мест и активизации внедрения инноваций в работу малых предприятий страны.

Власти Китая намерены в 2020 году сократить налоговое бремя и отчисления на социальное страхование с предприятий на 2,5 трлн юаней (порядка 352,6 млрд долларов). Об этом говорится в распространенном в пятницу на открытии 3-й сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП, высший законодательный орган) 13-го созыва докладе о работе правительства.
«По предварительным подсчетам, годовая налоговая нагрузка на предприятия будет дополнительно снижена более чем на 2,5 трлн юаней», - говорится в докладе.
Согласно документу, «в 2020 году будет продолжаться снижение ставок НДС, размеров отчислений предприятий в пенсионные фонды. Как отмечается, «введенные недавно государственные меры по сокращению налогов и денежных сборов, срок действия которых истекает до июня, будут продлены до конца года». К ним относится «освобождение средних, малых и микропредприятий от страховых отчислений, включая отчисления в фонды пенсионного страхования, страхования на случай безработицы и производственного травматизма, полное или частичное освобождение малых налогоплательщиков от уплаты НДС, освобождение от уплаты НДС в таких сферах услуг, как общественный транспорт и грузоперевозки, общественное питание и гостиничный бизнес, туризм и развлечения, культура и спорт, полное или частичное уменьшение взносов в фонд развития гражданской авиации и портовых сборов». «Для малых и микропредприятий, индивидуальных предпринимателей уплата подоходного налога будет отложена до следующего года», - указывается в докладе.
В условиях вспышки коронавируса власти Китая приняли меры поддержки предприятий, пострадавших от эпидемической ситуации. Так, многие компании были временно освобождены от фискальной нагрузки, либо она была для них уменьшена. Как сообщил ранее представитель Главного налогового управления КНР Цай Цзыли, Китай по итогам первого квартала текущего года сократил налоговое бремя и отчисления на социальное страхование с предприятий на 742,8 млрд юаней (около 105 млрд долларов по курсу на момент публикации данных). «Как ожидается, во втором квартале текущего года темпы сокращения налоговой нагрузки на экономику КНР несколько снизятся. На фоне улучшения эпидемической ситуации ожидается возобновление темпов производства», - указал он.
По итогам 2019 года Китай сократил налоговое бремя на общую сумму в 2,36 трлн юаней (около 332,86 млрд долларов), что превысило установленный целевой показатель в 2 трлн юаней (порядка 282 млрд долларов).
Информационное агентство России ТАСС

Ставка подоходного налога в Китае зависит от величины прибыли.

Поступления от заработной платы (CNY (1 CNY ≈ 0.13 EUR))	Ставка (%)
0-1500	3
1501-4500	10
4501-9000	20
9001-35000	25
35001-55000	30
55001-80000	35
80000 и больше	45
Доход от частного бизнеса
0-15000	5
15001-30000	10
30001-60000	20
60001-100000	30
100001 и больше	35
Доход за персональные услуги
0-20000	20
20001-50000	30
50001 и более	40

 

Действует территориальная система налогообложения. Компании-резиденты облагаются корпоративным налогом на общемировую прибыли. Нерезидентные компании обязаны выплачивать налог только на доход в Китае. Стандартная ставка корпоративного налога в Китае составляет 25%. Льготные ставки корпоративного налога доступны для следующих отраслей:

• Высококвалифицированные предприятия облагаются по ставке 15%. Такая компания должна соответствовать определенным требованиям и отвечать критериям, а также подвергнуться оценке и проверке со стороны компетентных органов.
  


• Предприятия по передовым технологиям также облагаются налогом в 15%. Компания проходит проверку и должна квалифицироваться как предприятие в работе которого задействованы передовые технологии.
  


• Предприятия по созданию программного обеспечения и разработке микросхем облагаются корпоративным налогом в Китае по ставке 10%. Аналогично предыдущему случаю, такое предприятие должно пройти определенные проверки.
  


• Предприятия, которые были созданы в зоне сотрудничества современной индустрии услуг Цяньхай-Шэньчжэнь-Гонконг, имеют право на льготную ставку корпоративного налога в размере 15% при условии, что предприятие участвует в проектах, которые входят в Каталог льготной обработки этой зоны.
  


• Предприятия, созданные в новом районе Хэнцинь в Чжухай, имеют право на льготную ставку корпоративного налога в размере 15% при условии, что предприятие участвует в проектах, подпадающих под действие Каталога льготной обработки в этом районе.
  


• Предприятия, созданные в Общей Экспериментальной Зоне Пингтана, имеют право на снижение ставки корпоративного налога до 15%, при условии, что предприятие участвует в проектах, которые входят в Каталог льготных обработок зоны.
  


• Для квалифицированных малых предприятий с годовым налогооблагаемым доходом менее 1 млн. CNY (около 132 тыс. EUR) ставка корпоративного налога в Китае снижается до 10% с 1 января 2018 года по 31 декабря 2020 года.
  


• С 1 января 2011 года по 31 декабря 2020 года поощренные предприятия в западных регионах имеют право на льготную ставку налога на прибыль в размере 15%.
  

И Россия, и Китай стремятся к стабильности и предсказуемости геострагического пространства вокруг себя. И отсутствие формального военного договора не мешает двум странам уже много лет проводить совместные учения. В маневрах «Восток-2018» впервые в истории российско-китайских военных связей приняла участие целая мотострелковая бригада Народно-освободительной армии Китая (НОАК). В октябре 2019-го Росгвардия провела совместные российско-китайские антитеррористические учения в Новосибирской области, где применялись авиация и бронетехника, – все это официально нацелено на борьбу с терроризмом. На совместных учениях «Центр-2019», где участвовали военные из России, Китая, Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Узбекистана, Индии и Пакистана, отрабатывались задачи борьбы с международным терроризмом и предотвращения возможной агрессии в Центрально-Азиатском регионе.
В 2005 году прошли первые совместные маневры военно-морских флотов РФ и КНР в Желтом море. А затем каждый год флоты двух стран отрабатывали взаимодействие в Японском, Восточно-Китайском, Южно-Китайском, Охотском морях. В конце 2019 года Россия, Китай и Иран провели учения в Оманском заливе, а в 2015-м даже в Средиземном море, что весьма далеко от берегов Китая, зато рядом с грузовыми портами Греции и Италии, которые постепенно переходят под операционный контроль КНР. То есть формальное отсутствие военного союза не мешает ни бороться с терроризмом, ни отрабатывать взаимодействие на уровне экипажей.
По многим признакам военно-стратегический альянс между Россией и Китаем уже существует, так как существуют и совместные угрозы, и совместные формы ответа на них. Возможно, речь идет о значительно более глубоком взаимодействии, например о гарантиях взаимной поддержки в случае угрозы интересам или нападения на одну из сторон договора? Но здесь не все так просто: классическая война, где есть нападения и оборона, заменяется гибридной войной, причем, как, например, в случае с боевыми кибератаками, они могут быть не менее разрушительными, чем конвенциональная военная операция. А ведь и Россия, и Китай активно работают над укреплением своей кибербезопасности – когда и как в таких случаях должен вступать протокол взаимной поддержки?
Военный союз создается не только «в интересах» двух сторон, но и против какой-то общей угрозы, которая должна иметь объективизацию в виде отдельно взятой страны или группировки. И, как следствие, придется обозначить как источник такой угрозы не только абстрактный «терроризм», но и США, а также их союзников, например Японию. К тому же у каждой стороны есть свои потенциальные угрозы, причем такого свойства, когда внешняя и внутренняя угроза могут быть смешаны до неразличения. Например, Китай буквально окружен потенциальными горячими точками: территориальные споры с Японией, споры вокруг островов в Южно-Китайском море, потенциальная возможность столкновения в Тайваньском проливе, а с Индией только в этом году было как минимум два зафиксированных столкновения военнослужащих на границе.
Возможно, это начало еще одного многостороннего военного блока на евразийском пространстве, и может ли военно-политический союз России и Китая быть гарантом стабильности на этом пространстве? Только за последний год мы стали свидетелями конфликтов между странами, входящими в общий договор, который предусматривает решение всех конфликтов исключительно путем переговоров. Это трагический конфликт между Азербайджаном и Армений (Армения – член ОДКБ, а обе страны – и партнеры по диалогу в ШОС), столкновения между Китаем и Индией (члены ШОС), причем конфликты решаются не в рамках самих организаций, а напрямую или через посредников. То есть само наличие многостороннего договора не обеспечивает никаких гарантий бесконфликтности. К этому же прибавляются и кипящие страсти в Кыргызстане (страна – член ШОС и член ОДКБ) и Белоруссии (член ОДКБ и государство-наблюдатель ШОС). Современные многосторонние блоки создают слишком много противоречий в интересах, и они отнюдь не сглаживают национального эгоизма их стран-членов.
Надо учитывать, что создание такого полноформатного военного союза будет представлять собой водораздел для обеих стран в их моделях внешней политики. Китай традиционно не присоединялся ни к каким военным союзам, предлагал решать все конфликты исключительно «политическим и дипломатическим путем» (официальная формула Пекина) и тем самым завоевал много симпатий среди азиатских партнеров. Военный союз с Россией, хотя и заметно усиливает позиции Китая, резко уменьшает перспективы Пекина хоть о чем-то договориться с Вашингтоном, какой бы президент ни пришел в Овальный кабинет.
Для России политических угроз меньше – например, это может закрыть перспективы развития диалога с Японией, которая уже неоднократно выказывала свою озабоченность слишком тесным военным сближением Москвы и Пекина. При этом такая озабоченность не мешает Японии содержать на своей территории более 80 военных объектов США, и американский контингент здесь больше, чем в любой другой стране мира.
Китай же превращается в крупную военную державу, причем активно заявляет об этом, что раньше было нехарактерно. 15 октября председатель Си Цзиньпин во время визита на военную базу в провинции Гуандун, обращаясь к корпусу морской пехоты, напрямую заявил, что китайские военные должны быть готовы к военным столкновениям.
И это заявление опубликовали все китайские новостные агентства – значит, Китай хотел, чтобы его «намеки» услышали. На 2020 год Китай занимает третье место из 138 стран, уступая США и России, по оценкам аналитического агентства GlobalFirepower, где глобальные державы ранжируются по потенциальной военной силе.
В 2017 году руководство КНР поставило перед НОАК две основные цели: завершить модернизацию к 2035 году и стать вооруженными силами «мирового класса» к середине века, то есть к 100-летию образования КНР в 2049 году. Уже сегодня по числу кораблей и подводных лодок Китай, насчитывающий 350 корпусов, опережает все другие страны (у США – 293), хотя, например, в докладе Пентагона качество ВМС Китая оценивается не очень высоко. Можно предположить, что флот нужен Китаю помимо всего прочего для активного сопровождения грузов и безопасности транспортных коридоров – в этом аспекте военные интересы Китая тесно связаны с торговыми.
Ядерный арсенал Китая пока еще значительно меньше, чем у США, однако американские стратеги предполагают, что в ближайшие пять лет он вырастет еще на 200 единиц запускаемых с наземных межконтинентальных баллистических ракет, которые способны поразить Америку. Уже сегодня Китай располагает более чем 1250 баллистическими и крылатыми ракетами наземного базирования.
Формально военные расходы КНР в процентах от бюджета не растут, а падают, по крайней мере официально. 22 мая этого года на заседании сессии Всекитайского собрания народных представителей в Пекине было объявлено, что расходы на национальную оборону в 2020 году вырастут до 178,2 млрд долл., что составляет 6,6% от бюджета – самый низкий показатель за почти три последних десятилетия (в 2019 году рост составил 7,5%). Формально оборонный бюджет все же подрос со 167 млрд долл. в прошлом году, однако Стокгольмский международный институт исследования проблем мира (SIPRI) оценил фактические (номинальные) расходы в 261 млрд.
Еще один вопрос, который возникает на этом фоне, касается потенциальной возможности и устойчивости союзов, заключенных между двумя крупными мировыми державами, у каждой из которых есть свои области стратегического интереса. Ни у России, ни у Китая нет опыта «военного союза с равным». Так, с 1955 по 1991 год СССР поддерживал свой военный союз – Организацию Варшавского договора, но очевидно в ОВД лидером была Москва, и этого никто даже и не старался скрыть: все главнокомандующие и начальники штаба Объединенных вооруженных сил стран-участниц были советскими генералами.
Китай же вообще не входил в военные блоки «равных», так как исторически привык выступать гарантом безопасности для других стран, как, например, в Договоре о дружбе и сотрудничестве между Украиной и КНР от 2013 года, где Китай «предоставляет Украине гарантии безопасности». К тому же несложно предположить, что в ближайшее время Россия подойдет к более четкой формализации сферы своих национальных интересов в мире, и не исключено, что они будут соприкасаться во всех аспектах и со сферами «коренных интересов» Китая.
Думается, что механизм реализации военно-политического альянса России и Китая будет значительно изящнее, чем формальное создание военного блока. Обе страны достаточно амбициозны в своих планах, национально ориентированы и, самое главное, располагают уже сегодня таким числом двусторонних и многосторонних соглашений, что еще один договор может скорее нарушить баланс, чем усилить его. Другое дело – военно-техническое и военно-стратегическое наполнение уже существующих механизмов работы, а это можно делать уже сегодня, не раскрывая никаких точных параметров, но при этом время от времени напоминая миру – «вместе мы сила». 

По сравнению с сентябрем октябрьские поставки снизились на 1,7%. Но зато они на 15% превысили показатель аналогичного периода прошлого года.

Всего за десять месяцев китайские компании ввезли 975,2 млн. т ЖРС, что на 11,2% больше, чем в январе-октябре прошлого года. Очевидно, в 2020 г. в целом китайский импорт руды превзойдет рекордный уровень 2017 г. – 1,075 млрд. т.

Как отмечают китайские специалисты, национальные металлургические компании не уменьшают закупки сырья, хотя спрос на стальную продукцию идет на спад. Они объясняют это тем, что многие комбинаты выполняют экологические стандарты и поэтому не опасаются, что власти этой зимой будут требовать от них снижения загрузки мощностей.

По его оценкам, видимое потребление нержавеющей продукции упало в первом квартале на 14,1% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года из-за эпидемии коронавируса, но затем быстро восстановилось.

По итогам всего 2020 г. в Китае ожидается рост потребления на 6,4% по сравнению с прошлым годом до 25,5 млн. т.

Из-за протекционистских мер, принятых против китайских компаний в США, Евросоюзе, Индии, Японии и в других странах, китайский экспорт нержавеющей продукции сокращается. По оценкам ассоциации, за первые девять месяцев 2020 г. его объем составил 2,37 млн. т, на 12,4% меньше, чем годом ранее.

В то же время, импорт растет, прежде всего, с завода компании Tsingshan Holding Group в Индонезии. В январе-сентябре его объем оказался на 24,3% больше, чем в тот же период прошлого года, и превысил 1,1 млн. т.

Всего за десять месяцев текущего года китайский экспорт стали оценивается в 44,43 млн. т. Этот показатель на 19,3% уступает уровню аналогичного периода прошлого года.

Китайский импорт стали в октябре прибавил 88,5% по сравнению с тем же месяцем 2019 г. до 1,93 млн. т, но он оказался на 33,2% меньше, чем в сентябре. Очевидно, что даже с учетом полуфабрикатов поставки стальной продукции в Китай в октябре были меньше, чем объем экспорта.

Всего за десять месяцев в Китай поступило из-за рубежа 17,71 млн. т готовой стальной продукции, что на 73,9% больше, чем годом ранее. Кроме того, в январе-сентябре китайцы ввезли 14,27 млн. т полуфабрикатов.

Предполагается, что в четвертом квартале китайский экспорт стали продолжит расти, так что по итогам всего 2020 г. объем внешних поставок превысит 50 млн. т. В то же время, импорт будет сокращаться, так как стоимость стальной продукции в Китае и на азиатском рынке выровнялась.

Всего за десять месяцев китайские компании произвели 4,99 млн. т рафинированного цинка, что на 4,4% больше, чем в течение аналогичного периода прошлого года.

Как отмечает SMM, ряд компаний в октябре увеличили выпуск цинка, чтобы компенсировать потери, понесенные в первом полугодии, и выполнить годовой план.

В то же время, серьезной проблемой для многих предприятий отрасли остается дефицит концентрата. Его импорт в этом году оказался недостаточным, в частности, из-за закрытия ряда предприятий в Латинской Америке на карантин. Этот фактор приведет к недогрузке некоторых мощностей в конце года.

В начале ноября в провинции Синцзян начал работу новый цинковый завод Xinjiang Zijin. Но ему требуется время, чтобы выйти на проектную мощность. Поэтому SMM прогнозирует некоторое сокращение производства цинка в ноябре.

На трехручьевой МНЛЗ номинальным радиусом 18 м, которая будет установлена на заводе Xingcheng в уезде Цзянъин городского округа Уси провинции Цзянсу, планируется получать заготовку диаметром от 600 до 1200 мм из специальных сталей, включая нержавеющие и подшипниковые.

Как заявляет компания, эта продукция будет использоваться для получения поковок больших размеров, а также для изготовления подшипников, применяемых в ветротурбинах с размахом лопастей более 100 м.

Согласно заявлению SMS Concast, в новой МНЛЗ будут использованы уникальные технологии и системы управления, которые позволят обеспечить нужное качество металла, в частности, отсутствие трещин.

Ввод в строй данного оборудования запланирован на конец мая 2021 г.

«Двойные стандарты Пакистана по отношению к группировкам боевиков, составляют прочную базу поддержки восстановления агентурных сетей террористов», – написал в 2017 году Фредерик Каган, бывший советник генерала Стэнли Маккристела. Американский военный эксперт по понятным причинам не сказал, что причины этих двойных стандартов кроются в финансировании Соединёнными Штатами ряда террористических движений, в том числе и Исламского движения Восточного Туркестана.
Заведующий отделом проблем Азии и АТР Российского института стратегических исследований (РИСИ) Рашид Каримов отмечал, что в начале XXI века «основной центр подготовки и управления мусульманскими коммандос, шефство над которыми взяла Межведомственная разведка Пакистана, переместился с Ближнего Востока и Ирана в Пакистан». Один из филиалов Межведомственной разведки, расположенный  в пригороде Равалпинди, пишет эксперт РИСИ, готовит боевиков из многих стран мира, включая постсоветские республики Центральной Азии.




По данным российских военных аналитиков, сегодня среди командиров ИДВТ доминируют боевики из республик Центральной Азии, прошедшие советскую военную школу. Издание The Indian Express тоже обращает внимание на то, что  в ИДВТ «преобладают узбекско-таджикские группы».
В совместном коммюнике, выпущенном 7 июля 2020 г. по итогам трёхстороннего стратегического диалога между Китаем, Афганистаном и Пакистаном, говорится, что «три стороны договорились продолжать укреплять сотрудничество в области борьбы с терроризмом и безопасности, бороться с Исламским движением Восточного Туркестана и всеми другими террористическими силами и сетями, представляющими угрозу нашей общей безопасности». Однако никаких серьёзных контртеррористических операций, сравнимых с «Зарб-э-Азб», в Пакистане после 2016 года не проводилось. Тем не менее Майк Помпео решил объявить, что Исламское движение Восточного Туркестана, на счету которого сотни терактов, больше нет и диверсий с его стороны можно не опасаться. Очень опасное заявление! И следует лишь солидаризоваться с позицией Пекина, призвавшего США немедленно исправить свою ошибку.
The Indian Express пишет, что «тысячи боевиков ИДВТ в настоящее время  продолжают сражаться в Сирии». Поскольку основная масса джихадистов в Сирии сосредоточена в провинции Идлиб, можно предположить участие в их подготовке Турции, которая «хорошо контролирует в регионе сети боевиков». Ранее «Китай обвинял Турцию в поддержке уйгурских группировок, в том числе… связанных с ИДВТ. Турцию также обвиняли в выдаче поддельных паспортов уйгурам, подозреваемым в подрывной деятельности в Юго-Восточной Азии и Восточной Азии».
«Пекин воспринимает подготовленные Пакистаном кадры Исламского движения Восточного Туркестана  как самую большую угрозу своей национальной  безопасности», – пишет другое индийское издание Hindustan Times.
Финансированием и подготовкой боевиков ИДВТ занимаются американские спецы из ЧВК. Они действуют не напрямую, а через такие «прокладки», как пакистанская Межведомственная разведка, которая много лет ведёт свою игру, цели которой правительство Исламской Республики Пакистан зачастую не разделяет. 
Исключение американцами ИДВТ из списков террористических организаций означает, что в ближайшее время в расположенные в Пакистане и Афганистане лагеря поступят партии оружия, а иностранные инструкторы начнут готовить боевиков к заброске в Синьцзян и республики Центральной Азии.

Кроме того, Япония и Южная Корея с помощью ВРЭП уравновешивают свой крен в сторону США в военном сотрудничестве партнёрскими экономическими отношениями с КНР. Это создаёт базу для трёхстороннего соглашения о свободной торговле в рамках ВРЭП между Китаем, Японией и Южной Кореей, которое, вероятно, будет достигнуто раньше, чем ожидалось.
После подписания ВРЭП Китай имеет 19 международных соглашений о свободной торговле и 26 партнёров – участников таких двусторонних соглашений по торговле.
Основным преимуществом для участников ВРЭП является более свободный доступ к рынку товаров и услуг, поддержка разнообразия региональных цепочек создания стоимости благодаря льготным тарифам. Ожидается также облегчение экспорта из-за уменьшения времени растаможивания грузов и упрощения документооборота. На потребительском рынке стран-участниц увеличится ассортимент товаров при некотором снижении цен в связи с устранением или уменьшением тарифов на большую их часть.
Интересна история создания ВРЭП. В 2012 году страны АСЕАН инициировали переговоры о свободной торговле с Китаем, Японией, Южной Кореей, Австралией, Новой Зеландией и Индией как с партнёрами по диалогу, с которыми имелись двусторонние торговые соглашения. Итогом должно было стать всестороннее региональное экономическое партнёрство как ответ на создававшееся в США при администрации Обамы Транстихоокеанское партнерство (ТТП) с участием США, Австралии, Новой Зеландии, Малайзии, Брунея, Японии, Сингапура, Вьетнама, Канады, Чили, Мексики, Перу. Первоначально в переговорах по ВРЭП участвовала Индия, но впоследствии вышла из них из-за споров о тарифах и торговом дефиците с другими странами.
Первоначально ТТП была запущена Новой Зеландией, Сингапуром, Чили и Брунеем. Они стремились защитить свои интересы от экономического господства таких крупных держав, как Китай и Япония. Однако в 2009 году Барак Обама в рамках общей переориентации внешнеполитической стратегии США на Азию присоединился к ТТП и перенацелил его на экономическое «сдерживание» КНР.
Формально ТТП было соглашением о свободной торговле, но фактически это была попытка США разорвать общие экономические структуры Восточной Азии и воспрепятствовать развитию торгово-инвестиционных связей КНР с её соседями. Поэтому в ТТП не были приглашены Китай и ряд иных азиатских стран, на зато там полностью доминировали США. Правила этого экономического партнёрства ставили КНР в неравное положение в торговле и капиталовложениях с соседями по региону – участниками ТТП как американской инициативы.
Однако и в АСЕАН опасались, что Транстихоокеанское партнёрство под эгидой США замедлит развитие стран, оставшихся за его пределами, переключит основные товарные и финансовые потоки на себя и в конце концов вытеснит АСЕАН на обочину экономической жизни региона. В этой организации крепло стремление подстраховаться от подобных вариантов и ускорить переговоры со своими партнёрами по ВРЭП. Что и было успешно завершено 15 ноября подписанием соответствующего соглашения.
В связи с вероятным приходом к власти администрации Байдена китайские эксперты прогнозируют возвращение США в ТТП с целью помешать деятельности ВРЭП. В КНР не исключают, что Вашингтон попытается превратить ТТП «в платформу против ВРЭП» и продолжить свою «новую экономическую и торговую холодную войну с Китаем». То есть США переориентируют ТТП на конкуренцию с ВРЭП.
Получится ли это у администрации Байдена?
Тенденция последних десяти лет свидетельствует, что с экономическим подъемом Восточной Азии и особенно КНР роль США в АТЭС значительно снизилась. По мере переориентации Вашингтона в последний президентский срок Обамы на создание ТТП США стали менять формат своего участия в делах Юго-Восточной Азии. Например, проявлять меньший интерес к работе АТЭС.
Трамп по-своему продолжил эту линию. Он отказался от ТПП и утвердил новое понятие «Индо-Тихоокеанский регион», в рамках которого сделал упор на военный союз против КНР в составе США, Индии, Японии, Австралии («четырёхсторонний диалог по вопросам безопасности»). В 2018 году Трамп вообще отсутствовал на встрече АТЭС в верхах. Сейчас Вашингтон уже не может доминировать в экономике Восточной Азии, но пока нет признаков, что США при администрации Байдена смирятся с новым положением вещей.
Байден, судя по всему, заинтересован в возобновлении участия США в многосторонних форматах сотрудничества. Весьма вероятно, что США в его президентство попытаются сохранить остатки влияния в АТЭС и как-то участвовать в делах региона. Тем не менее китайские эксперты прогнозируют, что в целом «США уже не будут воспринимать АТЭС так серьёзно, как раньше». Недавняя встреча в верхах стран АТЭС подтвердила эту тенденцию. Участие США свелось к формальному выступлению Трампа, на которое никак не отреагировала команда Байдена. Сейчас речь идёт об утрате США доминирующих позиций в Азиатско-Тихоокеанском регионе в пользу Китая.
Китайские эксперты обращают внимание, что страны региона ЮВА заинтересованы в том, чтобы именно АТЭС оставалась опорой Азиатско-Тихоокеанского региона в отличие от «концепции Индо-Тихоокеанского региона», которая стала инструментом администрации Трампа в геополитическом сдерживании Китая.
Для России проект ВРЭП и открывает возможности, и создаёт трудности. Детально этот вопрос ещё предстоит изучить. Пока очевидно, что отсутствие США в проекте ВРЭП однозначно отвечает интересам России. Вашингтон не сможет втягивать его участников в дополнительные антироссийские санкции. Однако попасть на рынки ВРЭП и удержаться на них станет, видимо, труднее.

Краткое сближение и долгое прощание
В самом начале своего руководства страной, в июне 2013 года председатель Си Цзиньпин встретился с президентом Обамой в Калифорнии. В ходе восьмичасовых бесед он излагал концепцию «нового типа отношений между крупными державами». Китайские комментаторы не скрывали, что речь идет именно о китайско-американских отношениях. И смысл этих бесед состоит в попытке избежать «исторического проклятия конфликтов и противоборства между нарождающимися и состоявшимися крупными державами». Политологи называют это «ловушкой Фукидида».
Пекин, по сути, предлагал Вашингтону взять за основу отношений формулу G-2, изложенную самим Обамой во время визита в Китай в 2009 году. Она подразумевала совместное управление мировыми делами, при котором Вашингтон занимал бы положение «старшего брата», а Китай – «младшего». Такое распределение ролей оказалось неприемлемым для Китая, уже тогда стремившегося к лидерству. Руководитель Китая Ху Цзиньтао отверг предложение Обамы. Но его преемник Си Цзиньпин сформулировал новое прочтение формулы G-2: равенство двух держав, честное партнерство в глобальном масштабе.
Оливковая ветвь была отвергнута лауреатом Нобелевской премии мира Бараком Обамой. Преобладавшие в его окружении сторонники идеологии либерального капитализма («неоконы») не могли пойти на признание эффективности «социализма с китайской спецификой» и равноправные отношения с кем бы то ни было.
Еще одну попытку заинтересовать Обаму «новыми отношениями великих держав» Си Цзиньпин предпринял год спустя. На саммите АТЭС в Пекине в ноябре 2014 года он уделил американскому лидеру особое внимание. После пленарных заседаний Си Цзиньпин пригласил в Чжуннаньхай только Обаму. Жест был беспрецедентным – давно уже никто из иностранцев не удостаивался прогулки по аллеям и набережным запретного парка, среди которого стоят главные партийные учреждения и виллы высших руководителей Поднебесной.
Си Цзиньпин рассказал собеседнику о своих приоритетах – углублении экономических реформ, проведении кампании борьбы с коррупцией. Он объяснял необходимость знания истории и культуры Китая для того, чтобы понимать действия Пекина сейчас и предсказывать их будущее. Обама был немногословен. Он заверил Си Цзиньпина, что у США нет намерений сдерживать КНР. Главе демократов предстояло хозяйничать в Белом доме еще два года. Все это время американо-китайские отношения продолжали медленно, но верно ухудшаться.

Трамп сжигает мосты
Несомненно, быстро эти отношения ухудшились после победы на выборах 2016 года республиканца Дональда Трампа. Он отбросил последние иллюзии своего демократического предшественника. Он не собирался видеть в Китае даже «младшего брата» и сразу взял курс на разрыв взаимовыгодных отношений, которые часто называли «браком по расчету».
Трамп целенаправленно и последовательно уничтожал весь багаж «сожительства», нажитый со времени исторической поездки Дэн Сяопина в Штаты в начале 1979 года. Он начал торговую войну 6 июля 2018 года с повышения тарифов на китайскую экспортную продукцию ценой 34 млрд долл. на 25%. А затем добавлял тарифы то на 10, то на 20% на товары стоимостью то 200, то 300 млрд.
Перемирие было достигнуто в начале нынешнего года ценой китайских уступок, но и оно не изменило общего враждебного курса. Продолжилось и даже усилилось преследование высокотехнологичных китайских производителей. В связи с пандемией коронавируса началась разнузданная антикитайская кампания с расистским подтекстом «желтой угрозы».
Список сожженных мостов можно продолжать еще долго. Но итог четырехлетнего президентства Трампа для отношений с Китаем и так очевиден – им нанесен непоправимый ущерб. Торговая война переросла в тотальную холодную войну на нескольких фронтах.
Токсичное наследие Трампа будет отравлять политику Америки даже после смены хозяина Белого дома и правящей партии. Демократы в обеих палатах Конгресса поддерживали все антикитайские законопроекты республиканцев – по Гонконгу, Синьцзяну, Тайваню. Они единогласно голосовали за рост расходов на военное сдерживание КНР.
Двухпартийный антикитайский консенсус опирается на настроения избирателей, которых пропагандистская обработка последних лет заставила изменить еще недавно положительное восприятие Поднебесной. Согласно недавнему опросу Исследовательского центра Пью, уже 66% американцев испытывают враждебность к Китаю, а 71% питает недоверие к Си Цзиньпину.
Мнение об Америке быстро меняется и в Китае. Кто не слеп, тот видит. Закрываются предприятия, чья продукция больше не экспортируется в США. Сотни тысяч студентов и школьников расстались с надеждой учиться в Штатах. Домой возвращаются тысячи ученых и инженеров, заподозренных в шпионаже и изгнанных из лабораторий.
Широкой популярностью пользуются пропагандистские кампании наподобие той, что развернулась в последние недели в связи с 70-летием корейской войны (1950–1953). В блокбастерах и телесериалах, в книгах и музейных экспозициях подчеркивается, что в начале 1950-х в Корее шла война именно против американской агрессии. 178 тыс. «народных добровольцев» погибли в поединке китайцев и американцев.
В психологической подготовке нации к противостоянию с Америкой принял участие сам Си Цзиньпин. Выступая в октябре с речью на грандиозном торжественном заседании по случаю юбилея корейской войны, он заявил: «Мы вовсе не будем наблюдать за нарушением государственного суверенитета, безопасности, интересов развития, никогда не позволим какой-либо силе вмешиваться и раскалывать священную землю Родины. В случае возникновения подобной опасной ситуации китайский народ непременно отдаст приказ ринуться в бой!»
Китайцам не надо лишний раз объяснять, в чей огород летят эти камни. Китайским солдатам не нужны разъяснения политруков к словам, сказанным 26 мая главнокомандующим, председателем Военного совета ЦК КПК Си Цзиньпином в ходе встречи с военными – депутатами китайского парламента. Он отдал такой приказ: «Осознанно готовиться к худшему случаю, решительно защищать суверенитет, безопасность и интересы развития государства».

«Твердо отказаться от иллюзий по поводу США»
По традиции китайской Компартии ключевые решения даже «великих кормчих» нуждаются в обсуждении и одобрении других руководителей. Не стал исключением и новый курс Си Цзиньпина в отношениях с Америкой.

В прошлом Джо Байден встречался с Си Цзиньпином восемь раз и провел в беседах с ним 25 часов.  Фото Reuters

О нем шла речь во время традиционной августовской встречи китайской элиты на морском курорте Бэйдайхэ. Эти встречи со времен Мао Цзэдуна проходят в неформальной и секретной обстановке, но решения в той или иной степени становятся известными через систему внутрипартийной информации или санкционированные утечки. Вот некоторые решения Бэйдайхэ-2020, которые утекли на сей раз.
Твердо отказаться от всех иллюзий по поводу США и провести мобилизацию народа. Энергично продвигать дух войны, сопротивления американской агрессии и помощи Корее.
Ускорить разработку ядерного оружия. Использовать мощное ядерное сдерживание, чтобы предотвратить безумные планы Соединенных Штатов против Китая.
Увеличить расходы на оборону до более чем 4% ВВП и энергично развивать передовые системы вооружения. Достичь баланса сил с США и всей группой империалистических стран. В свою очередь, объединить все силы, которые могут быть объединены.
Готовиться к войне, создавать стратегические продовольственные и энергетические запасы. Использовать военное мышление для управления национальной экономикой.
Продать все облигации США и вернуть китайские золотые запасы. Вывезти обратно ученых и студентов. Быть готовыми к полному разрыву отношений с США.
О том, что утечки из Бэйдайхэ близки к правде, стало ясно из последовавших событий. Самое главное из них, конечно же, это октябрьский 5-й пленум ЦК КПК 19-го созыва (пятый по счету после 19-го съезда КПК). Принятые на нем решения подтверждают, что китайское руководство «твердо отказалось от всех иллюзий по поводу США». В основу очередного, 14-го пятилетнего плана правящая Компартия решила положить две стратегические установки в духе военного мышления.
Во-первых, это новейшая стратегия «двух циркуляций». Развивая концепцию «новой реальности», она отдает приоритет обороту товаров и услуг на внутреннем рынке над оборотом внешним. Вклад экспорта в ВВП страны заметно сокращается. Отныне еще быстрее будет укрепляться экономическая независимость КНР. На рост внутреннего рынка направлены меры по окончательному искоренению бедности, стимулированию среднего и малого бизнеса, расширению среднего класса.
Вторая стратегическая установка относится к приоритетному развитию науки и техники. Китай уже не первый год форсирует расходы на эти цели. Расходы на отечественные НИОКР выросли с 4,2 млрд долл. в 1995 году до 315 млрд в 2019 году. Зависимость от некоторых ключевых технологий стала особенно нетерпима в условиях попыток шантажировать Китай всевозможными эмбарго и санкциями. Ожидается, что уже в обозримом будущем расходы на науку и технику достигнут 4% ВВП.
Китай догоняет Америку и другие страны Запада, а на некоторых участках уже обогнал. Теперь необходимо закрепиться на прорывных направлениях, где Китай занял передовые позиции в мире. Речь идет в первую очередь о технологиях 5G. Только в нынешнем году в КНР установлено 700 тыс. базовых станций этого стандарта связи, что превышает число станций во всем остальном мире.
Ставшая по существу монополистом в области 5G корпорация «Хуавэй» сосредоточила усилия на разработке технологий интернета вещей, облачных решений, 5G и искусственного интеллекта. Она потратила за прошедшее десятилетие 600 млрд юаней на НИОКР и организовала по всему миру, включая Россию, свои исследовательские центры. В них работают около 15 тыс. специалистов, занятых фундаментальными исследованиями. К концу 2019 года компания была держателем 85 тыс. действующих патентов.
Помимо «Хуавэй», Пекин имеет и другие гигантские компании в области информационных и коммуникационных технологий – «Тенсент», «ZTE», «Леново». Они выступают в качестве законодателей глобальной технологической моды. Благодаря им Китай становится все более влиятельным игроком в глобальных цепочках добавленной стоимости и накапливает еще больше преимуществ для собственного экономического подъема.
5G и прочие прорывные технологии не только повышают значение Китая в международной экономике и укрепляют обороноспособность державы, но и увеличивают управляемость экономикой и обществом. Сокращается дистанция между производителями и потребителями, ускоряется развитие внутреннего рынка. Возникает синергия двойной циркуляции с научно-техническим рывком.
Принятые на октябрьском пленуме решения носят необратимый, стратегический характер и будут определять развитие Китая на много лет. Недаром на пленуме обсуждались параметры будущего вплоть до 2035 года. В долгосрочных планах Пекина нет места иллюзиям. Нет иллюзий и у общественного мнения Поднебесной.
Характерно высказывание популярной в патриотических кругах газеты «Хуаньцю шибао» («Глобал таймс»): «Трамп в последние четыре года пробудил китайцев. Он заставил их понять, что им необходимо избавиться от слабости в технологиях. Он также помог понять холодную, как лед, истину: Америка никогда не смирится с возвышением Китая и будет использовать любые средства для сдерживания. Это будет делать именно страна Америка независимо от имени президента и его личного стиля руководства»...

Полная статья по ссылке

Режиссируемые выборы
На каждых российских выборах нескольким партиям «разрешается» баллотироваться наряду с «Единой Россией», кланом элит Путина и Медведева, который за долгое время пребывания у власти накопил огромные политические ресурсы. У других сторон в этом сценарии есть свои четко определенные роли.
Либерально-демократическая партия (ЛДП), возглавляемая ультраправым лидером ультранационалистов Владимиром Жириновским, выступает со скандальными предложениям вроде «возвращения Аляски». Таким образом на фоне ЛДП правительство Путина приобретает вполне «умеренный» вид.
Коммунистическая партия Российской Федерации, преемница Коммунистической партии Советского Союза, обладает солидными организационными и мобилизационными ресурсами. Путин сделал ее целью реформирования или ослабления, чтобы превратить в управляемую «системную оппозицию».
Партия «Справедливая Россия», квази-оппозиционная левая партия, служит для разделения одного и того же электорального ресурса с Коммунистической партией и, следовательно, для удержания левых от власти. Партия, характеризуемая как «карманная оппозиция» Кремля, резко критикует местные кадры «Единой России» и выступает во время выборов «за демократию и свободу», но воздерживается от оспаривания монополии «Единой России» на власть.
В отличие от однопартийной диктатуры, более тонкая форма контроля — это позволить этим карманным оппозиционным партиям, которые уважают почти полную монополию Кремля и «красные линии», участвовать в выборах. Эти партии обеспечивают «баланс сил» в чиновной структуре низшего звена, спасая политическую систему страны от «окостенения» и безудержной коррупции, которые обычно наблюдаются при однопартийной системе власти. В периоды высокого общественного недовольства они могут «демпфировать» выступления радикальной оппозиции (у которой все равно нет шансов на победу или на серьезные изменения) и привлекать голоса протеста на выборах. В качестве бонуса, когда Кремлю требуется иностранная поддержка для отражения международных санкций, карманные оппозиционеры могут выйти на международную арену и выступить в качестве официальных представителей, призванных продемонстрировать голос России в защиту демократии и свободы.

Маргинализация реальной оппозиции и ограничение ей свободы слова
Несмотря на существование различных политических партий и демократических выборов, режим Путина, тем не менее, использует железный кулак против любой реальной оппозиции. Российский закон о борьбе с терроризмом разрешает внесудебное преследование определенных Кремлем террористов и экстремистов по всему миру. Укрываясь в зарубежных странах, радикальные оппозиционеры становятся маргинализированными. Путин и пропаганда в СМИ изображают их как «иностранных агентов» или «лакеев западного империализма», что удерживает их сторонников от открытого общения с ними.
Остальные лидеры внутренней оппозиции сталкиваются с различными формами притеснения, такими как угрозы смертельного «несчастного случая», отстранение от выборов и любой значимой политической власти. Тем не менее, у них все еще есть право голоса: критика Путина — обычное дело в российском Интернете, что заметно отличается от ситуации в континентальном Китае и в других авторитарных режимах. Это сам по себе умный маневр Путина. Очевидная свобода слова у оппозиции, не имеющей, тем не менее, доступа к реальной власти, легитимизирует режим. Кроме того, онлайн-критика распространяется и на партии «карманной оппозиции», разжигая внутренние конфликты между силами, не входящими в правящую структуру.

Путь Гонконга к электоральному авторитаризму
Если бы управление Гонконгом было идентичным управлению на материке, общий враг продемократических гонконгцев был бы вполне очевидным. Это могло бы легко объединять силы, не принадлежащие к истеблишменту, как мы видели на примере движения против экстрадиции 2019 года. Это было бы похоже на крах коммунистических режимов в Восточной Европе в конце холодной войны: широкая коалиция оппозиционных партий, включая прозападных либералов, национальных сепаратистов, религиозных консерваторов, профсоюзы и даже доктринеров — коммунистов, объединившихся под одним знаменем, чтобы противостоять общему противнику.
Однако Гонконг, похоже, движется в другом направлении. Манипуляции правительства Гонконга с избирательной системой нарушили последнюю линию обороны гражданского общества города. За последний год режим дисквалифицировал много кандидатов на выборах и снял многих должностных лиц с государственных должностей по юридическим и бюрократическим основаниям. Провластный лагерь, опирающийся на огромные ресурсы, проник как в радикальные, так и якобы «открытые» группы, подготовив широкую почву для участия в будущих инсценированных выборах. Оппозиционные партии, не имеющие надежды на получение политического большинства, стоят перед трудным выбором: превратиться в карманную оппозицию, как это наблюдается в России, или вообще выйти из гонконгского политикума. Подобные решения уже вызвали разногласия в лагере оппозиции: в борьбе за ограниченные ресурсы и поддержку против истеблишмента бывшие союзники конкурируют друг с другом, обостряя разногласия, которые когда-то были отложены.
Закон о национальной безопасности ограничивает пропагандистские возможности местных критиков режима, которые теперь вряд ли могут найти моральную основу для консолидации своей поддержки, не рискуя арестом. С другой стороны, изгнанные за границу элементы без долгосрочной поддержки сталкиваются с перспективой маргинализации. Пекин, воодушевленный универсальной юрисдикцией закона о национальной безопасности, скорее всего, вернется к своему обычному методу обращения с диссидентами за рубежом.
Для жителей Гонконга, которые все еще верят в демократию, все имеющиеся варианты кажутся не более, чем иллюзией выбора. А охватывающее их ощущение бессилия, возможно, как раз и является конечной целью политики «клеточной демократии».
Если этот пилотный эксперимент удастся в Гонконге, эту модель можно будет воспроизвести в других частях Китая. Более того, эта схема, возможно, сможет сработать и в других странах развитой демократии, где лево-ориентированных лидеров оппозиции можно будет обмануть, объявив об успешной демократизации Китая, и запутав их в осознании подлинных демократических и либеральных ценностей. Будет величайшей иронией, если Гонконг перестанет быть плацдармом для Запада с точки зрения экспорта универсальных ценностей в Китай, и вместо этого станет для Пекина испытательным полигоном экспорта по всему миру «китайской политической модели».

Д-р Саймон Шен — основатель и лидер движения GLOs (Glocal Learning Offices), известного стартапа в области международных отношений. Он также является доцентом и заместителем директора магистрской программы глобальной политической экономии Китайского университета Гонконга и приглашенным научным сотрудником Тайваньского национального университета имени Сунь Ятсена.

После образования Китайской Республики в начале XX века влияние японского права не уменьшилось: многие выдающиеся деятели республики (от коллаборациониста Ван Цзинвэя до главы партии Гоминьдан Чан Кайши) учились в японских университетах – Япония вообще была основным направлением для китайских студентов тех времен.
После образования Китайской Народной Республики в 1949 году все прежние достижения в области права временно были отправлены в архив. КНР создавала свою правовую систему с оглядкой на СССР и при активной помощи советских юристов.
За это время в КНР появилась собственная Конституция, основанная на Конституции СССР 1936 года, новый проект Гражданского кодекса, основанный на Гражданском кодексе РСФСР 1924-го. Советские учебники права перевели на китайский язык – они стали определять представления китайских юристов о праве.
Период заимствования советского права не привел к пересмотру фундамента правовой системы – система права СССР также восходила к романо-германской традиции. К тому же с разрывом отношений между Пекином и Москвой в начале 1960-х изучение советского опыта в Китае поставили на паузу.
Новая волна изменений в правовой системе КНР началась после запуска политики реформ и открытости в 1978 году. В первую очередь Пекин присматривался к правовым институтам и нормам Тайваня – китайский язык и общие исторические корни упрощали заимствование.
За Тайванем следовали другие родственные правовые системы – Япония и Германия. Иногда КНР заимствовала нормы, свойственные юрисдикциям общего права (Англии и США): напрямую, через британский Гонконг или тот же Тайвань и Японию, которые в послевоенное время попали под сильное американское влияние.
С тех пор как СССР распался и Россия, отказавшись от советского права, вернулась в романо-германскую семью (при разработке законопроектов и внесении изменений в уже существующие чаще всего изучается опыт Германии, Нидерландов и других стран ЕС), Китаю приходится самостоятельно разрабатывать нововведения, свойственные для социалистических систем права.
Советское наследие
В Китае изучением российского права занимаются специальные исследовательские центры. Они переводят российские законы, исследуют правовую систему России, но исключительно в практических целях. Результаты исследований в основном нужны желающим инвестировать в российскую экономику – чтобы разбираться в условиях ведения коммерческой деятельности на территории России, торговли между РФ и КНР.  Они также заинтересованы в защите прав и интересов китайских граждан в России. При этом российское право не представляет интереса для заимствований в отличие от права развитых стран.
То, что тот или иной законопроект в Китае заимствованный, можно понять по пояснительным запискам или докладам комитетов Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП). Например, в пояснительной записке к закону КНР «О борьбе с монополиями» 2007 года выбор порога для декларирования экономической концентрации основывается на опыте 26 государств и территорий, из которых отдельно упомянуты США, Канада, Германия, Япония и Тайвань.
Или другой пример: в записке к закону «О применении права к гражданским правоотношениям, осложненным иностранным элементом» 2010 года сказано, что изучен «опыт Германии, Швейцарии, Японии и других государств». Пояснение к закону «Об электронной коммерции» 2018-го сообщает, что для консультаций при подготовке законопроекта были приглашены эксперты из США, ЕС, Японии и Сингапура.
Если в пояснительной записке прямо не говорится о наличии «иностранного элемента», то доказательством возможного заимствования иностранного опыта могут быть сравнения китайских законов с иностранными, подготовленные официальными органами власти. К примеру, пояснение к Закону КНР «О регулировании деятельности в КНР зарубежных неправительственных организаций» говорится только о «заимствовании полезных методов» других стран. В статье отдела социального права политико-правового комитета при ВСНП о зарубежном опыте регулирования деятельности неправительственных организаций упоминаются Германия, США, Франция, Сингапур, Великобритания и Швейцария.
Проследить влияние на КНР иностранного права проще всего по нетипичным правовым нормам, характерным только для отдельных государств и территорий. Например, существовавшие в КНР с 1994 по 2016 год разные правила косвенного налогообложения при реализации товаров и услуг, скорее всего, были заимствованы у Тайваня.
Право об обеспечении обязательств в КНР с 1995 года предусматривает специальный вид ипотечного залога с предельной суммой (最高额抵押权). Должник может предоставить кредитору залог с предельным размером требования, чтобы обеспечить исполнение будущих обязательств. Это правило китайские законодатели позаимствовали из статьи 398-2 Гражданского кодекса Японии, которое, в свою очередь, восходит к параграфу 1190 германского Гражданского уложения (Höchstbetragshypothek). Как и в Германии, право об обеспечении обязательств в КНР относится к подотрасли вещного права.
Банковское право КНР с 1995 года содержит нетипичное для большинства стран мира разделение коммерческих банков, оказывающих обычные финансовые услуги (открывают счета, проводят расчеты, выдают кредиты, привлекают вклады), и инвестиционных банков (оказывают брокерские услуги, действуют на фондовом рынке в собственных интересах). Это правило было позаимствовано из Закона Гласса – Стигола (Glass – Steagall Act/Banking Act of 1933), появившегося после Великой депрессии и действовавшего в США вплоть до 1999 года. Существование в КНР такого разделения сейчас – предмет споров, но в 2007–2008 годах оно помогло китайской экономике лучше справиться с мировым финансовым кризисом, о чем в 2010 году писал нынешний глава Народного банка Китая И Ган (易纲).
Существование в КНР собственного закона о трастах – что очень необычно для стран континентального права – можно легко объяснить: аналогичные законы существуют у важных экономических партнеров КНР – Японии, Республики Корея и Тайваня. Поэтому при разработке собственного закона КНР могла использовать их опыт по адаптации трастовых структур к системе континентального права.
Влияние советского права (в отличие от российского) в КНР тоже очевидно. В первую очередь это основы конституционного строя. По Конституции КНР – социалистическое государство, которое не следует принципу разделения властей.
Основы строя определяют некоторые особенности гражданского права: например, в КНР запрещена частная собственность на землю. Вся земля может быть в собственности государства или коллективной собственности сельских организаций. Поэтому, как и в СССР, земля может предоставляться организациям и отдельным лицам только на ограниченных правах, а в гражданском обороте находятся только права пользования. Купля-продажа земли прямо запрещена десятой статьей Конституции КНР.
Есть в Конституции КНР статьи, которые полностью аналогичны статьям Конституции СССР 1977 года. Например, вторая и шестая, где говорится, что вся власть принадлежит народу, который осуществляет ее через собрания народных представителей, обеспечивает социалистическую законность и провозглашает в качестве основы экономической системы «социалистическую общественную собственность на средства производства», включающую общенародную собственность и «коллективную собственность трудящихся масс».
Иногда советское наследие сохраняется и постепенно превращается в своеобразную китайскую традицию (например, неспособность составить перечень объектов гражданских прав в Гражданском кодексе КНР 2020 года, которая берет начало с Основ гражданского законодательства СССР 1961-го и Гражданского кодекса РСФСР 1964-го).
Китайские законы
Основная тенденция последних десятилетий – постепенное очищение китайского права от советского наследия и разработка собственных правил. Когда в 2017 году принималась первая часть будущего Гражданского кодекса КНР, законодатели говорили о необходимости «передавать прекрасные традиции правовой культуры» Китая и «недопустимости слепого копирования иностранных правовых идей и образцов».
Количество заимствований из современного российского права в китайском минимально. То же самое можно сказать и о заимствованиях из китайского права в законодательстве РФ. Во-первых, страны в недостаточном объеме и качестве изучают правовые системы друг друга. Если в Китае изучение российского права в минимально необходимом объеме проводится, то в России нет специальных центров и экспертов по китайскому праву. Большинство и китайских, и российских специалистов-правоведов намного лучше знакомы с германским и английским правом.
Во-вторых, и Китай, и Россия находятся в процессе строительства своих правовых систем. Правовые системы друг друга не выглядят для них идеальным образцом. Как правило, цель заимствования состоит в том, чтобы получить нормы и правила, которые прошли проверку на практике и показали свою эффективность. Иначе смысла в заимствовании нет.
И самое главное, несмотря на все сходства российских и китайских внутриполитических реалий, «характерные особенности страны» (国情) или «особые обстоятельства» (特情) требуют самостоятельности в правотворчестве. Чувствительные темы в сферах госбезопасности, основ государственного строя, особенности экономики, свойственные исключительно КНР или РФ, не терпят копирования у других. А в вопросах регулирования новых технологий вроде искусственного интеллекта, длительного опыта нет ни у кого, что заставляет страны создавать правила самостоятельно.

На  G20 президент Си Цзинпинь не упустил шанса — после  RCEP, BRICS и APEC — чтобы снова подчеркнуть приоритеты Китая: многостороннее выстраивание отношений, поддержка реформы ВТО, обширное международное сотрудничество в исследованиях и производстве вакцины.
Но затем, наряду с уменьшением тарифов и организации торговли основными медицинскими препаратами, Си предложил глобальный QR код здоровья — значимый путь восстановления глобальных путешествий и торговли: «При сдерживании вируса нам необходимо восстанавливать безопасность и плавне операции глобальных промышленных и доставочный цепочек».
Предсказуемо, что будут вопли о нео-оруэлловском вторжении, сравнение QR  исключительно неверно понимаемой китайской кредитной системой. Великая Перезагрузка Герра Швабба на самом деле предлагает нечто подобное, с ещё большими нео-оруэлловскими нюансами, прикрытыми невинным приложением «ковид-прохождение» или крайне защищённый «паспорт здоровья».
То, что предложил Си, равнозначно всего лишь взаимному признанию сертификатов здоровья, выданных различными странами, на основании тестов на нуклеиновые кислоты. Никаких генно-модифицированных вакцин вместе с наночипами. Эти Qr-коды, внесенные в приложения о здоровье, уже используются при путешествиях внутри самого Китая.
Китайские чиновники чётко прояснили, что в G20Пекин работает в качестве представителя Глобального Юга. Это и есть принцип многосторонних отношений в действии. И стремление к нему распространяется от  RCEP — подписанного 15 странами — до блестящего маневра Китая в стиле Сунь Цзы, теперь признающего даже Всеобъемлющее и Прогрессивное Соглашение с Транс-Тихоокеанским Партнёрством, наследние продвигавшегося Обамой и денонсированного Трампом ТРР.
Это возрождение — случай сделать ТРР китайским снова — можно было предвидеть, поскольку Пекин не только придумал, как сдержать ковид-19, но и восстанавливается со скоростью света. Китай будет единственной крупной растущей экономикой — де-факто ведя мир к ориентировочной пост-ковид парадигме.
Что ясно продемонстрировала встреча APEC, так это что при наглядно врывающейся в центр внимания Восточной Азии, как показал RCEP, столь превозносимое «лидерство» США неизбежно сокращается.
АРЕС продвигал так называемый Образ Путраджая 2040, предполагая «открытую, динамичную, гибкую и мирную» стратегию развития Азиатско-Тихоокеанского региона вплоть до 2040 года. Это удобно связывается с тремя подряд пятилетками Китая до 2035-го, одобренными в прошлом месяце  на пленуме КПК в Пекине.
И снова, акцент делается на принципе многосторонности и открытой глобальной экономике.
Немногие так способны ухватить момент, как профессор Ван Ювей из Института Международных Дел Университета Ренмин, который написал лучшую китайскую книгу об Инициативе «Пояса и Пути». Ван подчёркивает, что Китай проходит период «стратегической возможности» и теперь является «наиболее влиятельным лидером глобализации». Акцент Китая на многосторонности будет «активировать связность и жизнеспособность таких платформ, как RCEP».



Теперь сравните всё вышесказанное с Трампом на G20, пишущем твиты об антиутопии выборов и предпочтения гольфа вместо обсуждения сдерживания ковид-19.
А ещё есть Элементы вызова Китая, 74-страничный бредовый эпос, придуманный офисом секретаря Майка «Мы лжём, мы обманываем, мы крадём» Помпео.
Дипломатический вой, сравнивающий её с печально известной «длинной телеграммой» Джорлда Кеннана, в которой зашифровано сдерживание СССР во время холодной войны — чушь. Реакция министерства иностранных дел Китая была ближе к делу: это было задумано некими «живыми ископаемыми холодной войны» и обречено закончиться, «будучи выкинутым на свалку истории».
Президент Си Цзиньпин на RCEP, BRICS, APEC G20 кратко изложил китайский подход: многосторонность, международное сотрудничество в различных областях, открытая глобальная экономика, должным образом представленные интересы Глобального Юга.
Пока мы в ожидании ряда непредвиденных обстоятельств вплоть до 20 января 2021 года, возможно, другой поход к тому, что может ожидать мировую экономику, лучше выразит художественный вымысел.
Посмотрите Billions, 5 сезон, 2 серию, диалог написал Эндрю Росс Соркин.
Экс: «Знаешь, они называют нас, торговцев — «игроками». Мировая экономика — одно большое казино, подпитываемое гигантским долговым пузырем и подталкиваемыми компьютерами деривативами. И есть лишь одно, что лучше, чем быть игроком в казино».
Вэгс: «Это быть домом».
Экс: «Верно. Существует систематизированный механизм, вытягивающий капитал у населённых пунктов и выводящий на глобальные рынки, где его можно использовать для спекуляций и манипуляций. И если что-то идёт не так, то есть спасательные операции и залоги, федеральная помощь и смягчения. Правительство не выслеживает тебя, а наоборот, даёт мягкую подушку для приземления».
Вэгс: «Это твой ответ на беседу у камина — Ты хочешь стать банком».
Экс: «Я хочу стать банком».
Вэгс: «Чтобы грабить их?».
Экс: «Чтобы мне не приходилось этого делать».