За Китай

«Великий поход» не вынесет двоих!
Что известно точно о запуске таинственного космического аппарата – это то, что на орбиту его вывела ракета-носитель «Чанчжэн-2F» с космодрома Цзюцюань. «Чанчжэн» (в переводе «Великий поход») – это общее, «зонтичное» название китайских ракет-носителей, в котором есть ракеты, которые могут выводить на орбиту полезную нагрузку от 700 кг («Чанчжэн-11») до 25 тонн («Чанчжэн-5»). По своей грузоподъемности «Чанчжэн-2F» является аналогом российского «Союза», хотя построен по несколько иной схеме.
За счет другой компоновки и использования высококипящего топлива «Чанчжэн-2F» имеет немного большую грузоподъемность: 8,4 тонны на низкой околоземной орбите против 7,1 тонны у российского «Союза». В прошлом «Чанчжэн-2F» решал для Пекина задачи, схожие с предназначением российского «Союза». Он служил для запусков на орбиту китайских пилотируемых кораблей серии «Шэньчжоу», также являвшихся несколько переработанными «клонами» российских одноразовых космических кораблей «Союз».
Отсюда следует, что максимальная масса космического челнока будет лишь чуть больше известного нам веса кораблей серии «Шэньчжоу», который составляет 7,6 тонны. Скорее всего, китайские инженеры смогли сэкономить на весе системы аварийного спасения и на носовом обтекателе (если предположить, что космический челнок имеет «самолетную» компоновку). В этом случае он может быть либо снабжен своей двигательной установкой для целей аварийного спасения, либо же использоваться в беспилотном варианте.
Косвенным подтверждением версии, что новый китайский челнок представляет из себя именно космоплан, служит тот факт, что аппарат, скорее всего, совершил управляемую посадку на военном аэродроме на территории Синьцзян-Уйгурского автономного района, на западе Китая. В силу этого эксперты уже заявили, что китайский многоразовый космический корабль является во многом аналогом американского космоплана X-37B компании Boeing. Однако речь может идти скорее лишь о схожести основных параметров – веса, габаритных размеров или общей компоновки.

Правнук «Бурана» с китайским акцентом?
Общее время полета нового китайского космического челнока составило всего два дня: 6 сентября он благополучно приземлился в запланированном месте посадки. Создание и запуск китайского космического челнока проходили в обстановке строжайшей секретности.
Во всех сообщениях Пекин подчеркивает исключительно мирный характер программы своего космического челнока, однако это утверждение практически не верифицируемо. Впрочем, никаких особых иллюзий по этому поводу испытывать не стоит – сама по себе концепция космического челнока уже представляет технологию двойного назначения, использование которой в военных или разведывательных целях практически заложено в ее суть. В частности, США никогда прямо не признавали за своим X-37B каких-либо шпионских или военных возможностей, однако наличие таковых всегда считалось для этого американского космоплана «секретом Полишинеля».
Учитывая тот факт, что США старались никогда не подпускать посторонних к «наследию» программы «Спейс шаттл» (и тем более к секретному X-37B), для загадочного китайского космоплана есть два варианта «родословной»: это либо чисто китайская, либо же копирование советских разработок космопланов. Второй вариант подразумевает, конечно, не полное копирование советского «Бурана», который был минимум в десять раз больше и тяжелее китайского челнока, но соответствие ему в массе существенных деталей и решений. Как это произошло с кораблями серии «Шэньчжоу», которые широко использовали советский задел по «Союзам», но получив в КНР, например, новый орбитальный отсек.
В качестве возможных «доноров» технологий и конструкторских решений можно назвать сразу несколько советских программ. Например, проект «Спираль», опытно-конструкторские работы по космопланам «БОР», на которых испытывали будущую теплозащиту «Бурана», а также задел по созданию воздушного старта по проекту МАКС, в котором подразумевался запуск многоразового космоплана с самолета-носителя Ан-225 «Мрия».
Все эти проекты в позднем СССР дошли до стадии орбитальных испытаний (как «БОР» или «Спираль»), или же находились в высокой степени заводской готовности (как подвесной топливный бак и космоплан системы МАКС). Кроме того, в силу широкой кооперации предприятий в СССР большие «куски» документации и готовых систем, относящихся к космическим челнокам, оказались за пределами России, например на Украине и в Казахстане. Поэтому доступ к ним китайских эмиссаров был вполне реален, а умение КНР «творчески заимствовать» чужой научный, конструкторский и производственный опыт уже стало притчей во языцех.
Впрочем, теперь это лишь вопрос истории техники – новый космический челнок КНР будет «говорить» уже исключительно по-китайски. Так что же он может сказать миру?

Подарок на орбите
Скорее всего, будущие пуски китайского многоразового корабля привлекут уже гораздо больше внимания. Пекин наглядно продемонстрировал, что он обладает работоспособным челноком, а не просто декларирует возможность его создания в некоем «отдаленном будущем».
Кроме того, Китай, скорее всего, и сам раскроет часть существенных данных по многоразовому кораблю, чтобы дать своим геополитическим конкурентам «пищу для размышлений». Например, ровно таким же образом Пекин действовал в вопросе противоспутниковых вооружений, наглядно продемонстрировав перехват своего спутника противоракетой. После чего США предпочли сократить и заморозить сразу несколько своих программ по слежению за китайской территорией, которыми они шантажировали Пекин незадолго до указанных испытаний. 
Учитывая же инспекционные и противоспутниковые возможности любого космического челнока, теперь у Китая появилось еще одно мощное оружие, которое позволяет ему эффективно контролировать чужие спутниковые группировки, нацеленные на китайскую территорию.
Судя по всему, у китайского космоплана имеется грузовой отсек, аналогичный тому, который есть у Х-37В и был у «Спейс шаттл». Об этом говорит тот факт, что до момента схода с орбиты от китайского челнока отделился загадочный объект, который, скорее всего, представляет собой автономный спутник, который космоплан нес в таком отсеке.
С помощью манипулятора (который тоже, скорее всего, имеется в грузовом отсеке) китайский космоплан может проводить инспекции аппаратов на околоземной орбите, доставлять туда новые спутники и спускать с орбиты старые. Причем как свои, китайские, так и «чужие», представляющие интерес для Пекина. Конечно, китайский челнок сможет осуществлять и мирные миссии: это следует из опыта использования челноков «Спейс шаттл», когда запуски в интересах Пентагона сочетались с мирными программами НАСА и даже международным сотрудничеством в космосе на базе использования американских челноков. На чем Пекин, скорее всего, будет и настаивать.
Очевидно другое: с запуском своего челнока Пекин взял очередную космическую высоту. Он получил в свое распоряжение технологии, которыми до сих пор могли похвастаться только США и СССР, но которые не смогла сохранить сегодняшняя Россия. Так что теперь можно лишь порадоваться за Пекин и погрустить из-за того факта, что наш «Буран» сегодня остался только реликтом давно ушедшей эпохи.

В 1965 году, когда в войну между Северным и Южным Вьетнамом открыто вступили США, стало ясно, что без активной помощи извне правительство Хо Ши Мина долго не продержится. Основными союзниками Ханоя были Китай и СССР, две социалистические державы, в той или иной степени заинтересованные в «красном» Индокитае. Ведь даже американцы начали активную помощь Сайгону только потому, что опасались эффекта домино: победа коммунистов во Вьетнаме сразу бы привела к установлению таких режимов в соседнем Тайланде, Лаосе и других странах. Однако с выбором союзников были свои трудности.
Конечно, северный сосед Китай был географически значительно ближе СССР. Играла свою роль и многовековая культурная связь между двумя странами. Однако дело в том, что одним из эпизодов общей истории была почти тысячелетняя вассальная зависимость Вьетнама от Китая, которая хоть и завершилась в X веке, но крепко засела в народной памяти. Многие понимали, что, если официально запросить помощь, китайские войска так просто не уйдут из Вьетнама даже после победы. К тому же, Китай мог помочь исключительно живой силой поскольку на тот период сам не обладал техникой, способной дать отпор американской авиации. Отчаянных солдат у Хо Ши Мина хватало в избытке, однако США планировали вести войну преимущественно с воздуха, для чего требовались новейшие системы ПВО. Перед дипломатами стояла сверхсложная задача: добиться помощи СССР, но при этом сохранить статус Китая как «друга №1».
После долгих переговоров Вьетнаму все-таки удалось убедить Брежнева направить в страну не только военных советников, но и зенитно-ракетные части. А поскольку вьетнамские военные были просто не готовы к работе с такой сложной техникой, вслед за ней поехал и личный состав. Причин такой сговорчивости Леонида Ильича было несколько. Имел свой вес вялотекущий конфликт СССР с Китаем: отдавать Поднебесной статус единственного защитника вьетнамского народа против агрессоров в Москве очень не хотели. Но помимо идеологических, были и вполне материальные причины: Вьетнам давал советскому ВПК добро на изучение трофейной американской техники. С этой целью была сформирована специальная «трофейная» группа, в задачи которой входил выезд к местам падения самолетов и «реквизиция» необходимых компонентов.



Как уже упоминалось выше, через Вьетнам прошло более 6 тысяч советских офицеров. При этом по официальным данным, несмотря на страшные бомбардировки, погибло только 13 человек. Однако не одни лишь вражеские бомбы угрожали советским специалистам. Вьетнам славился не только высокими температурами при стопроцентной влажности, но и обилием ядовитых насекомых, а также низким уровнем гигиены населения. Советские специалисты, приехавшие из страны, где большую часть года — зима, попадали в ужасные бытовые условия. Помыться иногда не удавалось неделями, мечтой многих был стакан холодной воды, а нести службу было возможно только в одних трусах. Полковник в отставке Рудольф Иванов вспоминает, что термометр в кабине, рассчитанный на 65 градусов, всегда зашкаливал. Еще он рассказывает о том, как однажды, выйдя на улицу, схватил воспаление легких из-за резкого перепада температуры (с 60 до 30 градусов).
Помимо климатических трудностей были и трудности культурные. Конечно, вьетнамцы высоко ценили советских военспецов, а во время бомбардировок могли пожертвовать жизнью ради их спасения. Но определенная напряженность в отношениях очень остро чувствовалась. Советским офицерам запрещалось устанавливать контакты с местным населением, делать фотографии, передвигаться без особых разрешений. Многие подозревали наличие подслушивающих устройств и прочих атрибутов слежки.
Даже заранее установленные договоренности по поводу трофеев далеко не всегда соблюдались. Так, из справки о работе «трофейных» групп, составленной 14 марта 1967 года в советском посольстве, вполне однозначно следует, что вьетнамские официальные органы всячески мешали сбору трофейной техники. Вьетнамцы под разными предлогами скрывали места падения самолетов, а если это не удавалось, то всячески откладывали поездку. Когда же советские специалисты всеми правдами и неправдами добирались до места падения, то обнаруживали, что все ценное оборудование с них уже было снято (как позднее выяснилось, китайцами).
Выход из затруднительного положения вскоре был найден. Несмотря на настороженное, а порой и откровенно враждебное отношение официальных властей, удавалось неплохо договариваться с властями местными. На местах люди прекрасно понимали, какую роль играли советские ЗРК в обороне страны и сохранении жизней мирного населения. Поэтому они охотно указывали места падения самолетов, помогали советским специалистам с конспирацией, «недостаточно» рьяно досматривали, не обращая внимания на откровенно выпирающие из-под одежды собранные детали.
Как потом выяснилось, приоритет при сборе трофеев был тогда действительно отдан китайцам, ведь на кону стояли поставки продовольствия в голодающий Вьетнам. Ссориться с главным стратегическим союзником, обладающим многомиллионной армией, правительство Вьетнама просто не могло себе позволить. Однако, несмотря на бюрократические препоны, советские специалисты смогли вывезти из страны сотни образцов военной техники и вооружения США, причем половину удалось доставить в СССР в обход официального Ханоя.

Ленин написал это в 1920 году в своей работе об инфантильном поведении «левых коммунистов», которые слишком много внимания уделяли идеологии. Он считал, что вместо этого агитаторам необходимо сосредоточиться на недостатках капиталистического мира. Разделяй и властвуй. После его смерти советские агитаторы продолжали использовать и оттачивать эти методы, которые они называли «активными мерами». И только после краха коммунизма мы обнаружили документы, в которых подробно рассказывалось о том, как эти атаки должны были подрывать доверие внутри Запада.
Главная задача заключалась в том, чтобы выставить Соединенные Штаты расисткой адской бездной, которой управляли жаждавшие войны безумцы. В ходе одной операции агенты рассылали фальшивые письма якобы от представителей Ку-Клукс-Клана, предостерегавшие чернокожих иностранных спортсменов от приезда на Олимпийские игры в Лос-Анджелесе 1984 года. В рамках операции «Денвер» КГБ при поддержке тайной полиции Восточной Германии Штази и других спецслужб продвигал ложь о том, что СПИД стал результатом американского эксперимента с биологическим оружием. В ходе других операций распространялась информация об опасностях ядерной зимы и нового западного оружия.
Одной из главных мишеней была Западная Германия. Инсценированные антисемитские бесчинства в Западной Германии 1960-х годов вызвали бурю негодования со стороны международного сообщества, которое увидело в них возрождение неонацизма. В сравнении с этим усилия Запада меркли. Пока бандиты КГБ портили могилы евреев, ЦРУ занималось переводом «В ожидании Годо» на украинский язык.
Сегодня эти рассказы о грязных трюках могут показаться далекими, чуждыми и незначительными. И в этом смысле столь необходимым напоминанием об их значимости может стать книга «Активные меры: секретная история дезинформации и политической войны» (Active Measures: The Secret History of Disinformation and Political Warfare) — новая книга Томаса Рида (Thomas Rid), профессора из университета Джона Хопкинса. Он подробно рассказывает об использовании подделок, подкупе, фальшивых изданий, слухов, распространяемых агентами влияния, о систематической эксплуатации жаждавших сенсаций журналистов, о политической поляризации и смятении общественности. Во многих случаях внутри клубка лжи было ядро истины.
Всё это кажется до боли знакомым. Но даже те, кто действительно испытывает тревогу по поводу так называемых «фейковых новостей» и «гибридной войны», часто убеждены, что они имеют дело с новым явлением. Этим людям стоит почитать книгу Рида. Технологии изменились — интернет позволил расширить масштаб, увеличить гладкость и скорость активных мер, — но принципы, лежащие в основе мышления наших противников, остались прежними. Ищите слабые места. Используйте их — с помощью денег и шантажа, если потребуется, — но прежде всего опирайтесь на доверчивость, нетерпимость и другие человеческие слабости. И так до бесконечности.


Мой коллега из Сингапура выступал в Праге на конференции, где собрались наблюдатели и эксперты по России и Китаю. В подходах этих двух стран есть нечто общее, но они все равно различаются. Я был поражен тем, как безжалостно Китай использует свою диаспору в качестве оружия, отчасти играя на патриотических чувствах и одновременно с этим угрожая друзьям и членам семьи, оставшимся на родине. Многие китайцы, живущие за рубежом, боятся говорить открыто, даже в не слишком формальной обстановке — к примеру, на университетских семинарах. Все они могут превратиться в агентов разведки или пропаганды, — к примеру, им могут приказать явиться на демонстрацию. Довольно трудно представить себе, что живущих за границей студентов из России можно заставить прийти на пропутинский митинг.
Кибернаступление Китая, включая сбор огромного количества информации о потенциально полезных или проблемных иностранцах, тоже становится гораздо более запутанным и изощренным. Фрагмент просочившейся в сеть базы данных, проанализированный экспертом из Новой Зеландии Анной Мари Брейди (Anne-Marie Brady), демонстрирует, насколько работа китайцев тщательна и подробна. В одной лишь Великобритании почти 10 тысяч чиновников и публичных деятелей попали в поле зрения китайских властей — и многие из них будут очень удивлены тем, сколько подробностей их личной жизни известны Пекину.
Операции России носят более краткосрочный характер и являются более дерзкими. Наглядным примером в данном случае служит хакерская атака на предвыборный штаб Хиллари Клинтон в период президентской гонки 2016 года и последующая публикация украденных материалов. Сторонники Джулиана Ассанжа, возможно, обнаружат, что глава в книге Рида, посвященная сговору Wikileaks с российской разведкой, выставляет их героя в несколько ином свете.
Но по-настоящему сильно нас должна тревожить траектория развития событий. Россия и Китай учатся друг у друга. Их активные меры становятся все изощреннее и эффективнее. Использование так называемых «дипфейков» — на первый взгляд аутентичных изображений и звуковых рядов, которые соединяются и накладываются друг на друга таким образом, чтобы вводить в заблуждение, — угрожает основам процесса принятия решений на государственном и личном уровнях. Между тем наши системы защиты остаются непродуманными, в то время как враждебно настроенные государства все чаще используются как законные, так и противозаконные средства для того, чтобы заставить критиков замолчать. Больше всего тревожит тот факт, что границы между атаками извне и разрушительным поведением внутри нашего общества все больше размываются. Ленину это понравилось бы.

Курс на Босфор
Ранним утром 14 июня 1999 года при помощи голландского буксира "Solano" "Варяг" отшвартовался от николаевского причала. По предварительным расчетам, путь должен был занять несколько месяцев. Китайцы убеждали, что никаких проблем не предвидится. Но уже в море мы узнали, что турецкие власти не пропускают "Варяг" через Босфор. В то время в районе Суэцкого канала проводились масштабные учения НАТО, и союзники альянса не хотели рисковать. Однако учения закончились, а турецкие власти добро не давали. 16 месяцев мы стояли в болгарских водах, пока на верхах решали судьбу "Варяга".
Ситуация для китайцев патовая: они заплатили за товар и не могли его бросить.
За месяцы стояния менялись сопровождающие нас буксиры, их команды, и только мы втроем продолжали нести вахту. Через каждые три-четыре дня перебирались с буксиров на корабль, проверяли, все ли там в порядке, нет ли повреждений, задраивали люки. И продолжали ждать у моря погоды - уже и в прямом смысле.
Час отхода наступил ранним утром 1 ноября 2001 года. "Варяг" в сопровождении норвежского океанского буксира "Havila Champion" снялся с якоря и взял курс на Босфор. Проливы мы прошли на одном дыхании, турки зря беспокоились, а может, делали вид. Проход занял менее двух суток, и утром 3 ноября перед нами открылось Эгейское море.
Шел уже 508-й день нашей экспедиции. Возможно, это был самый трудный день в моей жизни.


Российский буксир "Николай Чикер".

Спасительный трос "Николая Чикера"
Нас накрыл мощный шторм. Сутки кое-как простояли, надеясь, что он утихнет. Но к вечеру ветер разыгрался с новой силой. Буксир в этих условиях - беспомощная шлюпка. Но моряки работали самоотверженно. Во время маневров при передаче троса с голландского буксира на норвежский погиб один из норвежцев. Лавировать вместе с огромной махиной было просто невозможно, с голландского буксира "Solano" подали сигнал "SОS".
На счастье, в тот момент недалеко оказалось российское судно "Николай Чикер". Капитан принял решение идти на помощь. Российские моряки сумели завести к нам на "Варяг" буксировочные концы Ф 86 мм. Предполагалось, что теперь авианосец удастся удержать. Но сначала не выдержали буксировочные концы, связывавшие "Solano" с "Варягом", а ночью лопнули и тросы с "Николая Чикера". Новые попытки их завести оказались тщетными. Шторм был просто ужасен.
К утру 4 ноября стало очевидным, что ситуация безнадежна.
Ни норвежский, ни голландский буксиры не сумели принять концы с "Варяга", их швыряло по волнам, а гибель матроса и вовсе вывела команды буксиров из равновесия. Более того, угроза нависла над самим теперь уже неуправляемым "Варягом", который несло на скалы.
Этот ад продолжался четыре часа, мы снова и снова выбрасывали аварийный буксирный конец. И наконец, на "Николае Чикере" сумели его принять!
Сейчас говорить об этом легко. Но в ту ночь мы отдали последние силы.
А потом еще более полутора суток российский буксир удерживал "Варяг", чтобы его не бросило на скалы.

Прощание
Когда все утихло, россияне передали "Варяг" голландскому и шведскому буксирам. "Николай Чикер" сопровождал нас до безопасных вод. А 3 марта 2002 года буксировочный караван прибыл в китайский порт Далянь.
Там мы попрощались с кораблем, имя которого священно для русского флота. Наверное, символично, что в последнем бою ему подставили плечо российские моряки.

Миллиард долларов компенсации
В июне текущего года испанская Repsol и принадлежащая Объединенным Арабским Эмиратам компания Mubadala отказались от своих долей во вьетнамском нефтегазовом месторождении Каронгдо в бассейне Намконшон в пользу вьетнамской государственной нефтяной компании PetroVietnam. Такое решение было принято из-за политического давления со стороны Китая, которое лишило их возможности продолжать добычу в Южно-Китайском море.
Вьетнам в итоге согласился выплатить двум международным компаниям 800 млн долларов за их части в блоках 07.03, 135 и 136.03 на спорном шельфе и еще 200 млн в долларов качестве компенсации за инвестиции в разведку нефти и газа.



Некогда Repsol была одним из крупнейших игроков в сфере офшорной добычи углеводородов во Вьетнаме, и владела правами на 13 блоков. При этом наиболее перспективные месторождения располагались в самой дальней части заявленной исключительной экономической зоны (ИЭЗ) Вьетнама, — возле банки Вэнгард, в пределах оспариваемой Китаем области, отмеченной девятипунктирной линией. Предполагалось, что испанцы готовы противостоять китайским притязаниям, так как в Китае интересы у компании были минимальные.
Однако в июле 2017 года партнер Repsol, вьетнамская государственная компания PetroVietnam, настояла на отмене запланированного разведочного бурения в блоках 135 и 136.03. А 22 марта 2018 года были свернуты уже начатые работы в соседнем блоке 07.03. Управляющим испанской компании сообщили, что это было политическое решение, принятое высшим руководством Вьетнама после сильного давления со стороны Китая. В это время Пекин собрал около 40 военных кораблей у побережья острова Хайнань, примерно в двух днях плавания от района добычи и был, очевидно, готов к силовому противостоянию.
Как отмечали специалисты, прежде никогда не наблюдалось столь явного вмешательства в офшорную добычу углеводородов в Южно-Китайском море.

«Роснефть» не стала исключением
В августе 2020 года стало известно, что российская «Роснефть» официально разорвала контракт с лондонской Noble Corporation. Ранее она приостановила буровые работы на газовых месторождениях в упомянутом бассейне Намконшон. Отказаться от своих планов компанию вынудило усиление давления со стороны китайцев, чьи корабли береговой охраны постоянно заходили в район планируемого бурения.
«Роснефть» ведет добычу газа и газового конденсата на вьетнамском шельфе в блоках 06.1 и 05.3/11 возле банки Вэнгард. Добытые углеводороды поставляются на континент по трубопроводу, которым почти на треть владеет дочерняя компания Rosneft Pipeline B. V. При этом блок 06.01, где расположены месторождения Ландо, Лантай и Фонгланзай, является ключевым для всего проекта «Намконшон», который снабжает газом электростанции, обеспечивающие до 10% энергетических потребностей Вьетнама.
В мае 2019 года российская компания заключила контракт на бурение новой эксплуатационной скважины в блоке 06.01. Спустя год полупогружная буровая установка Noble Clyde Boudreaux должна была начать работы — однако простояв во вьетнамском порту Вунгтау более двух месяцев, так и не вышла в заданный район.
В июле Китай обратился к правительству в Ханое с просьбой прекратить дальнейшую разработку газовых месторождений возле банки Вэнгард. По мнению Пекина, Ландо находится в пределах китайской девятипунктирной линии. Примечательно, что Роснефть занимается бурением в этом блоке уже 18 лет.
Под давлением КНР PetroVietnam отменила контракт на эксплуатацию установки Noble Clyde Boudreaux, а базирующаяся в Лондоне компания Noble Corporation получила компенсацию, размер которой не разглашается.
Большинство аналитиков считали, что китайцы не станут блокировать деятельность российской «Роснефти» в спорных водах из-за хороших отношений Москвы и Пекина, но их прогнозы не оправдались.

ExxonMobil ищет покупателей
Американская нефтегазовая корпорация ExxonMobil также стремится продать свою долю, 64%, в месторождении Кавойсань, расположенном недалеко от побережья центрального Вьетнама.
В 2011 году компания обнаружила в блоке 118 крупнейшие запасы газа, которые оцениваются примерно в 150 млрд кубометров. Начало добычи по проекту «Кавойсань» было запланировано на 2022 год, но в последние пару лет работы по освоению месторождения застопорились, что отчасти связано с техническими сложностями.
На сегодняшний день ExxonMobil не удается согласовать коммерческие условия добычи и реализации газа с правительством Вьетнама. Усугубляют ситуацию те же риски, с которыми столкнулись «Роснефть» и Rapsol — возможное противодействие Китая, так как проект включает блоки 117, 118 и 119, частично расположенные в спорных водах.



За последнее десятилетие во Вьетнаме только 11% проектов по добыче углеводородов смогли получить финансирование и право приступить к освоению новых месторождений. В результате страна в 2025 году будет добывать лишь 7 млрд кубометров газа вместо ожидаемых 10 млрд. С учетом роста потребления возникает разрыв в 9 миллиардов между внутренней добычей и ожидаемым спросом, который через пять лет составит около 16 миллиардов кубометров газа в год.
Задача правительства — в следующие 15 лет нарастить долю газовых электростанций в общем объеме энергопроизводства с текущих 33% до 80%, — скорее всего, так и не будет выполнена.

Американский СПГ
Проблемы с добычей углеводородов на шельфе Южно-Китайского моря заставили вьетнамцев увеличить закупки за рубежом. Ожидается, что уже с 2022 года Вьетнам начнет наращивать импорт сжиженного природного газа.
Примечательно, что наибольшую выгоду из сложившейся ситуации извлекли американцы, которые больше всех критикуют Китай за его деятельность в Южно-Китайском море.
В октябре 2019 года Вьетнам и США установили всеобъемлющее партнерство в области энергетического сотрудничества. Вскоре Ханой выдал разрешение американской компании AES Corporation на строительство в южной провинции Биньтхуан электростанции «Шонми-2» на СПГ мощностью 2,2 ГВт и стоимостью 5 млрд долларов. Предполагается, что новый проект будет потреблять в год 600 тысяч тонн сжиженного природного газа на сумму 2 млрд долларов. Начало коммерческой электрогенерации запланировано на 2024 год.
Ранее власти провинции Биньтхуан одобрили инвестиции американской компании Energy Capital Vietnam в другой энергетический проект мощностью 3200 МВт и стоимостью более 5 млрд долларов, также ориентированный на американский СПГ. Новая электростанция должна быть запущена в 2025 году.
В середине сентября прошлого года австралийская компания Liquefied Natural Gas Ltd подписала соглашение с властями вьетнамской провинции Бакльеу о поставках 2 млн тонн сжиженного природного газа в год из своего проекта «Магнолия» в штате Луизиана, США. Договор также предусматривает строительство терминала для приема СПГ и электростанции мощностью 3200 МВт, которую будет эксплуатировать вьетнамская компания Delta Offshore Energy, тесно сотрудничающая с американскими партнерами. Завершить проект планируют к 2024 году.
Стоит отметить, что изначально проект «Магнолия» был ориентирован на поставки СПГ в Китай, но из-за торговых разногласий между США и КНР голубое топливо решили перенаправить во Вьетнам.
Не осталась в стороне и уже упомянутая ExxonMobil, которая в июне текущего года объявила о планах инвестировать в два крупных энергетических проекта.
В начале октября власти портового горда Хайфон одобрили строительство электростанции на СПГ мощностью до 4,5 ГВт и терминала, способного принимать шесть миллионов тонн сжиженного природного газа в год.
Еще один подобный проект американская корпорация планирует реализовать в южной провинции Лонган. Также предполагаются вложения в строительство портов, способных принимать танкеры с СПГ, хранилищ сжиженного природного газа, нефтеперерабатывающих и нефтехимических заводов.
Закупать СПГ для поставок во Вьетнам ExxonMobil планирует прежде всего на своих предприятиях в США, а также в других странах.
К 2030 году вьетнамцы рассчитывают нарастить потребление сжиженного природного газа до 22 млрд кубометров в год. При этом половина объема будет импортироваться из Штатов. По мнению вьетнамского правительства, это поможет сбалансировать сальдо торгового баланса между Вьетнамом и США.
Таким образом, вытесняя иностранные компании из офшорной добычи углеводородов в спорных водах Южно-Китайского моря, Пекин сам подталкивает Ханой к сближению с Вашингтоном. Для Вьетнама же критическая зависимость от поставок американского СПГ также не сулит ничего хорошего, — однако отсутствие возможности как-либо противодействовать китайцам и энергетический кризис, ожидающийся в 2020-х годах, вынуждают идти на столь высокие риски.

Японская промышленность увеличила производство боевых самолетов с началом войны, чтобы обеспечить армию и флот новой техникой. В 1937 году было построено 1511 самолетов, а в следующем уже 3201. Авиацию Императорского флота перевооружение затронуло первой. На смену устаревшим бипланам Nakajima А2M1 и A4M1 пришел новый истребитель-моноплан Mitsubishi A5M конструкции Дзиро Хорикоси. Главным истребителем авиации Японии все еще оставался биплан Kawasaki Ki.10, поэтому военно-воздушные силы в этот период использовались в основном для прикрытия японских войск в Северном Китае и обеспечения ПВО Маньчжурии. В марте 1938 года в небе Китая появился новый истребитель Nakajima Ki.27, вскоре начавший поступать в части ВВС Императорской армии.

Японские флотские истребители:

• Mitsubishi А5М-2 мичмана Касимуры Коничи
  


• Mitsubishi A6M-2
  

Японские армейские истребители:

• Ki.10 Такео Като
  


• Ki.27
  


• Nakajima Ki-43 25-го сентая
  

Китай мало что мог противопоставить Японии. В стране практически не было развитой авиационной промышленности, поэтому основу китайских ВВС составляли самолеты зарубежного производства. В боевых частях числилось около 600 машин, в том числе 305 истребителей. Истребительная авиация была представлена американскими Curtiss Hawk-II, Curtiss Hawk-III, Boeing P-26 и итальянскими Fiat CR.32. Лучшим среди них считался Curtiss Hawk III — биплан с убирающимся шасси. Он превосходил японские бипланы A2M, A4M и Ki.10, но не мог на равных бороться с новыми монопланами A5M и Ki.27.

Истребитель Curtiss Hawk II ВВС Китая, 1937 год

Сначала китайцам удавалось потрепать истребительные подразделения противника, но с появлением А5М японцы захватили господство в воздухе. Число боеспособных истребителей у Китая начало катастрофически падать, встал вопрос о закупке за рубежом новых боевых машин.
Летом 1937 года были заказаны 24 французских истребителя Dewoitine D.510C. В начале декабря 1937 года были доставлены 36 английских Gladiator Mk.I, но из-за давления Японии власти Великобритании отказались обеспечивать техпомощь для сборки самолетов. Поэтому глава правительства Китая лидер Гоминьдана Чан Кайши обратился за помощью к Советскому Союзу.
Советские власти были заинтересованны в том, чтобы удержать японцев подальше от своих границ и 21 августа 1937 года между СССР и Китаем был заключен договор о ненападении. В Москву прибыла китайская делегация, которой на Щелковском аэродроме продемонстрировали образцы советского вооружения. Уже с октября 1937 года Советский Союз начал передавать Китаю вооружение, в том числе и самолеты. Вместе с ними, по просьбе Чан Кайши, СССР отправил летчиков-добровольцев. На помощь в борьбе с Японией была послана эскадрилья истребителей И-16: 31 самолет и 101 человек летного и технического персонала.
К 10 июня 1938 года в страну было доставлено 94 истребителя И-16 тип 5 и тип 10, а также 8 единиц УТИ-4. Практически сразу была выявлена недостаточная огневая мощь двух пулеметов ШКАС, установленных на И-16 тип 5. Поэтому весной 1938 года стали поступать дополнительные пулеметы для перевооружения.
С 5 июля 1938 года по 1 сентября 1939 было передано еще 20 единиц И-16 тип 10 (с двумя комплектами запчастей) и 10 пушечных И-16 тип 17 (с одним комплектом запчастей). Поставки продолжались и далее, возможно, вплоть до 1941 года. Известно, что кроме перечисленных типов самолетов Китаю передавались И-16 тип 18, и, вероятно, тип 6.

Советские добровольцы в китайском небе
Как было написано выше, на помощь в борьбе с японскими захватчиками, СССР отправил своих летчиков. Для включения в отряд добровольцев кандидаты отбирались тщательным образом. Всего отбор и подготовку прошли 447 человек. Переодетые в гражданскую одежду, они отправились поездом в Алма-Ату, где на аэродроме их ждали истребители И-16. Там выяснилось, что вся группа летала только на И-15. В итоге Г. Н. Захарову, советскому летчику-истребителю, пришлось одному облетать всю партию новых самолетов в ожидании новой группы летчиков.
Первые партии И-15 и И-16, по аналогии с бомбардировщиками, перегоняли по «южной трассе» Алма-Ата — Ланьчжоу (провинция Ганьсу). Воздушная трасса протяженностью около 2400 км состояла из цепочки аэродромов: Алма-Ата — Кульджа — Шихо — Урумчи — Гучэи — Хами — Шиншинся — Аньси — Сучжоу — Ляньчжоу — Ланьчжоу. Основные базы находились в Алма-Ате, Хами и Ланьчжоу. Во главе каждой из баз стоял советский специалист, в подчинении которого находилось требуемое количество персонала. Также аэродром был оборудован необходимым минимумом технических средств для обслуживания перегоняемых самолетов.
21 ноября 1937 года в небе над Нанкином состоялся первый поединок советских и японских летчиков. 7 истребителей И-16 группы Курдюмова перехватили 20 японских самолетов и без потерь одержали три победы, уничтожив два А5М и один бомбардировщик. На следующий день, боевой счет открыла группа Прокофьева: 6 самолетов И-16 в схватке с шестью А5М одержали одну победу. С появлением в китайском небе советских военлётов, японцы стали нести ощутимые потери. Даже после того, как они освоились с новым противником, и действия советских летчиков стали менее эффективными, превосходство японцев уже не было таким безоговорочным.

Советские авиаторы на аэродроме Ханькоу

Из-за невозможности прикрыть аэродромы от внезапных налетов японской авиации, генерал-лейтенант Благовещенский А.С. организовал воздушное наблюдение. Летчики находились с парашютами у своих самолетов, рядом с обслуживающими машины техниками и механиками. Самолет командира обычно стоял рядом с командным пунктом, остальные располагались неподалеку. Сразу по получении сигнала о появлении противника, на вышке взвивался синий флаг, означавший тревогу. Благовещенский взлетал обычно первым, за ним остальные. Группой в бою управляли только покачиванием крыльев. Сигналы предварительно четко определялись на земле. Помимо этого, Благовещенскому принадлежала инициатива организации взаимодействия между «скоростными» И-16 и «маневренными» И-15. По предложению одного из летчиков он централизовал ведение стрельбы из пулеметов, приказав установить кнопочную гашетку на ручке, для облегчения снял на всех самолетах аккумуляторы и поставил на И-15 бронеспинки, спасшие жизнь многим летчикам.
Воздушные бои в небе над Китаем были примечательны тем, что обе стороны достаточно активно применяли таран. Самым известным, является совершенный впервые советским летчиком таран Антона Губенко от 31 мая 1938 года. Губенко на И-16 уничтожил истребитель А5М, а сам благополучно приземлился на своем аэродроме. Тем не менее, этот таран не был первым в той войне. Известны еще по крайней мере два эпизода с участием китайских летчиков на И-15 (18 февраля и 29 апреля 1938 года). Правда, в обоих случаях самолеты были потеряны: один летчик спасся на парашюте, другой — погиб. Еще раньше, 22 декабря 1937 года, японский летчик Н. Оббаяси таранил И-16. Оба пилота погибли.
В апреле 1938 года японское правительство потребовало от СССР отзыва советских добровольцев из Китая. Требование было отвергнуто. Затеянный японцами в июле 1938 года конфликт на озере Хасан, призванный вынудить Советский Союз прекратить оказание помощи Китаю, также не достиг своей цели.
К началу 1940 года основная масса советских летчиков и специалистов вернулась на родину. Причинами стали начало Второй мировой войны в Европе, а также охлаждение отношений между СССР и Китаем (в это время в Поднебесной начались инциденты с нападением войск партии Гоминьдан на отряды коммунистов). В китайских войсках оставалось некоторое количество советников СССР и инструкторов, которые в боевых действиях участия не принимали. 10 января 1940 года можно считать днем последней победы советских добровольцев в Китае. За время войны там побывало около 700 летчиков и техников, погибло около 200 советских летчиков-добровольцев. 14 летчиков получили за бои в Китае звание Героя Советского Союза, более 400 награждено орденами и медалями.
Китайцы на И-16
Первым китайским подразделением, освоившим И-16 стал IV татуй, который 21 сентября 1937 года, сдав свои Hawk-III, отбыл в Ланьчжоу для получения И-16 тип 5 и И-15бис. На И-16 стал переучиваться 21-й чаньтай, остальные чаньтаи IV татуя (22-й и 23-й) получили биплан И-15бис.
Переобучение шло тяжело. Происходило множество аварий и часто советские самолеты теряли в небоевых условиях. Советские летчики хорошо отзывались о китайских коллегах, но отмечали, что большинству из них не хватало опыта для борьбы с японскими самолетами. Пока летчики из СССР не начали участвовать в боях, сражения между японцами и китайцами складывались не в пользу последних. Часто на базу не возвращался ни один из отправленных самолетов. Командование также, мягко говоря, оставляло желать лучшего. Например, 31 июля 1940 года заместитель командира 24-го чаньтая повел группу из семи И-16 в ночной перехват, несмотря на то, что истребители не имели соответствующего оборудования. В результате сумели набрать высоту только три самолета, включая лидера. В бою с японцами все они были сбиты, летчики погибли.

Истребитель И-16 советского производства с китайскими опознавательными знаками

Настоящим кошмаром стало для китайцев появление в 1940 году нового флотского истребителя Mitsubishi A6M Zero с убирающимся шасси и пушечным вооружением. Бороться с ними на имеющейся технике было под силу только опытным летчикам, которых ВВС Гоминьдана было не так уж много. Столкновения с «Зеро» в основном кончались одинаково: японцы потерь не несли. Китайским правительством был издан приказ о прекращении боевых действий в воздухе. Немного облегчило ситуацию появление в Китае группы «Летающие тигры», состоящей из американских военных летчиков (фактически это была полноценная часть USAAF, замаскированная под группу наемников). Американцы, летавшие на Р-40, добились определенных результатов.
С весны 1942 года китайские авиационные части начали пересаживаться на американские истребители. Оставшиеся советские самолеты стали передавать летным школам, где они служили до 1943—1944 годов. Немного дольше послужили китайские УТИ-4, которые широко использовались для обучения летного состава и начали списываться к 1945 году, когда их заменили американские аналоги.
Японо-китайская война закончилась капитуляцией Японии в 1945 году. Еще 4 года в Китае шла гражданская война, завершившаяся победой Коммунистической партии. После этого СССР возобновил техническое сотрудничество с Китайской Народной Республикой, в том числе и в сфере авиации. Передавалась техническая документация и лицензии на производство советских самолетов, а специалисты из Советского союза помогали строить авиационные предприятия. Так союзничество СССР и Китая в японо-китайской войне фактически повлияло на становление современной авиационной промышленности и ВВС Поднебесной. 

«Волк идет»
Вот уже несколько десятилетий китайские лидеры и политики считают, что мощь Соединенных Штатов угасает и что Америка стремится помешать росту Китая. Мао Цзэдун очень любил предсказывать упадок капиталистическому миру во главе с Соединенными Штатами, сравнивая его с «умирающим человеком, который очень быстро слабеет». Он регулярно критиковал стремление Запада подорвать китайскую коммунистическую революцию, осуждая «реакционеров, пытающихся остановить колесо истории». Эти идеи пережили самого Мао, хотя их влияние несколько ослабло после того, как Коммунистическая партия Китая поддержала рыночные реформы, а Соединенные Штаты стали единственной в мире сверхдержавой после распада Советского Союза. Но финансовый кризис 2008 года, который Китай пережил относительно благополучно, заставил китайских лидеров задуматься о том, что, возможно, тот упадок капитализма, который предсказывал Мао, уже на самом деле наступил. Учитывая их трактовку исторических сил, на которую повлияли труды Маркса, они ожидали, что эти события приведут — подобно ночи, которая следует за днем, — к краху бестолковых «реакционеров», то есть американских лидеров, которые будут тщетно пытаться сдержать рост Китая.
Именно эти идеи сформировали мировоззрение китайского лидера Си Цзиньпина. Когда он пришел к власти в 2012 году, он заговорил об исторических паттернах конфликта между набирающими мощь и угасающими державами, о роли Соединенных Штатов в ускорении краха Советского Союза и стал продвигать таких деятелей, как Ван Хунин (Wang Huning), бывший профессор юриспруденции и давний советник китайского правительства, чья самая известная книга под названием «Америка против Америки» рассказывает о том, насколько сильно Соединенные Штаты не дотягивают до своих собственных идеалов. Но Си и его помощники поначалу были в значительной мере сосредоточены на устранении политической и идеологической хрупкости той системы, которую они унаследовали. Они ожидали, что упадок Соединенных Штатов будет происходить постепенно.
Сегодня многие представители китайской элиты убеждены, что приход Трампа к власти спровоцировал переход этого медленного процесса в новую фазу стремительного и необратимого разрушения. Китайская элита оценила готовность американского президента выводить его страну из международных соглашений и институтов, а также его презрительное отношение к традиционным альянсам. Они наблюдали за тем, как внутренняя политика американского правительства приводила к усилению поляризации и неравенства, как Трамп боролся с иммиграцией и как он сокращал финансирование научных разработок. У Синьбо (Wu Xinbo), декан Института международных исследований Фуданьского университета, отметил в 2018 году, что «неразумная политика» администрации Трампа «ускоряет и усиливает упадок [Соединенных Штатов]» и уже «в значительной мере ослабила международный статус и влияние [Соединенных Штатов]». В одной из статей, опубликованных в китайской проправительственной газете Ta Kung Pao ранее в этом году, говорилось, что «Америка переходит из фазы упадка в фазу быстрого упадка». Это убеждение заняло центральное место в меняющейся стратегии Китая в отношении Соединенных Штатов.
Руководство Коммунистической партии Китая связывает этот стремительный упадок Америки с активизацией усилий Соединенных Штатов по сдерживанию роста Китая. При администрации Трампа Соединенные Штаты превратились из латентной, отдаленной угрозы в источник скоординированных действий, направленных — как любят выражаться китайские чиновники — на «всестороннее подавление» Китая. В 2018 году Трамп ввел тарифы на китайские товары на общую сумму в десятки миллиардов долларов, а также ввел запрет на работу китайских телекоммуникационных компаний Huawei и ZTE. (Хотя в конечном счете Трамп отменил свое решение в отношении ZTE — в угоду Си, — угроза для этой компании, которая закупала в Соединенных Штатах примерно четверть комплектующих для своего оборудования, оказалась по-настоящему серьезной. Некоторые аналитики охарактеризовали меры, принятые американским правительством против Huawei, «смертным приговором».) Риторика бывших и действующих советников Трампа — таких как Питер Наварро (Peter Navarro), который написал книги под названием «Грядущие войны с Китаем» («The Coming China Wars») и «Смерть от рук Китая» («Death by China»), и Стив Бэннон (Steve Bannon), который открыто призывал к «смене режима в Пекине», — служит подтверждением самых мрачных конспирологических теорий, обсуждаемых в рядах китайского руководства.
Действия и риторика Трампа укрепили Пекин в мысли, что в настоящее время Америка предпринимает попытки быстро подавить рост Китая. Китайское руководство убеждено, что эти усилия пользуются поддержкой обеих партий, поскольку оно видело, как Конгресс практически единогласно принял законопроект, касающийся Китая, и как влиятельные демократы, такие как спикер Палаты представителей Нэнси Пелоси (Nancy Pelosi), критикуют Китай. В редакторской статье, опубликованной в июле в китайской государственной газете Global Times, говорилось, что «Китай должен смириться с тем, что отношение Америки к Китаю фундаментальным образом изменилось». Перемены в мировоззрении китайской элиты очевидны. По словам Вэй Цзяньго (Wei Jianguo), бывшего высокопоставленного чиновника Китая, в Пекине сейчас преобладает мнение, что «суть торговой войны сводится к стремлению Соединенных Штатов уничтожить Китай». Высокопоставленный дипломат Фу Ин (Fu Ying) заявил в июне, что сейчас цель Соединенных Штатов в отношении Китая — «замедлить его развитие путем подавления» и что слабеющая сверхдержава «не может позволить себе проиграть» эту битву. Официальный представитель Министерства иностранных дел Китая Чжао Лицзянь (Zhao Lijian) заявил в августе, что сегодня Соединенные Штаты — это лишь «тень той сильной державы, которой они прежде были», и что американские лидеры стремятся «подавить Китай, потому что они боятся роста Китая». Эти идеи очень часто звучат в заявлениях китайских чиновников и экспертов, появляются на страницах журналов и газет Коммунистической партии, а также в китайских социальных сетях.
Китайские лидеры давно знали, что однажды эта конфронтация наступит, однако все произошло быстрее, чем они ожидали. «В Соединенных Штатах и Китае много лет говорили о том, что волк идет, но волк все не приходил, — сказал Ши Иньхун (Shi Yinhong), ведущий специалист по международным отношениям, в интервью изданию New York Times. — На этот раз волк действительно идет».

Глаза смотрящего
Поскольку такое восприятие ситуации успело глубоко укорениться, никого не должно удивлять, что Китай реагирует на происходящее так, что это еще больше обостряет конфликт между и без того разными системами Америки и Китая. С момента прихода Си к власти все более авторитарный и деспотичный уклон Китая вызывал тревогу у правительств многих стран по всему миру. В 2018 году Си ликвидировал все ограничения на сроки полномочий. Под его руководством Коммунистическая партия Китая более открыто демонстрировала свою антилиберальную идентичность, осуществляя репрессии внутри страны — особенно в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, где в лагерях перевоспитания находятся более миллиона уйгуров и представителей других этнических меньшинств, — и открыто критикуя зарубежные демократии. Несмотря на призыв госсекретаря США Майка Помпео (Mike Pompeo) «взаимодействовать и вдохновлять китайский народ» на борьбу против Коммунистической партии — в Китае этот призыв трактуют как попытку спровоцировать смену режима, — контроль этой партии над обществом остается чрезвычайно мощным. Минувшим летом партия провела новые идеологические и политические кампании. Те жесткие меры, которые стали частью реакции китайских властей на пандемию covid-19, позволили еще больше усилить слежку и контроль Пекина над социальными сетями.
Некоторые высокопоставленные американские чиновники утверждают, что цель политики Трампа заключается в том, чтобы способствовать либерализации китайской экономической системы, в которой доминирует государство, но с самого начала торговой войны в 2018 году китайское правительство было убеждено, что Трамп преследует исключительно меркантильные цели — то есть его с самого начала интересовали выгодные для Америки сделки. В ответ на это китайское руководство удвоило свои ставки на государственный сектор, чтобы справиться с нестабильностью, которая стала результатом конфликта с Соединенными Штатами. С первых лет правления Си принадлежащие государству предприятия извлекали выгоду из все более благоприятной для них государственной политики и преференциальных кредитов — зачастую в ущерб частным компаниям. Один экономист, тесно связанный с элитой Коммунистической партии, рассказал мне, что он и многие его коллеги поначалу полагали, что торговая война Трампа окажет положительное воздействие на ситуацию, потому что с их точки зрения, она поможет изменить положение вещей и оживить рыночные реформы. Однако торговая война привела к обратному результату: Си с удвоенным рвением сосредоточился на строительстве «более сильных, более совершенных и более крупных» государственных предприятий и отказался от идеи более глубокой экономической либерализации, которую чиновники со всего мира уже давно хотят увидеть в Китае.
В ходе торговых переговоров, которые в январе этого года привели к подписанию соглашения «первой фазы», Пекин согласился пообещать покупать ряд американских товаров, но не стал давать никаких значимых обещаний касательно реформ. В репортажах китайских государственных СМИ даже звучали мысли о том, чтобы возвести китайскую экономическую модель, в которой государство играет важнейшую роль, в статус одного из «ключевых интересов» Китая, то есть в категорию незыблемых интересов, среди которых обычно фигурируют интересы, касающиеся целостности территорий и суверенитета. Действительно, пандемия covid-19 продемонстрировала многим китайцам преимущества этой модели, и информационное агентство «Синьхуа» объявило, что принадлежащие государству предприятия «стали важнейшей силой, главной силой» в борьбе с последствиями пандемии.
Вместо того чтобы пресечь стремление Китая к технологическому превосходству, действия Трампа подтолкнули китайское руководство к тому, чтобы ускорить процесс сокращения зависимости Китая от Соединенных Штатов. В течение многих лет Китай пытался балансировать между получением выгоды от взаимозависимости и попытками оградить себя от рисков, связанных со статусом младшего партнера в отношениях с самой сильной державой в мире. После прихода к власти Си поставил перед собой цель справиться с рисками взаимозависимости, в том числе посредством своей инициативы «Сделано в Китае 2025», в соответствии с которой к 2025 году Китай должен достичь 70-процентной самодостаточности в 10 ключевых высокотехнологичных сферах. Си продемонстрировал, что он готов принести в жертву экономический рост во имя национальной автономии, и его поддержал целый ряд чиновников и связанных с правительством экспертов, которые ранее поддерживали идею более глубокой интеграции. Ли Цинсы (Li Qingsi), исполнительный директор Центра американских исследований в Китайском народном университете, написал, что ситуация с компанией ZTE в 2018 году «лишила иллюзий тех, кто выступает за укрепление связей с США ради развития нашей собственной экономики», и наглядно продемонстрировала, что «Китай должен и дальше следовать традиции самостоятельного развития и сокращать зависимость от внешних сил».
Пекину сложно ускорить движение к самодостаточности, но направление движения уже понятно. Мир, в котором Китай станет по-настоящему независимым и самодостаточным, — это мир, в котором Соединенные Штаты смогут оказывать на Китай гораздо меньше влияния, чем они оказывают сегодня. Китай все еще зависит от иностранных компаний в смысле доступа ко многим основополагающим технологиям, включая новейшие полупроводники, которые используются в производстве всего, от персональных компьютеров и смартфонов до систем искусственного интеллекта. В 2019 году китайские лидеры перестали публично высказываться об инициативе «Сделано в Китае 2025», чтобы снизить напряженность в период переговоров с Соединенными Штатами, однако реализация этой инициативы продолжается, и один высокопоставленный китайский чиновник, попросивший сохранить его имя в тайне, сообщил американскому журналисту, что Коммунистическая партия «не уступит ни дюйма» в смысле более широких целей этой инициативы. Ранее в этом году Си пообещал инвестировать еще 1,4 триллиона долларов в развитие и развертывание новейшей технологической инфраструктуры, в том числе сетей 5G, улучшенных сенсоров и камер.
Опасения китайцев в связи с зависимостью от Соединенных Штатов не ограничиваются перечисленным выше. За последнее время в значительной мере выросла напряженность вокруг господства Соединенных Штатов в международных финансах — от использования доллара в качестве валюты для международных расчетов до систем межбанковских переводов. Даже те китайские чиновники, которые прежде выступали за более глубокую интеграцию, такие как бывший министр финансов Лоу Цзивэй (Lou Jiwei), начали предупреждать о рисках «финансовой войны» и о том, что Соединенные Штаты делают «все возможное, чтобы применять против Китая агрессивные меры и использовать юрисдикцию, касающуюся нерезидентов».
Китайская элита называет тему пандемии covid-19 доказательством того, что Соединенные Штаты набрасываются на Китай, в то время как сами они переживают упадок. Неспособность Трампа контролировать распространение этого заболевания — к концу августа в Соединенных Штатах было зафиксировано около 6 миллионов заболевших и почти 200 тысяч смертельных случаев, — преподносится китайскими комментаторами как доказательство ужасающего состояния, в котором оказалась Америка. Китайские комментаторы назвали пандемию «Ватерлоо для руководства Америки» и «концом американской эпохи». Они считают, что Трамп начал свое наступление на Китай в рамках предвыборной кампании — он назвал covid-19 «чумой из Китая», ввел новые санкции и принял другие меры против китайских компаний, — чтобы отвлечь внимание общественности от ошибок его администрации. Но многие ведущие китайские эксперты считают, что, какими бы ни оказались результаты американских выборов, траектория отношений между Соединенными Штатами и Китаем теперь определяется неумолимыми силами упадка Америки и ее враждебности по отношению к Китаю. «Даже если Байден победит, — недавно написал Юань Пэн (Yuan Peng), влиятельный президент Китайского института современных международных отношений при Министерстве государственной безопасности, — Америке придется приложить массу усилий, чтобы вернуть себе роль мирового лидера. И политика Америки в отношении Китая будет становиться все более сложной, неуступчивой и высокомерной по мере увеличения ставки на сдерживание и подавление».
Си уже сейчас проводит новую политику, основанную на этих ожиданиях. Начиная с весны он занялся реализацией экономической программы, которая направлена на переориентацию экономического развития Китая вовнутрь — чтобы Китай мог в большей степени опираться на свой огромный внутренний рынок и в меньшей степени надеяться на «все более нестабильный мир». Наращивание внутреннего спроса уже давно обсуждается в рядах китайского руководства, но Си уже пообещал сделать увеличение внутреннего потребления центральным элементом своего пятилетнего плана на 2021-2025 год. В основе этой перемены однозначно лежит убежденность в том, что Соединенные Штаты будут и дальше действовать в ущерб Китаю. Как в конце июля написало одно государственное китайское издание, «ни одна страна и ни один человек не могут остановить историческое движение к великому восстановлению китайской нации».
Стоит отметить, что Си хотел бы смягчить остроту конфликтов с Соединенными Штатами в области торговли и технологий, чтобы выиграть немного времени. Он также хочет, чтобы Китай укрепил и разнообразил свои связи с другими экономиками по всему миру, в том числе посредством инициативы «Один пояс, один путь», которая направлена на наращивание глобального влияния Китая. Китай стремится не столько к деглобализации, сколько к деамериканизации.
Убежденность Китая в том, что Соединенные Штаты — это слабеющая и враждебно настроенная держава, подтолкнула его лидеров к тому, чтобы приняться за реализацию своих долгосрочных целей с новыми силами. Их убежденность с упадке Соединенных Штатов заставляет их видеть меньше рисков в том, чтобы занимать гораздо более агрессивные позиции, а уверенность во враждебном отношении Америки является одним из факторов, которые повышают их готовность идти на меры, способные навлечь на них международное осуждение, — к примеру, принять новый закон касательно безопасности в Гонконге, совершать зверские преступления в Синьцзяне, демонстрировать агрессивное поведение в отношении Австралии, Индии и Филиппин, угрожать Тайваню, заключать партнерские отношения с Ираном и Россией и позволять китайским дипломатам распространять конспирологические теории о происхождении covid-19. Поскольку Соединенные Штаты отказываются от идеи многосторонности и выходят из международных институтов, Китай пытается переделать глобальные организации, такие как Совет по правам человека ООН, в свою пользу. Поведение Китая в этих сферах зачастую противоречит интересам Соединенных Штатов и принципам основанного на нормах порядка, а Пекин с легкостью нарушает те правила, которые ему не нравятся, и подрывает либеральные нормы и ценности.

Более совершенная стратегия в отношении Китая
Каким образом американская стратегия в отношении Китая должна помогать справляться с этими изменениями? Учитывая печальные результаты последних нескольких лет, некоторым, возможно, захочется попытаться обратить эти изменения вспять, заверив Пекин в том, что Соединенные Штаты на самом деле не стремятся сдержать рост Китая. Вероятнее всего, этот путь не приведет к хорошим результатам. Амбиции Китая противоречат интересам Соединенных Штатов во многих областях, и, поскольку Трамп своими действиями подтвердил многие опасения Пекина касательно Соединенных Штатов, никакие заверения дипломатов не убедят китайское руководство в необходимости отказаться от стремления обеспечить безопасность путем ужесточения контроля над обществом, укрепления существующей экономической системы и отказа от зависимости Китая от Соединенных Штатов. Все попытки переубедить китайское руководство в данный момент будут восприняты как пустые разговоры, противоречащие образу «колеса истории», которое все быстрее мчится к упадку Америки. Таким образом, стратегия Соединенных Штатов должна быть направлена вперед, а не назад.
Это вовсе не значит, что программа Пекина является от начала и до конца неизменной. Такая точка зрения сегодня вошла в моду: Китай часто позиционируется не как страна, которая реагирует на поощрение и давление извне, но как адамантовая сила, неспособная реагировать на внешние стимулы. Однако будет ошибкой утверждать, что безуспешная политика последних нескольких лет означает, будто Соединенные Штаты бессильны перед лицом более крепкого Китая и будто сейчас они могут только пресекать какие-то действия Китая, готовиться к конфликту и надеяться на крах Коммунистической партии Китая. Вашингтону необходим другой подход, а не ностальгическая «перезагрузка» или фаталистическое видение.
Лучший способ двигаться вперед — это стратегия, основанная на более реалистичной оценке интересов Соединенных Штатов и Китая. Пекин воспринимает мир в терминах жесткой конкуренции и идеологии, но Вашингтон все равно может продвигать свои интересы в отношениях с Китаем. Самым амбициозным — и самым важным — аспектом этой стратегии должна стать демонстрация Китаю и остальному миру, что Соединенные Штаты остаются сильной державой и что они способны восстановить источники своей силы и лидерства. Китайское руководство выстроило свою стратегию на основе преуменьшения мощи Соединенных Штатов. Пресекая преувеличенные заявления о своем упадке, Соединенные Штаты могут изменить расчеты Китая и найти способ устойчивого сосуществования на благоприятных условиях.
Ничто не имеет такого значения для эффективного соперничества с Китаем, как то, что американское правительство делает внутри Соединенных Штатов, как оно восстанавливает основные показатели своей экономики, стремится к технологическому преимуществу и укрепляет свою демократическую систему. Все эти инициативы имели бы большое значение даже в отсутствие конкуренции с Китаем, но соперничество с Пекином усиливает их актуальность. Политики должны взять коронавирусный кризис под контроль, разработать такую экономическую политику, которая будет способствовать росту благосостояния всех американцев, принимать иммигрантов, которые обогащают американское общество, стремиться к расовой справедливости, чтобы доказать миру, что американская демократия способна оставаться лучом свободы и равенства, делать разумные инвестиции в оборонный потенциал Соединенных Штатов, а также увеличивать федеральное финансирование научных разработок. Подобная амбициозная программа, направленная на национальное обновление и укрепление, сможет поколебать основы стратегии Коммунистической партии Китая. Американским лидерам также следует не бояться публично указывать на множество слабых мест авторитарного Китая, включая его стареющее население, экологические кризисы, множество приграничных споров и снижение популярности на международной арене.
Соединенным Штатам также следует укрепить свои отношения с союзниками и партнерами в Азии и Европе, чтобы совместно противостоять проблемному поведению Китая. В рамках этих усилий им следует использовать совместное экономическое давление, чтобы наказывать компании и группы, которые занимаются кражей интеллектуальной собственности и другой незаконной деятельностью; им следует укреплять военный потенциал и демонстрировать решимость перед лицом агрессии Китая, а также вводить санкции против институтов и чиновников, которые способствуют репрессиям в Гонконге, Тибете и Синьцзяне. Им также следует заняться восстановлением международных институтов и тех элементов основанного на нормах порядка, которые могут ограничить конкуренцию между государствами. Играя в обороне, Соединенные Штаты и их партнеры должны делать шаги для того, чтобы сохранять свое влияние в ключевых сферах международной торговли и одновременно отказываться от тех цепочек поставок, которые усиливают их зависимость от Китая (к примеру, в области производства важнейших товаров медицинского назначения). Однако не все риски одинаково серьезны, и Соединенные Штаты и их демократические союзники — это открытые общества, которые будут извлекать выгоду из экономического, научного и межличностного взаимодействия со странами по всему миру, включая Китай, хотя они продолжают бороться с агрессией и шпионажем со стороны противников.
У Соединенных Штатов и Китая также есть важные общие интересы, и они должны постараться предотвратить худшие последствия соперничества между собой. Обе страны должны работать над решением таких серьезных проблем, как изменение климата, заболевания, способные вызывать пандемии, распространение ядерного оружия — то есть проблем, которые невозможно решить без согласования и совместных действий. Американские и китайские лидеры должны работать над тем, чтобы предотвратить прогнозируемые катастрофы, такие как война в киберпространстве и перспектива конфликта в Южно-Китайском море. В этих самых взрывоопасных областях стороны должны договориться о красных линиях и эффективных механизмах антикризисного управления и деэскалации. Сотрудничая с Китаем в решении этих вопросов, когда возникает такая необходимость, — даже в контексте растущей конкуренции, — Соединенные Штаты продемонстрируют Пекину, что они не боятся и не стремятся сдерживать процветающий Китай, который играет важную роль на международной арене и подчиняется правилам. Со временем подобные шаги могут убедить китайское руководство, что решать эти актуальные общие проблемы гораздо важнее, нежели цепляться за собственное паранойяльное восприятие Америки.
Но все эти усилия принесут благоприятные результаты, только если Соединенные Штаты смогут продемонстрировать, насколько сильно Коммунистическая партия Китая ошибается, убеждая себя в неумолимом упадке Соединенных Штатов. Если будет ясность касательно лежащей впереди задачи, это уже будет поводом для оптимизма. Мрачный взгляд Китая на перспективы Америки ошибочен. Соединенные Штаты не ограничены рамками прежних способов решения проблем и не подчиняются историческим силам, которые они не в состоянии контролировать. Большая часть из того, что Соединенным Штатам необходимо сделать, чтобы эффективно соперничать с Китаем, находится в их власти, и у Америки еще есть время для того, чтобы начать действовать.

Джулиан Гевиртц — старший научный сотрудник в Совете по международным отношениям, научный сотрудник совместной программы Колумбийского и Гарвардского университетов по изучению взаимоотношений Китая и мира, преподаватель истории в Колумбийском университете.