За Китай

Для России сотрудничество с Китаем – это стратегический императив, и альтернативы этому сотрудничеству сегодняшнее российское руководство не видит. Вместо того чтобы пытаться поссорить Москву и Пекин, Вашингтону стоит сосредоточиться на выработке четкой стратегии, которая будет исходить из реалистичной оценки мотивации и возможностей России и Китая, поскольку проблемы, связанные с этими странами, США предстоит решать еще долго.

В департаменте стран Европы МИД КНР не согласились с трактовкой свободы слова и критики от госпожи Уилсон. Ведомство подчеркнуло, что оно совместно с китайским народом выступает против лжи в адрес государственного строя и Компартии. Атака на иностранные СМИ в стране в планы государства не входит, отметили в департаменте. Тон написанной статьи в министерстве назвали нравоучительным и полным идеологических стереотипов.
В ответной заметке в Твиттере Уилсон напомнила, что бывший посол КНР в Великобритании Лю Сяомин за 11 лет пребывания в должности опубликовал более 170 статей в британских СМИ. От своих слов в статье посол не отказалась.
Как вызов посла в министерство связан с «битвой пропаганд»? К такому исходу привел ряд событий экономического, политического и медийного характера.

Huawei, уходи! Исключение компании из британской программы развития 5G
Отношения между Китаем и Британией претерпели коренные изменения за довольно короткий промежуток времени. Еще 6 лет назад правительство Великобритании описывало себя как лучшего партнера Китая на Западе. Даже нынешний премьер-министр страны Борис Джонсон в прошлых интервью заверял, что не собирается враждебно смотреть на Китай и выражал надежды на будущее сотрудничество. Однако серьезный разлад между двумя державами пришелся на время его премьерства. Одним из первых тревожных звонков стало исключение китайской Huawei из британской сети 5G.


Карикатура на премьер-министра Великобритании Бориса Джонсона. Источник: businessleader.co.uk

В этом аспекте британская сторона действовала осторожно и неуверенно. В январе 2020 года Великобритания позволила Huawei участвовать в создании национальной системы связи 5G. После благосклонного жеста в сторону Китая власти Туманного Альбиона столкнулись с давлением заокеанских союзников и лично экс-президента США Дональда Трампа. Сами США внесли Huawei в черный список компаний еще в 2019 году из-за угрозы национальной безопасности.
Уже в мае 2020 года Британия пересмотрела январское решение, а 14 июля и вовсе распорядилась за 7 лет заменить оборудование 5G производства Huawei. Очевидно, такая манипуляция не могла удовлетворить Пекин и подготовила почву для более масштабной информационной кампании по другим вопросам.
Гонконг в безопасности. Триумф и трагедия продемократических сил района глазами китайских и британских СМИ
Летом 2019 года Гонконг охватили антиправительственные протесты: демонстранты организовывали миллионные марши, вступали в стычки с полицией и даже заняли здание Законодательного совета — парламента района. Причиной народного недовольства стало возможное принятие властями Гонконга поправок к закону об экстрадиции, по которым подозреваемых могли выдавать в материковый Китай.
В сентябре 2019 года законопроект отозвали из Законодательного совета, а в ноябре гонконгская оппозиция победила на выборах в районные советы депутатов в 18 из 19 округов. Верховное руководство страны отнеслось к триумфу продемократических сил как к вызову и решило действовать на встречном курсе — провести во власть в районе «патриотов».


Информационный плакат о Законе об обеспечении национальной безопасности в Гонконге. Фото: Time

Начало витка ожесточенной полемики между китайскими и британскими СМИ выпало на лето 2020 года. 30 июня ПК ВСНП принял закон об обеспечении национальной безопасности в Гонконге. Документ стал дополнением к Основному закону специального административного района. По словам парламентариев, закон направлен против сепаратистов и иностранных агентов в районе. Для зарубежных экспертов, напротив, казалась очевидной связь принятия закона с масштабными акциями протеста в 2019 году. Здесь в борьбу вступили BBC и CGTN, крупнейшие иновещательные медиа.
Британские журналисты считали, что закон существенно ограничит взаимодействия Гонконга с внешним миром. Китайские СМИ обвиняли коллег в политической мотивированности, искажении фактов и непонимании ситуации. Официальные лица Британии также не могли остаться в стороне и не повлиять на происходящее в бывшей колонии. 22 июля 2020 года гонконгцам-держателям паспортов британских граждан за рубежом BN(O) и другим желающим (всего 2,9 млн человек) упростили процедуру получения гражданства королевства.


Паспорта гражданина САР Гонконг (КНР) и британского гражданина за рубежом. Фото: wp.com

Реакция Пекина на внешнюю поддержку оппозиции не заставила себя ждать. Официальные власти Китая называли решение грубым вмешательством во внутренние дела страны, а медиаиздания от CGTN до Global Times начали кампанию по обличению лжи британских СМИ. Крупнейшие информагентства продолжали собственные пропагандистские кампании в двух странах.

Обмен нелюбезностями: взаимная блокировка BBC и CGTN
Первый удар по пропагандистской машине оппонента нанесла Британия: 4 февраля британский медиарегулятор Ofcom отозвал лицензию на вещание у китайской CGTN. По словам представителей агентства, CGTN скрывала, что ее полностью контролирует Медиакорпорация Китая, которая подчиняется Отделу пропаганды ЦК КПК. Ровно через неделю симметричным ответом Пекин заблокировал деятельность BBC World News в материковом Китае и Гонконге.


Реклама канала CGTN в Великобритании. Фото: pressgazette.co.uk

Каналы не были популярны там, где их заблокировали. CGTN смотрели менее миллиона британцев, а BBC World News был доступен в Китае только в дорогих отелях и диппредставительствах. Символичен сам факт отзыва лицензии на вещание: в отношениях Китая и США также были периоды большей напряженности, но крайней мерой становилась блокировка сайтов американских СМИ (Reuters, The Washington Post и другие), а их корреспондентам в КНР отказывались продлевать аккредитацию.

太BBC了! Образ BBC в Китае и китайских СМИ в Британии
Враждебность — таким словом можно описать образ Китая и Соединенного Королевства в медиапространствах друг друга. На брифинге 18 января 2021 года позицию Китая относительно британских СМИ обобщила официальный представитель МИД КНР Хуа Чуньин. По ее словам, BBC освещает происходящее в Китае чрезвычайно необъективно. Несправедливость обвинений в адрес Китая касается в основном так называемых «чувствительных тем»: положение уйгуров и изменение избирательной системы Гонконга. Ядром китайской повестки для BBC в 2020 году стала также пандемия Covid-19 и недоверие к китайской статистике по заболеваемости.


Кадры из интервью BBC News с уйгурским беженцем. Фото: livingotherwise.com

Эти темы власти признали «красными линиями» китайской политики — вопросами, где критика не приветствуется. Любая статья или репортаж BBC об уйгурах и Гонконге вызывает ожесточенный ответ со стороны китайских СМИ. Ангажированность материалов Британской телерадиовещательной компании стала именем нарицательным в китайском интернете. Одну из статей с опровержением взлома китайскими хакерами энергосистемы Индии издание Global Times озаглавило «New York Times тоже чрезвычайно 
Би-би-си-шные! («纽约时报»也太BBC了!)».
Если освещение политики Китая в британских СМИ можно считать изначально негативным, то китайская сторона проходит этап переоценки позиции. Прежде иностранные, в том числе британские журналисты ценились за любовь к Китаю и профессионализм. По мере углубления экономических и идеологических противоречий их стали рассматривать как беспринципных зашоренных пропагандистов.

Чего ждать дальше?
Во-первых, напряженность в медиасфере сохранится на высоком уровне. Не стоит ожидать смягчения риторики британских политиков и СМИ в адрес Китая. До решения о реформе избирательного законодательства Гонконга Соединенное Королевство могло надеяться на сохранение статуса-кво в давлении на местную оппозицию. Теперь любые действия центрального правительства КНР будут однозначно трактоваться как репрессии против прав и политических свобод.
В ближайшие 4 года президентства в США Джо Байдена магистральным направлением политики станет и идеологическое давление Запада на Китай. Придерживая козырные карты в виде репортажей о жизни жителей Гонконга и СУАР, Британия в целом и BBC в частности окажутся в авангарде медийной борьбы. Можно предположить, что Китай кратно нарастит усилия по разоблачению британских козней в лице главного пропагандиста — BBC.
Во-вторых, появятся новые пропагандистские технологии. Китай обладает большей свободой действий в отношении британской пропаганды, чем любой другой страны. Прежде китайские СМИ уже публиковали расследования о создании антикитайских материалов в BBC. После отзыва лицензии на трансляцию CGTN, Британия попала в разряд агрессивно-недружественных Поднебесной стран. Можно предположить, что в ближайшие годы вырастет не только количество официальных антибританских клише, но и разнообразие контента о нарушении прав и свобод человека в Англии.
Несмотря на противоречия в сфере медиа и бизнесе, эксперты призывают не смешивать пропаганду и экономику. Так, главред издания Global Times Ху Сицзинь в своей заметке подчеркнул: будущее отношений Китая и Запада должно лежать в плоскости соревнования моделей развития, а не словесной борьбы.
Отметим, что в предыдущие 20 лет Великобритания привлекала больше китайских инвестиций, другие страны Европы. Представители бизнеса надеются, что после всех разногласий между Британией и Китаем наметится прогресс в торговле и инвестициях. Однако СМИ двух стран вряд ли найдут способ перестать враждовать в обозримом будущем.

Еще несколько лет назад, вслед за войной на Украине и введением первых секторальных санкций против России, в Европе и США к российскому «повороту на Восток» относились весьма скептически. В частных разговорах европейские чиновники говорили, что реальное сближение между Москвой и Пекином невозможно: Россия слишком привязана к западным рынкам и банкам, она боится восточного соседа и не доверяет ему, а Китай куда больше ценит отношения с ЕС и США, чем с непредсказуемой и агрессивной страной, находящейся в состоянии экономической рецессии и к тому же под санкциями. Едкими были и тон европейских экспертов, и редакционные комментарии ведущих газет. Схожее отношение царило в Вашингтоне. «Само сближение притворно, но если Россия и правда хочет попасть в кабалу к Китаю, не понимаю, почему Западу должно быть до этого хоть какое-то дело», – пояснял в 2015 году автору этой статьи один из высокопоставленных чиновников администрации Барака Обамы.
Сейчас отношение к укрепляющемуся партнерству Москвы и Пекина в европейских столицах меняется. Западные эксперты от Варшавы до Лондона все больше пишут о различных аспектах сближения РФ и КНР, а также возникающих из-за этого угрозах для Европы и НАТО. Аналитические проекты по изучению российско-китайских отношений поддерживаются все большим числом европейских правительств. Но главное, заметно поменялась публичная риторика политиков и лидеров стран.
Первым о последствиях российско-китайского сближения для Европы заговорил президент Франции Эммануэль Макрон в ноябре 2019-го, общаясь с редакторами The Economist. Интервью Макрона, где он, в частности, призывает взаимодействовать с Кремлем, чтобы не позволить России «превратиться в вассала Китая», вызвало активную дискуссию (и, разумеется, критику) в Европе. Теперь же, судя по выступлению Хайко Мааса в бундестаге, опасения французского лидера во многом разделяет и Берлин. Хотя в опубликованном 16 марта правительством Великобритании стратегическом обзоре внешней политики российско-китайское взаимодействие не упомянуто как отдельная проблема, действия и Москвы, и Пекина названы в числе важнейших угроз.
С чем связано такое изменение европейских взглядов на сближение России и Китая?

Растущие ставки
Перемену в европейской оценке связки Москва – Пекин можно объяснить сразу несколькими причинами. Прежде всего, с 2014 года в российско-китайских отношениях произошли важные количественные и качественные изменения, которые уже сложно игнорировать. Заметнее всего они в экономике. По данным Федеральной таможенной службы, доля Китая во внешней торговле РФ с 10,5% в 2013-м (до начала украинского кризиса и санкций) выросла до 16,7% в 2019-м и до 18,3% в кризисном 2020-м. Важно, что этот почти двукратный рост происходит на фоне неуклонного падения доли ЕС в российском торговом обороте. Если в 2013 году на ЕС приходилось 49,4% российской внешней торговли, то в 2019-м – 41,6%, а по итогам пандемийного 2020-го – 38,5%.
Объем торговли России с ЕС по-прежнему вдвое выше, чем с Китаем, однако всего семь лет назад разница была почти в пять раз. И есть много предпосылок к тому, что этот тренд продолжится. Например, пока Запад блокирует достройку газопровода Nord Stream 2, российско-китайский газопровод «Сила Сибири», над которым еще недавно глумились европейские аналитики, выходит на плановую мощность 38 млрд кубометров в год (к 2024 году) и стороны обсуждают строительство новой трубы «Сила Сибири – 2» через Монголию, которая будет доставлять в Китай газ с Ямала и из Западной Сибири – ресурсной базы для поставок «Газпрома» в ЕС. Торговлей дело не ограничивается. Китаю еще очень далеко до объема накопленных европейских инвестиций в экономику РФ, однако с началом украинского кризиса объем вложений из ЕС постепенно падает, а из КНР – растет. Хотя кризисный 2020 год вряд ли может считаться нормальным, показательно, что из $1,4 млрд иностранных инвестиций, вложенных за этот год в Россию, $250 млн пришлись только на одну сделку по покупке китайской компанией Sinopec у российской «СИБУР Холдинг» 40%-ной доли в проекте по строительству Амурского газоперерабатывающего завода.
Еще более заметны качественные сдвиги в военном сотрудничестве. Впервые с середины 2000-х годов Россия продает Китаю новейшие системы оружия (истребители Су-35 и системы С-400), а также помогает Пекину создавать систему предупреждения о ракетном нападении. Из выступления президента Владимира Путина на последнем заседании Валдайского клуба стало известно, что у Москвы и Пекина есть еще один масштабный проект в военно-технической сфере, который Кремль и Чжуннаньхай пока не готовы анонсировать (стандартная российско-китайская практика состоит в том, что подобные сделки становятся публичными спустя полтора-два года после подписания). Партнерство Москвы и Пекина в сфере безопасности не ограничивается военно-техническим сотрудничеством. Военные двух стран проводят все более регулярные и масштабные совместные маневры, причем в 2018 году контингент Народно-освободительной армии Китая (НОАК) впервые принимал участие в учениях «Восток», на которых раньше КНР была одним из основных предполагаемых противников. А с 2019-го стратегическая авиация РФ и КНР начала экспериментировать с совместным патрулированием в Северо-Восточной Азии, продолжив эту практику и в 2020-м. Наконец, в конце прошлого года Владимир Путин, выступая перед участниками клуба «Валдай», впервые не исключил возможности военного союза между Россией и Китаем в будущем – хотя до этого российские и китайские чиновники всегда четко говорили об отсутствии каких-либо планов формализации союзнических отношений. Высказывание президента Путина похоже скорее на вербальный сигнал Западу о побочных эффектах и негативных сценариях давления на Россию. Тем не менее очевидно, что военное и военно-техническое сотрудничество Москвы и Пекина с начала 2014-го углубляется, и отмахиваться от фактов, называя российско-китайское взаимодействие в сфере безопасности притворным и неглубоким, уже сложно даже самым упертым скептикам.
Кроме того, за прошедшие несколько лет в Европе существенно изменилось отношение к самому Китаю. Если еще несколько лет назад КНР воспринималась прежде всего как торговый партнер и источник роста для европейских (особенно германской) экономик, то теперь Пекин все больше видится как конкурент, а порой и соперник. Во многом подобная перемена связана с заметно возросшей инвестиционной активностью китайцев в Европе и нацеленностью на стратегические активы (особенно в сфере инфраструктуры и высоких технологий). В европейских странах начинают осознавать: всего за несколько десятилетий Китай из «сборочного цеха» мира превратился в мощную индустриальную державу – со своими технологическими чемпионами, собственной инновационной экосистемой, – активно конкурирующую с европейскими концернами на глобальных рынках.
Особенно остро вопрос стоит перед капитанами крупного немецкого бизнеса: Китай для германских концернов – главный рынок сбыта, помимо ЕС, но одновременно и главная угроза их лидерству в мировом разделении труда. Разумеется, размашистые китайские дипломатические инициативы последних лет вроде форума «17+1», объединяющего Пекин и посткоммунистические страны Восточной Европы, а также настойчивое продвижение мегапроекта «Пояс и Путь» также усилили беспокойство Брюсселя и европейских столиц. К тому же усиление при Си Цзиньпине напористости внешней политики в отношении азиатских соседей и курс на завинчивание гаек внутри Китая (особенно в отношении уйгуров в Синьцзяне и жителей Гонконга) не могли не взбудоражить Европарламент и либеральных политиков в ЕС. В результате любые каналы роста китайского влияния в Европе и ее окрестностях вызывают все больший интерес и ажиотаж элиты и общества. В марте 2019 года новый консенсус был оформлен в подготовленном Еврокомиссией стратегическом обзоре отношений с Китаем, где КНР впервые названа «системным соперником» единой Европы. Неудивительно, что сочетание уже привычного российского вызова с новым, китайским, становится объектом все более пристального внимания.
Наконец, в европейских странах крепнет убеждение, что сближение Москвы и Пекина усугубляет для Европы как российскую, так и китайскую проблему. Хотя взаимодействие с Китаем не помогло России полностью компенсировать эффект от западных санкций, в некоторых значительных аспектах сотрудничество с Пекином оказалось крайне важным подспорьем для Москвы в ее противостоянии с коллективным Западом. Например, китайские компании помогли российским властям создать «энергетический мост» в Крым и помочь полуострову пережить энергетическую блокаду, которую пытался организовать Киев с молчаливого одобрения ЕС. Китайские технологии стали в России заменой некоторых чувствительных европейских, включая военные. Ручей китайских денег, умело направленный Пекином на ближайшее окружение президента Владимира Путина (прежде всего, бизнесмена Геннадия Тимченко, который в апреле 2014 года, вскоре после попадания под санкции США, возглавил Российско-Китайский деловой совет) и глав стратегических госкомпаний, отчасти подсластил для них попадание в западные санкционные списки, а заодно сделал сторонниками более тесного сотрудничества с Китаем. Таким образом, отчасти благодаря помощи Пекина Москва смогла выдержать давление США и ЕС и при этом не только не изменить свою внешнюю политику по Украине, но и развить внешнеполитическую активность (от Ближнего Востока и Африки до поддержки правящего режима в Венесуэле и вмешательства в американские выборы). Разумеется, главную роль в этом сыграли ограниченность санкционной программы Запада, накопленные Россией за годы прагматичной монетарной и фискальной политики резервы, а также относительно умелые действия правительства РФ по купированию эффекта санкций. Но и Китай своим посильным, пусть и скромным вкладом помог избавить Москву от необходимости изменять свою внешнюю политику под давлением Запада.
Однако справедливо и обратное: действия России отчасти усугубляют для Европы «китайскую проблему». Во-первых, это заметно в военной области: благодаря партнерству с Россией укрепляется мощь НОАК. Китайская армия приобретает новые системы вооружений и постепенно изучает потенциальные театры военных действий в непосредственной близости от европейских границ. Во-вторых, научно-техническое сотрудничество с Россией в отдельных областях позволяет Китаю двигаться вверх по цепочкам добавленной стоимости, все активнее конкурируя с европейскими производителями оборудования – например, для сетей связи. Конечно, российский вклад в потенциал Китая как претендента на лидерство в мировой экономике и финансах более чем скромен. Но на других, прежде всего военно-технических, направлениях Москва все же играет определенную роль в усилении Китая и совокупной мощи двух стран, что не может не вызывать беспокойства у Запада.
Все это заставляет западных лидеров чаще задаваться вопросом: как именно и в каких сферах взаимодействие Китая и России представляет вызов для интересов Европы и стран – членов НАТО? Крайне важны и перемены в восприятии Китая главным стратегическим союзником Европы – Соединенными Штатами. За последние десять лет в США сформировался консенсус, согласно которому именно подъем и эволюция Китая служат главным вызовом для американоцентричного миропорядка (в США и Европе эту систему мироустройства называют «международный либеральный порядок, основанный на правилах»). После того как в Америке изменилось отношение к Китаю, подобное изменение в Европе, выступающей младшим партнером США в вопросах геополитики, было лишь делом времени...

Полная статья по ссылке

В чем суть китайских Блокирующих правил?






Угроза полупроводниковому гиганту

Экспансия разрослась настолько, что в самой Англии изделия из хлопка потеснили традиционные вещи из шерсти. Конечно, не обошлось без взяток: представители Компании дарили членам королевской семьи и видным парламентариям одежду из отборного хлопка, чтобы поднять статус материала в глазах нации. Схема сработала идеально. К концу 18 века хлопок занимал более 80% (https://www.lse.ac.u…IBowen.pdf) всего импорта Британской Империи, а в стране не утихали дебаты между меркантилистами и сторонниками Ост-Индской компании. Первым жутко не нравилось, что Англия, жертвуя положительным сальдо торгового баланса, выменивает серебро на ткань (та же история происходила с импортом китайского чая). Другим аргументом противников хлопка была безработица. Сокращение производства изделий из шерсти лишало людей работы. В 1760 году местный ткач Джеймс Харгривс изобрел прядильную машину, что позволило англичанам обрабатывать хлопок собственными силами. В Англии начиналась Промышленная революция, а в Цинской империи тем временем заканчивалась ткань.
О торговых отношениях Великобритании и Цинской Империи написано много. Англичане любили китайский чай, но в какой-то момент в Поднебесную начало утекать слишком много имперского серебра. Меркантилисты в Лондоне требовали от Ост-Индской компании решительных действий, чтобы выровнять положение. Проблема была в том, что китайцев не особо интересовали английские товары. В дело вмешалась демография.
В те редкие столетия, когда Поднебесная не горела в пламени восстаний и переворотов, страна благополучно развивалась. Ученые подсчитали, что в отсутствии войн и катаклизмов, население Цинской Империи в восемнадцатом столетии порой увеличивалось на 30-50% в год  (https://pubmed.ncbi.…/12294141/)(в зависимости от провинции). Естественным образом требовалось больше ресурсов, в том числе и для текстильного производства.
Вплоть до эпохи взрывного демографического роста, китайцы выращивали и обрабатывали хлопок своими силами. Когда этих объемов перестало хватать, взор пал на Индию, где представители Ост-Индской компании уже потирали руки. В торговле между династией Цин и Лондоном появилась новая статья: хлопок!
Однако Британия не долго поставляла китайцам индийское волокно. К третьему десятилетию 19 века ситуация с демографией выровнялась, увеличенный объем посевов позволил жителям Поднебесной собрать бОльший урожай. Империя более не нуждалась в британском импорте. Подданные Его Величества понимали, что увеличивающийся дефицит торгового баланса грозил политическими и экономическими рисками. В поисках нужного решения британцы пришли к самому изощренному. На место легальных поставок хлопка пришла контрабанда опиума. Ну а дальше – история.