По материалам "ИЗБОРСКОГО КЛУБА", о России, мире, и нашем месте в нём, политика&экономика&социум

— Наш аппарат очень четко следует правилам игры. Если правительство пять лет нагло и цинично, на глазах всей страны занималось саботажем майских указов президента Путина, то с какой стати чиновники должны выполнять хоть какие-то обязанности!? Если правительство Медведева объявляло, что у него нет триллиона рублей на исполнение майских указов, в тот самый год, за который оно само наращивало неиспользуемые остатки средств федерального бюджета на полтора триллиона рублей, то есть показывало, что у него в полтора раза больше денег, чем нужно!? И почему в этой ситуации кто-то должен исполнять свои обязанности? Зачем? С какого перепоя?
И глава Росавиации Александр Нерадько, по моему мнению, продемонстрировал такой подход достаточно ярко, когда рассказывал депутатам Госдумы, что не смог дозвониться до руководителя авиакомпании «ВИМ-Авиа». Что тот не брал трубку, потом убежал за границу, и поэтому Росавиация ничего не делает.  В данном случае Нерадько, похоже, просто подражает старшим товарищам.

—  Дело не только в том, что простым людям некуда обращаться, потому что у нас нет правосудия. Дело в том, что, судя по всему, некуда стучаться уже и президенту. И то, что глава государства не знает, куда обращаться, это эпитафия на той системе, которую он создал. И либо он начнет строить новую систему, которая способна защищать интересы и страны, и граждан страны, либо с ним может случиться то же самое, что с Николаем II (эта фигура сейчас популярна в обществе благодаря усилиям госпожи Поклонской), которого бросили все из-за его беспомощности.
Надеюсь, что Путин найдет выход из ситуации и выход очень простой. В Российской Федерации помимо Конституции есть замечательная бумага, которая называется Уголовный кодекс. И применение УК РФ к чиновникам РФ дает, не поверите, потрясающие результаты.

— Не думаю, что стоит ждать замен в составе правительства до президентских выборов. Это не технологично, потому что правительство и так складывает свои полномочия перед новоизбранным президентом, и его состав можно формировать заново. Конечно, изменить состав правительства перед выборами – замечательный политический ход, который бы обеспечил Путину большой процент голосов и очень большую и при этом искреннюю явку, но он не решит проблем управления. Здесь необходимо менять саму политику. Скажем, Антон Силуанов, министров финансов РФ, Денис Мантуров, министр промышленности и торговли страны и многие другие министры и вице-премьеры готовы в принципе осуществлять политику, направленную на развитие страны. Но дело в том, что президент занят внешней политикой и крупными инфраструктурными проектами и вряд ли думает о том, что социально-экономический курс времен Анатолия Собчака не вполне соответствует временам Владимира Путина.

— Я думаю, что это приведет именно к такому результату. В Советском Союзе не случайно был один единственный государственный банк. Это объективно обусловлено. Если вы ориентируетесь на интересы общества, то вам не нужно 1300 банков, как было у нас. Нужен один банк или, может быть, несколько специализированных банков. Государство должно сохранять командные высоты в экономике, если оно хочет развивать эту экономику, а не грабить ее. И мы уже идем к этому весьма уверенно – у нас сейчас есть Сбербанк, ВТБ, Россельхозбанк и, извините, все остальное. Весьма наглядна статистика на этот счет. Еще даже до краха «Югры» и «Открытия» очень высокая банковская прибыль концентрировалась в 20-ти наиболее крупных банках. А все остальные финансовые организации, взятые вместе, были либо убыточными, либо, если им очень сильно везло, имели прибыль на грани рентабельности. Так что сокращение числа банков – это объективная закономерность развития финансового сектора.
Если вы хотите развивать страну, а не грабить ее, вы должны иметь компактную банковскую систему. И эта система должна быть централизованной, потому что банк – это посредник. А когда финансовая сфера начинает, как в США, аккумулировать 70 процентов общей национальной прибыли, — то это грабеж и ничего больше.

— В государственном управленческом аппарате привыкли не обращать внимание на президента Путина – от слова «совсем». Это – привычка, традиция, норма. И для того, чтобы эту норму сломать, президенту Путину придется сделать что-то более серьезное, чем публичное покачивание пальчиком в адрес господина Дворковича. К моему глубокому сожалению, российская управленческая система забыла о том, что Президент Российской Федерации существует в каком-то ином виде, кроме портрета, пришпиленного к стене в кабинете. А напомнит президент им об этом или нет, — посмотрим.

А с другой стороны, конечно, не удивляться невозможно, потому что в реальной жизни трудно найти поклонника «ЕР», как и почти невозможно найти в интернете лестный для правящей партии комментарий. Контраст, несоответствие цифр и парадной витрины, обращённой к массовой аудитории и того, что эта аудитория видит вокруг себя ежедневно — очевидны каждому. Ещё лет пять назад на контраргумент: а где же популярность «ЕдРа» в интернет-комментариях в интернете, а где же эта популярность среди моих знакомых? — на всё это можно было сказать: «Извините, в интернете существует лишь малая доля нашей электоральной аудитории. Это лишь какая-то ограниченная прослойка». Сегодня так сказать уже нельзя. Парадоксально, но очень много усилий государственной официальной пропагандой (кстати, не только ей) сделано для того, чтобы ещё вчера скромный и малозаметный сегмент интернет-аудитории — имею в виду интернет-комментаторов, аудиторию видеохостингов вроде Ютуба, социальных сетей — сделать по-настоящему обширным и масштабным.

Вспомним, что в годы нашей замечательной перезагрузки одной из главных задач государственных органов было внедрение широкополосного интернета где только можно. Проводили оптоволокно даже в деревнях, в которых упразднялись школы и закрывались предприятия. Этот крен в сторону виртуальной цифровой экономики, скоростного обмена данными там, где разрушено производство, разрушено образование, где разрушено сельское хозяйство, кстати говоря, продолжается — абсурдный, дикий, какой-то совершенно фантасмагорический крен. Но он привёл к тому, что даже там, где полные руины, у людей на руках имеются гаджеты, имеются мобильные устройства, которые обеспечивают им прямой доступ к сети информационного обмена. Даже в самой отдалённой провинции, где абсолютно депрессивная ситуация и нет никакого просвета и надежды, тем не менее люди обладают выходом в интернет, они активно читают, смотрят, комментируют и так далее. Я уж не говорю о таких технологических, важных, впрочем, моментах, как то, что телевизионный сигнал, который распространяется по всей стране централизованно, уже значительно уступает по качеству, по разрешающей способности картинке, доступной каждому пользователю через его мобильные устройства — планшет или телефон. То есть в конечном счёте уставиться на свою ладонь стало интереснее, чем на телевизор, висящий на стене. Поэтому интернет-аудитория за последние несколько лет и усилиями пропаганды, и усилиями «нанотехнологизаторов» значительно выросла. Она уже составляет прямую конкуренцию официальной агитации и пропаганде. В чём я на самом деле вижу большую опасность. Если в какой-то момент понадобится, чтобы голос Левитана раздался над всей страной и через динамики репродукторов лились слова о братьях и сестрах, то на эти слово никто не будет обращать внимания, потому что все будут прикованы к мобильным устройствам.

Короче говоря, сложно игнорировать комментарии, игнорировать то, что пишут под роликами в интернете, потому что у каждой телевизионной программы, у каждого социологического опроса теперь есть неминуемая возможность быть оцененным моментально громадной аудиторией. Это не только тролли, боты и фиктивные аккаунты, это не только праздношатающаяся молодёжь, которой нечего делать, кроме как написать какую-нибудь гадость про наших небожителей. Это уже в значительной степени — народ. Поэтому если вы видите, насколько не соответствует, скажем, официальный рейтинг партии или чиновника рейтингу интернет-аудитории, то это, конечно должно быть тревожным сигналом и для тех, кто рейтинг выставляет — и для их фигурантов. Рано или поздно эти штаны порвутся. Рано или поздно эта диспропорция, это несоответствие между реальной картиной и картиной, которая навязывается как реальная, прорвётся наружу.

Я не раз уже приводил исторические примеры того, к чему это может привести. Например, государственная пропаганда иранского шаха Мохаммеда Реза Пехлеви в 70-е годы тоже рисовала ему высочайший рейтинг: и его окружение, и партия, и его спецслужба САВАК якобы пользовались большой любовью и даже обожанием в народе. Но в конечном счёте палку с этим делом перегнули. И очередная утопически-фантастическая телевизионная программа спровоцировала выброс такой колоссальной народной энергии, такого возмущения, что жизнь Ирана, цель его развития изменились необратимо, кардинально.

Заблуждение ли это — официальное самовосхваление и бахвальство? Да, заблуждение. Можно ли рассчитывать на то, что критикой снизу, одёргивая за штанину правящий класс и призывая его оглядеться по сторонам, посмотреть на нас, сирых и убогих, на тех, кто не вписывается в социологические радужные перспективы — мы вразумим певцов осанны? Нет, это наивно. Потому что такие опросы составляются не для того, чтобы отражалась объективная картина — они составляются для того, чтобы сохранялся и работал механизм воспроизводства классовой власти.

Есть тут и забавные проколы. Например, рейтинг лидера «Единой России» Дмитрия Анатольевича Медведева, великого автора великих фраз, которые уже навсегда отлиты в граните (например, по близкой мне теме об учителях: «Если хочется деньги зарабатывать — идите в бизнес»), в опросах того же ВЦИОМ выглядит почему-то не так прекрасно, как у его подчинённых. Вероятно, такое распределение долей «зрительских симпатий», симпатий опрашиваемых должно говорить о том, что председатель правительства и партия у нас отдельно, и партия не является заложником личности. Все самодостаточные, самоценные её идеалы, её курс разделяется, приветствуется большинством избирателей безотносительно к тому, кто партию возглавляет. Но мне кажется, что это тонкости и нюансы, которые мало что меняют. Если вы вспомните, то рейтинг одного из глав нашего государства в 1996 году составлял 2%. Что ему совершенно не помешало избраться на новый срок, перед чем разные агентства накачивали рейтинг до 70, 80 и даже 90%. И не раз, и не два в истории социологические замеры входили в противоречие с тем, что говорили люди на улицах и писали на заборах. Но это никогда, по крайней мере в последние 25-30 лет, никому ничего не мешало делать. Поэтому — что ж, кому-то предоставлена возможность лаять, а караван от этого свой курс не изменит.

Почти одновременно ВЦИОМ публикует данные, по которым самые криминальные регионы России — это благополучнейшие Москва и Подмосковье, возглавляемые особенно видными единороссами. Если поверить хоть в какой-то мере, хоть наполовину данным ВЦИОМ о рейтинге «ЕР», то, получается, система феодально-буржуазного криминального управления, которая у нас в реальности сложилась, каким-то образом устраивает множество людей? Есть масса выгополучателей? Выходит, что при попытке вернуть развитие нашего государства на нормальные рельсы (которые вели бы не к деградации и уничтожению исторического существования России, а хоть к какому-то развитию), эта масса любителей «Единой России», которая по факту прикрывает криминальное устройство власти — объявит бой народу, который захочет жизни, а не смерти?

Мы же не просто так сейчас вспоминаем события октября 1993 года, когда такой бой был объявлен. Разумеется, тогда начиналось становление нового экономического и политического порядка, основанного на приватизации, основанного на заявившем впервые о своих притязаниях на власть буржуазном классе и его интересах. Я хочу, чтобы эта мысль очень чётко была усвоена людьми (к сожалению, не всегда бываю ими услышан): всё, что происходило с 1991 года до сих пор, безотносительно к тому, что произошло в 2000-е, нужно воспринимать как часть единого процесса безо всяких перемен. Маленький птенчик в красном пиджаке, который был зачат в конце 80-х и вылупился из яйца в начале 90-х, просто постепенно креп, мужал и расправлял крылья. Ничего по большому счёту не изменилось по сравнению с началом 90-х. Это закономерный процесс. Он абсолютно не связан с уникальностью русского народа в истории, с особым путём русской цивилизации. Абсолютно такое происходило в очень большом количестве мест. Если нужны какие-то примеры и аналогии, то в первую очередь нужно скосить глазом в сторону Латинской Америки. Там подобных систем, таких ситуаций — пруд пруди. Какую страну на карте не возьми, там везде найдётся что-нибудь похожее на нас сегодня. Но думать, будто эта ситуация вечна, будто она способна сама себя воспроизводить в истории без конца— это абсурдно. Нет ни одной такой паразитической системы (опять же если брать Латинскую Америку), которая просуществовала больше 30-40 лет. Рано или поздно она заканчивалась. Аналогию можно проводить и с Аргентиной, и с Боливией… И с Кубой, с её приснопамятным гражданином Батистой, который освободил Кубу от иностранного военного присутствия, договорился с американцами о выводе войск и вернул, между прочим, суверенитет — по крайней мере, так это преподносилось официальными средствами пропаганды. Но в конечном счёт вы помните, чем это дело закончилось.
Действительность нельзя воспринимать как что-то абсолютно линейное или неподвижное. У нас сегодня очень распространён антиисторический, немного мракобесный подход, согласно которому история — это что-то статичное, прогресса не существует, не бывает перехода количественных изменений в качественные. Нет, бывает. Невозможно отменить законы природы, и законы диалектики тоже отменить невозможно. Даже если тем, кто сегодня торжествует, тем, кто сегодня на коне, тем, кто сегодня упивается своим господствующим положением, этого хотелось бы.

В завершение скажу: я не знаком с технологией проведения социологических опросов. Я могу оценивать их исключительно как потребитель, так же, как вы, сравнивая результаты с тем социологическим опросом, который провожу для себя каждый день, выходя на улицу. Мы же уже устали слушать про якобы сталинский тоталитарный красный принцип, на котором держался весь Советский Союз: неважно как проголосуют, важно, как подсчитают. Но чем дальше мы углубляемся в либеральный капиталистический лес, тем больше обнаруживаем с изумлением для себя, что все те заклеймённые ненавистные большевистские технологии, которые «погружали нашу страну в отсталость, увеличивали разрыв от цивилизованного мира», все эти технологии, весь этот «тоталитаризм» почему-то вновь начинает встречаться в нашей жизни. В СССР вроде бы угнетались права учителей, ученики не имели свободы самовыражения — но сегодня в знакомой мне области образования присутствует тоталитаризм не меньший, а больший. И рот открыть невозможно, и оспорить мнение, навязываемое тебе, невозможно, и ни о какой полифонии смыслов и суждений речи быть не может, а присутствует та же самая (просто с противоположным знаком, в интересах противоположной группы населения, не большинства, а меньшинства) идеологическая диктатура. Для тех, кто выдувал из 2% ельцинского рейтинга 90% и сегодня развивает те наработки, такая диктатура удобна и спасительна. Многое из того инструментария, что приписывался исключительно «проклятым картавым большевикам» в кожаных куртках и краснозвёздных шлемах, почему-то вдруг оказалось в лощёных, не знающих труда, но очень ловких либеральных ручонках.

Не буду утверждать, что цифры ВЦИОМ подтасованы, всё не заслуживает доверия. Но доверия действительно нет. Как потребитель информации могу сказать, что доверия нет. И у соседа доверия нет, и у вас, скорее всего, доверия нет. Значит, что-то не так с этой математикой.

Истинная воля народа — хочет народ этого или не хочет, его истинные намерения, желания и стремления — выявляется в эпоху потрясений. Такая эпоха является лучшим плебисцитом, лучшей формой голосования. У нас любят сегодня ломать копья по поводу того: правы красные или белые, патриархальная, великодержавная, с щитом на воротах Царьграда или всё-таки безбожная коммунистическая Русь? Так вот, гражданская война была своеобразной формой социологического опроса. Просто не хотелось бы повторять такие формы. Но тем, кто занимается искажением реальности сегодня в интересах того или иного имущественного класса, стоило бы помнить, что и такие примеры в нашей истории имелись. И доводить до этих примеров, наверное, было бы неразумно в первую очередь в их собственных классовых интересах.

Идёт стремительное вторжение в биологическую среду, в биологические организмы, в биологические особи. Идёт конструирование бактерий, конструирование водорослей, конструирование насекомых, конструирование животных и в конце концов — конструирование человека. Новейшая наука о человеке позволяет (или очень скоро позволит) создавать искусственных людей с параметрами, которые заложены в исходное досье. Искусственный интеллект позволяет придать этому организму, этой сконструированной особи характер эмоционально и интеллектуально оснащённого человека. Например, всевозможные композитные материалы позволяют создать для этого человека кожные оболочки или костный состав. А вторжение в генетику способно создавать особи как мужского пола, так и женского, а также смешанного пола, который нельзя определить как мужчину или женщину. А также, по-видимому, и нечто такое, что вообще выходит за пределы полов: существо, лишённое половых признаков, наделённое какими-то другими, ещё не существующими признаками. Например, такими признаками, которые — да простят мне эту вульгарность — способны беременеть от табуреток, на которые они садятся и, в конце концов, рожать не людей, а табуретки, с которыми они таким образом совокупились. Я утрирую, но такая возможность существует.

Поэтому эта новость, которая сейчас прозвучала и вызвала возмущение феминисток и восторги свободомыслящих либералов, является сигналом о грядущей неопределённости, в которую будет помещён сегодняшний человек. Как он будет бороться с этой неопределённостью — трудно сказать, потому что существует свобода исследований, свобода неограниченного эксперимента. Люди — особенно богатые люди, богачи — занимаются биотехнологиями с тем, чтобы продлить свою жизнь до бесконечности. А в идеале — стать бессмертными. И в создании бессмертного человека такие признаки, как пол, могут оказаться совершенно лишними и ненужными. Поэтому мне кажется, что современные люди должны очень внимательно следить за прогрессом цифровых сфер, за прогрессом современных биотехнологий, чтобы они в один прекрасный день не накрыли людей огромным чёрным колпаком и поместили в разряд меньшинства, имя которому человек.

Думаю, что история будет проходить следующим образом. Революцию XXI века, в частности биотехнологическую революцию, не остановить, потому что за этой революцией стоят гигантские деньги, гигантские силы и вообще, по-видимому, мировая тенденция. Исследования и фабрикации не остановить, сколько бы ни возмущалась церковь или гуманитарное искусство. Но в какой-то момент возникновение этой новой среды, отрицающей традиционного человека, вызовет восстание. Впереди неизбежно восстание человечества. Чем кончится это восстание? Трудно сказать. Но восстание человека, направленное против биороботов, восстание человека, направленное против античеловечества, восстание человека, направленное против сверхчеловечества — неизбежно. И к этому восстанию надо готовиться, и тогда художники или проповедники должны возглавить это восстание — чем бы оно, это восстание, ни кончилось. Может быть, в этом восстании падут все богооткровенные художники и пастыри, но, может быть, оно ценой огромных потрясений и жертв приведёт к возвращению человеческого.

Я в последнее время всё больше и больше перечитываю Апокалипсис. Приход Царствия Небесного, приход нового Иерусалима, приход новой Земли и нового Неба будет связан с огромным восстанием, с огромными катастрофами, с огромной, гигантской, может быть — последней в этом мире революцией.

Сегодня 7 ноября. Земля сто раз прокрутилась вокруг Солнца и заняла то место в мироздании, которое она занимала сто лет назад. В этом мироздании сто лет назад произошла грандиозная вспышка. Эта вспышка имеет, конечно, социальное основание, потому что вооружённые матросы, солдаты, крестьяне, экзальтированная интеллигенция — всё это связано с состоянием русского общества. Но внутри этой вспышки лежат не социальные, а какие-то геологические, космические законы. Потому что все революции и особенно эта величайшая революция, которая сотрясла мироздание, находятся в недрах самого сотворения человеческого. Человечество было сотворено для того, чтобы двигаться путями революции, преодолевая на своём пути колоссальные преграды тьмы, разрухи, невежества, трусости, слабости, отсутствия героизма, упования на материальное благосостояние. На пути этого двигающегося мучительного человечества возникали огромные преграды, которые нельзя было преодолеть ни молитвой, ни милыми трудами, ни теорией малых дел. Преодолевалось это революцией.
Революция — это огромные потоки энергии, которые скапливаются в человечестве и вообще, видимо, в живой природе. Эти потоки прорывают и пробивают тромбы зла. И Октябрьская социалистическая революция пробила тромбы, которые находились в русском времени, в русской истории. Эти тромбы оказались пробитыми, потому что русская революция является реализацией мечты. Реализацией русской мечты: мечты о справедливом бытии, о красоте, о божественной правде, об обществе, где нет богачей и нищих, насильников и попираемых. Это по существу мечта о Царствии Небесном, которая формулировалась ещё в дохристианские времена в русских волшебных сказках, а потом в русском христианстве, а потом во времена классической русской литературы. Вся классическая русская литература была псалом, направленный к Небу, выкликание революции, выкликание этой русской мечты. А потом явились русские космисты, затем — великие русские большевики, которые взяли на себя огромный космический труд. Поэтому русская мечта является стимулом и мотивацией русской революции.
Исчезла ли русская мечта сегодня? Она никуда не исчезла. Русская мечта остаётся с нами. Мы по-прежнему продолжаем мечтать, живя в разрушенном, остаточном после советского периода обществе. Продолжаем мечтать о братстве, о любви, о красоте, о творчестве, о том, чтобы наша матушка Россия была самой доброй, самой прекрасной, самой возвышенной страной в мире. На пути этого столько тьмы, столько преград, столько мерзавцев… В эту тьму, в спину этим мерзавцам начинает дышать русская революция. Русские революции — это череда преодоления страшных препятствий, которые громоздятся на народном пути. Сегодня на пути русской революции стоят бессовестные, безнравственные толстосумы, которые ограбили страну и продолжают богатеть на фоне нищающего русского народа. Это богачи захватили, например, «Норильский никель», созданный трудами зэков, подвигом мучеников. Захватив созданные рабами и мучениками богатства, богачи строят себе палаты, они роскошествуют, они занимаются политикой, они чувствуют себя царями земными.
Революция дышит в спину тех, кто мешает нашей стране сдвинуться с места, развиваться, кинуться вперёд, создавать великие проекты: арктический проект; ядерный космический проект; проект, связанный с искусственным интеллектом; проект, связанный с освоением Марса. Все эти проекты живут в нашей памяти ещё с советских времён. Их не дают реализовывать. Их топчут олигархи-сырьевики, для которых цены на нефть являются кодексом чести и кодексом жизни, священным писанием. Поэтому русская революция никуда не делась.
Как это найдёт своё разрешение? Через волю лидеров, через волю правителей, которые сокрушат омерзительную предательскую элиту? Либо эта революция пойдёт сверху, от кремлёвских звёзд в народ, либо эта революция поднимет на этот бой со тьмой всех патриотически настроенных людей: всех военных, всех спецслужбистов, русское духовенство, всю русскую интеллигенцию, весь русский люд, который оскорблён сложившимся порядком вещей. Тогда эта революция пойдёт снизу вверх к кремлёвским звёздам.
Сегодня в день годовщины Октябрьской революции я смотрю, как официоз отмечает её столетие. Он отмечает его так, как, наверное, бактерии и микробы отмечали бы смерть кита, смерть гиганта. Это торжество бактерий, торжество микробов. Официозные каналы и либеральные каналы — они глумятся, они хохочут, они издеваются над великим российским прошлым. Что ж, таким образом Россия прощается со своим величием? Россия прощается со своим величием и передаёт его красному коммунистическому Китаю? Что ж, под эти улюлюканья, под эти смешки, под эти отвратительные издевательства, неужели мы прощаемся со своим великим прошлым, со своим русским мессианством — мессианством, связанным с постоянной коррекцией неправедного мира, с постоянным улучшением, постоянным совершенствованием земного бытия?
Неправда. Россия — страна, в которой не может утихнуть бурление космоса. Россия — страна, которая копит в себе огромную будущую вспышку, потому что вся русская судьба, все русские могилы, все русские победы, все русские атаки под Сталинградом, все мучения русских людей в катакомбах или в застенках — все они глаголют о том, что Россия — страна-мученица, страна-провозвестница. И мы празднуем это столетие с чувством радости и счастья, мы жили в красной великой стране, и мы сражались за нашу родину.

— Может быть, даже самой престижной!

Правительство делает все, чтобы не пустить эти средства в экономику. Причина проста: социально-экономический курс России прокладывают либералы, а современный либерализм живет «не по Вольтеру, а по Березовскому» и исходит из того, что государство должно служить не своему народу, а глобальным спекулянтам, — в том числе за счет прямого подавления национальных интересов своей страны.

И бюджет как квинтэссенция социально-экономической политики выражает этот подход в полной мере.

Он основан на бессовестном и циничном занижении доходов, ставшим уже привычным и в «тучные» для некоторых нулевые, и в турбулентные 10-е годы. Так, бюджет сверстан исходя из ожидания заведомо заниженной цены нефти — 43,8 долл/барр в 2018-ом, 41.6 долл/барр в 2019-ом и 42,4 долл/барр в 2020 году.

Благодаря этому и другим методам занижения доходов в него заложено, по оценкам Института экономики роста, на 9% меньше того, что он должен получить в 2018-ом и на 12−15% меньше ожидаемых доходов в 2019—2020 годах. Это (наряду с замораживанием в резервах всех доходов от продажи нефти сверх 40 долл/барр) позволяет занизить расходы (с 20,4% ВВП в 2014 до 16% в 2017 и 14,8% в 2020 году — более чем на четверть за 6 лет) и не пустить деньги на развитие России: не дай бог, здесь возникнут конкуренты глобальным монополиям, которым служат правительственные либералы.

Дополнительным инструментом занижения расходов служит минимизация дефицита федерального бюджета. Планируемый дефицит 2017 года был снижен по мере исполнения бюджета с первоначальных 3,14 до 2,1% ВВП (и по итогам января-сентября он составляет лишь 0,5% ВВП); на 2018 год он намечен в размере 1,27% ВВП, на 2019 и 2020 — 0,84 и 0,87% ВВП соответственно.

Вопреки шаманству официальных лиц, в реальном выражении (то есть с учетом инфляции, пусть даже и заведомо заниженной) расходы сокращаются по 13 из 14 разделов бюджета, в том числе на здравоохранение и образование. Особенно болезненным обещает стать сокращение финансовой поддержки регионов — на четверть к 2020 году (а с учетом инфляции еще больше). Это урезание обосновывается ожидаемым экономическим ростом, который должен снизить потребность регионов в федеральной помощи, однако признаков этого роста не наблюдается. Более того: в последние недели два региона России (Карелия и Хакасия) официально заявили об отсутствии средств для требуемого от них повышения зарплат бюджетникам, причем власти Хакасии сообщили о «катастрофической» ситуации со своим бюджетом.
Сокращение реальных расходов сопровождается замораживанием их структуры, что не позволяет обеспечивать ни развитие экономики, ни смягчение нарастающего социального кризиса.

Понятно, что сколь-нибудь масштабных мер стимулирования социально-экономического развития не предполагается даже в теории.

В 2018 году предполагается занять на внутреннем рынке 868 млрд руб. под 7−8% годовых — и направить их основную часть в Фонд национального благосостояния, доходность которого в 2016 году составила менее 1,5% годовых. Эта чудовищная операция, введенная в обычай еще Кудриным, безнаказанно проводится долгие годы.
Потери бюджета от нее означают чистую прибыль разнообразных финансовых спекулянтов, обогащение которых за счет российских налогоплательщиков традиционно является вторым (после поддержки финансовых систем стран Запада, развязавших против России пока холодную войну на уничтожение) приоритетом бюджета нашей страны. Трудно представить, чтобы обогащающиеся за наш счет спекулянты не делились со своими либеральными благодетелями из правительства Медведева.

Смысл бюджетного безумия, насколько можно судить, — борьба за власть. Либералы утратили всю полноту власти, которая была у них в 90-е, и, похоже, хотят вернуться в это блаженное для них время. Для этого надо довести страну до отчаяния, чтобы люди перестали жалеть уже не только себя, но и своих детей, — и чтобы мы, как на Украине, разорвали свою страну в клочья на заботливо срежиссированном Западом Майдане, отдав ее в руки Запада и его либеральных ставленников.
Принятие бюджета на 2018−2020 годы в представленном либеральным правительством Медведева виде делает такое развитие событий весьма вероятным.

Жорес Алфёров: Я не слышал об этом, надо будет выяснить. Но это странно… У меня есть фонд, из которого выплачиваются стипендии украинским школьникам села Комаривка Черкасской области. Недалеко, в братской могиле у деревни Хильки, действительно похоронен мой старший брат, который ушёл добровольцем на фронт и погиб во время Корсунь-Шевченковской операции.
На Украине я раньше бывал каждый год, являюсь почётным гражданином Хильков и Комаривки. Последний раз приезжал туда в 2013 г. вместе с иностранными учёными. Нас очень тепло приняли. И мой американский коллега, нобелевский лауреат Роджер Корнберг, пообщавшись с местными жителями, воскликнул: «Жорес, как вас можно было делить? Вы ведь один народ!».
То, что творится на Украине, ужасно. И на самом деле грозит гибелью всему человечеству. Для всей планеты сейчас наступило чёрное время — время фашизма в самых разных формах. На мой взгляд, это происходит потому, что уже нет такого могучего сдерживающего фактора, каким был Советский Союз.

— Мировой капитализм. Знаете, я часто вспоминаю беседу с отцом моего старого друга профессора Ника Холоньяка, состоявшуюся в 1971 г., когда я приехал к ним в заброшенный шахтёрский городок возле Сент-Луиса. Он мне сказал: «В начале ХХ в. мы жили и работали в ужасных условиях. Но после того, как русские рабочие устроили революцию, наши буржуи испугались и изменили свою социальную политику. Так что американские рабочие живут хорошо благодаря Октябрьской революции!».

— Одну секундочку. Да, он неудачно завершился из-за предательства нашей партийной верхушки, но сам-то эксперимент был успешным! Мы создали первое в истории государство социальной справедливости, у нас на практике был реализован этот принцип. В условиях враждебного капиталистического окружения, которое делало всё возможное, чтобы уничтожить нашу страну, когда мы были вынуждены тратиться на вооружения, на разработку той же атомной бомбы, мы вышли на второе место в мире по производству продуктов питания на душу населения!
Знаете, великий физик Альберт Эйнштейн в 1949 г. опубликовал статью «Почему социализм?» В ней он писал, что при капитализме «производство осуществляется в целях прибыли, а не потребления». Частная собственность на средства производства приводит к появлению олигархии, а результаты чужого труда отнимаются по закону, что оборачивается беззаконием. Вывод Эйнштейна: экономика должна быть плановой, а орудия и средства производства — общественными. Самым большим злом капитализма он считал «изувечивание личности», когда в системе образования учащихся вынуждают поклоняться успеху, а не знаниям. Не то же самое происходит и у нас сейчас?
Поймите, из того факта, что Советский Союз рухнул, вовсе не следует, что рыночная экономика эффективнее плановой. Но я вам лучше скажу о том, что знаю хорошо, — о науке. Посмотрите, где она у нас была раньше и где сейчас! Когда мы только начинали делать транзисторы, первый секретарь Ленинградского обкома партии лично приезжал к нам в лабораторию, сидел у нас, спрашивал: что нужно, чего не хватает? Я свои работы по полупроводниковым гетероструктурам, за которые мне потом дали Нобелевскую премию, сделал раньше американцев. Я обогнал их! Я приезжал в Штаты и читал им лекции, а не наоборот. И производство этих электронных компонентов мы начали раньше. Если бы не 90-е годы, айфоны и айпады сейчас выпускали бы у нас, а не в США.

— Только если мы создадим новые принципы их работы и сможем потом их развить. Американец Джек Килби, получивший Нобелевскую премию в том же году, что и я, заложил принципы кремниевых чипов в конце 1950-х. И они до сих пор остаются теми же. Да, сами методы развились, стали наномасштабными. Число транзисторов на чипе возросло на порядки, и мы уже подошли к их предельному значению. Возникает вопрос: что дальше? Очевидно, что надо идти в третье измерение, создавать объёмные чипы. Тот, кто освоит эту технологию, совершит рывок вперёд и сможет делать электронику будущего.

— Нобелевский комитет нас никогда намеренно не обижал и не обходил стороной. Когда была возможность дать премию нашим физикам, им давали. Среди нобелевских лауреатов так много американцев просто потому, что наука в этой стране щедро финансируется и находится в сфере государственных интересов.
А что у нас? Последняя наша Нобелевская премия по физике была дана за работы, которые делались на Западе. Это исследования графена, проведённые Геймом и Новосёловым в Манчестере. А последняя премия, присуждённая за работы именно в нашей стране, дана Гинзбургу и Абрикосову в 2003 г., но сами эти работы (по сверхпроводимости) датируются 1950-ми годами. Мне дали премию за результаты, полученные в конце 1960-х.
Сейчас работ уровня Нобелевской премии в области физики у нас просто нет. А причина всё та же — невостребованность науки. Будет она востребована — появятся научные школы, а следом — и нобелевские лауреаты. Скажем, много нобелевских лауреатов вышло из фирмы «Белл телефон». Она вкладывала огромные средства в фундаментальные исследования, потому что видела в них перспективы. Отсюда и премии.
Где нанотехнологии?

— Мне трудно объяснить, почему кандидаты стали отказываться. Наверное, что-то такое действительно было. Видимо, им сказали, что надо отказаться.
Как проходили выборы в советское время? В Академию приезжал товарищ Суслов и говорил: «Мстислав Всеволодович Келдыш написал заявление с просьбой освободить его от обязанностей президента по состоянию здоровья. Вам выбирать, кто займёт эту должность. Но нам кажется, что хорошая кандидатура — Анатолий Петрович Александров. Мы не можем настаивать, мы просто высказываем своё мнение». И мы выбрали Анатолия Петровича, он был замечательным президентом.
Я считаю, что власти следует либо брать решение этого вопроса на себя (и делать так, как было при советской власти), либо отдать его на рассмотрение Академии. А играть в такие игры — худший вариант.

— Хотелось бы, но это будет непросто. Мы выбрали вполне разумного президента. Сергеев — хороший физик. Правда, у него небольшой организационный опыт. Но хуже другое — он находится в очень тяжёлых условиях. В результате реформ по Академии уже нанесён ряд ударов.
Самая главная проблема российской науки, о чём я не устаю говорить, — это невостребованность её результатов для экономики и общества. Нужно, чтобы руководство страны наконец обратило внимание на эту проблему.

— Не бывает. (Долго молчит.) Сложный вопрос. Руководство страны должно, с одной стороны, понимать необходимость широкого развития науки и научных исследований. Ведь у нас наука часто совершала рывок прежде всего из-за её военных применений. Когда делали бомбу, нужно было создавать ракеты и электронику. А электроника затем нашла применение в гражданской сфере. Программа индустриализации тоже была широкой.
С другой стороны, власти надо поддерживать в первую очередь те научные направления, которые потянут за собой массу других вещей. Надо определить такие направления и вкладывать в них средства. Это высокотехнологичные отрасли — электроника, нанотехнологии, биотехнологии. Вложения в них будут беспроигрышными. Не будем забывать, что мы сильны программным обеспечением. И кадры ещё остались, не все уехали за границу.

— Считаю, что не надо. Ради чего? Что, мы сами не можем вырастить талантливую молодёжь?

— …а потом линяет обратно! Я сам с таким столкнулся. Один обладатель «мегагранта» поработал у меня и слинял. Они ведь всё равно в России не останутся. Если учёный добился успеха где-то в другой стране, он, скорее всего, обзавёлся там семьёй, множеством связей. А если он там ничего не добился, то, спрашивается, зачем он нам тут нужен?
«Мегагранты» правительства нацелены на привлечение в науку людей среднего поколения. Их у нас сейчас действительно очень мало. Но я думаю, мы способны обучить их сами. Несколько моих ребят, окончив аспирантуру и магистратуру, возглавили такие лаборатории. И через пару лет стали этим самым средним поколением исследователей. И никуда уезжать не собираются! Потому что они другие, они тут выросли.

— Когда у нас будет настоящая электронная корпорация, тогда будут и нанотехнологии. Что в них понимает этот буржуй Чубайс, что он умеет? Только приватизировать и извлекать прибыль.
Я вам такой пример приведу. Первые светодиоды в мире появились у нас, в моей лаборатории. И компанию, которая была создана для возрождения производства светодиодов в России, именно Чубайс приватизировал и продал. И это вместо того, чтобы налаживать производство.

— Просто приказывать сверху корпорациям выделять деньги на науку — не лучший путь. Главное — нужно создавать новую экономику, делать её высокотехнологичной. Путин назвал задачей бизнеса создание 25 млн рабочих мест в высокотехнологичном секторе к 2020 г., а я от себя добавлю: это также задачи науки и образования. Необходимо увеличивать бюджетные ассигнования на них.
Что касается корпораций, им следует совместно с учёными определять нужные направления исследований. И закладывать средства на эти исследования в бюджет. В СССР вместо госкорпораций были промышленные министерства. Будучи заинтересованными в наших результатах, они выделяли учёным деньги, когда видели, что из научных исследований может выйти что-то многообещающее для них. Заключали хоздоговора на большие суммы, давали нам своё оборудование. Так что механизм отработан.
Нужно сделать результаты научного труда востребованными. Хотя это и долгий путь.