Япония

Во-вторых, в статье обращается внимание на то, что в России существуют обладающие реальным влиянием структуры, выступающие против возвращения территорий. Ссылаясь на существующую информацию о том, что «министр иностранных дел Лавров и министр обороны Шойгу направили президенту Путину совместную записку, в которой вносится предложение не возвращать (Японии) ни одного острова», автор статьи называет выступающие в России против «возвращения» силы — армию, МИД, власти Сахалинской области, рыболовные и другие круги. При этом в статье напоминается, что сам Путин в 2001 году заявлял премьер-министру Японии Мори Ёсиро следующее: «Если речь пойдет только о двух островах, в случае моего переизбрания я приложу все силы для передачи (этих островов)». Однако, по мнению автора статьи, ныне «президент теряет руководящие позиции в вопросе убеждения своего окружения (по поводу Курил — А. К.)». Более того, в 2005 году президент и сам сделал заявление о том, что «владение Россией четырьмя островами — это результат Второй мировой войны», то есть «отношение к территории изменилось вместе с изменением характера власти». И делается вывод: «Желающие продления власти Путина многие влиятельные лица из его окружения выступают против возвращения островов».
В-третьих, в статье обращается внимание на «падение рейтинга поддержки президента Путина из-за пенсионной реформы и тяжелого экономического положения» и стремление избежать столь непопулярного политического решения как уступка территории. Приводятся результаты социологических исследований, согласно которым около 80% всего населения и 96% жителей островов протестуют против сдачи территории. И сам президент в марте сего года в качестве причины, по которой не может вернуть острова, указал на «протесты местного населения».
В-четвертых, в статье указывается, что «в обстановке, когда не была сдана ни одна территория, полученная Россией (СССР) во Второй мировой войне, передача даже двух островов (Малой Курильской гряды — А. К.) станет первой за послевоенный период такой уступкой, что также должно оказывать на Путина давление».
В-пятых, статья предупреждает, что отход Абэ от требования четырех островов и согласие вести переговоры о передаче для начала Шикотана и Хабомаи, может спровоцировать российскую сторону на ужесточение позиции, ибо, по мнению автора статьи, «российская дипломатия склонна использовать проявление слабости партнера и переходить, ощутив такую слабость, к еще более жесткой позиции».
Упоминается в статье и то, что в занятой Абэ позиции согласия с формулами «два острова плюс альфа» и «первоначального возвращения двух островов» просматривается влияние бывшего парламентария Судзуки Мунэо, отсидевшего в тюрьме по приговору суда за взяточничество. Этот деятель за последние три года 40 раз беседовал с Абэ, став его «наставником по территориальной проблеме».
В заключение статьи отмечается, что характер власти в России с начала 2000-х годов изменился. И Путин, начинавший как реформатор-прагматик, в результате украинского кризиса, экономических санкций Запада, вооруженного вмешательства в Сирию переродился в «идеолога консерватизма». «В условиях обострения противостояния России с США и Европой, проведения всецело прокитайской дипломатии, а также при относительном снижении государственной мощи Японии для Москвы теряется первостепенное значение разрешения проблемы северных территорий. Даже если переговоры будут продолжены, нельзя ожидать их продвижения вперед, и для премьера Абэ разрешение проблемы северных территорий, по всей видимости, станет «недосмотренным сном», — пессимистически предсказывает японский журнал «Форсайт».

Конституционное большинство?
В общей сложности на проходящих раз в три года выборах кандидаты боролись за 124 из 245 мест. Уже очевидно, что правящий блок собственными усилиями не сможет сформировать в верхней палате конституционное большинство (2/3 мест), позволяющее инициировать референдум, необходимый для внесения изменений в конституцию.
Однако сторонники идеи изменения конституции есть и вне правящего блока - по этому вопросу Синдзо Абэ готова поддержать партия "Ниппон иссин но кай", которая на данный момент получает восемь мест в верхней палате парламента. Для конституционного большинства сторонникам изменения конституции по итогам прошедших в воскресенье выборов необходимо получить хотя бы 85 мест.
К настоящему моменту у ЛДП, "Комэйто" и "Ниппон иссин но кай", которые выступают за внесение поправок в основной закон государства, набирается 74 места - не распределенными пока остаются 12 мандатов, подсчет голосов должен завершиться в ближайшие часы.
Изменение основного закона
Абэ открыто выступает за пересмотр девятой или так называемой мирной статьи конституции, которая провозглашает отказ государства от создания собственной армии и участия в войнах. Внесение изменений в положения основного закона государства является одной из ключевых линий внутренней политики, проводимой премьером и его правящей Либерально-демократической партией. Политик неоднократно настаивал на том, что написанная более 70 лет назад конституция не отвечает текущим геополитическим условиям, а Японии необходимо иметь собственные ВС, учитывая нестабильную ситуацию в регионе.
Согласно действующему законодательству, внесение изменений в конституцию возможно только после проведения в стране референдума. Проведение референдума, в свою очередь, возможно только в том случае, если за это выступят две трети обеих палат парламента страны. В настоящее время у сторонников идеи изменения конституции есть необходимое число мандатов в обеих палатах парламента, однако инициировать референдум они не торопятся - подавляющая часть японского общества крайне негативно настроена к вопросу изменения так называемой мирной статьи конституции.

Новое повышение ставок
В продолжение игры «кто испугается и уступит» Соединённые Штаты уже приступили к подготовке четвёртого раунда антикитайских санкций (в форме 25-процентных таможенных пошлин) в масштабе 300 млрд долларов. Характер удара, наносимого этой мерой, не будет краткосрочным – он послужит фактором давления, изменяющим глобальные цепочки поставок, в которых Китай удерживает роль производственной базы. Множество предприятий следит за развитием ситуации, задаваясь вопросом: «Неужели они пойдут на санкции 300-миллиардного масштаба?» Если эта мера действительно будет реализована, то предприятиям придется менять производственные схемы. Вывод заводов и фабрик из Китая требует затрат, а поскольку некоторые считают: «До таких глупых поступков дело, вероятно, не дойдёт», японским предприятиям потребуется какое-то время, прежде чем будут приняты соответствующие решения. Но если предположить, что в будущем году Трамп будет избран на второй срок, то, вероятно, следует ожидать, что в движение придут и японские компании.



С другой стороны, в случае, если США реализуют четвёртый раунд санкций и обложат пошлинами импорт в объёме 300 млрд долларов, то у Китая не окажется действенного ответного шага. Устроить распродажу гособлигаций США, которыми он владеет, равнозначно самоубийству. Это приведёт к хаосу на мировых финансовых рынках, и в качестве ответной меры Соединённые Штаты могут остановить расчёты китайских государственных банков в долларах. Более того, китайские власти не имеют возможности и удешевить юань. Это спровоцирует «бегство капиталов» обеспеченной части населения, которое Китаю не вынести.
Вопрос заключается в том, состоится ли американо-китайская встреча на высшем уровне во время саммита «Большой двадцатки», который будет проходить в Осаке с 28 июня, и смогут ли лидеры двух стран достигнуть каких-нибудь договоренностей.

Есть ли у Китая выбор?
Выбор, которого Трамп добивается от Китая - это свободная рыночная экономика. Однако у этой страны совершенно иное экономическое устройство. Если допустить, что Китай подпишет документ, согласованный на американо-китайских переговорах, то экономика КНР, пусть кто-то и сочтет преувеличением слова о равнозначности соблюдений выдвигаемых условий самоубийству, соответственно сбросит темпы. В зависимости от развития событий, имеется опасность падения власти Коммунистической партии. Это отнюдь не та пилюля, которую правительство Си Цзиньпина способно с лёгкостью проглотить.
Вместе с тем продолжение попыток выиграть время, не подписывая соглашения и сохраняя сложившееся положение вещей, для Китая тоже подобно неподвижному ожиданию смерти. Подобно тому, как это уже происходит с Huawei, имеется вероятность, что наиболее передовые китайские предприятия отрасли информационных технологий будут удушены вытеснением с международных рынков. Поскольку Google и другие компании перестали предоставлять своё программное обеспечение, а вместе с тем японские предприятия лишились возможности приобретать микрочипы, становится невозможным их производство. А поскольку не только американские, но и японские операторы мобильной связи прекратили продажу смартфонов Huawei, её дола на международном рынке разом снизилась с 15% до 5%.
Китай не может согласиться уступить требованиям США – вместо этого власть под руководством председателя КРН Си Цзиньпина, похоже, пытается выиграть время и дождаться ухода Трампа с поста президента. Но это подобно неподвижному ожиданию собственной смерти. Ведь, к примеру, компании Huawei, отрезанной от жизненно важных цепочек, как мне кажется, уже пришёл конец как игроку глобального уровня, хотя на внутреннем рынке Китая она, вероятно, продолжит существование.

Доминирующая роль экономики данных
Рассматривая вопрос экономического доминирования в историческом аспекте, в отличие от времён вплоть до XIX века, когда борьба велась за территории, а также от XX века, когда шла борьба за ресурсы, в XXI веке победителями станут те страны, которые будут контролировать данные. Уже сейчас данные стали важнейшим ресурсом, и Китай, взращивая такие предприятия как Huawei, рассчитывал обрести полный контроль над данными с помощью сетей связи пятого поколения – 5G. Но, к большому несчастью для этой страны, Соединенные Штаты разглядели этот замысел насквозь.
Пусть Япония и является «страной-мастерской материальных предметов», всё больше людей в этой стране осознают важность данных. К примеру, инициативы, подобные системе накопительных баллов T-point по сути являются бизнесом по торговле данными. Ценность создаётся в результате анализа информации о том, что и как люди покупают. Само по себе производство материальных предметов перестаёт порождать добавочную стоимость. Прежде, чем что-либо произвести, требуется заглянуть в данные и суметь их «прочитать», чтобы определить, на что именно имеется спрос. Главное отличие от прежних эпох – это быстрота. Именно данные способствуют этой быстроте. Не понимая, что порождают данные, невозможно поспеть за течением жизни, как бы быстро ни производились материальные предметы. В Китае этот кризис осознали и стали готовиться к тому, что произойдёт через 5, через 10 лет. Но США отказали им в этом пути, поскольку в Соединённых Штатах тоже живут с ощущением кризиса.
Экономическая война США с Китаем, безусловно, болезненна и для самих Соединённых Штатов. Например, она ударила по компаниям, которые занимались продажей смартфонов Huawei, а также по предприятиям сферы полупроводникового производства. Но эта боль, какой бы сильной она ни была, носит краткосрочный характер, и со временем глобальные цепочки поставщиков изменятся, и на самом деле именно в этом состоит самый важный смысл американо-китайской торговой войны. Целью того, что Бэннон называет «экономической войной» скорее является не ликвидация дисбаланса внешней торговли. а устранение высокотехнологичных предприятий, подобных Huawei.
В случае, если президент Трамп не будет избран на второй срок, эта мечта вряд ли осуществится, но вероятность его переизбрания достаточно высока, и в среднесрочной перспективе, вероятно, будет происходить формирование новых цепочек поставок – «бегства из Китая». В качестве альтернативы Huawei потенциалом обладают компании Японии, Южной Кореи и Тайваня. В средне- и долгосрочной перспективе побеждают те предприятия, которые способны обратить кризис в бизнес-шанс, пусть это и болезненно в краткосрочном плане. Японским предприятиям тоже не следует бояться пересматривать свою глобальную стратегию, чтобы извлечь представляющиеся возможности.
(Подготовка текста на основе интервью: Мотида Дзёдзи, редакция nippon.com)

Южная Корея: демократия в режиме «спойлерства» или альтернативный политический курс?
Впервые за 16 лет в Республике Корея парламентское большинство на выборах получила оппозиция – демократическая партия «Тобуро минджудан». Эксперты клуба «Валдай» считают, что демократы слишком разобщены, чтобы кардинально изменить курс страны, однако определённую «турбулентность» политике консерваторов они, несомненно, обеспечат.
С 2017 г. левые националисты, в лице администрации президента Мун Чжэ Ина, находятся у власти – и не скрывают своей уверенности в том, что японцы должны «платить и каяться» за реальные (или выдуманные) преступления почти вековой давности. Именно приход к власти Мун Чжэ Ина ознаменовался принятием упомянутого выше решения Верховного Суда.
Строго говоря, японцам не привыкать к тому, что корейские националисты предъявляют им самые разные обвинения – иногда обоснованные, а иногда и до комизма абсурдные. Однако на этот раз затронуты оказались материальные, а не символические интересы. Кроме того, изменилась и сама Япония: сейчас японцы, особенно молодые, всё чаще задаются вопросом, с какой стати они должны нести ответственность за деяния своих прадедов и прапрадедов. Премьер-министр Синдзо Абэ отчасти сам разделяет эти настроения, а отчасти – пользуется ими в своих политических целях.
Вдобавок, опыт последних десятилетий наглядно продемонстрировал: ни покаяния, ни компенсации проблему не решают. Японцы и после подписания Договора 1965 года не раз выплачивали дополнительные компенсации отдельным группам корейцев, особо пострадавшим от колониальных властей, а японские официальные лица, включая и самого императора, не раз приносили корейцам свои публичные извинения за колониальное прошлое. Однако позиция корейской стороны – или, по меньшей мере, корейских националистов – от этого не менялась: каждый раз японская извинения объявлялись неискренними, а компенсация – недостаточной.
Поэтому решение южнокорейского Верховного суда вызвало и у японской дипломатии, и у японской публики немалое раздражение, и в новой ситуации японцы решили сделать то, чего они не делали никогда – дать симметричный ответ.
В июле было объявлено, что Южная Корея будет исключена из списка стран, которые могут свободно закупать в Японии химикаты, необходимые для производства полупроводников. Речь идёт о фтороводороде, фтористых полиимидах и фоторезистах. Названия этих веществ для неспециалиста звучат экзотически, но все они играют огромную роль в производстве полупроводников и сотовых телефонов. Все три химиката в основном закупались Кореей в Японии, и найти альтернативных поставщиков будет непросто.
Речь, правда, идёт не о запрете поставок – просто отныне разрешение на такие поставки нужно будет получать через соответствующие японские министерства, причём процедура может занимать до трёх месяцев, и положительный ответ отнюдь не гарантирован
При этом японские санкции обставлены таким образом, что Южной Корее будет трудно оспорить их, например, в ВТО, куда Сеул намерен подать формальную жалобу. Исключение Кореи из т.н. «белого списка» формально обосновано соображениями национальной безопасности, опасениями по поводу того, что произведённые с помощью японских реагентов материалы попадут в опасные руки. Оспорить эту позицию, как признают и многие южнокорейские эксперты, непросто.
Корейская сторона ответила на японские контрмеры предсказуемо – цунами национализма захлестнуло страну. Началось движение за бойкот японских товаров и японских торговых сетей, а популярность президента Мун Чжэ Ина, медленно, но неуклонно снижавшаяся в последние месяцы, вновь выросла (что, возможно, и являлось одной из целей всего происходящего). Конечно, раздаются и голоса о том, что от конфликта в итоге в первую очередь пострадает Южная Корея, экономика которой очень зависит от производства полупроводников, и что лучше бы спустить его на тормозах. Однако подобные взгляды вызывают резкое осуждение.
Вообще ничего удивительного в происходящем нет. Хотя в советские времена у нас часто писали об «агрессивном треугольнике Сеул-Токио-Вашингтон», в реальности отношения между двумя главными союзниками США в Восточной Азии всегда оставляли желать лучшего: на протяжении десятилетий Южная Корея и Япония видели друг в друге недоброжелателей, а то и потенциальных противников.
Враждебность к Японии, столь характерная для корейского общества и корейской политики, обычно объясняется последствиями 35 лет колониального правления в 1910-1945 годах. Это верно лишь отчасти – достаточно напомнить, что на Тайване, который в те же годы также находился под японским правлением, к Японии относятся вполне положительно. Куда важнее то, что именно Япония в своё время была выбрана корейским национализмом на должность «злобного врага», существование которого необходимо для сплочения нации.

Япония – Китай: мягкая сила дипломатии панд
«В экономике горячо, в политике холодно», – в последние годы именно эта формула неизменно использовалась для характеристики японо-китайских отношений. Недавний официальный визит премьер-министра Японии Синдзо Абэ в Китай – впервые за семь лет – стал прогрессом в развитии политического диалога, пусть небольшим и символическим, но прогрессом.
Хотя в целом правоконсервативные силы относятся к Японии с меньшей враждебностью, чем левые националисты, некоторый градус антияпонских настроений дружно поддерживается всеми корейскими СМИ, равно как и всей системой образования. Рассказы о жестокости и коварстве японцев, и страданиях (или, напротив, героическом сопротивлении) корейцев составляют основное содержание почти всех фильмов и книг, в которых речь идёт о колониальных временах.
При разговоре на эти темы допустимы только две краски – чёрная и белая, места для полутонов и оттенков просто нет. Спокойное обсуждение истории колониального периода невозможно из-за множества табуированных тем. Южнокорейский учёный или журналист немало рискует своей карьерой, если будет слишком часто напоминать о том, что колониальный период был не только временем насильственной ассимиляции и принудительного, но и временем экономического роста, резкого увеличения средней продолжительности жизни, развёртывания современной системы образования.
В условиях постоянно присутствующего, «разлитого в воздухе» антияпонского национализма демонстрация своей готовности противостоять Японии всегда помогает корейскому политику набирать дополнительные очки в предвыборной гонке.
Немалую роль играло и то, что до недавнего времени японцы, движимые комплексом вины за колониальное прошлое, редко отвечали на упрёки и провокации Сеула. Японцы далеко не всегда уступали нажиму, но до недавнего времени никогда не отвечали ударом на удар. В этом отношении они отличались от китайцев, которые жёстко отвечали на те действия южнокорейских властей, которые противоречили китайским интересам.
Несколько упрощая ситуацию можно сказать: основываясь на опыте последних десятилетий, в Сеуле боялись Китая и немного опасались США, но считали Японию достаточно безответной целью. Сейчас это, кажется, меняется: затянувшийся пост-военный и пост-имперский комплекс вины, кажется, уходит в прошлое – тем более, что попытки строить дипломатию в регионе на признании вины и покаянии, объективно говоря, ничего не принесли Японии.
Возможно, «новая жёсткость» Токио приведёт к тому, что с ним будут больше считаться. Впрочем, возможен и противоположный результат: попытки Японии показывать зубы лишь усилят позиции тех, кто и так денно и нощно говорит об «опасности возрождения японского милитаризма».