Напряженность на Корейском полуострове

– Вы сказали о неприемлемости потерь для американской армии в случае вооружённого конфликта. Но с союзниками – Японией и Южной Кореей, как в прошлом году не раз заявлял Трамп, КНДР вбомбили бы в демократию за пару массированных налётов.
– Это не я сказал. Такое компьютерное моделирование провели американские военные эксперты в середине 90-х годов прошлого века, когда Билл Клинтон отдал приказ о начале войны против КНДР. Потери среди военнослужащих Южной Кореи – до 500 тысяч. Среди гражданского населения – 2 миллиона. Американские потери – от 50 до 100 тысяч солдат и офицеров. Сейчас потери были бы ещё значительнее.
Но возможность нанесения американского ограниченного удара по разработанной в Пентагоне концепции «Окровавленный нос» (bloody nose) была крайне вероятна. В Пхеньяне это понимали и были готовы к ответному удару и, следовательно, к началу полномасштабной войны. В МИД КНДР мне говорили открытым текстом: «Как только американцы начнут бить нас по носу, то мы сразу начнём ломать им позвоночник».
Это напугало не только южан, но и Японию, которая готова полностью поддержать США в экономическом удушении КНДР, но не в большой, возможно, ядерной войне. В этом случае и Япония, и Южная Корея окажутся меж двух огней, в тисках. И они чётко выразили своё категорическое неприятие военного сценария. Вашингтон почувствовал, что если он проигнорирует эту позицию, то навсегда потеряет двух важнейших союзников в ключевом регионе мира.
– То есть расквасили бы «нос» не только Пхеньяну?
– Да. Когда южане поняли, что большая война уже стучится в их двери, причём она может начаться против их воли, то реально пришли в ужас. Ведь ответным ударом северокорейская армия может гарантированно уничтожить 12-миллионный Сеул и 23-миллионную сеульскую агломерацию, даже не применяя своё ядерное оружие. Всё это подтолкнуло обе корейские стороны действовать максимально быстро.
Санкции против быков
– Американские СМИ пишут, что в Пхеньяне испугались агрессивной риторики Трампа и новых санкций. Мол, северокорейцы опять стали есть только траву. Верно ли это?
– Я был в марте этого года в КНДР и серьёзного ухудшения экономического положения пока не увидел. Да, цены на бензин подскочили в три раза из-за снижения нефтяного импорта, но цены на продукты, как и обменный курс воны, остались прежними, и машин на улицах меньше не стало.
Но санкции – вещь серьёзная, и северяне это прекрасно понимают. В октябре прошлого года они провели специальный пленум Трудовой партии КНДР, на котором были выработаны конкретные шаги, механизмы и инструменты, как выживать в условиях длительных санкций и эмбарго. Выработана целая программа, которая неукоснительно выполняется.
Например, сельская глубинка, как бы это невесело ни звучало, может из-за дефицита топлива для тракторов начать пахать на быках, как деды и прадеды. Но в любом случае необходимый объём сельскохозяйственной продукции они создать смогут. С другой стороны, колоссальное внимание уделяется развитию прикладной науки и техники. Активно внедряются солнечные батареи, ведутся разработки приливных электростанций. Не одними, как говорится, быками…
Миру – мир, 
детям – мороженое
– А если в Сеуле вновь к власти придут консерваторы, которые против сближения? Есть шансы сейчас заключить полноценный мирный договор вместо Соглашения о прекращении огня от 1953 года?
– Это уже декларировалось в межкорейских соглашениях 1991–1992 годов, а на саммите 27 апреля 2018 года эти цели были подтверждены. Но надо понимать, что главным игроком во время корейской войны были американские военные. И чтобы заключить полноценный межкорейский мирный договор, надо вначале подписать такой же между КНДР и США. Ведь под тем Соглашением о перемирии 1953 года (то есть о временном прекращении огня), о котором вы говорите, нет подписи Юга. Их там только три: американского, китайского и северокорейского генералов. Но решать главный вопрос – вопрос войны и мира – надо срочно, так как пока США и КНДР технически находятся в состоянии войны.
– Возможно ли в обозримом будущем реальное объединение КНДР и Южной Кореи на принципе «одна страна – две системы»? Если это произойдёт, то кто будет ведущим, а кто ведомым? В относительно недавнем прошлом ФРГ просто проглотила ГДР, но сложности во взаимоотношениях восточных и западных немцев только нарастают.
– В обозримом будущем, на мой взгляд, такая задача не стоит. Хотя обе стороны об этом говорят и разрабатывают концепции объединения. Кстати, принцип «одна страна – две системы» был предложен именно северянами ещё при Ким Ир Сене под названием «Конфедеративная Республика Корё». Его суть в том (в отличие от объединения ФРГ и ГДР), что вначале создаются наднациональные органы управления, но сохраняются прежние политические и экономические системы. И постепенно происходит сближение систем и людей, а не поглощение по германскому варианту.
Кстати, ещё в 1995 году консервативная элита, которая была воодушевлена германским вариантом и признаёт только принцип «КНДР надо проглотить», подсчитала – во сколько обойдётся создание одной большой демократической Южной Кореи. И прослезилось – десятки триллионов долларов! Готово ли молодое и среднее поколения Юга платить из своего кармана такие деньги – вопрос риторический. Если любое правительство это предложит, его просто не поймут.
Президент Южной Кореи лауреат Нобелевской премии мира Ким Дэ Чжун говорил: «Нам не нужно объединение сейчас, нам не нужен коллапс КНДР, нам не нужна война, нам нужно постепенное сближение через экономическую интеграцию».
– Очень напоминает слова Петра Столыпина: «Дайте мне десять лет мира, и вы не узнаете Россию»…
– Точно. Демократы запустили процесс этой самой интеграции. Был основан и успешно работал Кэсонский промышленный парк. Более 130 совместных предприятий, около 150 тысяч северокорейских рабочих, несколько тысяч южнокорейских специалистов. Консерваторы, придя к власти, свернули его работу. При демократах более 2 миллионов южан посетили и знаковые для всех корейцев красивейшие Алмазные горы (Кымгансан), древнюю столицу Кэсон, расположенные к северу от 38-й параллели. Программа также была свёрнута консерваторами.
Они же попытались задавить северокорейскую экономику. Как-то не получилось, та вопреки всему постоянно росла до 3–4% ВВП в год. Плюс смогли выковать свой ракетно-ядерный щит. Сейчас, конечно, пользуясь удачным моментом, надо решать проблему войны и мира и сближаться через экономическую интеграцию. А уж кто будет ведущим, а кто ведомым – пусть сами корейцы разбираются.
Баба-яга из Токио
– Этих перспектив крайне опасаются в Токио. Источники в МИД РФ говорят, что на встречах Абэ и Путина японская сторона помимо ритуальных заклинаний о возврате северных территорий всегда просит Москву содействовать в процессе «несближения» Пхеньяна и Сеула. Мол, опасности для Японии растут по мере урегулирования противоречий. В чём причина такой паники в Токио?– Историческое прошлое. В 1910 году Корея была полностью аннексирована японцами. Фактически до 1945 года, когда советские войска с ожесточёнными боями освободили северную часть полуострова, а американские войска высадились в её южной части 8 сентября, корейцы сполна вкусили горечь колониальной зависимости. Их насильно ассимилировали, сторонников независимости сажали в тюрьмы, пытали и убивали, молодых людей увозили в Японию для тяжёлых работ, а более двухсот тысяч женщин загнали в японские военные бордели. Число жертв оценивается корейскими экспертами в 6–8 миллионов человек. После капитуляции Токио извинилось лишь перед Сеулом. Северянам извинения никто не принёс.35 лет колониальной зависимости не прошли бесследно. Обе Кореи до сих пор не могут простить Японии национального оскорбления. А в Токио обоснованно опасаются мести.– Да уж, прорывные технологии Юга, помноженные на упёртость и ядерный оборонный потенциал Севера, – это ещё тот «подарочек», ещё тот монстр получится!– Объединённый корейский «монстр» действительно может стать очень серьёзным экономическим и военным 75-миллионным конкурентом на всём Дальнем Востоке. Кстати, на международных конференциях японские коллеги открыто выражают такие опасения.Но нас Токио вряд ли сможет заставить играть по своим правилам. России на своих границах нужны мир и стабильность, так как разрабатываются проекты по объединению железных дорог Севера и Юга с выходом на Транссиб. Есть потребность в прокладке газопровода и электросетей в Южную Корею через КНДР. Заработал совместный российско-северокорейский терминал в городе-порте Раджин, куда нами проведена и железнодорожная дорога. В него мы вложили почти 9,5 миллиарда рублей. Такие инвестиции надо «отбивать».
Разведчики Чип и Дейл летят на помощь
– Вернёмся к вероятной встрече Дональда нашего Трампа и Ким Чен Ына. Позиции понятны. Вашингтон требует от КНДР прекратить все испытания, связанные к северокорейской ракетно-ядерной программой. Вплоть до полной, поддающейся контролю и необратимой денуклеаризации. При этом речь о выводе американских войск (и возможно, тактических ядерных боеприпасов) с территории Южной Кореи не идёт.– Стартовые позиции сторон перед саммитом выглядят, мягко говоря, нестыкуемыми. В США уверили сами себя, что их политика давления и санкций сработала. Следовательно, её надо продолжать, дожимать до конца. Мол, вы уничтожьте свой ракетно-ядерный потенциал, а мы потом подумаем, какие гарантии безопасности вам предоставить. Они зря надеются, что северяне упадут на колени и приползут сдаваться.Но позиция Пхеньяна становится гибче. Ещё зимой в КНДР заявляли, что СЯС не могут быть даже предметом торга. Но уже в марте предложили формулу, что «мы согласны на переговоры, в рамках которых каждая из сторон может поднять любые вопросы». Но согласие обсуждать не означает согласие сделать. Северяне, по моему мнению, на предстоящих переговорах будут вести ожесточённый торг по классической дипломатической схеме: «Ты – мне, я – тебе».– Мне говорили, кстати, что эта подготовка к переговорам Трампа и Ким Чем Ына идёт не по традиционным дипломатическим каналам.– Да, МИД КНДР и Госдеп США в них играют роли второго плана. В примах – спецслужбы Америки, Северной и Южной Кореи. В начале марта в Пхеньян приехали начальник южнокорейской разведки и советник по национальной безопасности. После переговоров в северной столице они полетели в Вашингтон к Трампу с предложением Ким Чен Ына о двусторонней встрече. Трамп, несмотря на протесты своего окружения, приглашение сразу принял. Как позже выяснилось, вся эта многоходовка готовилась по инициативе ЦРУ.Затем Майк Помпео (вначале в статусе директора ЦРУ, а потом госсекретаря) два раза встретился с Ким Чен Ыном на его территории. О чём они говорили, кроме официально озвученных версий, сказать сложно. Мне представляется (такие позиции северяне раньше озвучивали, сейчас проявляют молчаливость, что не означает, что они про них забыли), что КНДР готова пойти на денуклеаризацию и уничтожение своих немногочисленных межконтинентальных баллистических носителей, но только при выполнении ряда условий. Первое. США должны вывести все свои войска из Южной Кореи и подписать обязательства не размещать их в дальнейшем. Второе. Разрешить доступ международным и северокорейским экспертам на действующие военные базы для проверки наличия на них тактического ядерного оружия. Третье. Прекратить все совместные с Сеулом военные учения и не направлять к границам КНДР авианесущие группировки с ядерным вооружением. Сумеют ли стороны найти компромисс? Пока непонятно. Но встреча обоим лидерам нужна по внутриполитическим соображениям. Они могут даже подписать некую общую декларацию о намерениях. Затем уже двигаться дальше.Кстати, то, что мы сейчас наблюдаем, – фактически российский трёхэтапный план нормализации. Первый этап, который уже реализуется, – резкое снижение военной активности и переход к диалогу. Затем пошаговое, или пофазовое (как говорят в США), движение к цели.– Весь мир наблюдал наглядный пример договороспособности США на примере с Ираном. Барак Обама заключил «ядрёную» сделку с Тегераном, Трамп её разорвал. Есть ли на этот случай у Ким Чен Ына джокер в рукаве?– У них есть и свой печальный опыт. Клинтон вначале отдал приказ о войне с Северной Кореей, но после подсчёта своих возможных потерь пришлось заключать в 1994 году рамочное соглашение о строительстве двух реакторов на лёгкой воде в обмен на заморозку северокорейского реактора. Пришёл Буш-старший и разорвал все эти договорённости.Но вы правы, в КНДР за иранской темой очень внимательно наблюдают и «мотают на ус». Помнят в Пхеньяне и судьбу Каддафи. Но джокер в рукаве у них наверняка есть. Но когда он его вытащит и что это за джокер – загадка. Американцев даже больше ядерного оружия волнуют межконтинентальные ракеты. На этом северяне и могут сыграть.– В носителях главное – получить опыт их производства. А опыт, как известно, не пропьёшь!– Да, всегда можно восстановить производство.
Если завтра война, если завтра в поход
– У нас, русских людей, есть такая черта характера – мы все как один встаём плечом к плечу перед внешней угрозой. В обычной же жизни – мы раздроблены и слабо мобилизованы. Северокорейцы похожи на нас или жизнь заставляет жить в вечном тонусе, как, например, в Израиле?– К сожалению, жители КНДР и Израиля в этом смысле очень похожи. Много лет они живут в условиях постоянной готовности к войне. Во-вторых, корейское общество – это конфуцианское общество. Оно коллективистское, так как выжить в сложных географических и климатических условиях можно только вместе. Отец-вождь должен заботиться о своих детях. Дети – население – должны отвечать преданностью и верностью. Всё надо делать вместе и на благо всего коллектива.– Такой аналог нашей русской общинности, которая уже почти потеряна. Коллективизм – это главная черта характера простого жителя КНДР?– Одна из. Ещё недоверие к иностранцам, к чужим. Но главные – трудолюбие, терпение, способность обходиться малым…

— В какие сроки Северная Корея должна отказаться от своего оружия? Как быстро они должны успеть это сделать? Существует ли хотя бы малая вероятность, что США примет Северную Корею как ядерную державу и позволит ей сохранить какую-то часть инфраструктуры?
— Я не представляю себе такой вероятности. Повторюсь: Северная Корея уже согласилась пойти на это. Они согласились сделать это в 1992 году в договоре с Южной Кореей и выступали с подобными обещаниями с того времени.
Теперь дело состоит еще и в том, что они лгали об этом и нарушили свои обязательства, вот вам и причина, что в администрации Трампа никто не смотрит через розовые очки на то, что может произойти здесь. Но, если КНДР докажет, что они приняли стратегическое решение отказаться от ядерного оружия, это даст возможность быстро продвигаться в этом вопросе. Что, повторюсь, и доказывает пример Ливии.
— Когда вы говорите «быстро», вы подразумеваете, что это может произойти к концу этого года?
— Скажем, это зависит в первую очередь от того, сколько оружия требуется уничтожить. Я хочу сказать, что невозможно идти на эту встречу с набором отверток и думать, что мы разберем северокорейскую программу, начиная с первого дня после встречи. Таким образом, полное, всецелое, тотальное выяснение всего, что связано с их программой разработки ядерного оружия при полноценном международном надзоре, и, думаю, после событий в Ливии, надзор со стороны американских и других специалистов может здесь сыграть очень важную роль.
— В совместном заявлении двух Корей, сделанном в пятницу, содержался призыв — и я бы хотел, чтобы это показали на экране — освободить Корейский полуостров от ядерного оружия, и некоторые предположили, что Северная Корея откажется от всего имеющегося у нее оружия. Но взамен США согласятся, что мы не допустим присутствия никаких самолетов и кораблей с ядерным оружием на Корейском полуострове. Допустимо ли это?
— Мы, безусловно, не давали таких обязательств. Я опять же расцениваю сделанное в Пханмунджоме заявление, как они его называют, в контексте ряда предыдущих заявлений Северной Кореи. И, подчеркну, если вспомнить совместное заявление 1992 года, когда они говорили о Корее без ядерного оружия, то подразумевались обе Кореи.
— Значит, вы не расцениваете это как требование каких-либо обязательств от США?
— Нет, я не считаю, что это к чему-то обязывает Америку.
— После встречи лидеров двух Корей в пятницу президент Трамп опубликовал следующий твит: «США и весь их великий народ должны очень гордиться тем, что сейчас происходит в Корее».
— Мне не следует напоминать вам, господин посол, что до этого Ким много чего говорил, но ни от чего не отказывался. Не испытываете ли вы беспокойства, что господин Трамп заблуждается?
— Нет, совсем нет. Как я говорил, у нас в администрации нет никого, кто бы возлагал на КНДР какие-то завышенные ожидания. Нам всем приклеивают разные ярлыки, но наивность — не в их числе. На мой взгляд, президент видит здесь потенциал заключения исторического соглашения — прорыв, который никто и вообразить не мог даже несколько месяцев назад. И этот потенциал есть.
— Но как он неоднократно повторяет, здесь есть также вероятность, что никакого соглашения не будет. Мы не узнаем этого, пока встреча не состоится и мы не поймем, на что готов пойти Ким Чен Ын. Это как раз тот случай, когда слов мало, чтобы ввести кого-то в заблуждение.
— Безусловно, это тот случай, ведь вы никогда не питали никаких иллюзий относительно режима Трампа. Я полагаю, вы ожидали того, что я намерен сейчас сделать. Вот некоторые ваши лучшие выступления: «Я думаю, единственный дипломатический вариант — это положить конец северокорейскому режиму при помощи захвата его Южной Кореей». «Вот универсальное оскорбление, которое можно использовать, и я применю его к Северной Корее. Вопрос: как можно понять, что северокорейский режим лжет? Ответ: когда его руководители открывают рот». Дорогие друзья, я должен признаться, что, когда мы просматривали эти записи, у посла Болтона на лице была улыбка. Так кому мы должны верить, тому Джону Болтону или этому?
— Я отвечу вам так же, как ответил Марте МакКаллум (Martha MacCallum) в день, когда президент написал в Твиттере о моем назначении, а я даже не знал, что меня освободили от моих обязанностей на канале Фокс-ньюз. Понимаете, я ведь много чего говорил и писал за все эти годы. И настаиваю на этом.
Но тогда я был фрилансером. У меня была привилегия на выражение собственного мнения. А теперь это не входит в мои обязанности. Я всего лишь советник. Решения здесь принимает президент, и вряд ли будет какая-то польза от возвращения в прежний золотой век и сравнения его с нынешней позицией президента.
Свои советы ему я даю с глазу на глаз. Он принимает решения. Так это и работает.
— Итак, Ким сказал южнокорейцам в пятницу, — и об этом говорят теперь сами представители Южной Кореи — что он откажется от всего своего оружия, если США пообещают не вторгаться на полуостров. Мы намерены дать ему такие гарантии?
— Об этом еще следует поговорить. Мы уже слышали подобные заявления от Северной Кореи раньше. Поэтому, на мой взгляд, мы, с одной стороны, должны с оптимизмом идти к этой возможности, но, с другой, — скептически отнестись к риторике, пока мы не увидим каких-то конкретных доказательств.
— Теперь я хочу просмотреть уже не ваши старые записи, а одну из записей президента Трампа на этой неделе. Взгляните. «Ким Чен Ын был… Он действительно был очень открыт и, думаю, очень достойно вел себя, если судить по тому, что мы сейчас наблюдаем». Ким Чен Ын вел себя «открыто и достойно»?
— На мой взгляд, президент сосредоточен на том, чтобы сделать все возможное и все от него зависящее, чтобы эта встреча прошла успешно. Это некоторым образом отличается от того, что он говорил раньше, но, на мой взгляд, он говорит: послушайте, если вы придете с реальным стратегическим намерением отказаться от ядерного оружия, нам предстоит очень серьезный разговор.

— Хорошо. Давайте теперь поговорим об Иране, в отношении которого у президента 12 мая назначен дедлайн для принятия решения, возобновлять или не возобновлять санкции в отношении тегеранского режима, и для выхода из иранского ядерного соглашения. Администрация президента ведет переговоры с нашими европейскими союзниками относительно плана, подразумевающего сохранение соглашения, но при условии добавления пунктов, которые ограничат баллистические ракеты Ирана, определят наказание за агрессию в регионе и назначат положение об истечении срока действия, когда Иран сможет освободиться от соглашения и возобновить свою ядерную программу в 2025 году.

— Согласится ли на это президент Трамп? Останется ли он в соглашении при добавлении такого рода ограничительных мер?
— Во-первых, я хочу подчеркнуть, что он не принимал пока никаких решений по ядерному соглашению относительно того, остаться в нем или выйти из него. Он, безусловно, обдумывает основу, четыре столпа, о которых говорил президент Макрон во время их встречи на прошлой неделе — нынешняя ядерная ситуация в Иране, ситуация в будущем, баллистические ракеты Ирана и мир и стабильность в регионе. И это, на мой взгляд, отвечает интересам президента и достойно осуществления.
Но, если говорить конкретно о ядерной сделке, то никакого решения пока не принято.
— Мой вопрос состоит в следующем: считает ли он, что соглашение содержит роковые недостатки, или что при решении других проблемных вопросов, например, о баллистических ракетах, положении об истечении срока действия, их действий в регионе как недобросовестной стороны в мире, соглашение можно исправить? Основной вопрос: можно ли его исправить?
— Он, безусловно, весьма негативно высказывался о сделке, которая подразумевала, что все остальные действия не станут решением той проблемы, но, послушайте, это возможно в ходе обсуждения с нашими европейскими партнерами, тогда мы сможем рассмотреть там какую-то возможность. Он примет решение, когда придет время принять решение, и это произойдет не раньше 12 мая.  Наконец-то, но мы же были коллегами и всегда хорошо ладили, но, знаете, мне не нужно даже вам этого рассказывать, ведь вы здесь в Вашингтоне считаетесь противоречивой фигурой, и мне бы хотелось коротко об этом поговорить. Бывший госсекретарь Пауэлл публично назвал Вас «абсолютно брутальным менеджером, относящимся к людям, как к грязи. С самого вашего появления три недели назад по крайней мере четыре высокопоставленных чиновника были выдворены из Совета безопасности.
— Как вы ответите на это обвинение? Связано ли оно с другими? Как вы говорите, в своей новой роли вы уже не свободный художник, Вы стали членом администрации. Меняете ли вы свою манеру поведения, смягчаете ли свои взгляды или подход к делам?
— Возможно также, что новостные СМИ ошибаются, и люди, не соглашавшиеся со мной в прошлом, сформировали определенное отношение к моей манере поведения, с чем я не согласен. Пусть судят другие. У меня есть свои взгляды, я высказывал их, я стараюсь руководить справедливо. Я ввел некоторые изменения в составе Совета национальной безопасности. На мой взгляд, это более чем уместно, ведь перемены и непрерывность — это два ключевых элемента в любой организации, и мы попытаемся найти подходящих людей для нашей организации. Но я считаю, что значительная часть этой ошибочной оценки связана с процессом моего утверждения в должности посла в ООН в 2005 году. Я предлагаю всем, кому это интересно, прочитать доклад Сенатского комитета по внешним связям.
— Как вы считаете, у вас дурная репутация?
— Я думаю, это неотъемлемая часть сегодняшнего Вашингтона. Даже накануне вечером мы могли наблюдать на ужине для корреспондентов в Белом доме, которого я счастливо избежал, предосудительное поведение человека, обращавшегося ко всем собравшимся, и, к сожалению, это в порядке вещей в современном Вашингтоне.
— Должен признаться, я тоже рад, что манкировал. Посол Болтон, благодарю Вас. Спасибо Вам за то, что уделили нам свое время. Приходите еще, сэр.
— Обязательно.

Российский ученый-кореевед, кандидат исторических наук и сотрудник Центра корейских исследований ИДВ РАН Константин Асмолов отметил: США хотят, чтобы Пхеньян сначала полностью отказался от ядерного оружия, что является главным условием для инвестиций США в Северную Корею. Однако, как подчеркнул эксперт, «у Пхеньяна есть вполне резонные основания на это не «вестись», потому что слишком часто бывали ситуации, когда происходит разоружение, а потом условия сделки оказываются пересмотрены».
Евгений Ким в свою очередь напомнил о Ливии и Иране в контексте исполнения требований Вашингтона: «Иранцы поверили американцам, а Трамп сказал, что ему не нравится ядерное соглашение, и вышел из договора. Так же, как в свое время Каддафи заявил, что не будет создавать ядерное оружие, западные страны его похвалили, посулили сотрудничество с Ливией, а через несколько лет его взяли и убили».
По мнению эксперта, Северная Корея выступает за денуклеаризацию, как и все остальные страны, и готова отказаться от ядерного оружия, но только если это будет поэтапно и взаимно. «Американцы должны дать гарантии, что потом не откажутся от подписанного договора», — заявил эксперт. 
Что касается предстоящего саммита с участием США и Северной Кореи, запланированного на 12 июня в Сингапуре, —Константин Асмолов отметил, что Трампу было бы интересно встретиться с Ким Чен Ыном, но проблема в том, что «американский лидер должен будет представить капитуляцию Пхеньяна или то, что он «продаст» как капитуляцию, а это вряд ли получится». По его мнению, «американцы приняли северокорейскую вежливость за готовность сдаться».
Евгений Ким утверждает, что Северная Корея хочет, чтобы саммит состоялся, и демонстрирует готовность. В качестве доказательства эксперт приводит прекращение Пхеньяном ядерных и ракетных испытаний и ликвидацию ядерного полигона. Кроме того, он добавил, что месяц назад в своей новой стратегии Пхеньян заявил о политической ориентации страны на сильную экономику.
После успешного визита Ким Чен Ына в Южную Корею, подписания совместной декларации, заявляющей о желании установить мир на Корейском полуострове, а также визитов северокорейского лидера в КНР и смягчения его риторики в адрес США, началась подготовка к «исторической» встрече Дональда Трампа и Ким Чен Ына, запланированной на 12 июня.
Однако американо-южнокорейские военно-воздушные учения Max Thunder вызвали протесты со стороны руководства Северной Кореи и повлекли за собой отмену запланированных на 16 мая переговоров между Пхеньяном и Сеулом. На этом фоне под угрозой оказался и американо-северокорейский саммит. Пока не сообщается, состоится ли встреча лидеров, но, по словам госсекретаря США, подготовка проводится до сих пор.

Как оно обычно и бывает в международных отношениях, покладистость не пошла северокорейцам на пользу – скорее ее восприняли как признак слабости. Со стороны Вашингтона все чаще стали раздаваться заявления, носившие ультимативный характер: Пхеньяну давали понять, что для США будет приемлем только один вариант решения вопроса – полное и немедленное ядерное разоружение КНДР.
Напряжения добавляли резкие замечания некоторых высокопоставленных сотрудников администрации, в первую очередь вице-президента Майка Пенса и советника по национальной безопасности, сурового ястреба Джона Болтона, который прямо говорил, что Северной Корее следует принять ливийский вариант ядерного разоружения, то есть в максимально короткие сроки сдать и отправить за границу все оборудование, материалы и готовые заряды. Ничего нового Болтон не сказал – о достоинствах ливийского варианта он говорит уже лет пятнадцать, но для руководства КНДР, которое всегда связывало отказ Ливии от ядерного оружия с последующим свержением и убийством Каддафи, подобные заявления звучали крайне провокационно.
В этих условиях в Пхеньяне решили, что пришла пора показать зубы. Два высокопоставленных северокорейских дипломата с интервалом в несколько дней выступили с заявлениями, в которых осуждали высказывания Болтона и Пенса, критиковали очередные военные учения и угрожали отказаться от проведения саммита. Вдобавок северокорейская делегация не появилась на одной из предварительных встреч, где должны были согласовываться связанные с саммитом вопросы.
Показательно, что оба заявления были выдержаны в относительно спокойном тоне (если судить по весьма специфическим северокорейским меркам, конечно, угрозы «встретиться на поле ядерной битвы» в тексте присутствовали). При этом критика была сосредоточена на окружении Трампа, в то время как самого президента, тоже отметившегося весьма резкими высказываниями, старались не трогать.
Скорее всего, северокорейская сторона хотела показать американцам, что на совсем уж полную покладистость и безоговорочную капитуляцию рассчитывать не следует. Однако реакция оказалась неожиданной: Трамп написал свое письмо и заявил об отказе от встречи.
Итак, чего же следует нам ждать в ближайшем будущем?
Пока не совсем ясно, действительно ли Дональд Трамп решил хлопнуть дверью, или же мы имеем дело лишь с демонстративным отказом от переговоров с целью добиться от другой стороны дополнительных уступок. Таким тактическим приемом нынешний президент неоднократно пользовался в те времена, когда торговал недвижимостью. В таком случае все произошедшее не имеет особого значения, и американо-северокорейский саммит состоится, хотя и в другие сроки.
Однако есть немалая вероятность, что Трамп действительно решил отказаться от встречи на высшем уровне, осознав, что ему едва ли удастся добиться того, что то ли он сам, то ли его ближайшие советники считают единственным приемлемым результатом «полное, проверяемое и необратимое ядерное разоружение Северной Кореи».
Северная Корея готова пойти на очень серьезные уступки – не в последнюю очередь потому, что там опасаются как возможной военной акции со стороны США, так и последствий тех беспрецедентно жестких санкций, которые Совет Безопасности ООН – по американской инициативе, но с полного одобрения Китая – ввел против Северной Кореи в декабре прошлого года. Но сдавать все свое ядерное оружие, памятуя о судьбе Каддафи, в Пхеньяне не намерены. 
Если переговоры действительно расстроились, то можно ожидать, что в ближайшие недели и месяцы северокорейская сторона постарается наладить отношения с Китаем – неслучайно весной этого года уже состоялись две встречи Ким Чен Ына и Си Цзиньпина.
Китай может оказаться полезным для КНДР в двух отношениях. Во-первых, Пхеньян может убедить Пекин в том, что не в интересах Китая загонять КНДР в угол, и добиться того, что Китай, фактически контролирующий всю внешнюю торговлю КНДР, начнет игнорировать ооновские санкции, а возможно, и предоставит Северной Корее заметную помощь.
Во-вторых, если угроза американского нападения встанет всерьез, есть надежда, что Китай выразит готовность выполнить свои договорные обязательства и оказать КНДР помощь. Речь, конечно, не идет о вступлении в войну на стороне Северной Кореи, но такие меры, как поставка современных вооружений, предоставление разведывательной информации и отправка советников, могут сделать военное решение крайне дорогостоящим для США и остудить некоторые горячие головы в окружении Трампа.
Однако если Китай и окажет подобные услуги КНДР, он наверняка потребует в ответ серьезных уступок – в первую очередь политического характера. В обмен на спасение режима семьи Ким Китай, скорее всего, захочет установить над Северной Кореей свой контроль – и не факт, что условия, которые выдвинет Пекин, будут приемлемыми для Ким Чен Ына и его окружения. 
Если же договориться с Китаем не удастся, мы вернемся к ситуации, которую наблюдали на протяжении всего 2017 года, когда на Корейском полуострове медленно, но неуклонно нарастала вероятность военного конфликта. Если руководство КНДР проявит сдержанность и не возобновит свою ракетно-ядерную программу, то вероятность американской военной операции будет заметно ниже. Но при этом КНДР придется многие годы жить в условиях действительно жестких санкций, которые могут нанести большой ущерб ее экономике.
Поэтому не исключено, что Пхеньян пойдет на обострение и примется ударными темпами продвигать свой ядерный потенциал – в расчете, что США не рискнут пойти на прямую конфронтацию со страной, которая продемонстрирует способность нанести ракетно-ядерный удар по американской территории. Этот вариант является крайне рискованным, но, к сожалению, весьма вероятным.
В любом случае события последних дней показали: до урегулирования корейского кризиса еще очень далеко, и в ближайшие недели и месяцы нас, скорее всего, ждет череда неприятных сюрпризов.