Напряженность на Корейском полуострове

Оброком легким заменил
Северокорейские власти стремятся как можно плотнее контролировать своих граждан за рубежом, поэтому обычно расселяют их компактно, в общежитиях или, если они работают в сельской местности, в пресловутых лагерях. Но значительная часть северокорейских рабочих в России с конца 1990-х годов оказалась «отпущенной на оброк». Им разрешено не только свободно перемещаться по российской территории, но и самим искать себе работу.
Подразумевается, что они будут отдавать государству некоторую фиксированную сумму, а все заработанное сверх оставят себе. В большинстве случаев таким правом свободного поиска пользуются небольшие бригады сельскохозяйственных или строительных рабочих, выполняющие мелкие частные заказы. Во многих случаях дополнительную внеурочную работу на стороне ищут и те, кто работает организованными группами на крупных предприятиях и стройках.
Размер «оброка» фиксирован и зависит от ряда факторов, включая квалификацию рабочего, условия местности, где он находится (например, выплаты на Сахалине, с его нефтегазовым благополучием, обычно выше, чем на материке). В России в большинстве случаев выплаты, формально именуемые «плановым взносом», сейчас составляют от 500 до 900 долларов в месяц.
Некоторая часть этих денег оказывается в карманах северокорейских менеджеров и спецслужбистов, которые окормляют рабочих, но в основном они все-таки поступают в северокорейский государственный бюджет. Именно эти поступления, в сумме составляющие несколько сотен миллионов долларов в год, и являются основной причиной того, что КНДР активно посылает рабочих за рубеж, а Госдепартамент США пытается эту практику прекратить.
Впрочем, внакладе не остаются и те, кого в докладе Госдепартамента назвали «рабами». Обычной для России является ситуация, когда рабочий, сделав обязательные платежи, а также оплатив повседневные расходы, питание и жилье, может откладывать 150–300 долларов в месяц. Чтобы понять значение этой суммы, надо иметь в виду, что средняя зарплата мужчины-рабочего в КНДР сейчас составляет 50–70 долларов в месяц, и с этого еще нужно кормить семью. Если учитывать, что большинство рабочих находится на территории России в течение двух-трех лет, то вполне реально вернуться домой с 4000–6000 долларов.
Сумма эта, по северокорейским меркам, весьма внушительная, а до недавнего времени была вообще огромной. В большинстве случаев рабочий использует эти деньги на то, чтобы купить своей жене торговую точку, минимальная стоимость которой в Пхеньяне сейчас составляет около пяти тысяч долларов (в провинции стандартная торговая точка, или 75 см прилавка на рынке, стоит существенно меньше). Если ситуация благоприятствует, то на эти деньги можно открыть и что-то более серьезное – например, столовую или швейную мастерскую.
Деньги эти можно использовать и иначе – например, потратить на образование детей, оплатив занятия с репетиторами и увеличив их шансы поступить в хороший вуз. Наконец, их можно потратить на жилье. Конечно, в последние годы цены на недвижимость в крупных северокорейских городах выросли чрезвычайно, и пяти тысяч долларов сейчас не хватит даже на хибарку на дальней окраине столицы, но в сельской местности за эти деньги все еще можно решить квартирный вопрос.
Вместо пенсии и стипендии
Понятно, что просто так поехать за границу невозможно. Прошли те патриархальные времена, когда советский телевизор, подаренный секретарю партбюро после поездки в Хабаровский край, воспринимался как адекватное выражение благодарности. Сейчас в ходу всеобщий эквивалент – американский доллар и его собрат, китайский юань.
Стандартная взятка за право выехать на работу в Россию составляет 500–700 долларов. Это, кстати, существенно больше, чем взятка за выезд в другие страны, которые тоже принимают северокорейских рабочих: за выезд в Китай достаточно заплатить 200 долларов, право на «рабский труд» в одной из стран Ближнего Востока обойдется желающему в 400–500 долларов.
Среди северокорейских рабочих Россия считается страной с очень хорошими зарплатами и неплохими условиями жизни. Привлекательности ее способствует и та свобода, которой в России пользуются северокорейские рабочие: в Китае, например, им практически запрещен выход с территории предприятий. Понятно, что за право поработать в России многие в Северной Корее готовы хорошо заплатить.
После возвращения из-за границы рабочие проходят интенсивный курс идеологической переподготовки, который должен нейтрализовать то вредное знание об окружающем мире, которое неизбежно проникает в их головы. Потом на протяжении примерно года им полагается потрудиться по прежнему месту работы – и после этого они опять могут быть отобраны для поездки за границу. Подавляющее большинство мечтает именно о таком варианте, тем более что оставшиеся от прошлой поездки деньги облегчают общение с начальством и компетентными органами.
Впрочем, даже скромная торговая точка, которой заправляет жена удачно съездившего за границу северокорейца, приносит его семье доход, существенно превышающий средний, так что и одной поездки достаточно для того, чтобы гарантировать семье скромный достаток.
Это важно в том числе и потому, что в Северной Корее закончились времена «бури и натиска», когда, с одной стороны, ты мог вполне реально умереть от голода, а с другой – даже при отсутствии особых связей прогрызть себе дорогу в «верхние 3%». Сейчас даже скромный бизнес невозможно начать без стартового капитала, а у большинства населения страны этого капитала нет. Поэтому для рядового северокорейца, без особых связей и образования, но с умелыми руками и готовностью работать много (если нужно, и по 20 часов, здесь Госдепартамент прав), несколько лет работы за границей – это едва ли не единственный шанс подняться на пару ступенек по социальной лестнице, гарантировать семье относительную имущественную стабильность, дать детям образование и купить антибиотики больным родителям.
Не надо строить иллюзий: условия, в которых трудятся северокорейские рабочие, крайне тяжелые, но они, как правило, все равно заметно легче, чем те, в которых им пришлось бы трудиться дома, причем за меньшие деньги. Нет сомнений, что и рабочий день продолжается «столько, сколько надо», и отношение к технике безопасности весьма безответственное. Только дело тут не в том, что злобные северокорейские спецслужбисты заставляют рабочих бесплатно трудиться по две смены – рабочие делают это сами, потому что им за это платят столько, сколько они никогда не смогли бы заработать дома.
Да, северокорейские спецслужбы тщательно отслеживают поведение рабочих, и любые проявления вольнодумства караются ими весьма жестоко. Но и вольнодумства, и побегов среди рабочих на удивление мало. С одной стороны, рабочие знают, что в случае побега пострадает оставшаяся на родине семья. В наши либеральные времена жену и детей беглеца больше не отправляют в лагеря, но вот ни о какой хорошей работе и о праве жить в большом городе они могут больше не мечтать. С другой – большинство рабочих, включая и тех, кто не слишком хорошо относится к существующему в КНДР режиму, едут за границу, чтобы заработать деньги на решение проблем своей семьи, и вовсе не хотят ставить эту главную задачу под угрозу.

Цели и фразы
Однако сейчас, как мы видим, у них нашлись защитники – как в Госдепартаменте, так и среди западных либералов, которые хотят запретить северокорейскую трудовую миграцию. 
С позицией США все понятно: администрация Трампа сделала ставку на экономическое давление на Северную Корею. Расчет на то, что Пхеньян, столкнувшись с международными санкциями и ухудшением экономического положения, решит отказаться от ядерного оружия. Расчет этот, конечно, неверен: от ядерного оружия руководство КНДР не откажется ни при каких обстоятельствах, даже если сохранение ядерной программы будет означать новый голод и гибель значительной части населения страны.
Однако в Вашингтоне сохраняются по этому поводу немалые иллюзии, и сейчас американская дипломатия последовательно работает над тем, чтобы закрыть все каналы финансирования северокорейского режима, включая и поставки рабочей силы, которые являются заметным источником валютных доходов Пхеньяна.
Тут, как говорится, американцы «в своем праве»: у них, как и у других стран, включая и Россию, есть все основания опасаться и самой ядерной программы Северной Кореи, и того негативного влияния, которое эта программа оказывает на стабильность режима нераспространения. Конечно, для экспертов очевидно, что санкции не приведут к желаемому результату, но сам факт их введения понятен и не вызывает принципиальных возражений.
Возражения вызывает другое – попытки представить усилия, направленные на финансовое удушение Северной Кореи, в виде заботы о правах северокорейского населения. Прекращение трудовой миграции вовсе не означает, что северокорейские рабочие вернутся домой и будут там трудиться в кондиционированных цехах по 8 часов в день с соблюдением всех правил техники безопасности. Нет, условия работы дома будут у них, скорее всего, гораздо хуже, чем те, с которыми они сталкиваются в России, а вот зарплаты будут меньше во много раз. Их дети не смогут получить качественное образование, их родители умрут раньше времени без импортных лекарств, а их семьи вместо риса и временами жареной свинины будут питаться опостылевшей вареной кукурузой.
Конечно, США не обязаны заботиться о благополучии страны, на улицах которой время от времени появляются плакаты, оптимистически показывающие горящий Вашингтон. Но было бы куда лучше, если бы акт экономического противостояния не подавался в упаковке из высокоморальной риторики. Впрочем, понятно, что надеяться на это не приходится: подобная риторическая упаковка используется большими и малыми странами для продвижения собственных интересов с незапамятных времен.

«Раздутый» кризис
С другой стороны, с возрастанием возможности попадания основной территории США в пределы досягаемости северокорейских ракет усиливается и внимание, уделяемое северокорейской проблеме. Но администрация президента Дональда Трампа, «не исключающая нанесение превентивного удара», со второй декады апреля тоже ясно давала понять, что не стремится к смене режима в Северной Корее.
С учётом всего сказанного нельзя не признать, что о «кризисе» вокруг Северной Кореи в масс-медиа говорилось больше, чем того требовала ситуация. Причины довольно просты.
Во-первых, часть обозревателей и исследователей склонна к алармизму. К примеру, сколько теорий о крахе Северной Кореи обсуждалось на протяжении четверти века со времени завершения Холодной войны? Следует упомянуть и о том, что из-за склонности общества в нашей стране воспринимать скорее односторонне негативные заявления о «северокорейской опасности», «возможности взрыва», «вероятности краха», такие слова проникают в сознание людей глубже, нежели выводы из анализа фактической ситуации. Поэтому для тех, от кого ждут политических заявлений, оказывается весьма рискованно недвусмысленно сказать: «северокорейский режим стабилен» или «Северная Корея не станет развязывать войну».
Во-вторых, каждый раз, когда происходит очередное испытание ракеты, заявления о том, что «мы решительно протестуем против действий Северной Кореи, которые бросают вызов всему мировому сообществу» звучат в Японии из уст самого премьер-министра Абэ Синдзо, а не озвучиваются главой оборонного ведомства. Правительству нельзя не продемонстрировать, что оно принимает все возможные меры, сознавая кризисный характер ситуации. Тем не менее, когда такого рода заявления раз за разом делает лично премьер-министр, в случае, если опасность возникновения войны действительно возрастёт, японскому народу будет трудно в должной мере воспринять степень этой опасности. Трудно утверждать, делалось ли это сознательно, но не вызывает сомнений то, что раздувание апрельского «кризиса» послужило попутным ветром для предпринятых тогда же шагов, направленных на внесение поправок в Конституцию Японии.

Цель ядерных и ракетных разработок – сохранение режима
Если попытаться сформулировать отличительные особенности пяти с половиной лет правления под руководством Ким Чен Ына одной фразой, пожалуй, они сведутся к быстрым переменам при большом размахе колебаний государственной политики. В дополнение к упомянутой в начале статьи нехватке информации, это также осложняет подготовку прогнозов. В марте 2013 года Северная Корея в одностороннем порядке шла на усиление ощущения опасности, делая заявления в духе отрицания соглашения о перемирии на Корейском полуострове. В то время преобладало мнение, что в отношении Южной Кореи будут предприняты какие-то действия провокационного характера. Фактически же Пхеньян приступил к диалогу, а серьёзных инцидентов так и не произошло. В 2014 и 2015 годах в заявлениях по случаю наступления нового года северокорейский лидер призывал к смелому диалогу с Сеулом.
Конечно, не стоит принимать желаемое за действительное. Поскольку Пхеньян заявляет о намерении ещё более углублённо заниматься ядерными разработками, невозможно исключать проведение новых ядерных испытаний. Тем не менее, по крайней мере в течение девяти месяцев с сентября прошлого года таких испытаний не проводилось. Это следует рассматривать как проявление сдержанности, как осторожность в связи с жёсткими заявлениями администрации Трампа.
Следует обратить внимание на то, что подход к ядерным и ракетным разработкам при правительствах Ким Чен Ына и Ким Чен Ира несколько отличается. В марте 2013 года Ким Чен Ын лично объяснил смысл ядерного развития, которое, судя по всему, мотивировано «уроком стран Балканского полуострова и Ближнего Востока». Достаточно привести пример Ливии, о котором неоднократно писала газета «Нодон Синмун». Ливийский режим Каддафи, вынашивавший планы ядерного развития, под давлением со стороны США и Великобритании отказался от своих намерений. Результатом стало падение режима. Вот почему ядерное оружие и ракеты необходимы для защиты режима, считает Ким Чен Ын.
К тому же, в качестве второго обоснования ядерного и ракетного развития можно отметить тот факт, что оно служит материалом для внутригосударственной пропаганды о том, как молодому вождю, которому ещё недостаёт практического опыта, удалось поднять голос против Соединённых Штатов Америки и защититься от атак со стороны США.
Содержание дипломатической повестки и сомнительность «аналитики» юбилейных дат
Как бы то ни было, правительство Ким Чен Ына занимается ядерными и ракетными разработками в целях защиты своего режима. Возможно, убеждённость в том, что эти разработки являются всего лишь козырем в дипломатической игре – остаточное явление анализа позиции Северной Кореи со времён Ким Чен Ира, когда ещё действовал механизм шестисторонних переговоров. Практика «аналитики», когда каждый раз при очередном испытании ракет дипломатическая повестка Японии, США и Южной Кореи увязывает его с юбилейными датами в Северной Корее, совершенно неадекватна задачам, поскольку чрезмерно сводится к констатации фактов задним числом. Это становится вполне понятно, если проследить за ходом ядерных и ракетных испытаний до настоящего момента.
На протяжении многих лет в Северной Корее внимательно следили за событиями в мире, не ограничиваясь одним лишь ливийским примером, извлекали уроки из падения других тоталитарных режимов и использовали эти уроки для того, чтобы обеспечивать нерушимость собственной власти.
Ким Ир Сен, руководствуясь выводами, сделанными из критики сталинского режима в Советском Союзе, а также событий вокруг объявленного предателем маршала Линь Бяо в Китае, впервые среди социалистических режимов прибег к практике династического наследования власти, при жизни и в добром здравии выбрав в качестве продолжателя собственного сына.
В свою очередь Ким Чен Ир извлёк уроки как из казни президента Чаушеску и его жены в 1989 году в Румынии, так и из событий на площади Тяньаньмэнь в Китае, и сформировал систему кризисного управления, провозгласив политику «Армия на первом месте», уделяющей особое внимание вооружённым силам, спецслужбам и полиции.
Несмотря на «международную изоляцию» и экономические санкции, введённые Организацией Объединённых Наций, Северная Корея, которая поддерживает дипломатические отношения со 160 государствами, идёт собственным путём, отслеживая и анализируя международную ситуацию. Ядерное и ракетное развитие Северной Кореи, безусловно, является крайней неприятностью для нашей страны, но с северокорейской точки зрения это не «провокация», а скорее незаменимое средство обеспечения нерушимости режима «династии Кимов», обеспечивающее пребывание режима у власти на протяжении трёх поколений.
Фотография к заголовку: Председатель Государственного совета КНДР Ким Чен Ын наблюдает за испытаниями системы управляемых ракет-перехватчиков для противовоздушной обороны (фотография опубликована 28 мая 2017 года в электронной версии печатного органа Трудовой партии Кореи газеты «Нодон Синмун», предоставлена Jiji Press)