Напряженность на Корейском полуострове

Несмотря на идеологическую озабоченность Пхеньяна в связи с крайне ограниченным внешним товарооборотом, между КНДР и Россией существует удивительное количество экономических связей. Между странами идет торговля такими товарами, как уголь и нефть, которые представляют особую ценность для небогатой энергетическими ресурсами Северной Кореи. Несмотря на отсутствие внятных статистических данных, в России учится много северокорейских студентов, и работают тысячи низко-квалифицированных рабочих — особенно на Дальнем Востоке. Объем экономических связей сегодня ограничен, хотя некоторые эксперты надеются, что, если будут сняты санкции, а Пхеньян решит открыть свою экономику, можно ожидать роста торговли с КНДР.
Однако главная причина того, что Россия приняла более примирительную позицию по отношению к Северной Корее, заключается в том, что Кремль интерпретирует поведение Пхеньяна совершенно иначе, чем это делает Вашингтон и его союзники. Россия традиционно придерживается гораздо более «спокойной», оптимистической точки зрения по отношению к правящей в КНДР династии Ким, чем США, несмотря на то, что у нее имеется небольшая общая граница с этой страной. В первые годы холодной войны Пхеньян и Москва разделяли веру в коммунизм, но времена идеологической солидарности между ними уже давно прошли.
В Кремле считают, что династия Ким — несомненно, странная и непонятная, но при этом она рациональна. Действительно, у Ким Чен Ына есть ядерное оружие. Но, по мнению российских аналитиков, Ким Чен Ын знает, что любое использование такого оружия в наступательных целях приведет к ядерному контрудару со стороны США, в результате чего он сам будет убит, а его страна уничтожена. С российской точки зрения, логика взаимно гарантированного уничтожения, которая сдерживала использование ядерного оружия во время холодной войны, не менее эффективна и в предотвращении нападения со стороны Пхеньяна. Таким образом, многие российские аналитики утверждают, что северокорейская ядерная программа помогает стабилизировать ситуацию, давая Пхеньяну дополнительную уверенность в своей безопасности и сдерживая США от нанесения военного удара.
У российских властей есть и другие причины придерживаться в северокорейском вопросе позиции, отличной от позиции Вашингтона. Как и Пекин, Москва не заинтересована в том, чтобы на смену правительству Северной Кореи пришли новые власти объединенной Кореи, состоящей в союзе с США. Кремль наряду с Китаем открыто выступил с критикой развертывания американской противоракетной обороны в Южной Корее. И пока Вашингтон сосредоточен на Восточной Азии, у него остается меньше внимания для улаживания конфликтов на постсоветском пространстве, которое по-прежнему является высшим приоритетом Москвы. Помимо этого, Москве легко занимать по северокорейскому вопросу позицию, противоположную позиции США, поскольку основное бремя последствий в связи с недовольством Вашингтона неуступчивостью Ким Чен Ына ляжет на Китай.
В действительности, по мнению России, США заслуживают, по крайней мере, такого же порицания за напряженность на Корейском полуострове, что и Пхеньян. С этой точки зрения, программы династии Ким по созданию ядерного оружия в первую очередь касаются самообороны. «Пхеньян, как правило, предпринимает не упреждающие, а ответные шаги, — написал ведущий российский внешнеполитический аналитик Федор Лукьянов. — Зная, что случилось с Саддамом Хусейном (Saddam Hussein) и Муаммаром Каддафи (Muammar Gaddafi), чьи судьбы являются доказательством того, что блеф — не является разумной политикой, Северная Корея создала ядерную и ракетную программу… Из-за самого их наличия цена потенциального иностранного вмешательства становится недопустимо высокой». Как заявляют многие российские аналитики, если бы только Вашингтон не угрожал сменой режима, то Северная Корея вообще не сочла бы необходимым создавать ядерное оружие.
Благодаря ядерному оружию Пхеньяна (не говоря уже о многих обычных вооружениях, уже находящихся в пределах досягаемости Сеула) Россия считает, что угрозы Трампа о нанесении военного удара США по Северной Корее настолько же опасны, как и все, что исходит от Северной Кореи. Даже санкции, по мнению России, вряд ли смогут изменить логику, лежащую в основе стремления Пхеньяна к созданию ядерного оружия. Хотя они могут сыграть определенную роль в замораживании испытаний или разработки этого оружия. КНДР уже доказала, что способна выдержать массовый голод и экономическую разруху. Тогда почему же, задаются вопросом российские аналитики, американцы считают, что ужесточение экономических санкций убедит Пхеньян отказаться от своей ядерной программы — единственного неоспоримого способа защиты от удара США?
Это возлагает бремя ответственности за действия на Вашингтон. Как отмечают русские, Соединенные Штаты до сих пор не подписали мирный договор об окончании Корейской войны и продолжают угрожать Пхеньяну применением военной силы. После того, как КНДР испытала на этой неделе ракету, Путин воздержался от критики Пхеньяна и поддержал призыв Китая в адрес Пхеньяна и Вашингтона, согласно которому они должны изменить курс.
Вашингтон, недовольный нежеланием и неспособностью Китая оказать давление на Пхеньян с тем, чтобы тот изменил свой курс, ищет другие варианты решения проблемы. Такой вариант, как позволить Северной Корее продолжать разработку и испытания ракет, которые могли бы нанести удар по США, является непривлекательным — особенно после того, как Трамп пообещал, что северокорейскому ядерному оружию, способному достичь Америки, «не бывать!». Если же предпринять военную акцию по уничтожению ядерных сил Пхеньяна, это чревато началом широкомасштабной войны с участием Южной Кореи и Японии.
Если бы Вашингтон умерил свои планы на Корейском полуострове, приняв ядерную программу Пхеньяна и предложив Северной Корее гарантии безопасности, Москва могла бы подключиться и тоже оказать давление на КНДР с требованием остановить испытания ядерного оружия и разработку ракет. Но пока Вашингтон будет настаивать на повестке дня, предусматривающей военное решение проблемы или смену режима, Кремль будет и дальше стремиться к тому, чтобы возложить вину не только на Ким Чен Ына, но и на Дональда Трампа.

Все это абсолютно неприемлемо для КНДР, которая официально провозгласила себя ядерной державой и зафиксировала это в конституции. Да и ядерную тему Пхеньян готов обсуждать только с Вашингтоном, а не Сеулом, который не может обеспечить ему гарантии безопасности. Так что все прочие пункты декларации — «мирные отношения, новая экономическая система на полуострове, обмены на неполитическом уровне» — носят пока умозрительный характер. Соответственно, и реальная отдача от межкорейских контактов может показаться Пхеньяну недостаточной, поскольку они вряд ли позволят снять экономическую блокаду.
Так что переговоры с Сеулом Пхеньян может счесть полезными только с точки зрения публичного провозглашения своей позиции и внесения разлада в стан противников, прежде всего между США и РК. Иллюзий относительно их долгосрочных целей КНДР не испытывает, справедливо полагая, что в конечном счете американцы и южане хотят ослабить и подчинить Северную Корею. В американской и южнокорейской стратегии не исключается и возможность исчезновения КНДР как государства. Цели объединения полуострова под эгидой Юга никто с повестки не снимал, пусть при новой администрации она не воспринимается как дело завтрашнего дня. То есть все опции «на столе», не исключая применение силы.
Пока разразиться полномасштабному конфликту мешает логика взаимно гарантированного взаимного уничтожения: у КНДР хватит сил нанести своим противникам, прежде всего, Южной Корее и Японии, неприемлемый ущерб. На самом деле ядерная программа северян помогает стабилизировать ситуацию, давая Пхеньяну дополнительную уверенность в своей безопасности и удерживая, как США, так и КНДР от резких движений. Потому, наверное, в Вашингтоне раньше считалось допустимым поддерживать «контролируемый (США) хаос» — поскольку такое положение вещей позволяет наращивать военные силы в регионе и давить на главного глобального конкурента — Китай. Однако статус-кво изменили декларации КНДР об обретении способности запускать межконтинентальные ракеты (первая была испытана 4 июля как «подарок» ко Дню независимости США), которые могут превратить в пепел города западного побережья Америки. И Вашингтон, и Сеул опасаются, что возможность нанести «второй удар» развязывает Пхеньяну руки: дескать теперь КНДР, напав на южан, может не опасаться кары со стороны США, поскольку Вашингтон не будет рисковать безопасностью Сиэтла и Сан-Франциско ради того, чтобы остановить северокорейцев.
Россия и Китай давно предлагают другой подход — политико-дипломатический, поиск компромисса с учетом законных интересов всех участников процесса. Совместное заявление, подписанное министрами иностранных дел 4 июля, во время визита в Москву Си Цзиньпина, как раз и предлагает дорожную карту на сей счет. Суть ее: сначала «двойное замораживание» (КНДР прекращает испытания в обмен на встречные шаги со стороны США и РК), потом «параллельное продвижение» — согласование параметров отношений в двустороннем формате одновременно с переговорами по ядерному вопросу, и наконец, создание системы обеспечения мира и безопасности в регионе, включая отказ от ядерного оружия.
Таким образом, и Москва, и Пекин приветствовали бы налаживание межкорейского диалога. Об этом шла речь на первой встрече руководителей России и РК в Гамбурге. Для нас важно способствовать усилению позиций «голубей» и в Сеуле, и в Вашингтоне (при том понимании, что и Пхеньян воздержится от провокаций). Это позволило бы также предотвратить накачивание региона новым американским оружием, включая сильно беспокоящие нас противоракетные системы в Южной Корее. Однако признаков изменения американской политики пока не видно.

В послевоенные годы продажная любовь по-прежнему формально оставалась незаконной, однако корейская полиция и правоохранительные органы при молчаливом одобрении властей и отчасти общества предпочитали ее не замечать.
В конце 1960-х в Корее новый импульс получила валютная проституция. Связано это было с появлением в республике туристов из Страны восходящего солнца. Япония тогда начала быстро богатеть, однако у большинства ее граждан не было ни денег, ни времени на дальние поездки, так что на первых этапах своей истории японский выездной туризм был в основном туризмом в Корею. За границу тогда выезжали мужчины средних лет, и многие из них тут же отправлялись на поиски сексуальной экзотики. В этом смысле тогда Корея играла для Японии такую же роль, как сейчас для Европы и иных развитых стран — Таиланд. И в те времена, и сейчас ходили слухи о том, что южнокорейское правительство сознательно закрывает глаза на существование проституции и даже отчасти поощряет ее как источник валютного дохода.
К 1980-м в коммерческом сексе были заняты десятки тысяч женщин. Точную статистику, впрочем, получить невозможно. Дело в том, что для большинства женщин, так или иначе связанных с этим родом деятельности, проституция была (и остается) не основным, а дополнительным заработком. Всем известно, что дамы, работающие в некоторых сомнительных заведениях (например, девушки-хостес в барах), в принципе могут согласиться на платный секс с понравившимся гостем, но могут и отвергнуть его ухаживания, если он им неприятен или не готов проявить щедрость. С другой стороны, сам факт работы в сомнительном баре вовсе не означает, что девушка обязательно готова отдаться за деньги: многие просто кокетничают с посетителями, разговаривают с ними «за жизнь» и разводят на покупку дорогого спиртного, за что им от заведения перепадают комиссионные.
Зыбкость границы между профессиональными проститутками и, так сказать, «проститутками на полставки» означает, что имеющаяся статистика может толковаться самым произвольным образом. Те, кто по тем или иным политическим причинам стремится преувеличить объем сексуальной индустрии в Южной Корее, включают в число проституток весь женский персонал заведений, имеющих сомнительную репутацию. В результате и появляются те гигантские цифры, которые так любят цитировать политические активисты, вроде часто повторяемого и совершенно фантастического утверждения о том, что проституция дает четыре процента корейского ВВП (в действительности эта цифра отражает суммарный доход всех баров, караоке-салонов и прочих учреждений, под прикрытием которых теоретически может иметь место проституция). С другой стороны, чиновники, журналисты и ученые, у которых есть причины занижать масштабы проституции, приводят достаточно скромные цифры, отражающие количество тех женщин, для которых проституция является единственным заработком. Некоторое представление о реальном положении вещей дают данные опросов, согласно которым 20 процентов корейских мужчин пользуются услугами проституток раз в месяц и чаще, — цифра очень большая по меркам Европы.
Поскольку проституция запрещена, занимаются ею под формальным прикрытием — впрочем, максимально прозрачным. В качестве ширмы для публичных домов обычно используются кафе и парикмахерские, массажные салоны и студии караоке. Во многих караоке-барах поющих пьяными голосами посетителей развлекают девицы, готовые к продолжению банкета в специально выделенной комнате или мотеле по соседству. Специфическая форма корейских секс-заведений — так называемые комнаты поцелуев, в которых девушек можно целовать и весьма страстно обнимать, хотя настоящий секс там запрещен. Попадаются в Корее и классические бордели, которые выглядят очень характерно: за огромными витринами, подсвеченными красным светом, на высоких табуретах сидят в ожидании клиентов фривольно одетые красотки.
В Корее фирмы, предоставляющие подобные услуги, обычно сосредоточены в одних и тех же районах по соседству друг с другом. Относится это и к торговцам компьютерами, и к архитекторам, и к поставщикам сексуальных услуг. До недавнего времени «районов красных фонарей» (в буквальном смысле слова) в Сеуле было около десятка, но сейчас их количество сокращается.
В 2004 году левонационалистическая администрация Но Му Хёна предприняла едва ли не первую в истории страны серьезную попытку справиться с проституцией или, по крайней мере, резко сократить ее масштабы. Правительство попыталось добиться соблюдения запрещающего проституцию закона, принятого в 1948 году.
Попытки завернуть гайки вызвали протесты. Существующая в Корее, несмотря на формальный запрет проституции, Ассоциация владельцев публичных домов даже организовала впечатляющую демонстрацию перед зданием парламента. Женщины, лица которых были закрыты масками, пришли под окна к народным избранникам с лозунгом «Мы тоже хотим есть».
Как оно обычно бывает, кампания выдохлась через пару лет. Тем не менее размах корейской проституции в последние годы сократился. Конечно, и сейчас в интернете при желании можно найти контакты работающих по вызову «индивидуалок», а вокруг развлекательных заведений — рекламные листки с изображениями слегка раздетых барышень (обычно японских порнозвезд) и номерами мобильных телефонов. Однако по большому счету индустрия проституции находится в кризисе, и кризис этот углубляется по двум причинам.
С одной стороны, проституцию подкосила сексуальная революция. Вплоть до 1980-х нравы в Корее были суровыми, девушки должны были хранить девственность до брака, а супружеская неверность была уголовно наказуемым преступлением, равно как и сожительство с лицом противоположного пола без официальной регистрации отношений. С другой стороны, эта строгость нравов сочеталась с весьма спокойным отношением к внебрачному и особенно коммерческому сексу — постольку, конечно, поскольку этим сексом занимались мужчины.
Однако с 1980-х ситуация стала быстро меняться, так что сейчас молодые корейцы и кореянки относятся к добрачному сексу так же спокойно, как, скажем, европейцы или россияне. У солдат и студентов (в былые времена именно представители этих двух групп населения составляли едва ли не большинство клиентов дешевых публичных домов), да и вообще у молодежи сегодня куда меньше причин для того, чтобы отправляться на поиски проститутки: сексом, к взаимному удовольствию и по взаимному согласию, можно спокойно заняться и с подругой.
С другой стороны, и для женщин ситуация изменилась. В былые времена в путаны подавались приехавшие в город селянки, у которых попросту не было шансов заработать сопоставимые деньги, трудясь на каком-то предприятии. Сейчас это уже не так.
Впрочем, несмотря на все эти изменения, объем рынка интимных услуг в Корее по-прежнему остается весьма впечатляющим. И, скорее всего, в обозримой перспективе таким и останется.

Традиционные ценности
Долгое время показатель представительства женщин в органах власти Южной Кореи оставался на очень низком уровне. И это вопреки тому, что с начала освобождения страны от японского колониализма и создания государственности в 1948 году женщины сравнительно активно включились в общественно-политическую деятельность.
В 1950-е годы участие женщин в национальном парламенте составляло в среднем 0,8, в 1960-е — 1, в 1970-е — 4, в 1980-е — 3 человека. Выборы в органы местного самоуправления были отменены в 1961 году и восстановлены только 30 лет спустя — на протяжении почти 30 лет, в 1963-1987 годах, вся система выборов в стране блокировалась действующим авторитарным режимом. Например, в период президентства Пак Чонхи, в 1963-1979 годах, ни одна женщина не была включена в состав правительства или «избрана» в парламент от созданной им Демократической республиканской партии.
Тем не менее, творец «корейского экономического чуда» полагал, что выполнение грандиозных планов экономического развития невозможно без женского участия.
По всей стране открывались филиалы Ассоциации женщин за новую деревню, дочерней организации Общенационального движения за новую деревню (созданного в 1970-м году и направленного на устранение разрыва между развитием города и деревни, где проживало две трети населения страны). К 1973 году Ассоциация насчитывала около 3 млн членов и 100 тысяч отделений. Главными направлениями ее деятельности были пропаганда и обучение женщин рациональным методам ведения сельского хозяйства и  экономии. Через это движение авторитарный режим содействовал сохранению традиционных семейных ценностей, в соответствии с которыми идеальная корейская женщина — это, прежде всего, заботливая мать и экономная домохозяйка. Верность (чхун) и почтительность (хё) становились главными критериями измерения правильной гражданской позиции.
Очевидно, в таких социально-политических условиях и речи не могло быть о расширении политического участия женщин. Присущие традиционной корейской политической культуре иерархизм, коллективизм и патернализм стали благодатной почвой для авторитаризма, а вместе с ним и для сохранения дискриминации по гендерному признаку.

Назревшие изменения
Ситуация стала меняться по мере вызревания в  стране массового протестного движения за демократизацию. Индустриализация, урбанизация и развитие системы образования привели к формированию в Южной Корее среднего класса, а его представления о свободе, правах и демократии как-то не укладывались в «прокрустово ложе» режимов Пак Чонхи и Чон Духвана (1980-1987 годы).
Женские общественные организации, примкнувшие к движению за демократизацию, фактически вынуждены были руководствоваться его общими целями, направленными на низвержение авторитарного режима. Гендерная политика имела исключительно вторичное значение в их борьбе.
В 1987 году наступил переломный момент в политическом развитии республики: по итогам референдума были внесены поправки в конституцию страны, предусматривающие прямые выборы президента и ограничение срока его полномочий 5 годами — без права переизбрания. Впервые за долгие годы состоялись общенациональные выборы президента. За этим последовали демократизация и экономическая либерализация, и на повестке дня оказался вопрос о расширении политических прав и возможностей женщин. Одним из первых требований женских общественно-политических организаций стало введение квот на выборах в законодательные органы власти — как на национальном, так и на региональном уровне.
В Южной Корее действует мажоритарно-пропорциональная система выборов: 253 депутата Национального собрания избираются по одномандатным округам, еще 47 – по партийным спискам. Женские организации требовали введения 50%-ной квоты для женщин, выдвигающихся в депутаты от политических партий, и 30%-ной квоты в одномандатных избирательных округах.
Понадобилось 10 лет лоббирования, прежде чем в 2000 году им удалось добиться введения квоты сперва в 30%, а затем и в 50% для женщин-кандидатов от политических партий.  Это правило распространилось и на выборы в местные законодательные собрания. Кроме того, правительство предприняло меры по стимулированию политических партий к выдвижению женщин-кандидатов: теперь партии стало достаточно выдвинуть 5 женщин-кандидатов в одномандатных избирательных округах для получения финансовой помощи на предвыборную кампанию. Задача введения 30%-ной квоты для женщин-кандидатов в одномандатных избирательных округах так и осталась нереализованной.

Эффективные квоты
Квоты позитивно отразились на динамике представительства женщин в органах законодательной власти. В 2000-2004-х годах количество женщин-депутатов в национальном парламенте выросло с 5,9% до 13 %. По результатам выборов 2016 года женщины составили уже 17 % всех депутатов Национального собрания.
Выборы в местные законодательные собрания демонстрируют более высокий рост политического участия женщин: если в 1995 году доля женщин-депутатов в составе законодательных собраний провинций составляла 5,8%, то в 2006 она достигла 12,1,  а в 2014 — уже 14,3%. Для муниципальных собраний (городских, районных) это соотношение росло так: с  1,6 до 15,1 и до 25,2%, соответственно. Любопытно, что в последнее десятилетие на выборах в муниципальные законодательные собрания большинство кандидатов, выдвигаемых от политических партий, составляют женщины. Так, на выборах 2014 года их было 90% — это намного больше установленной 50 % квоты.
Тенденция роста участия женщин в управлении государством наблюдается также на уровне формирования центрального и провинциального правительств. В 2005 году женщины составили 6, 5 % в  центральном правительстве и 5,9 – на уровне провинций. В 2014 году это соотношение уже было другим – 15,2 % против 9,7 %. Стабильный рост можно заметить и в составе различных правительственных комитетов: в 2015 году доля участия женщин в них достигла 34,1%. При этом количество женщин на министерских должностях остается крайне низким: в настоящее время из 17 членов кабинета министров только два – женщины: министр иностранных дел Кан Кёнхва (Kyung-hwa Kang) и министр по делам женщин и семьи — Чон Хёнбэк .

Портрет женщины в политике
Средний возраст женщин-политиков в Южной Корее составляет 40-50 лет. В отличие от стран Южной и Юго-Восточной Азии, в Корее женское политическое лидерство не имеет кланового происхождения (Пак Кынхе, как старшая дочь президента Пак Чонхи, является в данном случае редкостным исключением). Политическая карьера — результат самостоятельных усилий женщины.
По своему социально-экономическому положению женщины-политики чаще всего принадлежат к среднему классу, по образованию — к выпускникам престижных южнокорейских университетов: Сеульского Национального Университета, Университета Ёнсе, Корё, Кёнхи, Ихва. Семейное положение, образование, наличие ученой степени — основные критерии для оценки личных заслуг женщин-политиков.
Благодаря достаточно успешной демократизации политической системы Южной Кореи и размыванию традиционных конфуцианских ценностей под влиянием глобализации гендерный фактор постепенно уходит на второе место при выборе того или иного кандидата, равно как и при его выдвижении от партии. Первостепенным становится профессиональный опыт, морально-этический образ, политический вес кандидата в партии, его волевые качества, идеи. Правда, все это в одночасье может быть нивелировано в ходе выборов в силу регионализма — традиции голосования по признаку места рождения кандидата и его принадлежности к определенной политической партии.
В целом, несмотря на ряд трудностей, в будущем в Южной Корее будет только расти количество женщин, участвующих в принятии важных государственных решений: для этого существуют необходимые правовые и социально-политические условия и гражданские институты в лице женских общественных организаций.

Чхве Ын Хи в северокорейском кино. Фото из пресс-кита к фильму «Любовники и деспот» / Magnolia Picture


Син Сан Ок, Ким Чен Ир и Чхве Ын Хи, 1983 год. Фото из пресс-кита к фильму «Любовники и деспот» / Magnolia Picture

МОНСТРЫ И НИНДЗЯ
Через 5 лет после похищения Ким Чен Ир решил, что настало время привести в действие его великий план. Кино Северной Кореи должно было получить мировое признание. Син и Чхве наконец узнали о судьбе друг друга. Она — с удивлением, он – с облегчением.
С конца октября 1983 года пара работает на киностудии. Им предоставляют все условия и дают карт-бланш в творчестве. Ким Чен Ир часто звонит, расспрашивает, приглашает в гости.


Чхве Ын Хи, Ким Чен Ир и Син Сан Ок, 1983 год. Фото из пресс-кита к фильму «Любовники и деспот» / Magnolia Picture


Чхве Ын Хи на Московском кинофестивале. Фото из пресс-кита к фильму «Любовники и деспот» / Magnolia Picture

За два года пара выпустит 17 картин и сломает множество табу. Так, под руководством Син Сан Ока в Северной Корее была снята первая история любви не к Ким Ир Сену, а между мужчиной и женщиной. Двумя самыми известными фильмами южнокорейского режиссера стали «Пульгасари» и «Хон Гиль Дон». Первый – о похожем на Годзиллу гигантском монстре. Он возглавил борьбу бедняков с угнетателями и героически гибнет в финале.
«Хон Гиль Дон» показали даже в СССР. Там были ниндзя, прыжки на десятки метров и много, очень много ударов ногой с разворота. Картина стала откровением для советских школьников и дала толчок повальному увлечению восточными единоборствами.
Ким Чен Ир был так доволен фильмами, что прислал грузовик с подарками для всей съемочной группы. Сина и Чхве начинают выпускать за границу, на международные фестивали. Пара улыбается, критикует политику Южной Кореи и говорит, что счастлива в Пхеньяне. Их всегда сопровождают десятки сотрудников спецслужб.

ДЕРЗКИЙ ПОБЕГ
О побеге пара думала все время. В 1985 году сделанные тайно магнитофонные записи бесед с Ким Чен Иром через кинокритика удается передать в США. В ЦРУ случилась сенсация — за пределами Северной Кореи не знали даже, как звучит голос будущего лидера страны.
13 марта 1986 года в Вене, где был офис дистрибутора северокорейских фильмов, Син и Чхве сумели сбежать из-под слежки и добраться до американского посольства. Син не хотел возвращаться в Южную Корею — слишком многие там считали, что он сам убежал в КНДР. Он снял и спродюсировал несколько фильмов в Голливуде, в том числе римейк «Пульгасари».


Син Сан Ок и его жена, актриса Чхве Ын Хи на Берлинском кинофестивале, 1986 г. Фото с официальной страницы фильма «Любовники и деспот» на Facebook

Ким Чен Ир обиделся. Из снятых парой 17-ти фильмов только семь к тому времени вышли в прокат. В следующих 10-ти имя «предателя» уже не указывалось.
Вести северокорейское кино к мировому успеху было некому. До какого отчаяния дошел Ким видно по тому, что в конце 1990-х он решился показать соотечественникам «Титаник». Вся Северная Корея рыдала. Вскоре там вышел свой «Титаник» — «Протест души». Лента рассказывает о трагической любви на судне «Укусима мару», на котором в конце Второй мировой войны возвращались корейцы, угнанные в Японию на принудительные работы.
«Протест души» был за $375 000 куплен в прокат Южной Кореей. Спустя пару месяцев после премьеры 15 выживших в той катастрофе жителей Южной Кореи добились в суде компенсации и официального извинения от Японии. Так, случайно северное кино помогло южным соседям восстановить справедливость. Но больше у Северной Кореи фильмы никто и никогда не покупал.