Спецслужбы

Николай Сергеевич, как Вам запомнились события 25-летней давности в Беловежской Пуще, когда Ельцин, Кравчук и Шушкевич подписывали смертный приговор Советскому Союзу?
В Беловежской Пуще меня, само собой, не было. Во первых, меня бы туда никто не пустил. В декабре 1991 года я проходил под следствием по делу ГКЧП как свидетель, и сам, если честно, ожидал, что за мной могут прийти. Для ельцинской «команды победителей» мы все были старым хламом, который нужно убирать с дороги во что бы то ни стало и любой ценой, вплоть до нашего физического устранения. В бывшем Министерстве обороны СССР тогда вовсю шли процессы по незаконному увольнению со службы тех офицеров и генералов, которые по тем или иным причинам не нравились «демократическому» начальству. Многие офицеры, не выдержав, кончали с собой. Во главе этого «демократического» «тридцать седьмого года» был поставлен бывший начальник Главного военно-политического управления Минобороны СССР Дмитрий Волкогонов, впоследствии популярный среди «демократической» общественности автор книг о советских вождях. В КГБ СССР аналогичные репрессии проводил «демократический» председатель Вадим Бакатин, выдавший американцам сведения, составлявшие много лет государственную тайну.
Во-вторых, встречу в Вискулях обставили так, что ее истинное назначение было закрыто до последнего момента не только для простого народа, но и для представителей новых «демократических» властей. Подготовительная стадия к беловежскому сговору (я так предпочитаю называть это сборище) стартовала, еще когда после поражения ГКЧП в Москве задумались, что же делать дальше. Само собой, что сохранять Союз не собирались ни «демократы» из Москвы, ни их «коллеги» из бывших советских республик. Более того, у последних ельцинская команда осенью 1991 года откровенно шла на поводу. Пример тому — случай, когда Ельцин на глазах у всех сдал своего пресс-секретаря Павла Вощанова. 27 августа 1991 года, когда о Советском Союзе уже вовсю говорили в прошедшем времени, Вощанов выступил с заявлением от имени руководства РСФСР насчет вопроса о границах. Согласно этому заявлению, в случае роспуска СССР Россия, как страна-соучредитель Советского Союза, оставляет за собой право поставить вопрос о пересмотре текущих административных границ между бывшими союзными республиками. Сказанное относилось ко всем сопредельным с РСФСР республикам, за исключением трех прибалтийских. Вощанов высказал здравое государственное соображение. Пересмотр границ России с бывшими соседками по Союзу урегулировал бы росчерком пера многие проблемы, консервация которых могла отозваться большой кровью. Вопрос о границах касался 25 миллионов русских людей, оказавшихся оторванными от своей Родины, перед лицом поднимавших тогда головы националистов-русофобов. И так далее. Точно не знаю, сам ли Вощанов выдвинул эту идею, или же озвучил чужие мысли. Скорее всего, предложение ельцинского пресс-секретаря согласовывалось с Ельциным, но сам Борис Николаевич предпочел остаться за кулисами.
Итак, Вощанов сделал это здравое заявление, под которым тогда подписался бы любой здравомыслящий советский человек. Вы бы видели, что потом началось! Запротестовал Леонид Кравчук, потом к нему присоединился Нурсултан Назарбаев, затем подключился Станислав Шушкевич и все остальные… Громче всех, пожалуй, вопили доморощенные российские «демократы», которые потом составили письмо к Ельцину с требованием покарать своего зарвавшегося пресс-секретаря и ни за что не пересматривать границ. В заявлении «демократической» общественности говорилось: заявленная Вощановым позиция противоречит интересам России, ибо ведет к осложнению межреспубликанских отношений, к возможности столкновений и даже к войне, а «жизнь и благополучие наших соотечественников в других республиках будет поставлена под угрозу». «Демократы» апеллировали к тому, что неизменность государственных границ — это признанный всем мировым сообществом принцип, на котором зиждятся все права и свободы, и потому вхождение в состав в России украинского тогда Крыма или же русскоязычного северного Казахстана будет сродни аншлюсу ГитлеромАвстрии в 1938 году. Разумеется, за этим заявлением «демократов» стояли наводнившие тогда Москву и Питер западные эмиссары.
Ельцин сломался. По его поручению вице-президент России Александр Руцкойсрочно вылетел в Киев и там в беседе с Кравчуком в извиняющихся тонах «снял возникшую напряженность» и выставил Павла Вощанова крайним за все.
Еще одним знаком того, что Советский Союз заочно приговорен к смерти, стал состоявшийся 5 сентября 1991 года внеочередной Съезд народных депутатов СССР. По свидетельствам очевидцев, это был «съезд сепаратистов». Депутаты, еще в марте голосовавшие за сохранение Союза руками и ногами, в сентябре уже дружно встраивались в новую политическую реальность. Вчерашние сторонники СССР превращались в воинствующих националистов. Выступивший на этом съезде Нурсултан Назарбаев зачитал предложение, составленное Горбачевым и еще десятью главами союзных республик, в котором предлагалось обсудить и утвердить договор об образовании «Союза Суверенных Государств», обратиться в ООН о признании союзных республик субъектами международного права и т. д. Судорожные попытки спасти новоогаревские соглашения продолжались в течение почти всей осени, вплоть до беловежского сговора. Но было ясно, что вся эта болтология — всего лишь дымовая завеса, которая была должна прикрыть операцию по развалу СССР.
Эпилогом стала встреча 8 декабря в охотничьем домике в белорусских лесах. Особняк в Вискулях, где собрались беловежские подписанты, был выбран ими не случайно. Этот домик, выстроенный в свое время по приказу Никиты Хрущева, никто не баловал вниманием, пожалуй, со времен Никиты Сергеевича. На него и в белорусских краях никто не обращал внимания. Забытый Богом дом посреди заснеженных вековых лесов — идеальное место для встреч, о содержании которых никто не должен был знать. В похожих местах любят собираться бандиты или вражеские диверсанты. А в нашем случае, там собрались бывшие высшие партийные начальники — ныне руководители демократических суверенных государств. О том, как и в какой обстановке рождались беловежские соглашения, до сих пор точно неизвестно. Более-менее точно известно, что подписанты обильно снимали страх и стресс спиртными напитками, а под конец драмы были в состоянии, близком к белой горячке. Заговорщики были в состоянии дикого страха. Домик был во власти слухов, что вокруг Беловежской Пущи сосредоточился спецназ КГБ Белоруссии, который только ждет приказа от Горбачева, чтобы арестовать всю нечестивую компанию.
После того, как беловежский сговор состоялся, а его члены были преданы своими же согражданами проклятию, бывшие участники посиделок в Вискулях стали излагать ситуацию так, что, якобы, об истинной сути сговора они узнали только в самый последний момент — по прибытии в охотничий домик. Станислав Шушкевич утверждает, что изначально в Беловежской Пуще планировалось обсуждать вопросы поставок нефти и газа, в которых должен был участвовать и Нурсултан Назарбаев — глава нефтегазовой республики. Но Назарбаев в самый последний момент отказался ехать в Белоруссию, а отправился в Москву, к Горбачеву. Из этого Шушкевич сделал вывод, что Назарбаев ждал, «чья возьмет». Кравчук говорит, что в Вискулях подписанты собирались «выводить новоогаревские соглашения из тупика», но как — никто не знал. Тогдашний белорусский премьер Вячеслав Кебич говорит, что идея роспуска СССР исходила целиком от Ельцина и Бурбулиса. По словам Кебича, российские представители приехали в Пущу со своими «домашними заготовками» по роспуску СССР. Авторами заготовок в разное время называли Егора Гайдара, Сергея Шахраяи самого Геннадия Бурбулиса. Как видим, все участники беловежского сговора впоследствии постарались переложить ответственность друг на друга, а себя выставить жертвами заговора, куда их втянули, пользуясь их слабостью. Но факт остается фактом: все, кто был тогда в Беловежской Пуще, несут тяжесть вины за распад СССР и последовавшие за этим события.

А как Вы считаете, спасло бы Союз или хотя бы отсрочило его гибель своевременное подписание новой редакции Союзного договора? Ваш бывший шеф, председатель КГБ СССР Владимир Крючков, считал, что этот договор в таком виде, в каком был нужен Горбачеву, ничего не мог решить, поскольку к августу 1991 года СССР ожидал конец.
Владимир Александрович в этом случае был прав. Все течение событий с 1988 по 1991 годы свидетельствуют о том, что дело шло к развалу великой державы, независимо от тех вариантов, которые образовывались в результате этих событий. В 1989 году я ездил по Прибалтике, по поручению тогдашнего председателя КГБ Виктора Чебрикова. Меня в этой поездке тогда сопровождал еще один генерал КГБ СССР, имя и фамилию которого я не назову, потому что он сам был родом из Прибалтики и сейчас продолжает там жить. И во время этой поездки по всем тогда еще прибалтийским республикам СССР мне довелось провести беседы, как с партийным руководством этих республик, так и с руководством госбезопасности Литвы, Латвии и Эстонии. Приехав в Москву, я написал записку в ЦК КПСС, предварительно доложив мои выводы о ситуации в Прибалтике Чебрикову. Если вкратце, то я сообщил о следующем: все сформировавшиеся за период перестройки «демократические» организации, вроде литовского «Саюдиса», ведут дело к выходу республик Прибалтики из состава СССР, а в перспективе — к распаду нашей страны. В качестве упреждающей меры я предложил план под условным наименованием «Финляндизация Прибалтики». Смысл предложенного мной плана сводился к тому, чтобы предоставить прибалтийским республикам полный хозрасчет, прекратить брать с них излишние налоги, дать им возможность получать сверхприбыль, поскольку, они были наиболее промышленно развиты в научно-техническом отношении. И, может быть даже, в определенных рамках, предоставить политическую свободу. «Финляндизацией» этот план был назван по аналогии со взаимоотношениями во времена Российской империи между Петербургом и Великим княжеством Финляндским. Тогда у Финляндии была своя автономная экономическая система, своя Конституция, свой парламент — сейм, другой уровень политических прав и свобод. По сути, оставаясь формально в составе России, Финляндия фактически была независимым государством, но ее жители считали себя подданными русского царя. И еще важный момент: пока жители Финляндии признавали власть российского монарха, сепаратистские тенденции на национальных окраинах не выползали дальше уровня мелких крикунов-политиканов. Распад царской России, как Вы помните, как раз начался после того, как Временное правительство уступило финско-шведским сепаратистам, подогреваемым германским Генштабом.
Но предложенная мною финляндизация Прибалтики не состоялась. Через несколько месяцев после моей поездки по региону, туда отправился с многодневным вояжем эмиссар Горбачева Александр Яковлев, «прораб перестройки». Он сообщил в ЦК и Политбюро совершенно противоположное тому, что излагал накануне я. По словам Яковлева, все процессы политического характера, что проходили в Прибалтике, не носили угрозы для СССР. А «Саюдис» и «Народные фронты» со своими антисоветскими и откровенно нацистскими призывами — это следствие нормального процесса демократизации и перестройки. Яковлев призывал Горбачева мало того, что не трогать этих «демократов», а всесторонне идти навстречу их требованиям. Горбачев, как это за ним чаще всего водилось, слепо внял советам Яковлева. Вследствие этого подхода, реальная власть в Прибалтике стала уходить в руки национал-сепаратистов. Дошло до этнических чисток: местных жителей, представителей русской национальности, травили, избивали, выгоняли с работы. К 1991 году дело дошло до вооруженных провокаций местных националистов против законной власти. Подавлять эти провокации пришлось уже не добрым словом, а силой оружия.
Похожее происходило не только в Прибалтике, а практически по всем национальным окраинам, включая автономные республики в составе СССР. И в каждом случае КГБ СССР информировал Компартию в полном объеме, но центральное руководство во главе с Горбачевым игнорировало наши советы и действовало так, чтобы довести ситуацию до взрыва.
Немалую роль в доведении ситуации до взрыва сыграл обожаемый Горбачевым Яковлев. Полковник главного управления КГБ по защите конституционного строя (бывшее Пятое Главное управление КГБ) мне рассказывал о том, как Яковлев выступал в Ереване перед толпой армянских националистов. Он заявил им, что Карабах — это исконная армянская земля, Баку — тоже армянская земля, азербайджанцам надо убираться в Турцию и т. д. Похожими заявлениями, но другого рода, Яковлев «раскочегаривал» азербайджанцев. Но не надо вакханалию распада СССР списывать целиком на Яковлева. Генеральным секретарем ЦК КПСС, а позже президентом СССР был Михаил Горбачев. Горбачев, выражаясь словами персонажа гоголевской комедии «Ревизор», был глуп как сивый мерин. Я другого слова не могу подобрать. Он делал такое, что явно не понимал, к каким последствиям его действия могут привести. Еще раньше, чем пролилась первая кровь на почве Карабаха, с позволения Горбачева случились кровавые события в Алма-Ате, в декабре 1986 года. Накануне Горбачев снял с поста первого секретаря ЦК Компартии Казахстана многолетнего лидера этой республики Динмухамеда Кунаева и поставил на его место совершенно неосторожного русского человека — Геннадия Колбина, который до Казахстана был первым секретарем в Ульяновской области, а казахской специфики совершенно не знал. Не забываем, что по Казахстану в ту пору шли не контролируемые никем гласность и перестройка, с такими логичными последствиями как рост националистических настроений среди казахов. Менять в такой ситуации многолетнего местного лидера, признанного всеми аксакала, на русского «варяга» — это значило не просто выпускать националистического джинна из бутылки, а просто выталкивать его из этой бутылки пинками. Как итог — кровавые столкновения в Алма-Ате, навсегда ставшие черной страницей в истории Казахстана и проложившие зияющий разлом в многовековых добрососедских взаимоотношениях казахов и русских. Декабрь 1986 года в Алма-Ате привел потом к развитию националистической спирали по всей Средней Азии. В 1989 году, когда Колбина перевели из Казахстана в Москву, этот поступок Горбачева был расценен местными националистами как признак слабости союзного Центра.

Вы много подчеркиваете деструктивную роль националистических настроений, выросших на почве гласности и перестройки. Эти настроения не появились на пустом месте. Скажите, был ли способ эффективно купировать и нейтрализовать национализм до перестройки?
Юрий Владимирович Андропов, председатель КГБ СССР, а потом генеральный секретарь ЦК КПСС говорил: «Тот национализм, который мы унаследовали от советского строя, мы смогли победить. Но за время Советской власти национализм мимикрировал, приобретя совершенно новые формы и другие характеристики, и с ним поэтому надо действовать очень аккуратно». Юрий Владимирович во многом был неправ, но по части характеристики национализма он не ошибся, и потому его действия в этом направлении были верны. Помню, как Андропову поступил доклад председателя КГБ Узбекской ССР Левона Мелкумова, который на сорока страницах доложил Юрию Владимировичу о том величайшем бардаке и националистической вакханалии, которые образовались в Узбекистане. Мелкумов предлагал убрать в отставку и привлечь к ответственности партийного хозяина Узбекистана Шарафа Рашидова. Андропов, прочитав доклад Мелкумова, сказал: все изложенное там — ценная информация, сделаны верные выводы, но ломать сейчас Рашидова, как предлагает Мелкумов, еще не время. Что сделал Андропов потом, многих удивит. Он не убрал Рашидова, поскольку счел, что это приведет к националистическому взрыву, но изложенную Мелкумовым информацию приказал принять к сведению и использовать в целях налаживании ситуации в Узбекистане. Самого Мелкумова тем временем… сняли с поста и отправили советником за границу, в Чехословакию. Это было сделано для того, чтобы, когда органы начнут чистить Узбекистан, с Левоном Николаевичем не свели счеты те, кто был причастен к вакханалии и знал о том, что Мелкумов доложил Андропову по республике.
Андропов был прав: с национализмом, пока тот сидит еще тихо, надо обращаться аккуратно, иначе национализм озвереет. Горбачев, которого Андропов и вывел во власть, делал все не так, как его покровитель. Последний генсек явно не понимал всей опасности националистической угрозы, игнорировал ее, а бывало, что и подогревал ее то своей расхлябанностью, то силовыми воздействиями. Так он доигрался до того, что взбешенный и осатаневший национализм, благодаря Михаилу Сергеевичу, разнес Советский Союз в щепы.
Но сам по себе национализм, как и другие деструктивные явления, без внешней поддержки будет обречен вариться в собственном соку. Отличие национализма перестроечного от того, с которым сталкивался на национальных окраинах Юрий Андропов, состояло в следующем — на первый, в отличие от последнего, работали почти все средства массовой информации СССР, а руководил этой медийной кампанией член Политбюро ЦК КПСС Александр Яковлев. При поддержке еще одного высокопоставленного партийного деятеля, Эдуарда Шеварднадзе.

Напомните нашим читателям, как это происходило?
Гибель СССР и приход Бориса Ельцина к власти в России, были связаны, прежде всего, с потерей КПСС контроля над средствами массовой информации. Яковлев, будучи секретарем ЦК и членом Политбюро, курирующим эту отрасль, сумел по-тихому передать без сопротивления со стороны президента СССР Горбачева всю советскую прессу людям, которых мы можем смело считать ярыми врагами социализма. Вспомните, какие журналы на закате перестройки были самыми ходовыми: «Новый мир», «Знамя», «Огонек»… Главным редактором «Огонька» был Виталий Коротич. В августе 1991 года, когда власть в стране ненадолго взял ГКЧП, Коротич попросил политического убежища в США. Он подумал тогда, что раз Горбачев отрешен от должности, то КГБ, которого Коротич так боялся, возьмет его, главреда «Огонька» с поличным. Коротичу, столько сил положившему на высокооплачиваемую подрывную работу против СССР, было что скрывать от госбезопасности. В той же пятой колонне, что и «Огонек», шагала газета «Московские новости» — еще одно любимое блюдо тогдашней читающей интеллигенции. «Московские новости» отличились тогда тем, что раскручивали на всю страну предателя Олега Калугина и, извиняюсь за выражение, поливали дерьмом нашу армию и Комитет государственной безопасности. Главный редактор «Московских новостей», Егор Яковлев, был не только однофамильцем, но и лучшим другом другого Яковлева. После краха СССР Егор Яковлев, при помощи тоже Яковлева, стал руководить телевидением, сделав его не только коммерческим, но и целиком антисоветским, предательским. Заместитель главного редактора «Известий» Игорь Голембиовский, в прошлом инструктор ЦК ВЛКСМ по пропаганде и агитации, в августе 1991 года при помощи Яковлева сделал «Известия» своей фактической собственностью и рупором махровой антисоветской и антироссийской пропаганды. Яковлев помог скромному советскому журналисту Голембиовскому стать одним из самых одиозных даже для эпохи Ельцина магнатов-сионистов. Мало чем отличался от них всех и главный редактор журнала «Новый мир» Сергей Залыгин. На страницах журнала, который некогда возглавлял поэт-фронтовик Александр Твардовский, автор «Василия Теркина», накануне заката СССР печатали деятелей вроде ушедшего на службу к нацистам чеченца Абдурахмана Автурханова. В «Новом мире» увидела свет на русском языке книжка «Жатва скорби» — «библия» мифологии о голодоморе как геноциде украинского народа, составленная агентом британской разведки Робертом Конквестом. Такое стало возможным не потому что Залыгин взял и возненавидел все советское, а потому что он, как главред ведущего журнала каждую неделю ходил получать инструкции от Яковлева, что нужно публиковать. Поскольку Залыгин был членом партии, он таким образом еще и соблюдал партийную дисциплину. Так делали все главреды ведущих советских СМИ того времени. К лету 1991 года вне поля деятельности Яковлева и компании осталась только одна газета — «Советская Россия».
Яковлев на фоне Горбачева выглядит профессором Мориарти, а Горбачев — жалким слизняком. Но не надо преувеличивать способности и возможности Александра Николаевича. Его целиком и полностью сделали американские кураторы. Книги Яковлева о России издавались в США многомиллионными тиражами и были рассчитаны только на неискушенного западного потребителя. Любой русский человек или знающий Россию иностранец побрезгует читать эту дрянь. Способности Яковлева были раздуты кураторами, как деревенские мальчишки раздувают через соломинку пойманную ими на болоте жабу. Так делают в Госдепартаменте США и в американских спецслужбах с каждым нужным ими в России человеком. Неважно, кто это и как его зовут: Александр Яковлев, Анна Политковская, Евгения Альбац… Или же члены фракций Госдумы и некоторые члены Совета Федерации, которые регулярно наведываются на встречи в посольство США в Москве и выезжают в США чаще, чем в русскую глубинку.
Но хватит о Яковлеве Горбачеве и иже с ними. Про Горбачева я много раз говорил: то, что это ничтожество и профессиональный двурушник еще получает право слова в СМИ и справляет свои дни рождения на высшем государственном уровне — это, мягко говоря, недоразумение. Давно пора предать Горбачева справедливому уголовному суду, которого он заслуживает. Я хотел сказать о другом. Успехи наших врагов в деле развала СССР были бы невозможны без просчетов и ошибок наших друзей. То есть членов ГКЧП.

Кого Вы имеете в виду?
Хотя бы Владимира Александровича Крючкова. Он был порядочным, скромным и умным человеком, настоящим патриотом Советского Союза. Но История не снимает с него вины и ответственности за то, что случилось в августе и декабре 1991 года с Советским Союзом. Владимир Александрович вырос во время руководства КГБ Андроповым, под андроповским крылом, и пока был жив Юрий Владимирович, все решения Владимира Александровича Крючкова были, как правило, выверены правильно и носили точный характер. Но, как только Горбачев назначил Крючкова самостоятельной политической фигурой, сделав его председателем КГБ и членом Политбюро, вовсю проявились недостатки крючковского характера, прежде всего, нерешительность. Поэтому, сколько бы он ни пытался и в своих книгах не оправдывался, надо сказать — решительности у него оказалось недостаточно. Это хотя бы видно из того, что в ГКЧП, собранном по инициативе Крючкова, долго не могли выбрать председателя. А потом остановили свой выбор на Геннадии Янаеве. На посту главы ГКЧП была нужна яркая фигура, которая могла бы затмить Ельцина, который в ту пору выглядел красавцем хоть куда. А выбрали в итоге Янаева — человека, который даже на фоне партийной номенклатуры выделялся своей бесцветностью. Пока ГКЧП работал, ни у кого из его членов не было ясного пути спасения государства. Ввели они в столицу войска — и что дальше? Стоявшая без дела армия в итоге стала еще одним инструментом ельцинской пропаганды, полученным за просто так «демократами» от ГКЧП. За что История осудила гэкачепистов, так это за их попытки договориться с Ельциным. Вспомним недавно скончавшегося лидера Кубы Фиделя Кастро, которого я лично знал. В 1961 году, во время высадки в Заливе Свиней американского десанта из числа кубинских эмигрантов-наемников, Фидель поднимал своими речами миллионы людей на борьбу за свободу Кубы. Куба в итоге выстояла. В руках у ГКЧП были армия, милиция, силы КГБ, народ, который можно было поднять на защиту СССР, как Фидель Кастро поднял кубинцев. А Комитет до последнего трусил и мечтал: как-нибудь договоримся с Ельциным, согласуем позиции. Бесконечные закулисные переговоры Комитета с Ельциным привели в итоге СССР к окончательному краху, а сам ГКЧП — на свалку истории.
Вспомню случай. Я был членом коллегии КГБ СССР. 19 августа 1991 года Крючков собрал коллегию и доложил: объявлено чрезвычайное положение, власть перешла в руки ГКЧП, звонил Назарбаев, который заявил, что полностью поддерживает ГКЧП… А потом Владимир Александрович говорит, что с Ельциным, дескать, удастся договориться. После этого все члены коллегии решили, что раз с Ельциным можно договориться, то по поводу противостояния ГКЧП и Ельцина не стоит и переживать: на самом деле давно уже все продумано и согласовано. Меня такой расклад удивил. Крючков и раньше ездил к Ельцину на разные переговоры тет-а-тет. Но почти каждый раз он сообщал, что по тому или иному вопросу договориться не удалось. А здесь — прямо наивная уверенность в успехе. Потом, как всем известно, весь боевой настрой ГКЧП, и без того невысокий, уплыл в «Лебединое озеро».
Чем больше разворачивались августовские события возле Дома Советов, тем я больше понимал, как были правы китайцы, устроившие при похожих событиях в 1989 году военный разгон толп на площади Тяньаньмэнь в Пекине. Вопрос о правомерности применения силы не должен мучить государственные головы, когда речь идет о судьбе государства. Рассуждения «демократов» о том, что «в безоружных стрелять нехорошо», или, как после Украины принято говорить, «они же дети», — это лицемерие чистой воды. Когда «демократам» понадобилось в октябре 1993 году расстрелять парламент, который был избран народом нашей страны, они не колебались ни минуты. А деятели вроде Олега Басилашвили иЛии Ахеджаковой зашли еще дальше Ельцина: они потребовали «повесить всех коммуняк», и никто их за это в тюрьму не посадил. Если бы лидеры ГКЧП в свое время повторили хоть в малой мере то, что сделал до них в Пекине Дэн Сяопин, Ельцин бы вряд ли взял власть. Ход истории был бы иным. Но руководство ГКЧП, состоявшее из представителей выродившейся морально верхушки КПСС, уже не имело ни духа, ни смелости. Когда вокруг Дома Советов собралась толпа, растерявшиеся комитетчики вместе с руководством КГБ СССР предпочли без боя сдать власть, а потом отсиживаться в «Матросской Тишине», вместо того чтобы принимать меры по спасению государственного строя, Родины и народа.

«Псевдоактеры склоняются над мнимым раненым»
Напомним, неправительственная организация «Сирийская гражданская оборона» («Белые каски») была создана четыре года назад. Она позиционируется как гуманитарная волонтерская организация, имеющая нейтральный и беспристрастный характер. В этом году она даже была выдвинута на Нобелевскую премию мира.
Организация неоднократно подвергалась критике за распространение фальшивок. Так, еще в сентябре прошлого года «Белые каски» обвинялись в подделке фотографий, которыми мировую общественность пытались убедить в том, что российские ВКС бомбят жилые кварталы в Сирии. Как оказалось, фотографии были сделаны в Палестине за неделю до начала операции российских ВКС.
В сентябре этого года Минобороны России обвинило «Белые каски» в сотрудничестве с боевиками после того, как «Каски» выступили с утверждением, что по гуманитарной колонне ООН в Алеппо удар нанесли ВКС.
В ноябре представитель МИД РФ Мария Захарова предложила номинировать их вместо Нобелевской премии на «Оскар» за постановочную видеозапись с двумя ее представителями, которые якобы помогают раненому в разрушенном сирийском городе. «Подтверждаются худшие опасения – это постановочное видео, – сказала она. – В интернете появилось видео о деятельности этой организации в духе популярного флешмоба с соответствующим хэштегом. Псевдоактеры склоняются над мнимым раненым, который начинает истошно кричать». «Это свидетельствует о том, как они могут легко имитировать трагедию», – добавила дипломат.
Критиковал их и представитель Минобороны генерал-майор Игорь Конашенков. По его словам, при утверждениях о «разбомбленных» госпиталях и мобильных клиниках в Сирии западные политики ссылаются не на проверенную информацию, а на «Белые каски» или местных анонимных «журналистов» или «активистов».
«В этой связи обращает на себя внимание официальный отчет британского правительства «Негуманитарная помощь Великобритании в Сирии в 2012–2015 годах». В документе прямо указано, что «Белые каски» получили от британского правительства 15 млн фунтов. Но еще 5,3 млн фунтов получили некие «СМИ», – сообщил Конашенков. Он отмечал, что в документе также указано: «Финансируемые Великобританией проекты направлены на создание сети независимых СМИ по всей Сирии. Их работа заключается в том, чтобы сообщать в Facebook и Twitter о химических атаках сил режима в Гуте, а также оперативно поставлять информацию от местных жителей и «Белых касок».  
Добавим, что на днях в ООН состоялась конференция под названием «Против пропаганды и смены режима в Сирии», в ходе которой журналистка из Канады Ева Барлетт напомнила о том, что в Сирии нет представительств международных организаций. И Запад делает выводы о гуманитарной ситуации на основе наблюдений «Сирийской службы по правам человека», расположенной в Великобритании, в которой работает всего один человек. Также, посетовала Барлетт, выводы делаются на основе информации скомпрометировавших себя групп, таких как «Белые каски».
«Белые каски» заявляют, что они «нейтральные», однако их представители носят вооружение и ходят по трупам сирийских солдат. Их видеоотчеты также вызывают скепсис – например, одну и ту же девочку показывают в разных репортажах из разных мест. То есть верить им нельзя. Верить нельзя и упомянутой выше «Сирийской службе по правам человека», у них просто нет источников информации на местах», – заявила Барлетт.
Как сообщала газета ВЗГЛЯД, неделю назад Берлин и Париж ультимативно потребовали от Москвы и Тегерана обеспечить безопасность членов «Белых касок». Озабоченность Берлина связана в основном с тем, что «Белые каски», насколько известно, финансируются не только из бюджета Великобритании, но и ФРГ.
Дополнительную известность этой организации обеспечила не только фабрикация множества видеоклипов, но и активная работа в социальных сетях, где от имени сирийских детей создавались фальшивые аккаунты. Дети сравнивали события в Алеппо с холокостом и требовали «остановить Россию и Иран» с помощью ядерного оружия.

Под колпаком КГБ
…Первая встреча Кириллова и Йенса Столтенберга состоялась как будто бы случайно: во время выставки какого-то левака-авангардиста. Советский дипломат поразил Йенса неожиданно глубоким знанием тенденций современного искусства. Они отправились вместе попить кофе, потом долго гуляли по липовым аллеям в центре Осло, спорили о новом советском генсеке Горбачёве и его perestroyke.
Йенс был недоволен:
— Советский Союз не должен идти на уступки мировой клике капиталистов! — горячо доказывал он. — Да, сейчас вам тяжело живётся, вам кажется, что коммунистический эксперимент был неудачным, но поймите, что Советский Союз — это путеводный маяк для всего мира. Скоро к вам присоединятся европейские братья по классу, вам станет легче!
Кириллов кивал, чем вызывал уважение Йенса — приятно же, когда к тебе прислушиваются дипломаты восточного соседа, которых в доме его отца принимали с таким подобострастием.
Когда же в 1985 году Столтенберг возглавил Молодёжную рабочую лигу, встречи продолжились, только теперь условным местом для них стала уютная старинная таверна "Строторвет". Они сидели за крайним столиком у окна, пили аквавит и шумно спорили обо всём на свете — о сталинизме, о роли советских спецслужб, о том, что Горбачёв и его команда всё больше и больше предают идеалы социализма и революционного движения, тогда как западные капиталисты только и мечтают, как возродить фашизм.
Для Йенса это была больная тема: он прекрасно видел, как все высшие круги Норвегии предпочитают замалчивать свою роль в событиях Второй мировой войны. Да, Квислинга, как и некоторых его высокопоставленных приспешников, казнили, но многие чиновники оккупационной администрации, сотрудничавшие с немцами, отделались весьма незначительными наказаниями. Того же Акселя Хейберга сначала осудили на 20 лет тюрьмы, но в 1956 году его, как и всех прочих министров из кабинета Квислинга, помиловали и отправили на заслуженный отдых — на собственную виллу у тихого лесного озера.
Но что самое главное, политика денацификации практически никак не затронула тех промышленников, кто исправно поставлял продукцию и сырьё для нужд вермахта. У власти в Норвегии формально находились социалисты из респектабельной и буржуазной Народной рабочей партии Норвегии, но на деле страной правили всё те же представители богатейших семейственных кланов.
Они общались всё чаще и чаще. Столтенберг был готов работать на Советы, но только — в этом вопросе он был принципиален — на совершенно добровольной основе. То есть никаких подписок о сотрудничестве, никаких обязательств и, главное, никаких денежных вознаграждений.
— Я не хочу, чтобы кто-то смог бы упрекнуть меня в материальной заинтересованности, — объяснял он. — Нет, это принципиальный момент: мы встречаемся и беседуем только по идеологическим причинам.

Первое дело суперагента
Йенс не знал, что ещё в день знакомства Борис Кириллов по всем инструкциям составил на него досье, где и придумал псевдоним — товарищ Стеклов.
Вербовке сына самого Торвалда Столтенберга придали в Москве огромное политическое значение, особенно после череды провалов КГБ в Норвегии в начале 80-х. Самый громкий и знаковый эпизод: дело норвежского дипломата Арне Трехолта, арестованного в 1984 году.
Интересно, что свою карьеру Трехолта также начал с работы журналистом в одном из изданий Народной рабочей партии, позже он ушёл работать по внешнеполитической линии. И довольно успешно — в конце 70-х Трехолт был назначен советником в представительство Норвегии при ООН в Нью-Йорке. Там его и завербовали агенты КГБ, после чего молодой дипломат стал передавать в Москву секретные документы — от планов норвежских складов тяжёлого вооружения для армии США до аналитики по поводу советского военного вторжения в Афганистан.
Выдал дипломата предатель — полковник Олег Гордиевский, который охарактеризовал Трехолта как одного из десяти самых значимых агентов КГБ.
Трехолта взяли с показным шумом, на страницах норвежских газет буквально нагнеталась настоящая истерия: "Агенты КГБ везде!"
Поэтому Борис Кириллов получил приказ не спешить с вербовкой Йенса Столтенберга. Если молодой человек хочет просто разговаривать — значит, будем разговаривать.
Однако и эти беседы принесли КГБ немало пользы. Дело в том, что в 1987 году агенты КГБ провернули в Норвегии блистательную операцию, тайно купив у оружейной компании Kongsberg Våpenfabrikk, принадлежавшей государству, секретные технологии для производства гребных винтов для подводных лодок, которые обеспечивали подлодкам более бесшумный ход. Это была совместная разработка норвежцев и японской корпорации Toshiba, и на поставку в СССР подобных оборонных технологий по инициативе США были наложены запретительные санкции.
Вокруг сделки шли очень напряжённые переговоры, несколько раз всё буквально висело на волоске — и здесь самое время вспомнить, что Торвалд Столтенберг в то время служил министром иностранных дел Норвегии. Так что невинные беседы с его сыном могли послужить для аналитиков КГБ прекрасным барометром тех настроений, что царили дома у министра, и в конечном счёте — настроений самого министра.
Сделка в итоге состоялась, и новейшие фрезерные станки и секретное программное обеспечение были перевезены в СССР.
Американцы, узнав об утечке технологии, были в ярости. Разразился ужасный скандал, несколько чиновников были заподозрены в шпионаже, предприятие Kongsberg Våpenfabrikk — закрыто.
Именно тогда норвежские сыщики из Службы полиции и разведки и узнали о существовании советского секретного агента под псевдонимом Стеклов, внедрённого в высшие кабинеты власти Норвегии. Большего узнать они никак не могли: ещё до начала скандала, словно предчувствуя что-то неладное, Борис Кириллов предусмотрительно удалил из всех документов какие-либо упоминания о личности Стеклова.
Но предательства на самом верху предусмотреть он не смог.

Охота на "Стеклова"
22 мая 1991 года. Старший оперуполномоченный майор КГБ Михаил Бутков исчез из посольства в Осло неожиданно. Просто днём пошёл куда-то по делам — Бутков работал под прикрытием корреспондента газеты "Рабочая трибуна" и часто вращался в светских кругах. Тревогу решили раньше времени не поднимать: мало ли где загулял оперативник, с кем не бывает.
Через три дня Бутков объявился сам. Позвонил жене:
— Марина, я больше не вернусь в Москву. Бери детей и приезжай ко мне.
— Где ты?!
— Я пока не могу тебе сказать… Но если ты согласна, ты должна немедленно покинуть посольство, понимая, что в Советский Союз мы больше никогда не вернёмся.
— Миша, ты знаешь, что я не могу бросить родителей… Мой папа…
— Ну как хочешь, — неожиданно холодно оборвал разговор Бутков и повесил трубку.
Обеспокоенный посол решил тут же обратиться в Интерпол с просьбой провести расследование пропажи советского журналиста.
И тут же получили отказ. Представители Интерпола сослались на сообщение одной западной радиостанции о том, что некий Бутков попросил политического убежища в Великобритании. И сейчас он находится под опекой британской контрразведки.
А ещё через три дня его коллега Борис Кириллов узнал, с каким багажом Бутков сбежал к британцам.
Интересно, что майор Бутков тоже был представителем элитарной золотой молодёжи, но только советского разлива. Его отец — полковник ГРУ — обеспечил сыну поступление в Институт военных переводчиков, затем способствовал переходу в КГБ и поступлению в престижный Краснознамённый институт разведки имени Андропова. Родители устроили и брак Михаила: его женили на Марине, дочери генерала ГРУ. Вскоре у них родилось двое сыновей.
В Осло Бутковы приехали на всё готовое — им обеспечили роскошную квартиру в центре города, новенький автомобиль "Вольво" и зарплату в размере 1000 долларов в месяц (по ценам 1989 года это огромные деньги даже для Норвегии).
Богатство, полученное даром, как это часто бывает, вскружило голову, и Бутков решил, что ему позволено абсолютно всё. Он увлёкся азартными играми в казино и близко сошёлся с молодой красавицей Марией Николаевой-Гремицкой — дочь полковника КГБ, она работала в Осло в представительстве "Интуриста", а её муж занимал должность пресс-атташе посольства.
В 1990 году Мария вместе с мужем вернулись в Москву, но при этом они с Бутковым продолжали регулярно созваниваться по телефону: впечатлительная барышня в красках рассказывала, какой кошмар творится на социалистической родине. Именно тогда у Буткова и созрел план, как устроить райскую жизнь с любимой девушкой — и так, чтобы влиятельные родители не смогли их достать.
Он пришёл в резидентуру британской разведки МИ-6 в Осло и предложил свои услуги в обмен на убежище в Лондоне и приличное содержание. Британцы согласились и поставили условие: Бутков должен будет раскрыть имя агента Стеклова.
Пришлось брать отпуск и ехать в Москву, где и правда царили странные времена: государственный секрет ему выдали за символическую взятку: пару палок сервелата и бутылку французского коньяка. Конечно, для этого нужно было знать нужных людей из высших кабинетов Первого — разведывательного — управления КГБ, но с этим помог отец его "интуристовской" богини.
Потом Бутков вернулся в Осло и стал ждать условного сигнала. В мае 1991 года Мария, которая к тому времени развелась с мужем, вместе с шестилетней дочерью выехала в Стокгольм. Бутков в тот же день исчез из посольства.
В Стокгольме любовники сдались в руки британской разведки, и их переправили в Лондон. Правда, оказавшись в Британии, Бутков запаниковал — вспомнил про брошенных сыновей, и тогда англичане разрешили пригласить и жену с детьми.
В Англии перебежчиков достойно наградили: Буткову, поменявшему имя на Майкла Ньюмена, дали дом в фешенебельном пригороде на берегу Темзы и статус пенсионера британских спецслужб с приличной пенсией. Как и многие перебежчики, он почувствовал вкус к литературному творчеству и написал книгу мемуаров. Правда, спокойного писательского быта не получилось: уже в 2001 году Бутков был осуждён уголовным судом Лондона за крупные финансовые махинации — как выяснилось, вместе с женой он организовал банду мошенников, выманивая из кармана доверчивых российских бизнесменов деньги на обучение в несуществующей школе менеджмента в Калифорнии.

Вертикальный взлет Столтенберга
После побега Буткова из Норвегии были высланы восемь советских дипломатов "за деятельность, несовместимую с их официальным статусом". Среди них был и резидент КГБ, и его помощник — культурный атташе посольства Борис Кириллов.
Сам Йенс после "разоблачения" отделался лишь лёгким испугом. Неизвестно, каких трудов Столтенбергу-старшему стоило замять скандал, но в итоге контрразведчики поверили, что Йенс не знал, что общается с агентом КГБ, а если и догадывался об этом, то не успел передать каких-либо важных сведений.
И через некоторое время полностью оправданный Столтенберг был назначен чиновником в правительственную комиссию по обороне.
Инцидент с его разоблачением окончательно излечил Йенса от "детских болезней левизны", но в то же время настроил его против России. В российском государстве он видел предателей международного рабочего движения, капиталистов и реваншистов, остановивших грандиозное строительство социалистического будущего.
В 90-х Столтенберг делает головокружительную карьеру: руководитель НРП, член парламента и министр по делам торговли и энергетики, министр финансов.
Даже громкий скандал, разгоревшийся в конце 1990-х вокруг руководства Молодёжной рабочей лиги, погрязшего в финансовых махинациях, не остановил его карьерного взлёта. Выяснилось, что руководители лиги сознательно завышали количество членов организации: чем больше состав организации, тем больше объём государственного финансирования. В итоге двое бывших руководителей лиги получили тюремные сроки, а вот Столтенберг, возглавлявший лигу в момент совершения преступления, так и остался в статусе свидетеля: каким-то образом Йенс вновь сумел убедить следствие, что он ничего не знал о происходивших у него под носом махинациях.

На посту премьера
В 2000-м он становится самым молодым премьер-министром в истории Норвегии.
Тогда он продержался на этом посту всего полтора года и был вынужден уйти после скандала, связанного с побегом с места ДТП. Выезжая с парковки, Столтенберг задел чужую машину. Он остановился, набросал на листке бумаги свои личные данные и номер телефона, сунул записку под дворники на лобовом стекле и спокойно уехал — так заканчиваются сотни дорожных происшествий по всей Европе. Но вскоре выяснилось, что Столтенберг оставил чистый листок бумаги. Когда эта история всплыла в прессе, Йенс оплатил ремонт автомобиля из партийной кассы, чем только подлил масла в огонь.
В премьерское кресло Столтенберг вернулся в 2005 году. И не покидал его в течение восьми лет. Он даже сумел обернуть в свою пользу смерть своей младшей сестры Нини, известной телеведущей, скончавшейся от передозировки героина.
Самым серьёзным испытанием для Столтенберга стали теракты, организованные в июле 2011 года Андерсом Брейвиком, в результате которых погибло 77 человек. Действия убийцы-одиночки шокировали норвежцев, а ещё больше шокировала их нерасторопность полиции, которая слишком поздно добралась до острова Утойя, позволив Брейвику спокойно расстреливать подростков. Вот тогда Столтенбергу припомнили всё: и его симпатии к мусульманам из "Талибана"* и "Хамаса" (Норвегия была единственной европейской страной, которая официально вела переговоры с этими группировками), и неудачные реформы полиции, и многое другое.
Столтенберг ушёл в отставку, а на новых выборах решил с удвоенной энергией бороться за возвращение. Он даже переоделся водителем такси, чтобы ненавязчиво пообщаться со своими избирателями. Снятые будто бы скрытой камерой ролики, где Столтенберг крутил баранку старого "мерседеса", обошли все норвежские телеканалы. Однако потом выяснилось, что пассажиры такси были подставными актёрами. И Столтенберг, осыпаемый насмешками, с треском проиграл выборы.

Генсек НАТО
28 марта 2014 года совет НАТО назначил Столтенберга преемником Андерса Расмуссена на посту Генерального секретаря НАТО на ближайшие четыре года. Инициатором его выдвижения стала канцлер Германии Ангела Меркель, которая заручилась поддержкой США и Великобритании, а затем и других членов альянса.
Как позже объяснила сама канцлер, Столтенберг ей понравился умением находить компромиссы даже на самых сложных переговорах. В том числе и с российскими политиками. Именно Столтенберг в 2010 году сумел договориться с тогдашним российским президентом Дмитрием Медведевым о демаркации российско-норвежской границы в богатом углеводородами Баренцевом море, а ведь по поводу этой границы страны спорили аж с 1970 года.
Правда, сами россияне, захваченные событиями в Крыму и кровавой бойней в Донбассе, сначала даже и не обратили внимания, что в НАТО сменился президент.
Потом от имиджа искусного миролюбивого дипломата не осталось и следа: вслед за лидерами "просвещённого" Запада Йенс Столтенберг заговорил на высокомерном и чванливом языке военного превосходства.
Расчёты Меркель не сбылись. Более того, её протеже, попав в кресло, тотчас же забыл об оказанной услуге и начал не просто критиковать Меркель — нет, всё оказалось гораздо хуже. Йенс, интуитивно выбрав более сильного покровителя, стал играть в команде американского президента Барака Обамы, пытавшегося провести финансовую реформу НАТО и заставить "младших партнёров" — прежде всего Великобританию, Германию и Францию — больше отстёгивать в бюджет НАТО. Дескать, почему все тяготы расходов НАТО должны нести только американцы, пусть и европейцы платят.
Пока что итоги двухлетнего правления Столтенберга неутешительны: только 4 из 23 стран ЕС — членов НАТО выполнили свои обязательства перед альянсом выделить не менее 2 процентов от ВВП на оборону. На долю США по-прежнему приходится более 70 процентов от общих расходов НАТО.
Из достижений же можно отметить только то, что Столтенберг уже фактически похоронил проект создания Общеевропейских вооружённых сил, который ещё два года назад продвигала Меркель — как противовес американским морпехам, расквартированным в Европе. Сегодня европейцам не хватает денег даже на полицейские силы, чтобы противостоять напору беженцев, до каких тут новых расходов на новую армию Европы?
Так что в желании Трампа сместить руководство НАТО нет ничего удивительного. Вопрос лишь в другом: ограничится ли Трамп только увольнением заместителя Генерального секретаря НАТО Роуз Гетемюллер, представляющую администрацию США, или же он потребует "перезагрузки" всего кабинета?
Пока что Столтенберг в дежурном режиме требует "наказать" Россию за Сирию, требует всё новых и новых санкций, новых бюджетов на "сдерживание". Однако, что скажет Столтенберг завтра, не знает даже он сам.

Смутное время
К весне 1991 года было покончено почти со всеми промосковскими правительствами в странах Восточной Европы. В центральном аппарате КГБ пристально следили за происходящим западнее Бреста, пустив на самотек ситуацию внутри страны. Меж тем в Москве уже более года проходят масштабные митинги и шествия, на которые стихийно собираются до миллиона человек. Эти митинги плохо организованы, практически неуправляемы и парализуют весь центр города. От греха подальше центр просто закрывают для транспорта и отдают толпе по первому требованию. Организацию по технической части – транспорт, репродукторы, трибуны – берет на себя Моссовет, в котором доминируют либералы. И стоит учитывать, что город тогда был устроен иначе, нежели сейчас: Манежная площадь представляла собой открытое пространство с двусторонним движением транспорта вдоль Александровского сада – и по ней свободно перемещались миллионы человек. Злых, голодных и требовавших перемен. В какой-то момент – уже любых
КГБ по факту самоустранилось от происходящего. Начальник УКГБ по Москве и области Виталий Прилуков ситуацию не контролировал. Большая часть личного состава, включая разведку, была погружена во внутренние проблемы, которые начались еще с момента департизации. Проблемы эти откололи Первое главное управление (внешняя разведка) от основной части КГБ, поскольку разведка демонстративно поддержала упразднение партийного контроля, что было естественной реакцией на непрофессионализм и беспринципность партийного руководства в этой особой сфере. Сотрудники разведки массово выходили из партии или прибегали к уловкам, чтобы оказаться вне контроля системы. Например, автор этих строк, переходя из Международного отдела ЦК КПСС и не будучи членом партии, просто «потерял» комсомольский билет, что было воспринято отделом кадров и самой комсомольской организацией с пониманием. А тронуть человека, с апреля 1991 года находившегося «на полевой работе» в горячей точке – Южной Осетии, с которой даже связи не было, а лавины по весне перекрывали единственную трассу, ни у кого рука не поднялась.
Так называемая демократическая улица рано или поздно предложила бы собственную систему организации госбезопасности, которая с высокой долей вероятности контролировалась бы из посольства США. На площади из ниоткуда возникли бы некие лидеры, которые в инициативном порядке пришли бы к Ельцину (скорее всего, при посредничестве Моссовета и американцев) и навязали бы ему себя в качестве альтернативной системы государственной безопасности. Кандидатурой на пост руководителя мог быть и Олег Калугин, уже находившийся в оперативной разработке по подозрению в шпионаже в пользе ЦРУ. В конечном итоге это привело бы к насильственному разрушению КГБ СССР до основания, вплоть до люстрации и физических преследований сотрудников вне зависимости от их ранга, звания и специализации деятельности. На руинах была бы создана «карманная» структура, а руководили бы ею американские советники и консультанты, как это произошло в Восточной Европе и в Прибалтике.
Самый радикальный, восточногерманский, вариант тоже рассматривался всерьез. А он предусматривал и штурм зданий КГБ, и организованное разграбление архивов, что означало бы смерть нового российского государства в утробе. В качестве «ролевой модели» упоминались и события 1956 года в Венгрии, где восставший народ первым делом напал на здание Госбезопасности, перевешал – в прямом смысле слова – охрану и вынес архивы. Кстати, облицовка нижних этажей комплекса зданий на Лубянке гранитным камнем была сделана именно после Венгрии-56.
При этом многие офицеры вполне поддерживали и перестройку, и лично Ельцина. Не было противостояния «КГБ против народа», о котором любят «вспоминать» либеральные СМИ. Другое дело, что часть сотрудников была деморализована трехлетней идеологической атакой со стороны СМИ, и даже глубоко идейные коммунисты, истово веровавшие в это учение, находились в состоянии, близком к прострации. На некоторых, особенно из старшего поколения, было страшно смотреть. И это притом что республиканские КГБ уже прекратили сотрудничество с центром, в лучшем случае дистанцировавшись от происходящего, а в худшем, как в Грузии, перейдя на сторону местных националистов. Как-то сопротивлялся только КГБ Литвы, но лишь за счет харизматичности его тогдашнего руководства. И в какой-то момент генералам Эйсмунтасу и Марцинкусу пришлось организовывать спецоперацию по вывозу архива из Вильнюса на поезде.
Крючкову и части его окружения (Агеев, Пономарев, Грушко) разумным выходом представлялся организационно-кадровый компромисс с Ельциным. Соглашение от 5 мая 1991 года должно было гарантировать, что набиравшее силу руководство РСФСР создаст свою службу госбезопасности не на основе «демократической улицы», а из старых кадров КГБ СССР, идеологически готовых работать с Ельциным и Бурбулисом (в случае последнего это было чрезвычайно сложно). Но Крючков, похоже, уже не понимал, что ситуация вышла из-под контроля, так что глубоко продуманные интриги и схемы, к которым он привык в прежние времена, уже не работают. Передача полномочий новому КГБ РСФСР переросла в разгром центрального аппарата, но хотя бы без насилия, люстраций, «запретов на профессию» и прочих прелестей Восточной Европы. Возможно, это можно считать достижением.

Кадры решают многое
В любом случае разрушение центрального аппарата привело к интеллектуальной катастрофе. Люди, всю свою жизнь отдавшие союзному государству, выбрасывались на улицу, если не декларировали свою приверженность новым идеалам, так до конца и не сформулированным. У ряда старших офицеров, работавших только в союзных структурах и не перешедших в национальную юрисдикцию, несмотря на их опыт и подготовку, просто не осталось средств к существованию.
При этом одиозные персонажи, связанные, к примеру, с идеологическими репрессиями в советский период, прекрасно прижились и в 90-х годах. В первую очередь речь идет о вечном начальнике 5-го Главного управления (борьба с «антисоветчиной») генерале Филиппе Бобкове. Все 90-е годы он возглавлял так называемое аналитическое управление (по факту – службу безопасности) АО «Группа «Мост» Владимира Гусинского – одну из наиболее одиозных по тем временам олигархических и медийных структур. Что удивительно, он регулярно допускал огромное количество ошибок (например, взял на работу автора этих строк), но продолжал работать на этой должности даже после бегства Гусинского за границу. Именно при Бобкове в «Мосте» сформировалась плеяда нынешних «лидеров общественного мнения» либерального толка. И тот же Бобков публично поддерживал сокращение резидентур российской разведки в нескольких регионах мира, хотя его мнения по этому поводу никто не спрашивал – он не имел к ней ровно никакого отношения.
Случай Бобкова – это частный случай самопиара КГБ, бытующего до сих пор. Деградация тех систем, которые отвечали за ситуацию внутри страны, началась даже не в 1987 году, когда отмена предварительной цензуры спустила на органы государственной власти всех собак. Даже сейчас принято идеализировать и сам КГБ как явление, и отдельно взятых сотрудников старшего поколения. На деле многие из них (в том числе те, кто торпедирует общество мемуарами и «экспертными мнениями») сами виноваты в разрушении как инфраструктуры КГБ, так и государства в целом. Управления со 2-е по 6-е еще с 70-х были поражены многочисленными кадровыми болезнями. Подбор сотрудников «по анкете», помноженный на разнообразные формы «советской политкорректности» (национальные кадры, «комсомольский набор», «селяне»), приводил к постепенному понижению профессионального уровня. Особое внимание стоит обратить на так называемые школы КГБ, которые стали формировать в 70-х годах. Наиболее знаменитые из них – в Минске, Киеве, Вильнюсе, Тбилиси, Ленинграде, Новосибирске и Львове – по ускоренной системе готовили к работе кадры, посланные по национальной квоте или комсомольской путевке. Не все, конечно, так страшно, есть множество прекрасных профессионалов и симпатичных людей, эти школы окончивших, но многие другие полученный набор специфических навыков затем использовали в основном в личных целях, а качество их подготовки оставляло желать лучшего. Речь, правда, не идет о внешней разведке – там были свои сложности, но до ускоренных курсов для людей чуть ли не с улицы дело не дошло.
В результате сформировалась целая система, отторгавшая новизну, нестандартное мышление и самостоятельность оценки. Мешала и военизированность КГБ – выходцы из армии, при всем к ним уважении, менее склонны к критическому мышлению. Гражданские специалисты чаще проявляют принципиальность в отстаивании своей точки зрения, нежели кадровые офицеры, в которых изначально заложено чинопочитание. Сложился и культ командования. То есть отдавать приказы и разрабатывать планы считалось более важным, чем заботиться о том, чтобы они были правильными. А судорожные попытки уже в горбачевскую эпоху создать некие «аналитические отделы» привели лишь к появлению на руководящих должностях заслуженных генералов, больше склонных к поиску вселенских заговоров, чем к объективной обработке поступающих данных.

Герои сопротивления
Традиционный вопрос о том, как это так случилось, что гигантская структура, охватывавшая весь СССР и все якобы контролировавшая, проспала распад государства, не совсем правильно сформулирован. В реальности КГБ СССР образца 80-х годов сам себя не контролировал. Распад начался с отпада части национальных отделений, с поляризации мнений внутри самой организации, с вынесения на публику внутренних идеологических дискуссий, а в дальнейшем все это только росло как снежный ком. Чинопочитание, карьеризм и общее снижение интеллектуального уровня привели к невозможности адекватно оценивать поступавшую информацию, а поступала она в огромных количествах. В той же Литве, например, националистические настроения отчасти поддерживались местным ЦК партии, который безуспешно пытался их возглавить. КГБ же не могло пойти против мнения партийного начальства, которое отмахивалось от оперативных донесений, ссылаясь на Москву и «перестройку». А в кавказских республиках рычаги управления вообще были утеряны, причем отчасти из-за давления партийной власти.
Роль КГБ СССР в истории и в событиях 1988–1991 годов – отчасти вопрос веры. Людей, считающих, что эта организация была абсолютным злом, никак не переубедить, но это и не нужно. Людям, которые отождествляют своих современников с крестьянским призывом времен Ежова, в принципе сложно что-то объяснить. Даже попытки отделить деятельность внешней разведки от одиозных мероприятий 5-го главка времен Андропова наталкиваются на неприятие самой аббревиатуры.
Возможно, главный урок событий двадцатипятилетней давности касается не общей роли органов государственной безопасности в структуре власти, а их интеллектуальной и организационной ниши в этой системе. Роль КГБ СССР в конце 80-х – начале 90-х сводилась к не свойственным государственной безопасности функциям поддержки авторитета власти на фоне идеологических изменений в обществе. Но и сам КГБ (как центральный аппарат, так и республиканские органы) разрывался от внутренних противоречий, так что требовать спасительных идей от структуры, разлагавшейся одновременно со всей системой государственной власти, было бы наивно. Даже имидж КГБ разлагался под массированной атакой СМИ, хотя в какой-то мере работает до сих пор. Внутри системы государственной безопасности, которая по идее должна была вбирать в себя лучших, просто не нашлось тех интеллектуальных сил, которые могли бы оказать политике распада и разложения достойное сопротивление.
А это и есть главный урок. Система органов государственной безопасности не может быть массовой, она не может быть основана на «анкетном» подборе кадров. Она не может быть идеальной, но стремиться к этому идеалу необходимо. А всех, кто участвовал в борьбе за единое государство – «в поле» ли, на ступеньках здания КГБ на Лукишках, на Лубянской площади, на паркетах комплекса правительственных зданий от Рыбного переулка и наверх – не стоит поминать злым словом. Случилось неизбежное. Но могло быть гораздо хуже. 

Силы спецопераций в действии
Первая публичная демонстрация нового облика российского спецназа — крымский кризис в феврале-марте 2014 года, где ССО обеспечили скрытное начало операции Вооруженных сил России по блокированию украинских военных объектов на полуострове. Оперативное и бескровное взятие под контроль важнейших военных объектов и выборочное блокирование систем связи обусловило успех операции в целом. К этому же периоду относятся и первые публичные фото бойцов российских ССО, в частности в аэропорту Бельбек под Севастополем.

В марте 2016 года была подтверждена гибель в Сирии одного из офицеров ССО — Федора Журавлева. По сообщению Reuters, Журавлев погиб в ноябре 2015 года, на похоронах объявили, что он погиб в командировке на Северном Кавказе. В апреле 2016 года в боях за Пальмиру погиб старший лейтенант ССО Александр Прохоренко. По имеющейся информации, в окружении боевиков офицер, выполнявший задачи авианаводчика, вызвал на себя бомбовый удар российской авиации.
Осенью 2016 года сообщили о гибели в Сирии несколькими месяцами ранее еще одного военнослужащего ССО. В июне 2016 года выпускник рязанского училища ВДВ Сергей Печальнов получил ранение от взорвавшейся мины и скончался несколько дней спустя в московской больнице.
Подразделения ССО применяются в Сирии весьма активно, как в боевых операциях — включая разведку, наведение авиации и активные действия против сил террористов, так и в обеспечении гуманитарных операций, в том числе сопровождении конвоев с гуманитарной помощью и специалистами, направляемыми в освобожденные от террористов районы. Наконец, в декабре 2016 года телеканал «Россия-24» в рамках программы «Вести недели» продемонстрировал кадры с участием российских спецназовцев в прямых столкновениях с террористами на территории Сирии, что можно считать окончательным признанием их роли в этой кампании.


Кроме того, новое охлаждение отношений между Россией и Западом вернуло в число приоритетных задач подготовку к возможному противостоянию регулярным вооруженным силам противника, включая все планировавшиеся еще для советского спецназа задачи, но с характерными добавлениями. Так, помимо объектов ядерных сил, штабов, командных пунктов и важнейших инфраструктурных узлов, среди целей ССО теперь рассматривают объекты системы противоракетной обороны, объекты и части, связанные с хранением, обслуживанием и применением высокоточного оружия и ряд других объектов.


Алеппо и не только?
Если переводить заголовок упомянутой выше статьи в WSJ — Russian Special Forces Seen as Key to Aleppo Victory — буквально, то получается, что, по мнению ее автора, российские ССО сыграли в Алеппо ключевую роль. При всем уважении к спецназу, с таким мнением трудно согласиться. Очевидно, что российские советники и отдельные подразделения внесли большой вклад в победу, однако сводить все к спецназу нельзя. Детальная информация о ходе штурма города, скорее всего, будет раскрыта очень нескоро, но, по имеющимся отрывочным данным, можно сделать вывод о том, что весомую помощь сирийской армии и союзным ей отрядам в боях в городе оказали другие подразделения, не относящиеся к силам специальных операций. В частности, те, что располагают оборудованием и вооружением, способным прокладывать путь сквозь мешанину железобетонных конструкций и разрушать пути, используемые противником, в частности, подземные коммуникации.
Возвращаясь к действиям российского спецназа в Сирии, помимо Алеппо, можно отметить, что неоднократно силы специальных операций связывали с замеченными в стране формированиями частных военных компаний с российским участием. Вместе с тем, как представляется, это две довольно разные истории: силы спецопераций выполняют свои весьма специфические задачи, в то время как ЧВК, судя по всему, использовались в качестве линейной пехоты там, где не хватало сил собственно сирийской армии. Это, разумеется, не исключает физической маскировки отдельных подразделений ССО под формирования ЧВК — и кого угодно еще, вплоть до исламистов — однако смешивать эти сюжеты не стоит. Что касается частных военных компаний в целом, то, по имеющейся информации, российское политическое руководство оценивает эту практику достаточно негативно.
Так или иначе, события последних трех лет позволяют говорить о том, что российские силы спецопераций существуют и действуют по назначению. Восторг по этому поводу вряд ли уместен — необходимость вести войну не слишком способствует положительным эмоциям, но если такая необходимость возникает, то эффективное, быстрое и решительное использование ССО, наверное, лучший способ минимизации усилий. Там, где в начале кампании при наличии политической воли удастся обойтись отрядом спецназовцев с легким вооружением, в случае промедления потом может не хватить развернутой дивизии.

Очень быстро данная история превратилась в фарс, как это обычно и бывает со всеми конспирологическими инициативами. Российские дипмиссии стали заваливать заявками Госдеп вечером в пятницу, что привело к административному коллапсу. Ответить на заявку нужно до конца рабочего дня, иначе возник бы прецедент, позволявший российскому посольству оспорить отказ. Но проверить «целесообразность» такой заявки дежурные сотрудники Госдепа уже не имели возможности, как не могли и своевременно предупредить об этом ФБР. Этот юмор не был должным образом оценен, и инициатива контрразведки стала обрастать должностными инструкциями, которые еще более ужесточали режим ограничений.
В результате появился законопроект, который Палата представителей Конгресса приняла в конце ноября. Чтобы не выходить за рамки Женевской конвенции, регулирующей статус дипломатических сотрудников, совсем уж нагло, ограничения были заявлены не в качестве отдельного законопроекта, а вписаны в законопроект о финансировании американских спецслужб на 2017 год. «Аккредитованные сотрудники дипломатических представительств России в США не могут выезжать дальше, чем на 25 миль (40 километров) от своих офисных зданий в течение календарного квартала», - говорится в тексте документа. Исключения допускаются лишь в тех случаях, если ФБР до конца предыдущего квартала выступит со спецзаявлением об отсутствии нарушений со стороны дипломатов. То есть, ФБР будет теперь выступать в роли школьного учителя, который следит за тем, чтобы дети не выходили за пределы школы без разрешения, и поощрять тех, кто хорошо себя вел в прошлом квартале.
Юридической нормой всё это пока не стало – Сенат не проголосовал, а президент не подписал, но на практике вполне себе используется. В США национальные законы в принципе имеют приоритет над международными соглашениями (это та самая норма, которую уже давно пора ввести в действие и на территории РФ), следовательно, на Женевскую конвенцию ФБР плевать. Вопрос в том, какие такие санкции могут быть введены в отношении тех российских дипломатов, которые нарушат новый закон. По идее, машину с дипломатическими номерами невозможно не то что насильственно остановить, но даже оштрафовать за неправильную парковку. В советское время и даже в 90-е эти парковки в Вашингтоне были еще одним полем для дипломатического троллинга – управление полиции округа Колумбия забрасывало посольство тоннами штрафов. Сейчас ситуация изменилась, и во время последних президентских выборов сотрудники ФБР физически блокировали машину работника российского генконсульства в Хьюстоне при попытке подъехать к избирательному участку. Посольство отправило в Госдеп ноту, которую там проигнорировали.
По логике ФБР, всё это меры борьбы с «русскими шпионами», которые «наводнили Америку». Но даже если предположить, что они действительно её «наводнили», то все это бьет не по сотрудникам российского разведывательного сообщества, а по дипломатам и их семьям, причем, в бытовом плане, а не только в профессиональном. Конечно, они не каждое воскресенье ездят из Вашингтона в Лас-Вегас или на пляжи округа Майами-Дэйд, - этого не позволяет их кодекс поведения, который и так серьезно ограничивает сотрудников дипмиссий в быту, руководствуясь соображениями безопасности. Но необходимость кого-то уведомлять о своих планах, как минимум, раздражает.
При этом доведение противника до белого каления – один из главных методов контрразведки. Как и так называемая «проверка на вшивость»: иногда сотрудники дипмиссий подвергаются прямому физическому насилию в форме «уличного хулиганства» или «ограбления». Если посольство в ответ не реагирует, это воспринимается как проявление слабости и физическое давление продолжается с целью «указать на место». На подобные методы жалуются как раз сотрудники американских дипмиссий в России. Летом этого года на специальном совещании в Госдепе они требовали усиления своей защиты в Москве: к кого-то, якобы, собаку убили, у кого-то неустановленные лица в квартире мебель переставили и телевизор переключили на «Дом-2» - и тому подобное. Судя по всему, речь идет об очередном приступе шпиономании (у них ведь в каждом шкафу по три сотрудника КГБ еще с брежневских времен прописались), но, в любом случае, атмосфера сложилась нездоровая.
Американские (как, впрочем, и любые другие дипломатические сотрудники иностранных государств) в РФ пользуются всеми права и возможностями, которые предоставляет им Женевская конвенция. Их передвижения никто не ограничивает, справок от них не требует и машины не блокирует. Сотрудники посольства сами порой доставляют массу неприятностей ГИБДД вечными попытками «уйти от хвоста» - реального или выдуманного – путем проезда на красный свет. А уж истории о нетрезвых дипломатах, разъезжающих по стране, уже давно вошли в легенды. Иностранным гражданам, включая и дипломатов, запрещается находиться без специального разрешения только на режимных объектах, в закрытых городах или иных территориях, связанных с государственной безопасностью и государственной тайной. В этом нет ничего удивительного, тем более, статус дипломата не предусматривает какой-либо деятельности, враждебной стране пребывания.
Зеркальные меры, которые примет МИД в отношении американцев в ответ на окончательное утверждение дискриминационных мер в отношении россиян, скорее всего, будут именно что зеркальными. Надо понимать, что автомобили с дипломатическими номерами – территория другого государства. На них нельзя поставить какой-то официальный маячок, отслеживающий их передвижения. Невозможно и заставить посольство отчитываться о всех перемещениях своих сотрудников. «Отзеркаленные» меры будут, скорее всего, представлять собой набор правил, запрещающих аккредитованным дипломатам и членам их семей выезжать за пределы МКАД (если говорить только о Москве). Эта мера обрастет административными инструкциям, на ГлавУПДК (управление по обслуживанию дипкорпуса) обрушится дополнительный ворох бумаг, включая и заявки от американских дипломатов, в ФСБ произойдет перерасход бензина на машины сопровождения, но более принципиальные изменения произойдут вряд ли.
Сотрудники ЦРУ и других аналогичных американских ведомств и так уже несколько лет живут по так называемым «московским правилам», предусматривающим старорежимные методы конспирации и самоограничения в быту. Получается это у них плохо, иногда доходит до почти анекдотических историй: один высокопоставленный сотрудник резидентуры регулярно выходил из посольства в шапке-ушанке, ватнике – в прямом смысле слова – и облитый водкой; сам он ее не пил, но полагал, что так он смешается с толпой москвичей. Но все это никак не связано с официальным контролем над передвижением по стране аккредитованных дипломатов.
Американские диппредставители живут сейчас в Москве не в строго отведенных зданиях, принадлежащих ГлавУПДК, но и снимают обычные квартиры, имеют машины, зарегистрированные на граждан РФ (соответственно, с обычными, а не с красными номерами). При некотором желании, они смогут уехать, куда захотят, и никто их не будет их тотально отслеживать. Если поймают, да, могут и выслать за несоблюдение правил поведения, но, скорее всего, такие меры будут применяться выборочно или, опять же, зеркально. Высылают за «деятельность, несовместимую с дипломатическим статусом», а не за несанкционированную поездку на рыбалку или в подмосковный ресторан.
Другое дело, что практически все эти санкционные и ограничительные инициативы исходят от уходящей администрации Белого дома и отображают их картину мира, а она может резко измениться буквально через месяц – пока никто не может представить, как поведет себя новая администрация США. Но мы вынуждены реагировать на то, что происходит уже сейчас. И в какой-то момент зеркало может треснуть.

Лицо Саддама Хусейна
В тот день, когда у него был назначен ужин с министром иностранных дел России Евгением Примаковым, рано утром писателю позвонили по просьбе Малькольма Ривкина, министра иностранных дел Великобритании. Попросили срочно прислать свою книгу «Люди Смайли» с автографом. Дома книги не было, но удалось срочно разыскать «более-менее приличный экземпляр». «Не иначе как из-за экономии государственных средств» курьера из министерства не прислали, пришлось его нанимать за свой счёт. Через пару часов снова позвонили, в недоумении и раздражении: «Где книга»? Оказалось, что книжка застряла в «гребаной» службе безопасности. «Возможно, Ривкин добавил своё имя к моему, подписал как коллега коллеге» – иронизирует Ле Карре и сетует, что никогда об этом не узнает, «ни писка больше не было из министерства».
Стакан водки налили до краёв. «Ты зови меня Евгений, я тебя буду звать Дейвидом», – сказал писателю министр Примаков. Он говорил по-английски, в своей довольно прямолинейной манере, обращаясь за помощью к переводчику только тогда, когда не мог подобрать подходящее слово. «Как и большинство русских интеллектуалов, он не мог говорить коротко» – вспоминает Ле Карре. «Захватывающий и живой оратор». За столом сидели российские послы из стран Ближнего Востока, вызванные в Лондон на какую-то конференцию. Англичан было только двое – писатель и его жена.
«Вы знаете «Бурю в пустыне», Дейвид»? – требовательно спросил Примаков. Ле Карре ответил утвердительно. «Саддам был моим другом. Вы знаете, что это значит»? – ещё более требовательным и уже немного возмущённым тоном продолжил Примаков. Ле Карре вспоминает, что, конечно же, он сразу понял, что имеет в виду министр. «Саддам позвонил мне по телефону, – возмущение Примакова возрастало, – «Евгений, спаси моё лицо. Вытащи меня из Кувейта». Примаков некоторое время молчал, чтобы дать нам проникнуться значительностью этой просьбы – пишет Ле Карре. Далее Примаков рассказывал, что Саддам Хусейн просил его убедить Джорджа Буша – младшего, чтобы тот позволил ему отвести свои войска из Кувейта «с достоинством», «сохранив лицо» и в этом случае не было бы никакой войны.
По словам Примакова, он передал эту просьбу президенту Бушу. «Но этот человек…» – повисла напряжённая пауза, министр иностранных дел России консультировался с переводчиком. Если и было крепкое словечко на языке Примакова, то он себя сдерживал, отмечает Ле Карре. После консультации с переводчиком министр закончил: «…оказался не способным к сотрудничеству». Сказал с неохотой и позволил себя гримасу возмущения. После неудачи с Бушем Примаков приехал в Великобританию. Опять консультация с переводчиком, звучит знакомое английскому писателю русское слово «дача». В ответ звучит: «чекерс» (в этом местечке загородный дом премьер-министров Британии). «Я приехал в чекерс. Целый час эта женщина читала мне лекцию. Они хотели войны» – заключил Примаков свой рассказ.
Последний раз весточка от Примакова пришла к писателю весной 2015-го. Сообщали, что он хворает и хотел бы почитать новые книги любимого автора. Какие именно книги хотел бы прочесть Примаков, не сообщалось. Поэтому Ле Карре собрал довольно внушительную посылку, подписал каждую книжку. Но посылку не пропустила российская таможня: «слишком много книг за один раз». Пришлось делать несколько маленьких бандеролей. «Ни слова в ответ», – сетует писатель. «И уже не будет. Примаков умер до того, как смог их прочитать».




Бандиты любили «Зиппо»
В Британии придумали не только первый парламент и метрополитен, но и первый рейтинг серийных убийц. О маньяках в Британии снимают фильмы и пишут книги. Знают англичане и российского серийного убийцу Андрея Чикатило. Поэтому не удивительно, что автор шпионских романов захотел познакомиться в Москве с Иссой Костоевым, бывшим следователем из Ростова-на-Дону, который Чикатило выследил и обезвредил. Ле Карре интересовало в первую очередь, как и почему Костоев понял, что перед ним – маньяк. «Он очень вонял, – ответил следователь. – Иногда он съедал интимные части тела своих жертв. Со временем это повлияло на его пищеварение», – небольшой вздох, тяжёлые веки бывшего следователя немного сжимаются.
Но вот Костоева, по воспоминаниям писателя, во время встречи интересовало совсем другое. Он стал жаловаться англичанину на тяжёлую судьбу ингушей, которых по приказу Сталина выселили из их родных мест. Ругал осетин, «христианское племя» с Северного Кавказа, жестоких «сталинских прихвостней», вспоминает Ле Карре слова бывшего следователя. Жаловался, что до сего дня ингуши живут в России как изгои. К удивлению Ле Карре бывший следователь, а к моменту их знакомства – известный уже политик – сравнивал российских ингушей то с «неграми», то с палестинцами. «Я русский негр», – с обидой говорил Костоев.
Ле Карре собирался в 1993-м году начать писать роман, действие которого разворачивалось бы в Чечне. Познакомившись с Костоевым, он решил перенести действие романа в Ингушетию. Тем более что Костоев сразу же после знакомства решил организовать для Ле Карре поездку в Ингушетию. Заняло это почти полгода. Когда были назначены сроки и Ле Карре начал паковать вещи, Костоев руководил из Москвы тем, что должно быть в багаже: он попросил писателя обязательно купить побольше американских сигарет, дешевых часов в «позолоченной» оправе, несколько зажигалок «Зиппо», чтобы дарить бандитам, которые их обязательно остановят по дороге в Ингушетию. Он уверял, что это не опасные, а вполне даже «добрые» бандиты, которые никого не хотят убивать, просто они чувствуют, что имеют право взымать дань с каждого, кто проезжает по их территории. Костоев уверял, что пошлёт с десяток охранников. Незадолго до поездки охранников он обещал шесть человек.
Жаль, конечно, что поездка так и не состоялась. За 48 часов до вылета «связной» от Костоева её отменил, сказал, что «авторитетные люди» не могут гарантировать безопасность. Но Костоев запомнился писателю на всю жизнь: когда через пятнадцать лет он стал сочинять роман «Наиболее разыскиваемый человек», о всяких несуразностях и глупостях, которые происходят под видом борьбы с терроризмом, он назвал в память о нём Иссой одного из героев – молодого чеченского парня, правоверного мусульманина.
 
Обед с Сахаровым
Во время первой поездки Ле Карре в СССР был обед с Андреем Сахаровым и Еленой Боннэр в одном из первых кооперативных ресторанов Ленинграда. Вокруг их стола всё время отирались какие-то молодые люди, фотографировали знаменитостей, как им объяснили, «камерами 1930-х годов со вспышкой». Ле Карре уверен, что это были агенты КГБ, Сахарова никто не знал в лицо, «на улицах к нему не подходили, чтобы пожать руку этому мужественному человеку». Андрей Сахаров интересовался, как удалось разоблачить Клауса Фукса, английского ядерного физика, работавшего на советскую разведку. К тому времени Фукса уже освободили из тюрьмы и он жил в ГДР. Ле Карре знал человека, который Фукса допрашивал, но деталями не интересовался. «Злейший враг шпиона – другой шпион», – предположил Ле Карре громко и кивнул головой в сторону молодых людей с фотоаппаратами. «Может быть, один из ваших шпионов сказал нашему шпиону про Клауса Фукса». Сахаров улыбнулся. Он часто улыбался, в отличии от Елены Боннэр, вспоминает писатель, и его заинтересовало: это естественно для Сахарова или он этому научился, чтобы разоружать улыбкой недоброжелателей? Но вопрос такой не задал. Сахаров, между тем, рассказывал, как охранявшим его в Горьком сотрудникам КГБ было запрещено смотреть ему в глаза и ежедневную газету «Правда» человек передавал обернувшись к нему спиной. А потом он вспомнил ещё одну историю.
Однажды ночью резкий стук в дверь. Боннэр сказала: «Не открывай». Сахаров открыл. «Я сказал Елене, что они уже ничего с нами не могут сделать, чего уже не сделали». Два человека на пороге: в форме офицера КГБ один, другой в рабочей спецовке. «Мы пришли поставить телефон». «Я человек непьющий», – сказал Сахаров писателю, но телефон в закрытом русском городе тогда – это как стакан ледяной водки в пустыне Сахара. «Нам не нужен телефон», – сказала Боннэр. Но Сахаров опять возразил. Телефон установили, к явному неудовольствию Боннэр. «Ждите звонка завтра в полдень», – сказал офицер и хлопнул дверью. Полдень следующего дня, час, два часа. Сахаровы плохо спали ночью, не завтракали. Сахаров предупредил охрану, вышел, чтобы сходить в магазин. Елена Боннэр зовёт: «Тебя к телефону». Вернулся, взял трубку. После недолгих переключений, услышал голос Михаила Горбачёва: «Прошлое – это прошлое», – сказал генеральный секретарь. ЦК дело пересмотрел, Сахаров может вернуться в свою квартиру, его немедленно восстановят в Академии наук, чтобы он «стал ответственным гражданином» перестроечной страны. Слова «ответственный гражданин» Сахарова задели. Это как раз его идея, напомнил он Горбачёву. Он напомнил генсеку о своих безответных письмах в ЦК. Стал говорить о людях, которые без суда сосланы в этот закрытый город. Часто они даже не знают, за что их сослали. Напомнил, что и об этом он посылал письма. «Мы получали ваши письма – спокойно сказал Горбачёв. ЦК их обдумывает. Возвращайтесь в Москву. Поможете нам с переустройством».
Сахарова разговор уже разозлил, но в какой-то момент он увидел взгляд жены. И подумал, что если он продолжит в том же духе, то Горбачёв может сказать: «Хорошо. Если вы так чувствуете, товарищ, оставайтесь там, где есть». И Сахаров повесил трубку. Через мгновение осознал потрясённый, что во время первого телефонного разговора за шесть лет бросил трубку во время разговора с Генеральным секретарём ЦК КПСС.





Три страницы о Бродском
Конечно же, как всякий большой писатель, Ле Карре – мастер деталей. Иногда описанные им жесты человека, вздохи, поворот тела, взгляд, наполняют повествование действием, даже если на самом деле в этот момент почти ничего не происходит. Всего три страницы в книге посвящены поэту Иосифу Бродскому, но такое впечатление, будто это небольшой документальный фильм. И готовый сюжет для хорошего эпизода фильма художественного: так сложилось, что Иосиф Бродский узнал о присуждении ему Нобелевской премии в тот самый момент, когда обедал в китайском ресторанчике в лондонском районе Хэмпстед с Ле Карре и его женой.
Ле Карре иронично замечает, что уже не узнать, почему они были выбраны поэтом в качестве компании в этот осенний день 1987-го. Если бы Ле Карре спросили на спор, читал ли Бродский его книги, то он бы ответил с уверенностью, что не читал ни строчки, да и не чувствовал себя обязанным это делать, опять иронизирует Ле Карре. Замечая, что ему очень понравились эссе Бродского, особенно про Ленинград, и он был тронут его обожанием Ахматовой.
«Культурная дама», у которой гостил Бродский, настоятельно просила Ле Карре и его жену не разрешать поэту пить спиртное и курить. У Бродского уже были серьёзные проблемы с сердцем. Но сделать это было невозможно, немного сентиментально замечает англичанин: «поклевав» куриной лапши Бродский принял несколько порций любимого виски «Блэк Лэйбл» и с удовольствием раскуривал сигареты. Поэтому, когда «культурная дама» появилась в клубах табачного дыма в дверях ресторанчика с очень серьёзным выражением лица, Ле Карре подумал, что сейчас послышатся упрёки. Но дама сказала только: «Вы получили премию». Повисло довольно долгое молчание. Бродский достал сигарету, затянулся. «Что за премию?» – проворчал он. «Нобелевскую».
Ле Карре вспоминает как Бродский быстро закрыл рукой рот, будто хотел не выпускать оттуда что-то шокирующие. И посмотрел на англичанина взглядом, будто просящим о помощи. «Откуда вы знаете?» – это уже был вопрос Ле Карре. Скандинавские журналисты столпились у дверей дома и хотят поздравить и взять интервью. «Но, может быть, скандинавские журналисты хотят взять интервью у всех претендентов?» Тогда дама решила позвонить в гостиницу Роджеру Страусу, американскому издателю Бродского. Он уже прилетел из Нью-Йорка, чтобы быть рядом в такой ответственный момент. После разговора со Страусом «культурная дама», мягко трогая Бродского за руку, сказала: «Вы должны идти домой,
Иосиф». Бродский делает последний глоток любимого «Скотча» и с болезненной медлительностью встаёт на ноги. Вчетвером они стоят на тротуаре около ресторанчика. Ле Карре лицом к лицу с Бродским. Англичанин вдруг, на секунду, почувствовал себя другом заключённого, «которого уводят в ленинградскую» тюрьму.
«С русской порывистостью Бродский обнимает меня», – вспоминает Ле Карре. Затем Бродский разворачивается, чтобы скрыть появляющиеся в его глазах слёзы. «Начинается год болтовни», – говорит на прощание нобелевский лауреат и, как пишет Ле Карре, «направляется на встречу мучителям».
Тем же вечером Иосиф Бродский будет отмечать получение премии со своей лондонской приятельницей, журналистом Русской службы Би-би-си Машей Слоним. Но этого нет в книге Ле Карре, это уже совсем другая история.

ЯПОНСКИЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ
В Японии работы над автоматическими аэростатами начались в 1927 году. В 1930-е годы были разработаны шары для разбрасывания пропагандистских листовок через Амур на территорию СССР (проект SEGO). Эти шары с оболочкой диаметром 3,9 м могли совершать полеты на расстояние до 62 миль. Рассматривалась также возможность снабдить их 10 кг бомбами с временным взрывателем.
К концу 30-х годов эти работы были прекращены, но в 1942 году интерес к воздушным шарам вновь возродился в связи с необходимостью нанесения ударов по территории США в ответ на рейды американской авиации на Японию.
Первоначально предполагалось запускать автоматические аэростаты с подводных лодок, всплывающих недалеко от побережья США, но затем от этих планов пришлось отказаться. Армия проявила большую настойчивость, к осени 1944 года ей удалось создать аэростаты, которые, используя струйные течения на границе со стратосферой (данные течения были открыты в 1923 году японским ученым Васабуро Оиши), могли в течение трех дней доставлять смертоносный груз на территорию США. Это были аэростаты FUGO типа «A» с оболочкой открытого типа (диаметр 9,8 м, объем 1800 куб. м), подвеска которых была оборудована схемой автоматического сброса балласта (песка). Сброс балласта компенсировал потерю газа, выходившего из оболочки, при ее нагреве солнечными лучами. Аэростаты несли от двух до шести бомб (обычно четыре зажигательные бомбы по 5 кг и две осколочные по 12 кг).
Атаки проводились с 3 ноября 1944 года по 16–17 апреля 1945 года. Всего по показаниям руководителя проекта генерала Кусаба было запущено 6 тыс. аэростатов, из которых достигло территории США не мене 355 (еще в 1978 году был отмечен случай нахождения остатков японского аэростата). Наибольший успех был достигнут 10 марта 1945 года, когда аэростат вывел из строя линию электропередачи в Бонневиле, на три дня остановив производство плутония в Хенфорде.
Несмотря на то что только незначительное число аэростатов было перехвачено ВВС США, опиравшихся к тому же на сеть РЛС Восточного побережья, запуски воздушных шаров были прекращены. Этому способствовало молчание прессы США об инцидентах, связанных с воздушными шарами, лишившее японцев сведений об эффективности примененного оружия.
Часть японских воздушных шаров попала и на территорию СССР. Это выяснилось, когда в июле-августе 1944 года было замечено, что число пожаров в сибирской тайге выросло в 10 раз по сравнению с обычным уровнем. Для определения причины туда выехала государственная комиссия, в числе членов которой был и конструктор ГСКБ-47 Демиденко. Комиссия установила, что некоторые японские аэростаты, оболочки которых были сделаны из рисовой бумаги, теряли газонепроницаемость и опускались ниже струйных течений. Попадая в местные потоки над Тихим океаном, они меняли свой курс и летели в Западную Сибирь, где сброшенные ими бомбы поджигали тайгу.
Факт появления японских аэростатов в тайге был зафиксирован, но распоряжением командования, стремившегося не давать повода к нарушению мира на восточной границе СССР, был засекречен и не стал даже поводом для дипломатических нот.

СВЕРХСЕКРЕТНЫЙ «МОБИ ДИК»
Американская операция по организации разведывательных полетов автоматических аэростатов над СССР получила название «Моби Дик» (Moby Dick), навеянное романом Германа Мелвилла. Это название оказалось в высшей степени символичным: вновь безумные капитаны Ахавы стремились вонзить свои, теперь уже ракетно-ядерные, гарпуны в Мировое Зло, воплощением которого для них на этот раз служил уже не белый кашалот, а Советский Союз.
Для выяснения возможности проведения при помощи автоматических аэростатов разведки, массового заброса агитационной литературы, создания радиопомех, обеспечения дальней радиосвязи и запуска ракет с них были привлечены американские, а также британские и японские специалисты. Благодаря их усилиям уже к середине 1950-х годов США имели автоматические аэростаты, которые могли месяцами дрейфовать в стратосфере. Их грузоподъемность равнялась нескольким десяткам килограммов. Именно такие аэростаты, стартовав в январе 1956 года с территории ФРГ и Турции, в руслах струйных течений достигли территории СССР. Все автоматические аэростаты снабжались аэрофотоаппаратом и специальными устройствами для определения координат снимаемой местности.
Из 1600 автоматических аэростатов, запущенных с территории ФРГ, половина была сбита нашими летчиками, но остальные приводнились в Тихом океане, где были подобраны американскими кораблями. Только Бакинским округом ПВО в 1956 году было сбито 400 аэрофоторазведчиков, запущенных с территории Турции. Один из таких аэростатов сбил герой войны в Корее капитан Савичев. Его МиГ-17 расстрелял шар с первого захода. Это был первый автоматический аэростат-фоторазведчик, сбитый советскими летчиками.

РЕШИТЕЛЬНЫЙ ПРОТЕСТ
Правительство СССР на массовый запуск американских автоматических аэростатов отреагировало немедленно. 4 февраля 1956 года послу США в Москве была вручена нота, в которой отмечалось, что обследование выловленных в январе 1956 года аэростатов показало, что они и их аппаратура изготовлены в США. Действия американских военных рассматривались как нарушение территориальной неприкосновенности СССР. Аналогичные по содержанию ноты были отравлены правительствам ФРГ и Турции. С нотами протеста к правительству США по поводу пролета автоматических аэростатов обратились Албания, Болгария, Венгрия, Китай и Румыния. Чехословакия направила телеграмму генеральному секретарю ООН.
Одновременно в СССР были созданы Воздухоплавательная служба ВВС, Воздухоплавательный научно-испытательный центр и Опытное конструкторское бюро-424 Государственного комитета по авиационной технике. После принятых СССР мер полеты шаров-шпионов на некоторое время прекратились.
В 1958–1959 годах на территорию СССР был осуществлен второй массовый запуск американских фоторазведчиков. Большинство из этих аппаратов имели новую оболочку объемом 11 500 куб. м, что позволяло им совершать полеты на высотах до 23 км в течение четырех-пяти суток. Некоторые американские автоматические аэростаты имели оболочку объемом 120 тыс. куб. м, что обеспечивало полет таких фоторазведчиков на высоте 28–32 км.
4 сентября 1958 года газеты «Правда» и «Известия» поместили еще одну ноту Советского правительства. В ней говорилось: «За последнее время в воздушном пространстве СССР выловлено несколько воздушных шаров с повешенной к ним аппаратурой, которая включает в себя автоматические дрейфующие фотокамеры для аэрофотосъемки местности, приемопередающую аппаратуру и т.п. Обследование аппаратуры показывает, что она изготовлена в США и что запуск шаров производят ВВС США».
Аэростаты второй волны сбивались с большим трудом, некоторые оболочки взрывались, поражая при этом самолеты-перехватчики. Были случаи гибели летчиков.

ДЛЯ БОРЬБЫ С АЭРОСТАТАМИ
В 1967 году правительство СССР поручило ОКБ Мясищева разработку «авиационного комплекса для перехвата и поражения автоматических аэростатов». Исследования показали, что для борьбы с автоматическими аэростатами лучше всего подходит высотный дозвуковой самолет-истребитель с пушечным вооружением (более дешевым, чем ракетное) и оптической системой обнаружения шаров. Работы по созданию такого самолета велись в ОКБ Мясищева с 1970 по 1978 год и завершились появлением самолета M-17 «Стратосфера».
Некоторые американские автоматические аэростаты по каким-то причинам теряли всплывную силу и приземлялись на советской территории. В 1959 году под Сталинградом приземлились два американских автоматических аэростата. Они шли на высоте 32 км и не были замечены тогдашними средствами обнаружения ПВО. Приземлившиеся аэростаты позволили советским воздухоплавателям ознакомиться с целой оболочкой, фотоаппаратурой совершенно нового типа и другим современным оборудованием автоматических аэростатов.
Трофейные воздушные шары сыграли известную роль и в обеспечении триумфа советской космонавтики – облете Луны с фотографированием ее обратной стороны АМС «Луна-3» 7–18 октября 1959 года. По свидетельству заместителя конструктора темы «Енисей» (комплекс телевизионной аппаратуры для получения на Земле фотографий обратной стороны Луны, разрабатывавшийся во ВНИИ телевидения) П.Ф. Брацлавца и ведущего инженера по бортовой камере Ю.П. Лагутина, отечественная промышленность к тому времени еще не освоила производство фотопленки, удовлетворявшей предъявляемым требованиям (съемка Луны осуществлялась бортовой фототелевизионной камерой на пленку, которая затем проявлялась и перематывалась в специальный накопитель, с проявленной пленки изображение считывалось и передавалось на Землю). В результате в бортовой аппаратуре была использована американская пленка с разведывательных шаров, переданная ВНИИ телевидения из ВВИА им. А.Ф. Можайского. Пленка была разрезана на требуемый размер (35 мм) и отперфорирована. Так была получена пленка АШ (то есть «американские шарики»).
В целом же исследовательскими и военными центрами США в 1952–1962 годах было запущено такое количество автоматических аэростатов разных типов, которое намного превышает количество запусков во всех остальных странах, вместе взятых, за всю предыдущую историю воздухоплавания.

И ПРОПАГАНДА ТОЖЕ
Помимо американских автоматических аэростатов-фоторазведчиков в 1950-е годы в воздушное пространство СССР стали попадать и пропагандистские шары так называемого Народно-трудового союза (НТС), разбрасывавшие антисоветские листовки. Деятели созданного гитлеровской разведкой НТС, счастливо избежав в 1945 году петли или ГУЛАГа, перешли под патронаж ЦРУ. Выбросив из своей программы ставшие неактуальными антисемитские пассажи прежних хозяев, «орлы» и «орлицы» НТС продолжили борьбу против СССР. Оболочки и оборудование забрасываемых ими воздушных шаров в целом соответствовали американским. Запуски пропагандистских воздушных шаров осуществлялись из Западной Германии. Дипломатический демарш СССР заставил правительство ФРГ прекратить деятельность этих самодеятельных воздухоплавателей.
В 1962 году программа воздушных шаров-разведчиков была свернута, но их место в системе шпионажа против СССР заняли не стратосферные разведчики U-2, а космические разведывательные аппараты. Этому были свои причины. Известно, что три американских самолета U-2 были сбиты зенитными ракетами в воздушном пространстве других государств (1 мая 1960 года в районе Свердловска, в Китае и на Кубе). Вторжения в воздушное пространство суверенных государств неоднократно вызывали международные скандалы, самый громкий из которых имел место в мае 1960 года, когда на скамью подсудимых в Москве попал пилот сбитого под Свердловском американского самолета Пауэрс.
Принятие на вооружение советской ПВО ЗРК большой дальности С-200 различных модификаций позволило надежно перекрыть воздушное пространство на ближних и дальних подступах к границе страны, в том числе и от знаменитых самолетов-разведчиков SR-71 Black Bird. В результате долгие годы самолеты-разведчики США и стран НАТО были вынуждены совершать разведывательные полеты только вдоль границ СССР и стран Варшавского договора.
В обстановке установившегося ракетно-ядерного паритета между СССР и США, исключавшего безболезненную для Америки реализацию планов типа «Дропшот», и роста могущества отечественной ПВО взоры американских стратегов обратились в космос.

ПИОНЕРЫ ВОЕННОГО КОСМОСА
Как известно, в трудах отечественных основоположников космонавтики военная составляющая полностью отсутствовала. Что касается трудов зарубежных пионеров космонавтики, то уже в 1923 году Герман Оберт (Германия), описывая области применения будущих космических лабораторий на орбите Земли (по современной терминологии «орбитальных космических станций»), подчеркивал: «Их стратегическое значение, особенно на театре войны, при незначительной облачности очевидно; действительно, трудно недооценить значение этих орбитальных лабораторий для государства, которое ведет войну и которое обладает этими лабораториями. С другой стороны, государства, которые ведут войну, много отдали бы за те ценные сведения, которое им может сообщить государство, обладающее такими лабораториями».
Несмотря на архаичную даже для 1920-х годов связь с космической лабораторией при помощи гелиографа (прибор оптической связи, передающий сообщение световыми вспышками, получаемыми качанием плоского зеркала, отражающего излучение естественного или искусственного источника света) и переоценку помех от облаков для фотосъемки (инфракрасной фотографии того еще не покинула стены лабораторий), в остальном слова Оберта и сейчас звучат вполне современно.
В США проекты космической разведки начали разрабатываться с середины 1950-х годов, а уже в 1960 году на орбите вокруг Земли появились первые разведывательные спутники типа CORONA. В СССР С.П. Королев в 1958 году инициировал работы по спутнику для фотографирования земной поверхности, причем отснятые материалы предполагалось сбрасывать в специальных капсулах (впрочем, этот ИСЗ с равным основанием можно считать предтечей советских метеоспутников). Так разведывательная деятельность была перенесена в космос.
Вместе с тем развитие космической разведывательной техники не привело к полному отказу от использования автоматических аэростатов-разведчиков. Это было вызвано прежде всего необходимостью получения фотоснимков малоразмерных целей с разрешением, которое невозможно получить с космической орбиты.
Уже в 1970-е годы в США было разработано новое поколение автоматических аэростатов-разведчиков, оболочки которых были способны сохранять заданный уровень живучести, даже получив нескольких пробоин от осколков ракет. Они могли также менять по заданной программе высоту полета и маневрировать.

НОВАЯ ВОЛНА
11 августа – 14 сентября 1975 года в воздушное пространство над территорией СССР проникло 11 автоматических аэростатов. Они дрейфовали на высотах 11–14 км со скоростями до 200 км/ч. По каждому нарушителю поднималось от 1 до 16 перехватчиков МиГ-21, Як-28П, Ту-128, МиГ-19, Су-15ТМ. В результате атак восемь аэростатов-разведчиков было сбито, у двух отбита подвеска, а один ушел за границу. В среднем, как указывалось в газете «Красная Звезда» от 19 июня 1993 года, на каждый сбитый аэростат было израсходовано 1,4 ракеты, 26 неуправляемых реактивных снарядов, 112 пушечных снарядов.
Очередная крупномасштабная волна запусков автоматических аэростатов состоялась в 1980–1981 годах. Она была связана с развертыванием американских крылатых ракет и баллистических ракет типа «Першинг» в Западной Европе. По планируемым маршрутам полета этих ракет были запущены малоразмерные шары, летевшие на малых высотах и предназначавшиеся для повышения точности проводки ракет и расчета постоянно действующей динамической ошибки в результате воздействия ветровых нагрузок.
Это были автоматические аэростаты в форме эллипсоида, яйца грушевидной и сферической формы. Под оболочкой крепился пиропатрон самоликвидации, солнечная капельпирамидка, позволяющая получать энергию Солнца при всех углах его высоты, и батарея энергоемкостью на 12 часов работы. Местом старта малоразмерных шаров были полигон НАТО по испытанию оптико-электронных средств на острове Лоллан (Дания) и аэрокосмический полигон в г. Кируна на севере Швеции.
Малоразмерные шары решали и другие задачи: уточнение дислокации, состава и характеристик системы советской радиотехнической разведки, оценка ее возможности по обнаружению и сопровождению низколетящих целей, чья ЭПР сопоставима с ЭПР крылатых ракет; перегрузка информационных средств ПВО; поддержание ПВО в постоянном напряжении и отвлечение ее от патрулирующих вдоль Балтийского побережья самолетов-разведчиков; провоцирование бесполезного расхода ресурса вооружения, снижение бдительности расчетов командных пунктов при оценке воздушной обстановки.
В связи с тем, что с тактической точки зрения малоразмерные шары было невозможно сбить ни самолетами, ни ЗРК, а с экономической точки зрения их было весьма невыгодно уничтожать зенитными и авиационными средствами, было принято неожиданное и весьма остроумное решение… ловить шары сеткой, прикрепленной к вертолету. Для определения возможности поражения малоразмерных шаров на полигоне ПВО были проведены экспериментальные стрельбы по ним. При этом из 28 наведений с земли состоялось лишь 6. Уже в ценах 1989–1990 годов стоимость поражения одного малоразмерного шара вертолетом равнялась нескольким тысячам рублей, а самолетом – нескольким миллионам. Поражение малоразмерных шаров ЗРК оказалось неэффективным. Вскоре и отечественная промышленность стала выпускать подобные аэростаты.
Всего в 1956–1977 годах подразделениями радиотехнических войск ПВО СССР обнаружено 4112 автоматических аэростатов, из них сбито 793. Владельцами шаров-разведчиков являлись США, Франция, Финляндия, ФРГ, Норвегия, Швеция и другие государства. Не все автоматические дрейфующие аэростаты были разведывательными и агитационными. Попадались и аэростаты, выполнявшие научные задачи. Из них 39% автоматических аэростатов залетали на территорию СССР с юго-западного, 36% – с западного, 22% – с северо-западного и 3% – с восточного направлений. Это объясняется направлением устойчивых струйных течений.
Практика подобных полетов продолжалась и в 1990-е годы. Так, 2 сентября 1990 года расчеты РЛС радиотехнических войск ВС СССР обнаружили цель, которая на высоте 29 км пересекла государственную границу в районе о. Кильдин. Пройдя над стратегическими объектами, автоматический аэростат стал перемещаться в сторону Финляндии. 3 сентября аэростат был сбит истребителем Су-15ТМ, который пилотировал капитан И. Здатченко.
Военными аналитиками первоначально было высказано предположение, что это научный автоматический аэростат типа PIROG Шведской космической корпорации, использующийся для исследования физики и химии межзвездной среды, и он случайно залетел на территорию СССР. По этой причине подвеска сбитого аэростата была возвращена шведской стороне. Более глубокий анализ тактико-технических характеристик аэростата и обстановки на маршруте его полета позволил специалистам ВПС ВВС и ПВО высказать новое предположение, что аэростат «наблюдал» за пусками стратегических ракет на полигоне Плесецк. В том же году аэростат-разведчик был сбит летчиками Деревянченко и Широченко.

СЛИШКОМ ОТКРЫТОЕ НЕБО
24 марта 1992 года в Хельсинки Российской Федерацией был подписан Договор по отрытому небу. Хотя этот договор подписали 27 государств Европы (в том числе Великобритания, Германия, Франция и Испания) и Америки (США и Канада), без ратификации его Россией он терял всякий смысл, так как Запад лишался возможности легально вести разведдеятельность в небе РФ. 29 мая 2001 года Договор был внесен президентом на ратификацию в Государственную думу и в 2002 году ратифицирован. Декларируемые цели договора – содействие большей открытости и транспарентности в военной деятельности, а также упрочение безопасности через меры укрепления доверия, дальнейшее развитие и укрепление мира на основе сотрудничества.
Договор предоставляет право государствам-участникам совершать облеты территорий друг друга для наблюдения за опасной военной деятельностью в рамках обязательств, принятых сторонами на себя в ОБСЕ. Он регламентирует практическую деятельность миссий при проведении наблюдательных полетов, определяет механизм контроля за соблюдением требований договора, содержит требования к самолету, составу и техническим возможностям аппаратуры наблюдения, предусматривает наблюдение с воздуха всей территории государств-участников.
Беспрецедентные уступки, сделанные Западу в годы так называемой перестройки, нисколько не ослабили, а, наоборот, усилили разведывательную активность стран НАТО на территории нашей Родины. Значительную роль в ней продолжают играть автоматические аэростаты-разведчики. По заявлению представителей ПВО, аэростаты-шпионы с устойчивой периодичностью продолжают нарушать госграницу России и в наши дни. Они добывают информацию в объемах, сравнимых с информацией, полученной с самолетов-разведчиков и ИСЗ.
Так, 6 февраля 2002 года автоматический дрейфующий аэростат-разведчик, запущенный с территории Швеции и пересекший воздушную границу России и Казахстана, самоликвидировался на высоте 16 км неподалеку от Петропавловска. Казахстанские власти объявили, что это был радиозонд-озономер…
Также из публикаций в СМИ известно, что в 2004 году ВВС США изучали возможность массового использования автоматических аэростатов в целях разведки. Аэростаты должны делать фотоснимки земной поверхности и передавать полученные изображения на командный пункт. Главное достоинство этой технологии – ее дешевизна. Примерная стоимость одного такого аэростата, оснащенного цифровым фотоаппаратом и радиостанцией, не превышает 600 долл., причем качество фотоснимков практически не уступает качеству изображений, получаемых ИСЗ.
Можно сделать предположение, что и в наши дни над территорией России и стран СНГ продолжают летать то ли метеорологические зонды, то ли аэростаты-разведчики. Тем более что когда в Интернете проходишь по ссылкам НАСА или фирм – разработчиков высотных аэростатов и дирижаблей на ресурс ВВС США, посвященный этим летательным аппаратам, он уже недоступен.

Ильинский. Надо так понимать, что не хватало, честно говоря, ума. Мы проигрывали интеллектуально.
Бобков. У Леонида Ильича Брежнева случилась вот какая беда… В принципе, это была светлая голова. Конечно, он не был большим теоретиком. Но он был хороший организатор. В первые свои годы он активно за дела взялся. И если бы так было и дальше.
Но какая была у него беда? На первом этапе, когда он стал Генсеком, он, естественно, корректировал то, что было при Хрущёве. И тут пошли волной разговоры, что он возвращается к Сталину, что это линия возврата к сталинизму. Это его, конечно, сдерживало в определённой мере, потому что в ЦК были люди, которые в свое время активно боролись против Сталина.
А когда он стал уже больным человеком, ему не дали уйти. А он ведь действительно хотел уйти, не раз просился у Политбюро. Но его окружили старики, которые понимали, что если он уйдет, то и они вслед за ним. И вот эта вся команда начала крутить свои дела. И они создали ситуацию, когда не давали возможности войти в руководство молодым. Закрыли все пути. Начали с Шелепина, стали убирать всех, кто из комсомола пришел. Семичастного, да и не только его, тоже убрали.
Ошибки были в поведении «молодых». Помню, мы немало на эту тему говорили с первым секретарем ЦК комсомола Павловым Сергеем Павловичем, да и с самим Семичастным. Я им говорил: «Что вы делаете? Вы видите, что происходит? А вы собираетесь компаниями и пьете за «железного Шурика». Зачем вы это делаете?! Вы скромно ведите себя по отношению к Шелепину». Конечно, Шелепин, если он стал бы руководителем КПСС, сделал бы нашу жизнь несколько по-иному. Шелепин был интересный человек. У него один был недостаток, который и в КГБ сказывался. Он очень поддался, очень многое делал так, как хотел Хрущёв. Работал под него. Это видно было. Может, иначе вести себя не стоило ради будущего. Но в перспективе Шелепин мог оправдать роль руководителя партии и государства.
Бобков. А главное, отдалялись от марксизма. Уходили от государственной идеологии. После смерти И.В.Сталина, идеология практически осталась только в цитатах, которые подбирались для докладов. А вдумчивость по поводу того, что делать и как делать, опираясь на эту идеологию, не играли решающей роли.
Ильинский. А это значит, что стали проигрывать и духовно. Ведь идеология марксизма-ленинизма все-таки давала людям некие духовные опоры. Сами-то наши «вожди» после Сталина идеологами не были. Их мировоззрение определялось уровнем грамотности и мировоззрения тех помощников, которых они себе подбирали. Я знавал некоторых из них. Довольно серые, посредственные люди, без убеждений.



Ильинский. А кто такой Никита Сергеевич Хрущев в вашем представлении?
Бобков. Мое представление о Хрущёве… У меня был один очень хороший знакомый. Он был пожилой уже человек, был постарше меня лет на 20, заведовал кафедрой философии в одном из московских институтов. Старый большевик. И вот был у нас с ним такой разговор.
Хрущева брали первым секретарем Московского горкома партии с Украины. Это 1951 год. Именно в это время шёл у нас с ним разговор. Он мне говорит: «Что происходит? Ведь я с Хрущёвым вместе голосовал за троцкистскую резолюцию в 1921 году. Меня тогда исключили из партии. И до сих пор не восстановили. Хрущев после меня ещё трижды голосовал за троцкистскую резолюцию. А сейчас он член Политбюро. Как это возможно?»
Почему Хрущёв сохранился? Я думаю, потому, что Хрущёв вместе с женой Сталина Надеждой Аллилуевой учился в Промышленной академии. Они дружили с ней. Хрущёв бывал на обедах у Сталина. Надежда приглашала. Когда она застрелилась, то у Сталина, возможно, осталось в памяти чувство к Хрущёву, как к близкому для Надежды человеку. И Хрущёв не был тронут во всех этих троцкистских делах.
Вот такое у меня ощущение. Я почему об этом говорю? Потому что, если вникнуть в то, что делал Хрущёв, когда он пришел к власти, то это, в общем-то, троцкистский вариант.
Первое. Это очень активная работа по ликвидации колхозов. Укрупнение колхозов. Превращение колхозов в совхозы. Это то, что было у троцкистов: сельские жители должны пройти через «рабочий котел». Хрущёв очень активно начал этим заниматься. В результате индивидуальный скот был весь вырезан. Приусадебные участки все были отобраны. И люди остались ни с чем. Если раньше колхознику трудно было жить на трудодень, то ему помогала хотя бы своя картошка и овощи. А в данном случае он и этого лишился. Ему стали давать какие-то 20 рублей в месяц. Это деревня.
Теперь возьмите партию. Он разделил её на рабочую и сельскую. Фактически это была ликвидация единой компартии: партия промышленная и партии сельская. Две партии. Это сразу столкнуло людей.
Эти шаги, которые предпринимал Хрущёв, отдавали троцкистским духом.
Но заслуги Хрущева в восстановлении законности в стране, осуждение сталинских репрессий надо высоко ценить и не умалить сделанного им на посту руководителя партии.

Ильинский. Я всё же о другом — о том, что о человеке мало думали. Принималось много постановлений, проводилось много пленумов ЦККПСС, а колбасы не было. Народу все равно, какие высокие идеологические цели преследует власть.
Бобков. Правильно говорите. И вот здесь опять возвращаемся к Хрущеву, опять к троцкистам. Как повёл себя Хрущёв в международной политике? Ведь столкновение Сталина с троцкизмом произошло на какой почве? Когда Сталин встал во главе партии (а перед этим он не раз просил убрать его, освободить от должности генерального секретаря, но его не освобождали), когда он увидел, что на него возложена такая ответственность, он какой вопрос выдвинул? Вопрос о строительстве социализма в одной отдельно взятой стране. А что это значило? Это был отказ от троцкистской идеи о мировой, перманентной революции. Первое столкновение с троцкизмом произошло на этой почве.
А когда пришёл Хрущёв, то в своей внешней политике он по сути дела стал реализовывать идею мировой революции. Соцстраны — это одно дело. Но он стал брать шире. Африка, Азия, Латинская Америка. Колбасы не хватало, а мы строили стадионы в Индонезии, вооружали бесплатно разные страны. Зачем? Если бы эти деньги вкладывались в нужды нашего народа, нам жилось бы значительно лучше.
Мы много раз об этом ставили вопрос. Особенно сложная ситуация сложилась, когда Хрущев разорвал отношения с Китаем в 1956 году. Это была стратегическая, тяжелая ошибка. Но это — троцкизм. И он привёл вот к этим последствиям.



Ильинский. А вот Андропов… Он же участвовал в приходе Горбачёва в верховную власть?
Бобков. Об этом много говорят. Андропов к нему относился очень аккуратно. И когда уже Юрий Владимирович болел, Чебриков мне рассказывал о том, что они очень много говорили на тему о том, что не Горбачёв должен быть. Он не видел в нем первую фигуру.
Его вытащил Суслов. Поскольку Суслов тоже ставропольский. Перед Горбачёвым секретарем ЦК по сельскому хозяйству был Кулаков. Тоже из Ставрополья. Умер Кулаков. Горбачёв — это сусловская идея, он её внедрил.
Посмотрите, что сделал Горбачёв. Вместо того, чтобы заниматься сельским хозяйством, опираясь прежде всего на землю, он начал создавать агрогорода, агропромы. Он забрал всех агрономов, специалистов из колхозов и совхозов, перевез их в райцентр. Ну и что?
Он создавал не комплексы, а, прежде всего, чиновничий аппарат собирал. Строил дома и собирал туда всех. Он практически изъял, обескровил всю науку и специалистов всех он выбрал, в райцентры пересадил.
(Это тоже элементы троцкизма)



Конечно, большую роль сыграли и люди, которые были с ним рядом. Это, прежде всего, конечно, Яковлев — в идеологическом плане. Ну и беда, конечно, состояла и в том, что среди тех, кто активно пошел путем перестройки, были и люди, которых Андропов привлёк. Я в данном случае имею в виду Лигачёва. В кадровом вопросе Лигачёв сыграл очень плохую роль. Он помог Горбачёву во всем, заботясь о развитии страны. И кадры, которые выдвинул Лигачёв, конечно, сыграли свою отрицательную роль тоже.