Спецслужбы

ОТЕЦ-ОСНОВАТЕЛЬ В СМИРИТЕЛЬНОЙ РУБАШКЕ
Центральное разведуправление США рождалось в муках, обусловленных главным образом сомнениями некоторых представителей власти относительно его необходимости вообще на фоне относительной нормализации обстановки на международной арене вслед за изнуряющими годами Второй мировой войны. 
Но были и другие доводы. Так, влиятельный в столичных коридорах власти Генри Стимпсон, бывший в годы лихолетья военным министром США, весьма резко выступал против создания ЦРУ, то есть «еще одной» федеральной спецслужбы. Он и некоторые другие члены вашингтонского истеблишмента пытались доказать не только отсутствие необходимости в этом, но даже опасность для устоев демократического государства (каким, они, естественно, считали США) наличие среди его институтов власти еще и политической разведки в лице ЦРУ с неминуемыми впоследствии претензиями на разного рода «грязную работу», в том числе и внутри страны.
Но им противостояла мощная и весьма авторитетная группировка деятелей из обеих основных политических партий, а также бывших и действующих представителей законодательной и исполнительной ветвей власти. Концептуальную основу новой спецслужбы обосновал «восходящая (на тот период) звезда» на политическом небосклоне Вашингтона перспективный дипломат Джордж Кеннан. Кстати, некоторые американские исследователи считают его также архитектором двух других опор холодной войны – доктрины Трумэна, направленной на тотальную борьбу с коммунизмом, и так называемого плана Маршалла, подразумевающего якобы восстановление, а фактически финансово-экономическое закабаление американцами ослабленной после войны Европы. Теоретические выкладки Кеннана оказались замеченными в Вашингтоне. Так, на него обратил внимание весьма влиятельный в правящей Демократической партии функционер и одновременно министр ВМС Джеймс Форрестол, объединивший вокруг себя в том числе сторонников создания централизованной разведслужбы, «работа» которой якобы должна быть направлена всецело на борьбу с «главными врагами Америки», то есть с коммунистами.
Форрестол в глазах вашингтонского истеблишмента представал в качестве интеллектуально развитого, но «чрезмерно активного» деятеля. До всего ему было дело. Он лично руководил переводом гигантской судостроительной промышленности на гражданские рельсы, обеспечивал демобилизацию и сокращение флота и, самое существенное, участвовал в разработке заостренного на борьбу с коммунизмом и СССР «Закона о национальной безопасности», принятого в 1947 году и давшего жизнь ЦРУ в шести коротких и фрагментарных параграфах.
Примечательно, что Форрестол, убежденный сторонник сохранения независимости видов ВС, в итоге стал именно главой первого в истории страны объединенного Министерства обороны, где постарался разложить по полочкам функции каждого из сохраненных, но несколько ограниченных по задачам видовых министерств. И на этом посту он продолжал курировать трудоемкий процесс становления централизованной разведки в лице ЦРУ. Более того, он не гнушался «любой работы на благо спецслужб», в том числе и такой, явно не соответствующей его официальному статусу, как «выбивание финансов» у банкиров с Уолл-стрит для проведения спецопераций, направленных на борьбу с коммунизмом (например, в Италии).
Беспрецедентное внимание Форрестола к зарождавшейся политической разведке было обусловлено прежде всего тем, что именно ее в тот период, а не ВС США он считал главным инструментом борьбы с мировым коммунизмом, то есть с Советским Союзом. Такую позицию Форрестола полностью разделял его давнишний друг и единомышленник Аллен Даллес, через несколько лет ставший беспрецедентно влиятельным в коридорах власти в Вашингтоне главой ЦРУ.
Следует признать, что относительно недолгий период пребывания Форрестола на посту министра и «куратора» разведки (около 1,5 лет) был очень сложным для США: в Чехословакии и Китае к власти пришли коммунисты, Западный Берлин оказался в блокаде, провозглашение независимости Израиля вылилось в войну на Ближнем Востоке, возникли серьезные проблемы с созданием НАТО и др. И ни одно из этих событий не обошло Форрестола.
Такое «распыление» внимания и, главное, в большинстве случаев тщетность усилий США, включая их спецслужбы, полагают американские исследователи, не могло пройти бесследно для здоровья активного функционера и по натуре трудоголика, каким являлся Форрестол. Не только его подчиненные, но и близкие друзья стали замечать и даже публично говорить о том, что их «шеф явно вне себя» или по крайней мере о том, что «министр заговаривается». Примечательно, что, например, в семье его всегда считали «деспотом и самодуром», что отнюдь не было секретом для окружающих. Достаточно привести такой факт, как «совет» Форрестола своим опоздавшим на самолет сыновьям восьми и шести лет (!) «самим решать свои проблемы и добираться до пункта назначения, как посчитают возможным (!)».

28 ноября 1961 года президент США Кеннеди вручил Даллесу медаль «За отличную службу в органах национальной безопасности», а на следующий день было объявлено о его отставке с поста директора ЦРУ. Фото с сайта www.jfklibrary.org

Между тем недуг уже нельзя было скрыть. В конце марта 1949 года Форрестол был вынужденно снят с должности и помещен в Национальный военно-морской медицинский центр в Бетесде. Доктор Уильям Меннингер, на тот период наиболее видный в США психиатр, диагностировал у министра серьезное психическое расстройство. Через несколько дней он выбросился с шестнадцатого этажа, разбившись насмерть. Свидетели утверждали, что накануне Форрестол был сильно озабочен проблемами бандеровского движения на Западной Украине и его эффективной нейтрализацией советской властью. Во всяком случае, накануне кончины он беспрестанно повторял: «Русские идут… они везде. Я видел русских солдат».
Биографы Форрестола расходятся в причинах недуга: одни утверждают, что он надорвался при разработке концепции новой организации управления военной машиной страны и сопутствующей этому борьбе с влиятельными оппонентами за определение ролей и функций Минобороны, видовых министерств и собственно военных компонентов управления. Другие же считают, что Форрестол был изначально одержим манией преследования, которая в последние годы усилилась и получила выражение в «боязни тотального наступления русских коммунистов». Но и та, и другая причина не оправдывают того факта, что относительно продолжительное время одним из рулевых военно-политического курса США был психически нездоровый, но весьма авторитетный и влиятельный в Вашингтоне человек.
Но если бы только Форрестолом ограничивался круг «не вполне здоровых» лиц, в той или иной степени определявших в отдельные периоды времени политику Вашингтона!

МАСТЕР ПРОВОКАЦИЙ
Вниманием отечественных специалистов в области деятельности иностранных спецслужб незаслуженно обойдена такая весьма неординарная личность, каким являлся еще один «отец-основатель» американской политической разведки – Фрэнк Виснер. Будучи почитателем идей Кеннана и приближенным к Форрестолу, Виснер не только внимал идеям патрона, но и зачастую предлагал свои не менее авантюрные планы, чем заслужил полное доверие со стороны наиболее радикально настроенных членов вашингтонского истеблишмента. Не случайно после того, как 18 июня 1948 года Советом национальной безопасности США была принята секретная Директива 10/2, санкционирующая специальные операции против «коммунистов и возглавляющего их СССР», планирование и ведение тайной войны было поручено именно Виснеру.
Надо сказать, что в преддверии и в первые годы после образования ЦРУ в коридорах власти Вашингтона длительное время никак не могли прийти к согласию по вопросу о том, стоит ли вновь формируемой разведслужбе заниматься «грязными делами» или ограничить ее функции только сбором и анализом развединформации. Причем сторонниками второго подхода были в том числе и некоторые руководители разведки, включая одного из первых директоров ЦРУ контр-адмирала Роскоу Хилленкеттера. Другой глава ЦРУ, в прошлом боевой генерал Беделл Смит, чуть позже предостерегал относительно того, что увлечение тайными операциями вынудит руководство разведки тратить время на их подготовку и осуществление, а не на первостепенно необходимую аналитическую работу. Однако, как и следовало ожидать, позиции радикалов оказались сильнее.
Для осуществления тайной войны была сформирована новая структура в рамках ЦРУ с непритязательным названием – Управление координации политики (УКП), главой которого и был назначен Виснер. Ему вменялось в формальную обязанность согласовывать будущие операции с Пентагоном и Госдепартаментом.
Виснер при полной поддержке военного ведомства (в лице Форрестола) рьяно взялся за дело. Он публично заявил о том, что отныне его главной миссией является «освобождение Европы от коммунистического контроля» и «отбрасывание Советов к прежним границам России». Один из авторитетных исследователей деятельности американских спецслужб Том Вейнер, отмечая пристрастие Виснера к алкоголю, тем не менее признавал факт его чрезвычайной работоспособности – «двенадцать часов в день, шесть дней в неделю». Самоотдача руководителя УКП в работе, продолжает Вейнер, была сродни «контролируемому безумию», весьма напрягавшему подчиненный Виснеру коллектив. Его самоуверенность не знала границ. Так, он искренне считал, что лучше других знает, соответствуют ли планируемые им операции национальным интересам США или нет. При этом, пользуясь покровительством и полной поддержкой влиятельных фигур вашингтонского истеблишмента, таких как Форрестол, Кеннан, а затем и Аллен Даллес, Виснер своими экстравагантными задумками и, самое главное, периодически осуществляемыми так называемыми специальными операциями реально подталкивал мир к глобальному катаклизму.
Уже в первые годы после образования УКП и при личном участии Виснера был спланирован и реализован целый ряд весьма рискованных акций. Так, именно американские агенты из числа жителей советской зоны оккупации Германии спровоцировали масштабные беспорядки в Берлине; подручные Виснера обучили и вооружили тысячи перемещенных лиц и эмигрантов – выходцев из СССР, стран Восточной Европы, Китая и Кореи для заброски в соответствующие государства для проведения диверсий; во многих странах Европы и Ближнего Востока была организована сеть тайных складов оружия для его последующего использования местным населением с целью «противодействия советским оккупантам» и др. Следует признать, что практически все эти акции потерпели полное фиаско. Подавляющее большинство диверсантов было изловлено и осуждено, а в Китае и Северной Корее просто-напросто расстреляно. Заскладированное оружие за ненадобностью в итоге «неведомыми путями» оказалось в руках криминала, а американская казна потерпела значительные убытки. Беделл Смит позже вспоминал о том, что на «задумки» Виснера из бюджета разведки уходило в три раза больше средств, чем на всю остальную разведдеятельность. Единственным реальным результатом этих акций явился «изрядно подпорченный» международный климат.
Но Виснер на этом не остановился. Проявив свои административные таланты, он организовал вербовку и обучение сотен специалистов из США, а также многих других стран для последующей работы в его «фирме». Помимо этого он был одним из инициаторов ведения того, что позже назовут психологической войной против СССР и его союзников. С этой целью помимо печати и распространения миллионов экземпляров различных листовок и пропагандистских материалов при его участии было организовано мощное радиовещание («Свободная Европа»), направленное против правящих режимов в СССР и его союзниках, причем практически на всех языках оппонентов.

ПОСТАВИТЬ ДИВЕРСИИ НА ПОТОК
Но особый расцвет деятельность Виснера получила в 50-е годы при республиканской администрации Дуайта Эйзенхауэра и руководстве ЦРУ его личным другом и единомышленником Алленом Даллесом. Этот период был ознаменован целым рядом операций ЦРУ в Западном полушарии. В качестве наиболее успешной акции исследователи работы американских спецслужб выделяют курируемую лично Виснером операцию по свержению ставшего неугодным Вашингтону президента Гватемалы Арбенса в 1954 году. Но, объективно говоря, учитывая практически нулевое противодействие спецслужбам США в тот период на их «задворках» – в Латинской Америке, судить об успехе-неуспехе той или иной акции в данном регионе по крайней мере некорректно.
К другому якобы выдающемуся успеху подразделения тайной войны, руководимого Виснером, американские исследователи единодушно относят госпереворот 1953 года в Иране, в ходе которого был свергнут ставший неугодным Вашингтону и на сей раз Лондону премьер Моссадык, позарившийся на подконтрольный Западу нефтяной бизнес в этой стране. Однако, как представляется, в данном случае есть основание сделать оговорку в том плане, что «успех» ЦРУ в Иране в равной степени должен быть поделен с британскими спецслужбами, которые изначально организовали мощную антиправительственную сеть во влиятельных политических и торговых кругах Тегерана, которой впоследствии и воспользовались американцы.
В целом за пять лет активной работы под эгидой Даллеса «команда» Виснера провела более 200 крупных секретных операций за границей, вкладывая целые состояния в политические процессы в формально независимых государствах. Однако есть основания констатировать, что вторая половина 50-х годов для американской разведки и лично для Виснера в целом была неудачной. К крупным операциям, в конечном счете закончившимся провалом, можно отнести весьма затратные, но безрезультатные потуги американцев по расшатыванию советского блока в результате так называемых венгерских событий 1956 года, созданию проамериканских режимов в ключевых странах Ближнего Востока, таких как Египет в середине, а затем в Сирии и Ираке – в конце 50-х годов, а также предотвращению переориентации руководителя Индонезии Сукарно на Москву.
Именно последнее по времени фиаско в Индонезии было той каплей, которая переполнила «резервуар здоровья» Виснера, в результате чего ему был поставлен диагноз «мания с психотическими симптомами». И тут «вдруг» выяснилось, что, «оказывается», симптомы существовали уже некоторое количество лет, но это нисколько не мешало его активной деятельности. Ни психиатры, ни новые психотропные средства, ни даже электрошок не помогали. Из госпиталя Виснер тем не менее выписался и вернулся в ЦРУ. Руководство управления наконец решило, что оставлять его на прежней должности «довольно проблематично» и с личного согласия отправило Виснера в длительную командировку – скорее «почетную», нежели реально полезную – в Лондон на формальную должность резидента. Даллес пообещал президенту Эйзенхауэру, что найдет Виснеру «не менее достойную замену».
Между тем здоровье бывшего «шефа тайных операций» продолжало ухудшаться. Близкие, друзья и коллеги по работе стали замечать его явные отклонения, выражавшиеся в неподдельном интересе к нацизму как идеологии и практике Германии в 30-е годы, а также «неприличные в обществе» его нескрываемые симпатии к германским лидерам, особенно Адольфу Гитлеру. Но все закончилось печально: в один из периодов обострения болезни в 1962 году Виснер покончил жизнь самоубийством. Ему было 56 лет. Его похороны на Арлингтонском кладбище прошли с большой помпой.
Упоминавшийся исследователь работы спецслужб Тим Вейнер в этой связи не без сарказма писал: «Среди наиболее охраняемых тайн ЦРУ была и та, которая заключалась в том, что один из отцов-основателей управления в течение ряда лет регулярно (!) помещался в психиатрическую клинику». Вскрытие данного факта, казалось бы, должно было взбудоражить общественность США или по крайней мере вызвать резкую реакцию негодования у «поборника правды и справедливости» – американских СМИ. Ничего подобного! Более того, в ходе подготовки к празднованию 50-летия ЦРУ в 1997 году фамилия Фрэнка Виснера была выбита на мраморной плите у входа в управление в числе 50 «лучших сотрудников ЦРУ за все время существования этой организации». 

Обделенный вниманием и традиционно унижаемый советскими разведчиками, Зорге после смерти стал «лихой советской версией Джеймса Бонда». Сегодня о нем написано более 100 книг, снят фильм и поставлена пьеса. Его именем даже назвали теплоход и улицу в Москве. Ему посвящен памятник в виде стены из бронзы и гранита в Баку, где он родился в семье немецкого инженера (их дом теперь является санаторием) и русской девушки. Его именем также названо и «общество Зорге», члены которого ежегодно собирается в Токио, чтобы поразмыслить над тем, каким он был на самом деле. Где-то под всем этим скрывается его неуловимая сущность.
Его первая жена, одна из многочисленных женщин, которых он соблазнил одним лишь взглядом («меня будто пронзила молния»), а потом бросил, недовольным тоном обиженной женщины сказала, что «никто никогда не мог нарушить его внутреннего одиночества, и именно поэтому он сохранял полную независимость». Его ближайшим доверенным лицом в агентурной сети, которую он создал в Китае и Японии, был его радист Макс Клаузен (Max Clausen), который сказал японским полицейским, что «характер Зорге описать очень трудно», так как он «никогда не раскрывал свою истинную сущность». Что интересно, Клаузен пришел к выводу, что Зорге — человек, который во имя коммунизма может уничтожить своего лучшего друга, но «если бы он был в другом положении, он был бы жалким недалеким человеком».
Мэтьюс не питает иллюзий по поводу своего персонажа — «плохой человек, ставший великим разведчиком» — или проблем, с которыми он сталкивается, «вытаскивая на свет божий» своего героя. Он сам — бывший иностранный корреспондент, и у него русская жена, семейный дом которой в Подмосковье сохранился во многом благодаря важной информации (о готовности Японии начать войну с Россией), которую Зорге отправлял в четвертый отдел. Опираясь на материалы из архивов советской военной разведки в Подольске, Мэтьюс «впервые» описывает «советскую часть» этой удивительной истории.
Тот Зорге, образ которого вырисовывается деталь за деталью, является своего рода немецко-русской куклой из папье-маше, составленной из крошечных и часто противоречащих друг другу фрагментов. Зорге сказал следователю, что если бы он не был разведчиком, то «наверное, стал бы ученым», хотя немецкий пресс-атташе в Токио считал его «самым некультурным человеком в мире». По мнению многих, даже жуткого полковника гестапо, которому Рейнхард Гейдрих (Reinhard Heydrich, государственный и политический деятель нацистской Германии, обергруппенфюрер СС и генерал полиции — прим. ред.) поручил выяснить, является ли Зорге агентом Коминтерна, он был невероятно обаятелен и внушал доверие, «к нему благосклонно относились везде и всюду». Другие же считали его «настоящим хвастуном» с «непомерным самомнением», исступленным нарциссом, человеком, страдавшим манией величия, который размахивал самурайским мечом и в пьяном бреду заговаривался о том, как уничтожит Гитлера и станет богом.
В повседневной жизни Зорге с трудом вспоминал свои многочисленные агентурные псевдонимы. Для своего вечно недовольного московского начальства он был «агентом Рамзаем», для своих коллег в Шанхае, куда его отправили в 1929 году — «американским журналистом Ричардом Джонсоном». Для НКВД, который вел в отношении него расследование, он был «Инсоном», а для гестапо, которое тоже вело расследование в отношении Зорге, он проходил под именем «Пост» (Post). По мнению Юджина Отта (Eugene Ott), посла нацистской Германии в Японии, чью властную седовласую жену Зорге соблазнил, он был «неотразимым». А для тридцати его любовниц в Японии, поддавшихся страсти, которую одна из них (светловолосая немка-клавесинистка, которая выпрыгнула из своей посольской спальни в цветочную клумбу, чтобы покататься с ним на мотоцикле со скоростью 140 километров в час) назвала «лихорадкой Рихарда Зорге», он был «Зорги». «Его история напоминает историю человека, который постоянно пробует себя в мире в качестве многочисленных злобных карикатур на себя самого».
Разгадкой успеха Зорге было то, что он не воровал секреты, а обменивал их. Посол Отт назначил Зорге внештатным сотрудником посольства, предоставив ему беспрецедентный доступ к военным секретам Германии, которые тот затем сфотографировал. А Отту Зорге в свою очередь передавал секреты от еще одного «гормонального танка» по имени Хотсуми Одзаки (Hotsumi Ozaki) — агента, которого «пристроил» советником к японскому премьер-министру принцу Коноэ (Konoe) и который пользовался у того наибольшим доверием. Зорге отправил обе эти бесценные «коллекции» материалов в Москву — однажды даже спрятав их в 30 микрофильмах среди снимков грудей жены Макса Клаузена.
Разгадкой же провала Зорге было то, что Москва ему не поверила, хотя его информация была точной. Благодаря интуиции в сочетании с удачей и здравым смыслом ему удалось избежать расправы, когда в 1937 году он не подчинился смертельно опасному приказу об отзыве агентов для «выполнения новых заданий». В период с 1937 по 1939 годы среди 681 699 человек, расстрелянных работниками НКВД за «липу» или «мелкие фальсификации», были шесть человек из числа руководителей четвертого отдела. В силу необъяснимой логики Зорге удалось избежать репрессий, но с тех пор он жил в страхе, что его обвинят в предательстве как соучастника. «Этот источник не пользуется нашим полным доверием, — писал в записке один из его новых начальников, который подозревал его в том, что резидентура «вероятно, раскрыта противником и работает под его контролем». Мэтьюс признается, что у него мороз по коже побежал, когда он прочитал надпись, нацарапанную красным карандашом, которую Сталин поставил на докладе Зорге от 20 мая 1941 года, где тот предупреждал о неминуемом вторжении Германии в Россию и о вероятности того, что Япония вскоре вступит в войну с Америкой. «Недостоверно. В перечень телеграмм, отправленных с целью провокации» (так в тексте — прим. перев.). Спутав Зорге с двумя агентами Зорге, Сталин пренебрежительно назвал его «зас…цем», который «занимается своими заводиками и борделями».
Читатели, жаждущие почувствовать какую-то человеческую, основанную на фактах реакцию на тот кошмар, который устроил Сталин, и на то, что сам Зорге выразил свое разочарование, надеются напрасно. Последнее, что он произнес перед тем, как в ноябре 1944 года его повесили, были слова: «Красная Армия! Коммунистический интернационал! Советская компартия!». Он до самого конца надеялся, что Москва вмешается и спасет его. Но в НКВД забыли о его существовании (там записали, что он расстрелян в 1942 году), и, проявив жуткую неблагодарность, даже не сообщили его русской жене Кате о его аресте и отправили ее в ссылку в Сибирь, где она заболела и умерла. «Я потеряла надежду на то, что ты жив, — писала она ему. — Крепко обнимаю тебя. Твоя К.» Чиновник четвертого отдела, в котором каждый десятый работник был расстрелян, положил ее письмо в дело Зорге, и оно так и не было отправлено.

По земле
Как сообщают наши источники, операция чешских служб безопасности против сотрудников разведывательной сети достигла пика в начале прошлого года. Тогда задержали группу российских граждан и еще несколько русских, которые уже получили чешское гражданство. Чешские органы следили за ними на протяжении нескольких лет, и эти люди были русскими шпионами.
Группа работала под прикрытием двух частных фирм в Праге. Фирмы продавали обычным клиентам программное обеспечение и компьютерное оборудование и, казалось бы, ничем не отличались от других компаний своей сферы. Однако их сотрудники занимались еще кое-чем вдали от чужих глаз: они совершали хакерские атаки. Хакерская система находилась в компьютерах, хранившихся на фирмах.
В Чехию техника попала через другие страны из России. По нашим данным, в Чехию технику привезли на автомобилях российского посольства с дипломатическими номерами. Потом из посольства технику доставили на место назначения, то есть в упомянутые компьютерные фирмы.
Членами разведывательной сети становились сотрудники российской контрразведки ФСБ, которые затем работали под прикрытием, изображая из себя обычных сотрудников фирм. ФСБ давно подчиняется непосредственно российскому президенту Владимиру Путин и обладает обширными полномочиями. Как говорит эксперт по российским спецслужбам — британский журналист Эдвард Лукас, сотрудники ФСБ следят за опасными для режима Путина людьми в России, собирают разведданные и проводят шпионские операции за пределами РФ.
В последние годы частью этих операций все чаще становятся хакерские атаки, направленные против разных объектов на Западе. В США расследуется попытка российских хакеров повлиять на американские президентские выборы. Немецкие спецслужбы сообщили о том, что россияне попытались проникнуть в базы данных немецкого Бундестага. Разведка Нидерландов заявила, что отразила российскую кибернетическую атаку на компьютерную сеть Организации по запрещению химического оружия. Кроме того, было совершено нападение на британские институты, а в Чехии — на электронные почтовые ящики Министерства иностранных дел.
По нашим данным, разведывательная группа хакеров, которая работала в Чехии, сотрудничала с несколькими подобными ячейками в нескольких других странах. Атаки проводились согласованно, в том числе по целям за рубежом. Технику размещали в нескольких местах, чтобы ее действие труднее было разоблачить.

Покинуть страну
Полиция в Чехии провела операцию, целью которой было как минимум разрушить хотя бы чешскую часть сети. После задержания и допроса российским агентам, как утверждают источники «Респекта», заявили, что они должны покинуть страну. Вскоре они так и сделали. Те, у кого есть чешское гражданство, остались в Чехии, и полиция продолжает ими заниматься. Пока обвинений никому не предъявили. Полиция устанавливает, не совершили ли они уголовное преступление против республики, когда пошли на сотрудничество с иностранным государством.
«Наше ведомство, как правило, не сообщает, чем конкретно занимается или занималось, а также чем оно не занимается или не занималось», — заявил в электронном письме пресс-секретарь Национального центра по борьбе с организованной преступностью Ярослав Ибегей в ответ на вопрос «Респекта», может ли он подтвердить задержание группы агентов и рассказать о действиях полиции.
Что конкретно совершили члены русской разведывательной сети в Чехии, какими людьми и институтами интересовались, неясно. Вообще неизвестностей в этой истории много. Так, не известно, сколько людей вынужденно покинули Чехию, а сколько их осталось и остаются ли они тут по-прежнему. Также неясно, как доказывается их связь с российской контрразведкой ФСБ.
В прошлом СМИ не раз писали, что некоторые россияне получили чешское гражданство при сомнительных обстоятельствах. С 1993 года гражданство в Чехии получили 4764 россиян, и в последние годы их число растет. В конце прошлого года в Чехии проживало 38 223 гражданина Российской Федерации. По данным Министерства внутренних дел, при предоставлении гражданства кандидатов проверяют службы безопасности. Однако никто в ведомстве не объясняет, что и как в случае каждого претендента выяснялось и почему гражданство получили даже те, кто сотрудничал с российскими спецслужбами.
Алексей Келин хочет поднять тему предоставления гражданства русским на ближайшем заседании Совета правительства по вопросам национальных меньшинств, который возглавляет премьер Андрей Бабиш. «Кое-что улучшилось по сравнению с прошлыми годами, стало более прозрачным. Однако нужно выяснить, кто и почему получил гражданство, а кому и по каким причинам отказали. Как мы видим, тут могут возникать риски для безопасности страны», — сказал Келин.