Спецслужбы

Что касается Станислава Александровича, то он считал, что еще один камень, то есть аргументированный сборник фактов, в «огород» ЦК КПСС не помешает. Он пообещал мне организовать тиражирование моего сборника на множительной базе, которой располагал республиканский Комитет.
В результате, благодаря помощи Цаплина, на Пленум ЦК КПСС (25-26 декабря 1989 года), призванный дать оценку расколу Компартии Литвы на две партии — одну, порвавшую связи с КПСС, и другую, оставшуюся в КПСС, — я повез несколько экземпляров 259-страничного сборника фактов и документов под названием «Литва — 1988-1989 гг.».
Один из экземпляров этого сборника после Пленума ЦК КПСС я передал секретарю ЦК Георгию Разумовскому, заместителю Горбачёва по КПСС. Мне запомнилось, что при разговоре со мной Разумовского больше интересовали его полированные ногти, нежели сборник, лежавший перед ним.
Соответственно, какой-то реакции ЦК КПСС на этот сборник литовские коммунисты, оставшиеся в КПСС, не дождались. Горбачёв по-прежнему сотрясал воздух очередными заявлениями, которые не подкреплялись конкретными действиями.
Для меня эта ситуация подтвердила, что на ЦК КПСС полагаться нельзя. Уверен, что такого же мнения был и Станислав Александрович. Но он был стойким бойцом и в любой ситуации сражался до конца, используя все мыслимые возможности. Цаплин, как я понял, исходил из того, что нет безвыходных ситуаций, а есть лишь отчаявшиеся люди. Это позволяло ему даже в критических, казалось бы, ситуациях добиваться положительного результата.
Работа над сборником сблизила меня со Станиславом Александровичем, но он, учитывая, что я был избран секретарем, а затем 2-м секретарем Временного ЦК Компартии Литвы / КПСС, предложил прекратить наши контакты. Цаплин остался верен себе — главное для него было не навредить другу. Он, прежде всего, заботился о моей репутации как политика.
В тот период в Литве усиленно разыгрывалась карта «всесильной руки КГБ». Каждый, кого уличали или обвиняли в связях с КГБ, становился «нерукопожатным». Это при том, что лидер «Саюдиса» Витаутас Ландсбергис был многолетним информатором Комитета, а Даля Грибаускайте в юном возрасте начала сотрудничать с КГБ. Практику «обвини другого в своих грехах» эти политические мошенники сумели использовать по полной. Кстати, она до сих пор процветает в Литве.
В январе 2018 года там было объявлено, что выдающийся актер театра и кино Донатас Банионис, умерший в 2014 году, и главный дирижер Литовского камерного оркестра Саулюс Сондецкис, скончавшийся в 2016 году, сотрудничали с КГБ СССР.
Подобного следовало ожидать. Еще в советский период Ландсбергис написал донос на Сондецкиса, что тот якобы поддерживает деятельность Всеобщего комитета освобождения Литвы (лит. VLIK) в изгнании, ставившего свой целью свержение советской власти в республике.
Причина доноса была банальной — зависть. Фигура Сондецкиса в музыкальном мире не только Литвы, но и СССР была неизмеримо значительнее и популярнее, чем фигура музыковеда Ландсбергиса…
Кстати, литовский историк Арвидас Анушаускас (A. Anusauskas) выяснил, что фамилии Баниониса и Сондецкиса в список агентов были внесены рукописно, остальные фамилии были напечатаны!

ПЕРСОНА NON GRATA
Несколько слов о том, в каких условиях пришлось работать генералу Цаплину в Литве, исполняя обязанности главы Комитета. Августовские события 1991 года были инспирированы М. Горбачёвым. Они нанесли сокрушительный удар по противникам горбачёвской перестройки-катастройки и по их планам в сентябре провести съезды КПСС и Народных депутатов СССР. На этих статусных форумах Генсек ЦК КПСС и Президент СССР был бы отрешен от должностей, а затем привлечен к уголовной ответственности.
О взятии под контроль телебашни (кстати, сооруженной на союзные средства) и телецентра в Вильнюсе литовских чекистов даже не предупредили, потому что не доверяли республиканскому Комитету. Генерал Цаплин назвал глупостью всю эту провокационную силовую акцию, предпринятую Горбачёвым и его окружением. Несколько десятков сотрудников уволились из «конторы». Председатель КГБ Марцинкус сдал дела и уехал лечиться, Ансельмас Армонас пробыл на этом посту всего четыре месяца, — так Станислав Александрович, которого местные радикальные националисты огульно назвали «литовским Пиночетом», в конце мая 1991 года оказался исполняющим обязанности руководителя республиканской госбезопасности.

ИЗ ДОСЬЕ "СПЕЦНАЗА РОССИИ"
«Когда-то мы вместе с Цаплиным работали в КГБ Карелии. В органы он пришел со школьной скамьи и вскоре стал талантливым профессиональным оперативным сотрудником, возглавил группу активных мероприятий (американская линия). Он отдавался работе, не щадя себя, часто без сна и отдыха, иной раз рискуя жизнью, как это было уже после Карелии?— при ликвидации холеры в Астрахани, в период освоения нефтяных месторождений Тюмени или в последние дни советской власти в Литве…»

«Прощай, КГБ». Полковник Аркадий Яровой
...Напомню, что утром в здании ЦК Компартии Литвы / КПСС меня у кабинета встретила съемочная группа ТВ СССР с известным телеоператором Романом Карменом. Он спросил, что я думаю по поводу событий около телебашни. Я ответил: «Военная акция посадила Ландсбергиса на белого коня, и теперь вопрос выхода Литвы из СССР — это вопрос времени». Известно, что силовая акция СССР в Литве с «гарантированным» кровопролитием была давней мечтой главы ВС Литвы В. Ландсбергиса и его окружения. Она им была нужна для сохранения власти, которую они утрачивали.
Узнав про жертвы в Вильнюсе, Президент СССР отрекся от своих приказов, сказав знаменитую фразу: «Я «Альфу» в Литву не посылал!» И Группа «А» КГБ СССР, не знавшая до этого за свою историю ни одного прокола, возвращалась в Москву в качестве засвеченных «палачей свободы и демократии»…
Далее все пошло по накатанной. Литовские сепаратисты получили беспрепятственную возможность готовить реальный выход республики из СССР. Добавлю, что вышеупомянутый телевизионный сюжет в эфир не пошел. Ведь в нем я рассказал о последствиях 
предательской силовой акции, санкционированной Горбачёвым.
«В начале лета 1991-го он (Цаплин) зашел ко мне в гости, — вспоминает бывший редактор газеты «Советская Литва» Станислава Юонене. — Я такого отчаяния на его лице никогда не видела. Он только что вернулся с совещания в КГБ, в Москве, где делал доклад о процессах, которые идут в Литве. И никто, никто на это — даже Крючков — не обратил внимания! Такого безразличия ко всему тому, что он рассказывал, Станислав Александрович не ожидал. Он был в такой растерянности…» Предлагаю читателям обратиться к моей статье «Гибель СССР и молчание Крючкова» («Спецназ России», январь 2014 года).
Всем, кто хорошо знал генерала Цаплина, запомнилось одно — как он страдал от того, что не может остановить колесо, которое уже вовсю катилось с горы, сметая на своем пути целую страну.
Предательство Горбачёва в августе 1991 года, спасавшего свою шкуру, разом перевернуло жизнь миллионов советских людей. В Литве националисты во главе с В. Ландсбергисом уже 22 августа того года, пользуясь поддержкой ельцинского окружения, взяли ситуацию в республике под полный контроль. Литовские коммунисты и чекисты, оставшиеся верными присяге, были провозглашены врагами литовского народа. Генералу Цаплину как персоне non grata дали сутки на то, чтобы он покинул пределы республики. Это было время, когда в любой момент могли повториться трагические события январской ночи 1991 года.
23 августа 1991 года Ландсбергис, выступая на митинге у здания Верховного Совета Литвы, обратился к митингующим и предложил направиться к зданию Комитета, чтобы не дать «кагэбистам уничтожить важные для Литвы документы». Люди ринулись к зданию, пытаясь ворваться внутрь. Между тем, там находилась рота пограничников, получивших приказ стрелять на поражение в любого ворвавшегося. Жертвы были бы неизбежны. Бывший тогдашний вице-премьер Литвы Зигмас Вайшвила утверждает, что Ландсбергису было известно о пограничниках. Но…
Замечу, что в здании Комитета уже отсутствовали важнейшие секретные архивные материалы. Благодаря предусмотрительности Станислава Александровича, основная масса учетных данных на литовских агентов госбезопасности была уже вывезена. Правда, и здесь не обошлось без эксцессов. Как вспоминает Антанас Петраускас, бывший Прокурор Литовской ССР, генералу Цаплину даже пришлось угрожать пистолетом для обеспечения беспрепятственной погрузки архива КГБ в военный самолет, который доставил бесценный груз в Москву. Это спасло несколько тысяч литовцев и членов их семей от неизбежного жестокого преследования....

Полная статья по ссылке

Окончание в следующем номере.

Проект документа КГБ Литовской ССР "О целесообразности уничтожения
и изменения места хранения определенных категорий учетных дел, хранящихся в архивах КГБ
Литовской ССР", 1991

       
"Арена" не продается

Тюрьма сделала его инвалидом

     
  "Арена" — это комплекс защиты танков, который обнаруживает снаряд, летящий к боевой машине, и сбивает его на безопасном расстоянии. Разработка появилась на свет 15 лет назад, и сразу же на ней поставили гриф "Секретно". Вскоре из-за рубежа поступили первые предложения о покупке "Арены". Новинка экспонировалась на выставках вооружений в разных странах, вошла во все каталоги как уникальная и очень надежная система. Интерес к "Арене" проявляли во Франции, Германии, Турции и Южной Корее. Однако продать "Арену" не удавалось: конструкторское бюро пыталось получить контракт на крупные закупки комплекса, тогда как иностранные клиенты хотели купить от трех до десяти комплексов. "Мы достаточно жестко стоим на том, чтобы получать за 'Арену' те деньги, которые эта система стоит,— говорил заместитель начальника КБМ по внешнеэкономической деятельности Лев Трофимец.— Наше предложение иностранным партнерам — приобретать как минимум 100 комплексов 'Арена'. В противном случае мы не возместим затраты, которые были вложены в разработку этой системы".
       Особенно заинтересовалась "Ареной" американская фирма General Dynamics Land Systems. Но американцы тоже выдвинули свои требования: провести испытания системы в США и в случае успешного результата продавать ее совместно с российскими коллегами — как армии США, так и третьим странам. КБМ это не устраивало. Российской стороне пришлось бы нести львиную долю расходов. "Нам нужен комплексный контракт, который предусматривал бы после успешного проведения испытаний гарантированную закупку большой партии КАЗ",— ответили в КБМ. Переговоры затянулись еще на год, и Комитет РФ по военно-техническому сотрудничеству с иностранными государствами распорядился их вообще прекратить.
       О том, что переговоры по "Арене" ведутся достаточно активно, предприниматель Виктор Калядин знал. На следствии он заявил, что решил предложить свои посреднические услуги Коломенскому КБМ. А чтобы не идти на переговоры с пустыми руками, заказал документацию на "Арену".
       
Югославская пленка
       26 декабря 1998 года по факту выноса секретных данных с КБМ возбудили уголовное дело. А уже 28 декабря Виктора Калядина вызвали на Лубянку для дачи показаний. Он явился. "Александр Георгиевич действительно принес мне описание 'Арены' и потребовал за него $25 тыс.,— рассказал Калядин.— Я сказал, что должен сначала ознакомиться с этими бумагами, может быть, там нет ничего стоящего. Но Георгиевич не согласился с этим требованием и ушел. Больше я его не видел, но слышал, что он уехал в Югославию".— "Вы задерживаетесь по обвинению в разглашении государственной тайны",— услышал Калядин. В тот же день за ним захлопнулась дверь СИЗО.
       Но доказательств вины подследственного фактически не было. Подтвердить, что Калядин получил секретную документацию на "Арену", Ивановы так и не смогли. Георгиевич уехал в Югославию, не сообщив им результатов своих переговоров. Тогда ФСБ направила двух оперативников в югославский городок Нови Сад. Их беседу с Георгиевичем тайно записывали на пленку, которая потом проходила по делу как одно из главных доказательств вины Калядина. "Ты ведь хочешь вернуться в Москву? — спрашивают у Георгиевича сотрудники ФСБ.— У тебя ведь там родственники есть? Расскажи все, что ты знаешь о твоем знакомом Калядине, и у нас к тебе не будет никаких претензий". И югослав, которому очень хочется вернуться в Москву, где у него помимо родственников еще и бизнес, подтверждает: да, я знаю Калядина, да, он интересовался "Ареной" и, кажется, хотел продать ее. Тогда его спрашивают, не американцам ли он хотел ее продать? И Георгиевич соглашается: да, американцам. И в результате вспоминает, что у Калядина есть знакомый американец Фарид Рафи, с которым российский бизнесмен вел переговоры по "Арене". Понимая, что, признавшись в передаче секретных документов Калядину, он подводит сам себя под статью, югослав так и не сказал о том, что передал бизнесмену описание "Арены".
       После беседы с Георгиевичем в 1999 году характер уголовного дела резко изменился: появилось замыкающее звено в этой истории — иностранный гражданин Рафи, которому вроде бы переданы секретные документы. Калядина обвинили не в разглашении гостайны, а в измене Родине в форме шпионажа, что предусматривало более значительный срок.
       
Американский шпион
       Свое знакомство с американским бизнесменом Фаридом Рафи, возглавлявшим в США посредническую фирму по продаже электроники, Калядин не скрывал. Он знал Рафи еще с 1983 года, когда работал во Внешторге. На допросе Калядин сообщил, что Рафи действительно интересовался "Ареной" и что он сообщал об этом в ФСБ: по роду своей деятельности бизнесмен обязан был информировать спецслужбы об интересе западных партнеров к изделиям электроники (у фирм вроде "Элерс Электрон" был даже свой куратор из ФСБ). Но документацию на "Арену", утверждал Калядин, он не мог передать Рафи, потому что не получил ее от Георгиевича.
       Между тем в ФСБ уже установили, что вскоре после истории с "Ареной", в сентябре 1998 года, Калядин выезжал во Францию. По словам самого предпринимателя, он ездил туда лечиться. Но в ФСБ предполагают, что именно во Франции Калядин передал Рафи секретную документацию.
       В июне 2000 года, когда уже вовсю шло следствие, Фарид Рафи приехал в Москву. Уголовное дело, в котором говорится, что он получил от Калядина секретные документы, уже было возбуждено. Но Рафи не задержали, а пригласили на Лубянку для дачи показаний. И он неожиданно признался, что он — иностранный шпион, сотрудничавший с Виктором Калядиным. Тогда его отпустили. На следующий день он дал дополнительные показания, а через несколько дней уехал в США. И только после этого было вынесено постановление о его розыске и аресте. С этого момента в материалах дела Рафи представляется исключительно как агент иностранной разведки. Следствие даже называет спецслужбу, на которую работает Рафи,— разведывательное управление минобороны США. Но в его признаниях, приобщенных к делу, это управление вообще не фигурирует.
       "Если бы в действиях Рафи был состав преступления, его должны были задержать так же, как Поупа,— считает адвокат Людмила Трунова.— Но его отпустили, потому что на него ничего нет — это обычный бизнесмен. Если Рафи посадить на скамью подсудимых, он откажется от показаний, и доказать, что он шпион, будет невозможно. А привлекать внимание общественности арестом иностранного гражданина — это значит признаться, что нет никаких доказательств по делу. И тогда дело развалится. А ФСБ непременно должна была получить результат. История же никому не известного Калядина останется незаметной для общественности. И скандала удастся избежать, и звездочки получить, а главное — прецедент создать".
       
Дожить до исполнения
       Заседание суда, которое объявили закрытым, пришлось перенести в СИЗО "Лефортово" из-за плохого самочувствия подсудимого. Калядину зачитали обвинение, из которого следовало, что он, будучи в Париже, передал секретную документацию на "Арену" иностранному агенту Рафи.
       Свидетелями обвинения стали Сериков и Борисенко, которых освободили вскоре после задержания по амнистии, а также братья Ивановы. Прямых свидетелей — Георгиевича и Рафи — на процессе не было. "На заседаниях сидели двое сотрудников ФСБ, которые фиксировали на бумагу все, что происходило в суде,— рассказывает адвокат Трунова.— Можно понять состояние свидетелей, которых только отпустили из-под стражи. Когда всплывали явные нестыковки, судья вызывала следователя и говорила: так, добывай справки, доказательства, чтобы эти адвокаты не вякали. То есть во время суда продолжалось следствие. Это вообще нонсенс в судебной практике".
       Вскоре после начала заседаний в декабре 2000 года подсудимому стало плохо. Вызванная в суд бригада "скорой" диагностировала инфаркт миокарда. Суд отложили, а через полгода подсудимый перенес в зале суда второй инфаркт. Адвокаты хлопотали о госпитализации своего подзащитного, но врачи тюремной больницы утверждали, что угрозы для его жизни нет. За помощью обращались в самые разные инстанции, в том числе и к уполномоченному по правам человека Олегу Миронову. И он помог: в ноябре 2001 года после обвинительного приговора и третьего инфаркта Виктора Калядина поместили в больницу. Обследование показало, что пациенту необходима срочная операция на сердце. "Если не оперировать, он не проживет и полгода",— сказали врачи. Оперировали в Российском научном центре кардиохирургии. Четыре шунта, по словам врачей, плохо прижились, и любое потрясение для больного может стать роковым. "Ему необходим для реабилитации минимум год. Государство потратило на такую операцию $25 тыс. для того, чтобы этот человек умер по дороге в колонию",— примерно так выразился кардиохирург профессор Шабалкин, оперировавший Калядина. Уже в конце июня, если Верховный суд оставит в силе приговор, Виктора Калядина могут отправить в колонию.
       Калядин так и не признал своей вины. Он получил 14 лет лишения свободы. Братья Ивановы, обвинявшиеся в разглашении государственной тайны,— 1,8 и 1,2 года. Они были освобождены в зале суда, так как отсидели этот срок во время предварительного заключения. Сериков и Борисенко, а также югослав Георгиевич и американец Рафи остались на свободе.

НАШЕЛ!
В день приезда Сметаниных в Казань им кто-то позвонил по межгороду. Услышав голос звонившего, Геннадий не стал с ним разговаривать, ограничился короткой репликой: «Я тебе перезвоню позже, извини, мы только что с дороги».
Казанские технари быстро установили, что звонок поступал от двоюродного брата объекта, проживавшего в поселке Козловка. Однако в дальнейшем Сметанин попыток связаться с ним не предпринимал. Но полной уверенности в этом не было, так как шпион мог позвонить брату с телефона своих многочисленных родственников и друзей.
Зайцев развернул карту Татарии. Так и есть! Козловка находится в непосредственной близости от железнодорожной магистрали.
...До вылета самолета в Москву оставалось два часа, до отправления поезда – три, когда Зайцеву удалось убедить свое руководство в Центре, что ему с группой захвата необходимо выехать в Козловку.
Действительно, что оставалось делать? Ясно было, что приобретение билетов на самолет – блеф, причины которого еще предстояло выяснить.
Билеты на поезд? Но Сметаниным не обязательно садиться в поезд именно в пункте отправления – Казани, они спокойно могут сесть и в Козловке. Если, конечно, они еще там!
На всякий случай Зайцев решил выждать час, оставаясь в Казани. В Козловку он выслал разведдозор во главе со своим заместителем Виталием Демидкиным.
Учитывая скорость, с которой привыкли передвигаться «альфовцы» в ходе выполнения боевых заданий, нет ничего удивительного, что уже через сорок минут Демидкин вышел на связь и доложил, что супруги-шпионы гуляют «по-черному» в обществе двоюродного брата Геннадия и его приятелей.
Но обнаружение «крота» отнюдь не решало проблем – брать шпионскую парочку на станции все равно нельзя: их наверняка будут провожать родственники и собутыльники. Может завариться такая каша!
Значит, «съем» придется проводить непосредственно в поезде, во время движения. Легко сказать! А если объект начнет отстреливаться? Да при этом, не дай бог, кого-то из пассажиров ранит или убьет?
И все-таки другого выхода нет – надо брать только в поезде...
После захвата Сметаниных от их имени казанским родственникам была послана телеграмма, что они досрочно улетели за границу – отозвали из отпуска. Столичные знакомые шпионской парочки пребывали в неведении, думая, что они задержались в Казани.
Разумеется, истинное место пребывания супругов скрыть нужно было не столько от их родственников и знакомых, сколько от заокеанских операторов. Чем позднее они узнают о провале своих агентов, тем лучше для нас. И для безопасности человека, который вывел комитет на шпионскую парочку...
...Геннадия и Светлану «сняли» через 15 минут после того, как поезд отошел от перрона Козловки. Задержание произошло бы гораздо позже, если бы полковник ехал без жены. Надев парик и очки, он настолько изменил внешность, что идентифицировать его по имевшимся фотографиям совершенно не представлялось возможным.
Тут же в купе экс-резидента переодели в заранее приготовленный спортивный костюм и отобрали личные вещи – правило, которому неукоснительно следовали группы захвата. Делалось это исключительно с одной целью: обнаружить предметы, в которых могли находиться капсулы со смертельным ядом.
Во время осмотра вещей Сметанина «альфовцев» насторожило то, как он настойчиво пытался вернуть себе отобранные очки. Странно, тем более что стекла в очках были без диоптрий...
Как выяснилось в дальнейшем, в дужках очков находились ампулы с сильнейшим ядом. Сметанину достаточно было посильнее сжать пальцами дужки, чтобы из микрорезервуаров вытекла смертоносная жидкость. Ее даже глотать не надо было. Попав на кожу, капля яда гарантировала уход в мир иной в течение 20 секунд.
...Личный обыск Светланы Сметаниной не проводили до самой Москвы – в группе захвата отсутствовали женщины. Исходя из мер предосторожности, ей надели наручники, а отдельные части туалета и аксессуары тщательно осмотрели и даже прощупали. В богато расшитом поясе, инкрустированном черненым серебром, обнаружили 44 ячейки с... крупными алмазами.
В ходе допросов выяснили, что алмазы были переданы супругам для продажи за границей двоюродным братом Геннадия, ранее работавшим на алмазных приисках Якутии.
...Мистер «Миллион» был как никогда ранее близок к реализации своей мечты стать миллионером. Не на словах...

АГЕНТ «СТОЛИЧНОГО» РОЗЛИВА
В 1980-х годах резидент КГБ руководил операциями в Вашингтоне с верхнего этажа каменного посольского особняка, который построила в начале века (хотя никогда там и не жила) миссис Джордж М. Пульман, вдова магната, занимавшегося производством спальных вагонов для железных дорог. Это прямоугольное четырехэтажное здание было приобретено у нее под посольство последним царским правительством и по наследству перешло к советским дипломатам.
На четвертом этаже в четырех тесных комнатушках трудились около 40 офицеров резидентуры КГБ. Каждый отдел – политическая разведка, внешняя контрразведка, научно-техническая, а также оперативно-техническая разведка – решал свои конкретные задачи. На секретный этаж вел один-единственный вход, и его защищала прочная стальная дверь, имевшая цифровой код.
В помещение запрещалось входить в пиджаке или пальто: эта мера безопасности была направлена против попыток вероятных шпионов тайком пронести миниатюрную фотокамеру. Все кабинеты были экранированы, чтобы исключить прослушку ведущихся внутри разговоров.
Объектами особого внимания ФБР всегда были вновь прибывшие из СССР сотрудники посольства. Основная задача Бюро на первом этапе – выяснить, кто они – «чистые» дипломаты или «подснежники», для которых дипломатический статус лишь прикрытие для отправления своих основных, разведывательных, обязанностей?
Майор КГБ Сергей Моторин исключением для вашингтонского отделения ФБР не стал.
Не прошло и шести месяцев с тех пор, как он приступил к исполнению своих служебных обязанностей в резидентуре, и американцы решили «потрогать его за вымя». И не промахнулись.
Став жертвой шантажа со стороны фэбээровцев, майор Моторин был завербован ими на... водке.
Американские контрразведчики проследили за Моториным, когда тот, явившись в магазин, торгующий электроникой в пригороде Вашингтона, попытался приобрести в кредит дорогой телевидеомоноблок. Хозяин магазина, агент американской контрразведки, отклонил просьбу Моторина. Стоило последнему уйти, как он сообщил о визите русского своему оператору в местное отделение Бюро.
По согласованию с американскими контрразведчиками владелец магазина позвонил Моторину и предложил ему другой способ приобрести вожделенную электронику. Пояснил, что согласен получить часть стоимости моноблока (950 долл.) водкой «Столичная», которую офицер КГБ мог купить через посольство по цене 4,5 долл. за бутылку (в то время эта водка стоила в американских магазинах 12 долл.). Моторин предложение принял.
Когда он вернулся в магазин с несколькими ящиками «Столичной», сотрудники ФБР поджидали его с видеокамерами. Едва горе-разведчик собрался уходить, контрразведчики выступили вперед и вежливо, но жестко напомнили ему о том, что он является нарушителем и американского, и советского законодательств и если делу будет придан ход, то его попросту выдворят из страны...
...В пользу Соединенных Штатов «Гоз» (под этим псевдонимом Моторин проходил в секретных платежных ведомостях американской контрразведки) проработал около года. Когда были получены данные, подтверждавшие его предательство, он под благовидным предлогом был вызван в Москву. «Съем» двурушника проводился в аэропорту «Шереметьево-2» сразу по прилете из Нью-Йорка.
При подготовке задержания Моторина ответственный за проведение мероприятия подполковник Владимир Зайцев прежде всего учитывал психологию объекта. Психологию супермена, коим тот себя считал. Самомнение было небезосновательно: рост 192 см, атлетическое телосложение, каждое утро забавлялся, как теннисным мячиком, двухпудовой гирей, к тому же владел приемами карате. Вылитый Шварценеггер!
Вместе с тем надо было учесть и моральное состояние Моторина по прибытии в Москву. Каким бы ни был благовидным предлог, под которым его вызвали из заграничной командировки, он все равно будет оставаться начеку, в каждую секунду в готовности к отражению возможной атаки. Поэтому прежде всего надо было усыпить бдительность объекта, огромного и сильного, как динозавр.
Подойди к нему «гренадеры» сродни ему, он, учуяв опасность, мог бы свалку устроить, глупостей наделать. А вот этого «Альфа» позволить себе не могла ни при каком раскладе.
Изюминка «съема» Моторина состояла в том, что к нему должны были приблизиться не Шварценеггеры, а тщедушные прохожие. Разумеется, только внешне тщедушные.
...Когда Зайцев представил отобранных для задержания бойцов своего подразделения одному генералу из руководства Управления «К» (внешняя контрразведка) Первого Дома (Служба внешней разведки) тот возмутился: «И что, – закричал генерал, указывая пальцем на одного из бойцов, – вот этот мальчишка справится с Моториным?! Да он – культурист, разметает вас всех, как котят!»
Еще как справились – пикнуть не успел, как его спеленали...

Полная статья по ссылке

В июле 2019 года Минюст внес «атлантистов» в перечень иностранных неправительственных организаций, деятельность которых признана нежелательной на территории РФ. Однако на тот момент с «Атлантическим советом» уже активно сотрудничали российские международники.
Дружба зародилась еще во времена перестройки. Тогда будущий создатель Высшей школы экономики Лев Любимов нашел «американского партнера» для Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН СССР, в котором он возглавлял отдел США и Канады. Этим партнером и стал «Атлантический совет» во главе с Эндрю Дж. Гудпастером, бывшим командующим объединенными войсками НАТО.
«Американцы предложили мне такую вещь, которую сейчас наши «патриоты» бы не поняли: попробовать собрать демократически настроенных людей из Верховного Совета и министров и привезти их в США на учебу для проведения «мастерской», содержание которой ныне назвали бы мастерской по государственному и муниципальному управлению», — рассказывал позже Любимов.
На долгие годы ИМЭМО стал приоритетным партнером «Атлантического совета» в России. Организации и после 2014 года продолжали выпускать совместные материалы и проводить семинары, раздавая советы руководству России по проведению внешней политики.
В июне 2019 года — за месяц до решения Генпрокуратуры — на проводимых ИМЭМО «Примаковских чтениях» выступал экс-сотрудник ЦРУ, директор Центра стратегического прогнозирования «Атлантического совета» Мэтью Барроуз. Он числится «экспертом» и на сайте Валдайского дискуссионного клуба.
После запрета деятельности «Атлантического совета» ИМЭМО не проводил с ним совместных мероприятий, однако упоминания нежелательной организации на сайте остались, равно как и не подчеркивается нынешний статус нежелательной организации.
Вызывает вопросы и тот факт, что партнером ИМЭМО является американский think-tank, в руководство которого частично входят те же люди, что и в «Атлантический Совет». Речь идет о Центре стратегических и международных исследований (CSIS). CSIS, Атлантический Совет, RAND, Институт Брукингса, Институт Аспена и Фонд Карнеги за международный мир входят в единую экосистему американских «фабрик мысли», тесно связанных с Советом по международным отношениям (CFR), продвигающим глобалистскую повеcтку на мировой арене.



Как и Атлантический Совет, CSIS финансируется крупнейшими американскими корпорациями, леволиберальными фондами и правительствами западных стран.
При этом кадры (как руководители, так и рядовые сотрудники) свободно перетекают из одной организации в другую.
Не так давно CSIS опубликовал доклад, призывавший правительство США теснее сотрудничать с платформами соцсетей. По мнению think-tank, протестные движения по всему миру должны приводить к более благоприятным для американских интересов результатам. Организация открыто приветствовала санкции против России после заключения Алексея Навального под стражу и назвала их «шагом в правильном направлении». Однако все это не мешает CSIS быть партнером российского государственного научного учреждения, которое должно заниматься экспертным обеспечением внешнеполитической деятельности страны.
Другая государственная организация, которая исходя из информации на официальном сайте после 2019 года все также сотрудничает с «Атлантическим советом» — Институт США и Канады РАН.



«Атлантический совет» активно взаимодействовал в России с еще одной структурой — Российским советом по международным делам (РСМД). Некоммерческая организация позиционирует себя как «связующее звено между государством, экспертным сообществом, бизнесом и гражданским обществом в решении внешнеполитических задач».



В октябре 2019 года — уже после того, как «Атлантический совет» признали нежелательным, — на сайте американского центра вышел доклад в соавторстве с генеральным директором РСМД Андреем Кортуновым.



Он также является Президентом фонда содействия социальному развитию «Новая Евразия», сооснователями которого выступили американский фонд «Евразия», европейский фонд «Мадарьяга» и первый в постсоветской России некоммерческий семейный фонд «Династия», внесенный в список нежелательных организаций в 2015 году. А исполнительным директором «Новой Евразии» выступает начальник Департамента внешних связей и маркетинга компании JP Morgan. Помимо социального развития фонд также занимался финансированием «развития в России гражданского общества» и формированием «цивилизованногого рынка СМИ».
В докладе эксперты «Атлантического совета» цитируют Кортунова в нейтрально-положительном тоне, называя его «либералом во внешней политике».
Другой член Российского совета по международным делам — Владислав Иноземцев, на первых порах входивший в состав президиума организации, — в прошлом году публиковался на сайте «Атлантического cовета» трижды.



В одной из публикаций эксперт РСМД призывал Украину использовать опыт Азербайджана для «возможной реинкорпорации украинских регионов, которые сейчас находятся под российской оккупацией».



Статья была написана как раз после победоносной для Баку войны в Нагорном Карабахе. Отсылка к азербайджанскому опыту в таком контексте означает благословление на военное вторжение после серьезного укрепления армии. Де-факто Иноземцев призывал к нарушению территориальной целостности России, так как в числе регионов, которые должны быть «реинтегрированы», он упомянул не только Донбасс, но и полуостров Крым.
Любопытен также официальный список партнеров РСМД – в нем помимо российских органов государственной власти, образовательных и коммерческих организаций числятся британский Королевский объединенный институт оборонных исследований (RUSI) и американский исследовательский центр RAND. Обе структуры не отличаются симпатиями по отношению к России и действуют в рамках все той же парадигмы, что и «Атлантический совет».



Сам «Атлантический совет» осенью 2020 года в докладе «Как Западу следует вести себя с Россией» пояснил, зачем американским НКО такого рода нужно «партнерство» с российскими институтами вроде РСМД.
«Обмены, поддержка свободных СМИ и контакты с широким кругом россиян — включая оппозицию, но не ограничиваясь ею — звучат банально, но во время холодной войны Соединенные Штаты узнали, что такие усилия могут иметь значительный кумулятивный эффект», — отметили авторы доклада, экс-послы в России и Польше Александр Вершбоу и Дэниэл Фрид.
Речь идет о широком влиянии на умы элиты и экспертного сообщества. В годы Холодной войны западные «партнеры» обрабатывали их идеями «разрядки и конвергенции социалистической и капиталистической систем». Кончилось это распадом СССР. Теперь предлагается использовать тот же сценарий в отношении России.



С «Атлантическим советом» связан еще один проект российских международников — Riddle. Это портал, заявленной целью которого является продвижение нового поколения экспертов, занимающихся изучением России. Его сооснователь Антон Барбашин — эксперт «Атлантического совета». Самые ранние материалы датированы апрелем 2018 года. Другой член «Атлантического совета» в составе редколлегии Riddle — Дамир Марушич.



Старший научный сотрудник «Атлантического совета» и исполнительный редактор журнала The American Interest родом из Хорватии специализируется на внешней политике США, Европы и России. Он весьма частый гость на «Неделях НАТО», проводимых сербской НКО — Центром евроатлантических исследований (CEAS).



Тем не менее, российский портал посчитал лишним сообщить своим читателям, что Барбашин и Марушич тесно связаны с запрещенным в России «Атлантическим советом». 
Через других сотрудников редакции — например, члена Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) Максима Трудолюбова или уже упомянутого эксперта РСМД Иноземцева, у проекта есть выход на ведущие организации российских международников.
Содержание материалов на сайте показательно: статьи Иноземцева об упадке России, защита «новой гендерной этики» и осуждение «закоренелого российского расизма» от редактора интернет-портала «Мел», который пестрит материалами о ЛГБТ-подростках. Кроме того, там фигурируют заявления члена признанного недавно иностранным агентом общероссийского общественного движения «Голос»¹ о том, что в России несправедливо лишили права избираться лиц с двойным гражданством, осужденных и экстремистов.
В Riddle широко представлены и выпускники Высшей школы экономики. В апреле 2021 года организация стала партнером недели карьеры Санкт-Петербургского филиала ВШЭ.  ВУЗ поставляет Riddle экспертов, готовых писать статьи про то, что «ложь — опора российской власти.
Не отстают от них и сотрудники СпбГУ — например, доцент Игорь Грецкий, заголовки статей которого говорят сами за себя: «Союзное недогосударство», «Кремлевский блеф», «Статья Путина — выстрел в пустоту», «Мог ли Запад спасти Россию от самой себя?».
Антироссийская «аналитика» на портале, аффилированном с «Атлантическим советом», не мешает экспертам получать зарплату в государственных вузах, участвовать в форумах (например, «Петербургский диалог») и транслировать студентам свои позиции за государственный счет.
Еще один пример того, как запрещенная организация сохраняет влияние в России через публикации экспертов на других площадках, — это деятельность Московского центра Карнеги, где публикуется болгарский автор Димитар Бечев. Помимо «Атлантического совета» он тесно сотрудничает с порталом The Insider², также недавно пополнившим список иноагентов...

Полная статья по ссылке

Охота за гипертайнами
– Сейчас главная цель американской научно-технической разведки – это выведать тайны нашего гиперзвукового оружия, – продолжил беседу подполковник Третьяков. – Денег на это не жалеют.
– Агентство национальной безопасности, наверное, прослушивает наши научные институты, американские хакеры спецслужб взламывают компьютеры российских учёных, а церэушники под видом учёных пытаются вербовать у нас носителей секретной информации по гиперзвуковому оружию, – предположил обозреватель «АН».
– Надо честно признать, порой это им удаётся, – с горечью сказал ветеран. – Вот самый недавний случай. Хотите расскажу?
Журналист молча кивнул. И тогда Третьяков раскрыл свой блокнот.
По его словам, 12 августа ФСБ задержала Александра Куранова – гендиректора, главного конструктора Научно-исследовательского предприятия гиперзвуковых систем (НИПГС), принадлежащего петербургскому холдингу «Ленинец».
Коллеги называют Куранова одним из самых знающих и востребованных «специалистов в области разработок, связанных с углеводородным топливом в летательных аппаратах». Он также известен как специалист в области физики и химии плазмы.
Куранов – доктор технических наук, бывший профессор кафедры систем и технологий управления Петербургского государственного политехнического университета. Диссертацию защищал по специальности «Тепловые, электрореактивные двигатели и энергоустановки летательных аппаратов». Он автор более 120 научных работ.
Куранов возглавлял дирекцию «Ленинца» по направлению «Новые гиперзвуковые технологии». И координировал работу учёных разных предприятий российского аэрокосмического комплекса. Он посвящён во многие тайны нашего гиперзвукового оружия. Для любой разведки – это настоящий клад сверхсекретной информации.
Поэтому главный редактор журнала «Национальная оборона» Игорь Коротченко рассматривает арест Куранова как «один из элементов большой системной работы российской контрразведки, благодаря которой мы сохраняем технологическое лидерство, отрыв от всех остальных и закрываем доступ к сведениям, которые составляют военную и государственную тайну России». «Пресекается деятельность людей и структур, через которые иностранные спецслужбы могли получать доступ к новейшим российским военно-техническим разработкам, в том числе в области гиперзвука, где Россия серьёзно опережает всех ближайших конкурентов в мире», – заявил Коротченко.
– Как же учёный, допущенный к сверхсекретной информации, попал в сети иностранной разведки? – вырвался вопрос у ведущего рубрики «Мир шпионажа».
– Это выяснит следствие, – туманно ответил подполковник Третьяков. – До суда все материалы этого дела находятся под грифом «Совершенно секретно». Однако из открытых источников известно, что Куранов несколько лет был организатором российско-американского симпозиума «Термохимические и плазменные процессы в аэродинамике», который проводится в Петербурге. Он также участвовал в международных ассоциациях и работал «по заказам многих стран мира».
– Говорят, вместе с китайцами разрабатывал концепцию принципиально нового гиперзвукового аппарата, – поделился недавно услышанной информацией журналист.
– Да, ещё в мае 2001 года «Ленинец» подписал с китайской стороной соглашение о совместной разработке аппарата из концепции «Аякс», – сказал Третьяков. – Проект был рассчитан на 10–15 лет и оценивался сторонними экспертами в 70–80 миллионов долларов. Чем он закончился, не знаю.
– Этот договор должен быть давно завершён, – заметил обозреватель «АН». – Но вице-президент Российской академии ракетных и артиллерийских наук Константин Сивков предполагает, что учёный мог передать какие-то материалы китайской стороне вне рамок существующего соглашения о сотрудничестве. «Если Куранов действовал строго в пределах этого договора, то оснований для его ареста быть не должно. Если он действовал, выйдя за пределы договора, тогда это может рассматриваться как измена Родине с соответствующими последствиями», – заявил Сивков.
– Китайский след – это ложный след, – не согласился с этим заявлением ветеран российских спецслужб. – За гипертайнами нашего оружия охотятся прежде всего американцы. Об этом свидетельствуют и более ранние дела об измене Родине.

Тревожный список осуждённых за предательство
Третьяков снова заглянул в свой блокнот и стал называть новые фамилии осуждённых учёных. Так, 22 июня 2020 года Мособлсуд приговорил к 7 годам заключения начальника центра теплообмена и аэрогазодинамики (ЦТА) ЦНИИмаш Романа Ковалёва по обвинению в госизмене.
В 2018 году по схожему обвинению был задержан ведущий специалист ЦНИИмаш Виктор Кудрявцев. По версии следователей ФСБ, он в 2012 году получил задание от Фон-Кармановского института, с которым ЦНИИмаш работал над совместным проектом. Оно состояло в передаче секретных данных о ракетных системах «Кинжал» и «Авангард». Эту закрытую информацию он позднее отправил посредством двух электронных писем. В разработке ФСБ Кудрявцев находился с 2014 года.
И другие специалисты по гиперзвуковым технологиям также привлекли внимание российской контрразведки. В частности, в апреле профессору МФТИ и Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ) Валерию Голубкину предъявили обвинение по делу о госизмене. Его научными интересами было гиперзвуковое обтекание летательных аппаратов.
Кроме того, в конце прошлого года был арестован ещё один сотрудник ЦАГИ – Анатолий Губанов. Он работал над созданием гиперзвукового самолёта. Его также подозревали в передаче секретных российских авиационных технологий иностранным спецслужбам.
– Как вербовали иностранные спецслужбы российских учёных? – спросил в конце разговора старого разведчика журналист.
– Чаще всего втёмную, – ответил подполковник Третьяков. – Никто из шпионов не предлагал пачку долларов за нужную информацию о секретах гиперзвукового оружия. Прикидывались коллегами, предлагали солидный гонорар за публикации в зарубежных изданиях, за лекции в иностранных университетах, длительные стажировки в западных лабораториях и центрах. Всё поначалу делалось вроде бы в рамках обычного научного обмена информацией. Потом грань между обычной и секретной информацией переступалась. Когда коготок увяз в денежной приманке, всей птичке пропасть. Об этом лучше всего свидетельствует список учёных, осуждённых за предательство секретов гиперзвукового оружия.