Спецслужбы

На самом деле в российском руководстве прекрасно понимают, провокация со стороны американо-киевского «главного штаба» может произойти в любом другом месте и теми силами и средствами, которые сейчас на ток-шоу даже не обсуждаются.
Во-первых, она может произойти не только в Донбассе. Потенциально конфликтных точек соприкосновения достаточно много. В частности, кроме Донбасса есть ещё Крым, военная провокация против которого также сулит, с точки зрения её киевско-вашингтонских устроителей, немалые для них выгоды. Прежде всего, потому, что она немедленно переводит так называемый крымский вопрос из разряда уже почти не актуальных, в положение самого значимого. Что позволит западному официозу и массовой пропаганде трубить о «продолжении справедливой борьбы Украины за Крым», которая, дескать, вступила в новую фазу и должна быть всячески поддержана.
Кроме самого Крыма, есть ещё Азовское море с Керченским проливом и знаменитым мостом, которые уже не раз становились объектами вражеских провокаций. В том числе и с самыми далеко идущими намерениями. А поскольку в мире большой политики и стратегии ничего случайного не бывает, то и недавняя совместная спецоперация украинского корабля «Донбасс» и американского ракетного эсминца Arleigh Burke слишком похожа на разведку местности перед уже запланированным обострением, чтобы о ней можно было просто забыть.
Точно так же не стоит забывать и о Приднестровье, где расположена небольшая и практически полностью отрезанная от России оперативная группа российских войск (ОГРВ). Если правы те, кто утверждает, что главной целью нынешней западной антироссийской возни является втягивание РФ в большую войну с подвластной Западу Украиной, то лучшего спускового механизма для начала такой драки, чем провокация против ОГРВ, невозможно представить.
Особенно с учётом того, что Молдова хронически неплатёжеспособна за российский газ, и на Западе, где газовая тема сейчас на самом верху всех новостей, наверняка очень велико искушение разыграть Молдову в качестве такой себе образцово-показательной «жертвы российского газового террора», целью которого якобы может стать и вся Европа. В таких декорациях стремление «удушаемой Молдовы освободиться от российской оккупации при помощи Украины» может быть подано давно прикормленной Западом «мировой общественности» в очень выгодном и правдоподобном ключе. А дальше всё пойдёт как по нотам, ибо нападение на российскую армию в Приднестровье будет равнозначно войне с Россией, что и требовалось доказать.


© mil.gov.ua
 По данным Госпогранкомитета Белоруссии, украинский Ми-8 углубился на территорию Белоруссии до километра.

Определённый простор для организации крупной военно-диверсионной акции существует и на других участках «украинского фронта». Преимущество коих в том, что они давно и стабильно находятся в густой тени событий в других регионах. В этом контексте может быть использован, например, участок украинско-белорусской границы. Где, кстати, недавно уже был случай вторжения украинского военного вертолёта на сопредельную сторону.
Не исключено, что и в данном случае может идти речь о проведении рекогносцировки накануне крупной спецоперации. Целью которой будет, естественно, обвинение Белоруссии и России в агрессии против Украины. Причём такой сценарий может быть особенно интересен Польше и Литве, имеющих «пиковый интерес» к белорусским территориям.
Участки российско-украинской границы в районах Черниговской, Сумской или Харьковской областей также могут стать потенциальными объектами спецразработки с целью имитации «российской агрессии» с данного направления с целью захвата Киева и подчинения всей Украины. Это связано с тем, что эти участки границы действительно крайне слабо прикрыты киевскими войсками, и именно с этих направлений открывается самая прямая дорога на Киев. На то и расчёт.
На войне как на войне. А мы с вами уже находимся в таком состоянии, даже если этого ещё кто-то не понял.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.

Игра без правил
Сергей Александрович стал вспоминать свою работу в нашем посольстве в Мехико. По его словам, почти каждую неделю – а весной и осенью ещё чаще – кто-то перебрасывал через забор советского диппредставительства различные пакеты с якобы секретными материалами и предлагал встретиться за рюмкой текилы в ближайшем ресторане. Но резидент никогда не давал согласия на такие контакты.
– Почему? – удивился обозреватель «АН».
Антонов усмехнулся:
– Потому что в отличие от нас, тогда ещё молодых салаг-оперативников, он был опытным человеком. Осенью и весной, в моменты психических обострений, в шпионы пытались записаться чокнутые из ближайшего психиатрического диспансера. Они страдали манией преследования, но были небуйными и ночевали дома. Зимой и летом по-лёгкому «срубить бабла» у советской разведки пытались и всякие авантюристы. Кстати, в бедной Мексике таких проходимцев было особенно много. Но главное – игра в поддавки была любимым развлечением американского резидента ЦРУ в Мехико Джона Вессона. Это он почти каждую неделю подсылал нам своих «инициативников»: то каких-то «опереточных военных», то «жутко секретных шифровальщиков из АНБ США». А на самом деле мексиканских бомжей, нанятых за три цента.
– А зачем это нужно было делать американскому «резаку»? – вырвался у вопрос у ведущего рубрики «Мир шпионажа».
– Такие, даже самые нелепые, подставы всё-таки имели смысл, – ответил полковник. – Если бы мы клюнули и послали на встречу своего человека, значит, раскрыли бы его принадлежность к советской разведке. А это грозило нашему дипломату скандальной высылкой из страны пребывания и делало его на долгие годы невыездным.
По словам Сергея Александровича, не доверяли «инициативникам» не только мы, но и американцы. Так, они поначалу отказались от контактов с предателями-«инициативниками» полковником Пеньковским и майором Митрохиным. Самый известный случай связан с начальником контрразведки ЦРУ Джеймсом Энглтоном, который в 60–70-е годы прошлого века просто помешался на бдительности и подозревал в двойной игре буквально всех.
А самой знаменитой жертвой этого маньяка стал советский перебежчик Юрий Носенко. Офицер Второго главка КГБ СССР (контрразведка), сын министра судостроения, он добровольно перешёл к противнику и изъявил желание сотрудничать с ЦРУ. Однако Энглтон, заподозрив подвох, стал с пристрастием допрашивать перебежчика, и длился этот кошмар ни много ни мало четыре года и восемь месяцев. Большую часть этого времени Носенко держали в бетонном подвале, пичкали психотропными средствами, лишали пищи и сна, словом, применяли чисто гестаповские методы. И всё ради чего? Чтобы добиться признания в нечестной игре. В результате искалечили «инициативнику» жизнь, но так и не раскололи предполагаемого двойного агента.
Мнение эксперта
Аллен Томсон, в прошлом аналитик ЦРУ:
– «Инициативники» будут всегда. Большинство лучших шпионов – Пеньковский, Куклинский, Хансен, Уокер и другие – «инициативники», они сами пришли вербоваться. А ведь трудно выгонять человека с доступом к хорошей информации. Даже если бы разведки полностью перестали заниматься агентурной работой, такие «инициативники» будут вступать в контакт с дипломатами и т.п. Вряд ли разведки в таком случае смогут удержаться от искушения, ограничившись сакраментальным: «Извините, спасибо за предложение, но нам это не нужно».
Риск – дело благородное
В мире шпионажа осторожность в особой цене. И всё же порой разведчики нарушали неписаные правила и строгие инструкции: «Не поддаваться на провокации». Обозревателю «АН» вспомнились слова классика разведки, знаменитого вербовщика-«волкодава» генерал-майора Бориса Соломатина: «Я люблю рисковать. Разумеется, рисковать разумно. Без риска не может быть действительно результативной разведки».
Свои слова он не раз подтверждал делом. Тогдашний резидент нашей разведки в Вашингтоне не побоялся пойти на контакт со странным посетителем советского посольства, который представился дежурным офицером связи оперативного штаба Атлантического флота США в Норфолке (крупная военно-морская база, штат Вирджиния. – Прим. «АН»). «Инициативник» заявил, что хотел бы предложить за материальное вознаграждение секретную информацию.
Приходы американцев в посольство с подобными предложениями случались нередко. Как правило, это были либо провокаторы, засылавшиеся контрразведкой, либо люди с нарушенной психикой, либо проходимцы.
Однако на этот раз у беседовавших с посетителем оперработников сложилось о нём позитивное впечатление, о чём и было доложено резиденту Соломатину. Последнее слово оставалось за ним, и Борис Александрович принял волевое решение.
Семнадцать лет советская разведка успешно работала с Джоном Уокером, получая от него ценнейшую информацию по военно-стратегическим и тактическим планам США, в том числе по боевому применению атомных подводных лодок с ядерными ракетами. Он передавал в Центр шифры, позволявшие читать секретную переписку Министерства обороны США, Государственного департамента, ЦРУ, Агентства национальной безопасности и других важных государственных структур. Кроме того, Джон Уокер привлёк к сотрудничеству с советской разведкой сына, брата и близкого друга, от которых также поступали особо секретные материалы по военным проблемам.
В мае 1985 г. Джон Уокер был арестован. В документе, направленном в суд, рассматривавший дело Уокера бывший руководитель военно-морской разведки США адмирал Студеман указывал: «Уокер создал для советской стороны мощные предпосылки к победе в войне».
По словам полковника Антонова, операцию с Уокерами коллеги назвали вербовкой века. До самой своей кончины Борис Соломатин твёрдо отстаивал право разведчика на разумный оперативный риск в работе с «инициативниками»: никогда не давать сразу от ворот поворот даже самым подозрительным гостям. А вдруг среди них будут такие агенты, как Уокер, Хансен или Эймс…
– Что движет «инициативниками»: идеи или деньги? – задал последний вопрос обозреватель «АН».
– В советское время среди добровольных помощников нашей разведки чаще всего были идейные люди, убеждённые в коммунистических идеалах, – ответил полковник Антонов. – Сейчас, честно признаюсь, не знаю.
Тогда журналист показал ему любопытный документ. В 1992 г. в своей секретной директиве тогдашний директор ЦРУ Роберт Гейтс писал: «Главная задача для обеспечения развала всех спецслужб России – это заменить им духовные и моральные ценности на материально-физические блага, а для этого необходимо вбить им в их мозги преимущество денег над всем остальным».