Спецслужбы

ПЕРВАЯ КРОВАВАЯ ЖЕРТВА
Главным достоинством Камминга, которое ценил даже военный министр, была его убежденность, что британская разведка вообще и ее сотрудники в частности, являясь «сынами Империи, над которой никогда не заходит солнце», обязаны ощущать себя ответственными за судьбы всех тех, кого это солнце греет.
Эта убежденность подтолкнула Камминга к акции «Темная сила» – к убийству Григория Распутина, которое покрыло Бюро несмываемым позором.
Первая мировая война превратилась в изматывающий процесс, высасывающий все соки из национальных экономик. Правительства воюющих стран столкнулись еще и с угрозой внутренних революций. И главной политической задачей стало удержание от распада коалиции сражающихся государств. Как только появлялись признаки, что одна из воюющих сторон собирается покинуть поле брани, разведки (как союзников, так и противников) развивали бешеную активность.
В 1916 году резидент Бюро в Петрограде майор Торнхилл сообщил Каммингу, что город полон слухов об идущих переговорах между Германией и Россией. Главную партию в них играет супруга царя – Александра Федоровна, немка по рождению. А ярым поборником выхода России из войны является Распутин (кличка «Старец»), имеющий огромное влияние на царицу и ее мужа.
Выход России из войны означал поражение Антанты. Правительство Великобритании обязало Камминга сорвать заключение мира. Решив, что Распутин – идеолог заговорщиков, Камминг приказал своему подчиненному капитану Освальду Рейнеру убить Старца.
Князь Юсупов заманил Старца в свой дворец на Мойке и напоил его. Капитан Рейнер в обществе депутата Думы Владимира Пуришкевича и племянника царя, великого князя Дмитрия Павловича допросил Распутина, пытаясь узнать детали переговоров царицы с германскими эмиссарами.
Согласно исследованию историка британских спецслужб Майкла Смита, никакие сепаратные переговоры в Петрограде не велись. Заговор и убийство Распутина – это спланированная акция Бюро секретной службы, а не частная инициатива Юсупова, Пуришкевича и великого князя Дмитрия Павловича, как это утвердилось в советской историографии.
В своем отчете петербургский патологоанатом указал, что на теле Распутина имелись следы изуверских пыток. А другие криминалисты-россияне подтвердили, что Юсупов и Пуришкевич стреляли в него.
Однако смертельный выстрел в голову Старца произведен из револьвера системы «Webley», который использовал только Освальд Рейнер.

ДЕНЬГИ ДЛЯ КЕРЕНСКОГО
После Февральской революции 1917 года задачи Бюро в России остались прежними: Камминг был обязан не допустить выхода союзника из войны. Но методы претерпели изменения.
Когда в марте 1917 года Николай II отрекся от престола, англичане стали оказывать финансовую помощь Александру Керенскому, чтобы он продолжил войну против Германии. Делали они это через открытый в Нью-Йорке фонд. Деньги возил знаменитый писатель Сомерсет Моэм, завербованный Каммингом в качестве секретного агента.
18 июля Моэм передал Керенскому 21 тысячу долларов (сегодня это 21 миллион). Однако 7 ноября большевики свергли Керенского и захватили власть.
В 1921 году Бюро преобразовано в Сикрет Интеллидженс Сервис (СИС). Новой структуре присвоен статус общенациональной службы внешней разведки под контролем Министерства иностранных дел (Форин-офис).
До середины ХХ века наибольшее число заговоров, реализованных с целью свержения неугодных Британии режимов, а также убийств ненавистных ей политических деятелей осуществляла именно СИС.

КЕМБРИДЖСКАЯ ПЯТЕРКА
Так называлась группа агентов советской разведки, завербованных в первой трети ХХ века в бытность их студентами Кембриджского университета.
Охотники за головами – вербовщики Лубянки – точно выбрали время для вовлечения отпрысков лучших семей Великобритании в орбиту своей деятельности. В 1930-е английская молодежь настолько разуверилась в политической и экономической системах Запада, что в Лондоне существовало даже понятие «Кембриджский Коминтерн».
Только ли о пяти агентах может идти речь? Нет, конечно. Их было много больше. Оптимисты из контрразведки МИ-5 полагают, что агентов было около 30, пессимисты – что не менее 100. КГБ и СИС достигли джентльменского соглашения, по которому применяется термин «Кембриджская пятерка».
Сегодня мы уделим внимание только двум ее членам.
Джон Кернкросс работал в Форин-офис и в СИС, в шифровальной службе под названием Блетчли-Парк и в Министерстве финансов. Отовсюду, со слов его лубянского оператора полковника Модина, Кернкросс «притаскивал тонны» архиценных документов.
В 1943-м Джон Кернкросс был удостоен ордена Красного Знамени. В 1945-м, когда Сталину доложили о его вкладе в победу над фашизмом, вождь изрек: «По заслугам – награда!» И назначил «Листу» пожизненную ренту в размере 1000 фунтов стерлингов ежегодно (сегодня это миллион долларов).
Ким Филби – самый знаменитый и результативный член «Кембриджской пятерки», едва не ставший главой Сикрет Интеллидженс Сервис.
В 1945-м за заслуги в области разведки во Второй мировой войне Гарольд Адриан Рассел (Ким) Филби был удостоен ордена Британской империи. Награду в Букингемском дворце вручил лично король Великобритании Георг VI. Указ о награждении Филби орденом Красного Знамени Сталин подписал в 1947-м.
Нет в мире другого человека, который одновременно получал высокие награды и похвалы лидеров стран с диаметрально противоположной социальной и политической системой.
Влиятельный сотрудник МИ-5 Питер Райт считает, что само наличие такой группы агентов, как Кембриджская пятерка, одновременно работавших на Британскую корону и на Серп с Молотом, означает поражение Великобритании в холодной войне.
По мнению Райта, логичным был бы акт лишения ветеранов МИ-5 медали «За победу в холодной войне» – ведь Кембриджскую пятерку они проморгали!

ЖЕНЩИНА ВО ГЛАВЕ СПЕЦСЛУЖБЫ
Зимой 1991-го указ королевы Елизаветы II о назначении главой МИ-5 матери двоих детей Стеллы Римингтон сразил всех британских мужчин. Чтобы окончательно доконать их, новоиспеченная глава контрразведки миссис Римингтон, выступая в парламенте, заявила:
«Господа парламентарии, тайная война разведок, история которой насчитывает более трех тысяч лет, никогда не прекращалась. Особая роль в ней принадлежит женщинам-разведчицам и агентессам-обольстительницам. Наши штатные психологи доказали, что женщины в спецслужбах работают эффективнее, чем их коллеги-мужчины.
Что касается меня, – тут Римингтон пальцем ткнула себя в грудь, – то я никогда в этом не сомневалась. Ибо мы, «спецслужбисты в бюстгалтерах», более наблюдательны, у нас лучше развиты все виды памяти и интуиция. Но самое поразительное, что мы, женщины, в состоянии обдумывать несколько проблем одновременно.
Мой опыт пребывания под знаменами секретных служб Великобритании дает мне право утверждать, что при выполнении заданий женщина в сравнении с мужчиной ведет себя решительнее и в меньшей мере подвержена угрызениям совести за содеянное…
Уверенно могу утверждать, что в XXI веке наступит триумф равноправия женщин с мужчинами даже в контрразведке и разведке. Подтверждение уже сегодня мы находим в нашей стране, где спецслужбы задают тон в этом вопросе. Только вдумайтесь, господа парламентарии, в эти цифры: в моей МИ-5 более 40% сотрудников – представители «элегантного контингента», то есть женщины. А во главе четырех из двенадцати отделов СИС также стоят женщины».

Штаб-квартира МИ-6 размещается ныне в здании «висячих садов» Восколл-Гарденз. Обиходное английское название офиса – Вавилон-на-Темзе.  Фото Reuters

КРОТОВАЯ ФЕРМА
Охотнику за головами – вербовщику – привлечь к тайному сотрудничеству ученого, журналиста, партийного функционера из лагеря противника – будни. А вот завербовать офицера противоборствующей спецслужбы – праздник.
Офицеры, ищущие потенциальных изменников в спецслужбах противника, в СИС именуются «охотниками за скальпами», а завербованные предатели – «кротами».
Став «кротом», имярек с еще большим рвением, чем прежде, исполняет функциональные обязанности на рабочем месте. А информацию с грифами «совершенно секретно» и «особой важности» сливает работодателям из СИС. Конечно, за гонорар, многократно превышающий его жалованье в родной структуре. Торгуя секретами, «крот» исподтишка готовится к мягкой посадке в лондонском Хитроу.
В силовых структурах любого государства нет более опасной и убыточной разновидности перевертышей. Они – кошмар руководителей всех уровней.
Вот уже более полувека Сикрет Интеллидженс Сервис, не покладая рук, выращивает «кротов». Ее паноптикуму, кишащему предателями из СССР, завидуют все западные «сестры».
Там особо чтят Олега Пеньковского, Олега Лялина, Виктора Суворова, Олега Гордиевского, Василия Митрохина. И проблема не только в том, что они «слили» противнику сверхценные сведения по приоритетным проблемам с высшим грифом секретности. Беда в том, что каждый из них по наущению и при финансовой помощи британских хозяев разродился как минимум одной книгой.
По данным генерал-майора Вячеслава Широнина, бывшего начальника управления «А» КГБ, западные и российские издательства вбросили на книжные рынки около 20 названий опусов упомянутых «кротов» общим тиражом миллион экземпляров. На русском, казахском, татарском, узбекском и почти на всех языках Западной Европы.
Таким образом, Соединенным Штатам, Великобритании и НАТО удается поддерживать высокий накал в горниле ведущейся ими против РФ гибридной войны.

КАК СИС РОДИЛА ЦРУ
Как только Туманный Альбион в 1909-м обзавелся своей спецслужбой, за ним в 1913-м последовала Германия, в 1917-м Россия, в 1935-м Франция.
В первые 50 лет Сикрет Интеллидженс Сервис умело сохраняла первенство среди европейских «сестер» в плане количества и качества реализуемых операций. Более того, все они признали ее лидером.
Но в европейских странах последнее слово при создании спецслужбы принадлежало национальному правительству, а Британия виделась там как символ, пример для подражания. А вот в США британцы сыграли решающую практическую роль. И у колыбели Центрального разведывательного управления (ЦРУ) не случайно оказался известный английский разведчик Уильям Стефенсон.
В 1940 году он прибыл в Вашингтон для организации совместной борьбы с германским шпионажем в лице абвера. Когда Соединенные Штаты оказались вовлеченными во Вторую мировую войну, президент Франклин Рузвельт по требованию Стефенсона тут же создал секретную службу. Ею стало Управление стратегических сил (УСС). В 1947-м на его базе появилось ЦРУ, а в роли повивальной бабки выступила все та же СИС.
Ее многогранный опыт, накопленный в борьбе с СССР – главным противником «свободного мира», – оказался как нельзя кстати. Впрочем, в ЦРУ нашлось немало талантливых учеников.
Уильям Стефенсон и контр-адмирал Джон Годфри из военно-морской разведки ВМС Великобритании учили американских адептов премудростям оперативной работы в условиях войны, передавали опыт руководства агентурными группами в движении Сопротивления в Европе. При этом не забывали внушать американцам идею о необходимости объединения разведывательных усилий двух англоговорящих стран.
Помогая американцам создавать агентурную разведку, службу «активных мероприятий» и анализа, англичане имели виды на материальные ресурсы США и надеялись сохранить и впредь свое положение играющего тренера. Способного не только обучать своего подопечного, но и всецело контролировать его. Однако способный, а главное – богатый и бесцеремонный питомец очень скоро указал наставнику его место ведомого в общей связке.
Но лукава Сикрет Интеллидженс Сервис, ох, лукава! При любом раскладе она умела сохранить козыри в рукаве.
Во-первых, ей удалось сохранить право «первородства» – положение наставника. Об этом американцы иногда забывают (или делают вид), но в истории это запечатлелось навсегда.
Во-вторых, СИС до сих пор кое в чем превосходит своего могущественного ученика. В методологии разведывательных операций. В организации работы с агентурой. В умении анализировать ход событий, предвидеть их развитие и просчитывать конечный результат.
Многим акциям британской разведки присуще оперативное изящество, они изощреннее и тоньше по замыслу, конспиративнее по исполнению. Это признается обеими сторонами – американской и английской.
Следует также учитывать и такую важную составляющую, как оперативная идеология. Английская разведка сильна идеями. Ей принадлежит приоритет и роль «толкача» во многих совместных планах и в их реализации.
Англичане в совершенстве овладели классическим инструментарием тайных операций. И мастерски пользуются:
– скрытым финансированием политических партий и движений;
– использованием агентов влияния;
– стряпней компромата и пасквилей на неугодных лидеров;
– организацией заговоров с целью низложения ненавистных режимов;
– вербовкой наемников;
– физическим проникновением в иностранные спецслужбы.
Этим калейдоскопом приемов СИС щедро делилась с ЦРУ, надеясь с помощью его бездонной мошны упрочить свой статус на шпионском ристалище. Другими словами, англичане предложили американцам разделение труда. Мы, бритты, выдаем идеи – вы, янки, оплачиваете расходы.
Кто бы что ни говорил, до XXI века это работало!

Полная статья по ссылке

Штали вернулись в Рос-сию. Лидия вспоминала потом: «Война произвела на меня удручающее впечатление, и я не нашла ничего лучше, как заболеть острой неврастенией». В мае 1915 года её отправили на лечение в санаторий под Гельсингфорсом. Муж навещал её, и в октябре 1917-го у них родился сын. Но отношения в семье к тому времени уже разрушились, тем более что на возможности выхода из войны муж и жена смотрели по-разному. «Война — это экзамен. Мой муж этого экзамена не выдержал», — писала Лидия, которую тесное общение с финскими социалистами привели к марксистским идеям. Борис её взглядов не разделял, в итоге он «разочаровался в революции и решил бежать» через Константинополь в Америку.
Лидия осталась в Гельсингфорсе, и когда в 1920 году оформила развод, лидер финских социалистов Отто Куусинен предложил ей поработать на советскую разведку. Шталь удивилась: «Но что же я буду делать? Ведь я даже Маркса не читала!». Куусинен рассмеялся: «Ничего. Вам пока и не надо. Достаточно того, что вы — бацилла большевизма».

«ТАСС уполномочен заявить…»
«Бациллу» планировалось отправить в Лондон, но англичане не дали визу, и Шталь вернулась в Париж. Перевела на французский и издала книгу своего приятеля Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир». Продавала свои золотые украшения, личные вещи.
В 1921 году заработала резидентура, и Шталь узнала, что нелегалам тоже платят. Ей поручили техническую работу. Она научилась профессионально фотографировать, много переводила, выполняла функции связной, периодически привлекалась к операциям сугубо разведывательного характера. Особенностью работы французской резидентуры была текучка кадров: малоценные агенты приходили на несколько месяцев, а затем бесследно исчезали, сохраняя в памяти адреса явок и имена кураторов. Это не могло не приводить к провалам, в 1927 году это случалось дважды. Лидию Шталь успели спрятать в США.
Там она поступила в Колумбийский университет. Ещё в Париже увлеклась Китаем, а в Америке получила степень магистра синологии, написав диссертацию на тему «Русское влияние на китайскую революцию». Заслужила уважение у нового шпионского начальства, хотя звёзд с неба не хватала. В служебной характеристике 1931 года советский резидент в Нью-Йорке отзывался о ней так: «Ценный работник. Романтична и работает искренне. Старается делать всё лучше, но часто у неё не получается. Надёжна. Для аппарата безусловно полезна».
Годом позже в характеристике Лидии Шталь снова отмечалась не вполне нормальная для обычного человека и абсолютно ненормальная для разведчика наивность. Так, при оформлении для неё документов прикрытия на другую фамилию «она совершенно серьёзно спрашивала… допустимо ли обманывать чиновника, говоря, что её фамилия та, которая написана в бумаге». При этом, сообщая об этом казусе в центр, резидент уверенно добавил: «Для нас она работала, работает и будет работать».


Следственное дело Шталь. Источник: «Дилетант»

В начале 1930-х на след Шталь вышла американская полиция, и в Москве решили вернуть её на работу в парижскую нелегальную резидентуру. Весной 1930-го Лидия снова оказалась во французской столице, где у неё появилась фотостудия. Но вскоре и в Париже за Шталь обнаружилась слежка. Учитывая образование разведчицы, её решили перевести в Китай (Шанхай только что покинул резидент «Рамзай», Рихард Зорге, и там шла активная перестройка работы), но сначала вернули её в США. В декабре 1930 года Шталь прибыла в Нью-Йорк, но в мае следующего года агенты ФБР «сели на хвост» вечной студентке, заодно составив её словесный портрет: рост около 170 см, вес — 63−65 кг, волосы тёмные, короткие, прямые, кожа светлая, похожа на еврейку. Многие из контактов Лидии Шталь оказались «под колпаком у Гувера», но ордер на её арест не был выписан.
В Китай Лидии не суждено было уехать. Из-за очередного провала резидентуры во Франции Москва вернула её в Париж. Она снова оказалась в Сорбонне и возобновила тесные отношения со своим давним другом профессором Луи Мартеном, ранее служившим переводчиком в руководстве Национальных военно-морских сил Франции. По-прежнему специализировалась на технической работе резидентуры, хотя, видимо, однажды была привлечена к вербовке журналиста Бранко Вукелича, отправившегося после этого в Токио, в помощь Зорге.
19 декабря 1933 года Лидия Шталь была задержана французской контрразведкой. На следствии и суде, искренне улыбаясь, она всё отрицала и обращала внимание на абсурдность обвинений: «оклеивала стены комнаты секретными чертежами французских фортов» — кто это будет делать в здравом уме? Не признавала знакомства ни с кем из арестованных. Пресса, жаждавшая создания образа новой Маты Хари, была в бешенстве.
Процесс оказался не только долгим, но и оглушительно громким. На шум пришлось отреагировать даже Москве. Тогда и появилась та самая формулировка: «ТАСС уполномочен заявить».

«Товарищ понял неправильно
На суд это, конечно, не повлияло, но французская Фемида не отличалась суровостью. Большинство участников советской разведывательной сети получили тюремные сроки в три-пять лет и крупные денежные штрафы. Шталь приговорили к пяти годам тюрьмы за «предоставление технического оборудования, использовавшегося в шпионской работе», выплате трёх тысяч франков в пользу французского государства и высылке из страны по истечении срока наказания. Услышав приговор, она заплакала.
Не отсидев полного срока, в августе 1937-го она была освобождена, попыталась задержаться в Париже и села за это ещё на три месяца, а в декабре 1937-го вернулась на родину — в самый неподходящий момент. Лидию Георгиевну приняли на службу в разведку в качестве преподавателя иностранных языков, но она оказалась, по её собственному признанию, «очень мало знакома с действительной жизнью СССР, вела себя исключительно доверчиво, смотря на каждого гражданина, как на какого-то товарища, который поймёт меня». «Товарищ» понял неправильно: ученица Шталь, член австрийской компартии Елизавета Г., бравшая у неё уроки французского, написала на преподавательницу донос. То ли дело было в трудностях перевода, как настаивала на том Шталь во время следствия, то ли она по наивности позволила себе лишнего, рассуждая о популярности Гитлера в Германии: «Фашизм — это необходимый этап, через который должны пройти обязательно капиталистические страны… Эта экономическая система вполне идеологически обоснована национально-расовой программой. Должен родиться ещё Маркс или Ленин, которые могли бы научно опровергнуть фашистскую идеологию». Этого было достаточно. Следователь дважды подчеркнул последнюю фразу красным карандашом, отметив, что подследственной Шталь явно недостаточно разоблачений фашизма, выполненных товарищами Сталиным и Димитровым.


Профессор Луи Мартен /слева/ в сопровождении полиции. Париж, 29 декабря 1933 года. Источник: «Дилетант»

На суде в Москве Лидия Георгиевна, как и в Париже, всё отрицала, каялась только в болтливости. Других свидетельств вины найти не удалось, и приговор оказался на удивление мягким: три года ссылки в Казахстан. Срок закончился 25 июня 1941 года, когда возвращаться в Москву стало бессмысленно. Лидия Шталь осталась в Семипалатинске, поступила на работу преподавателем английского языка в местный геолого-разведочный техникум. В 1949-м там произошёл какой-то инцидент, суть которого пока не известна. Возможно, Лидия Шталь опять не взвесила должным образом свои слова и была арестована. Снова три года — то ли высылки, то ли лагерей, но так или иначе «баронесса» из Ростова выжила.
29 сентября 1954 года Лидия Георгиевна подала на реабилитацию, ждать ей пришлось долго. Все официальные обвинения были сняты в октябре 1956 года. Справка о реабилитации пришла на новый адрес: Сухуми, улица Сталина. Не Аргентина и не Лазурный Берег, но пальмы и море тоже есть.